Капканы и империи

Всё это я сказать не мог, но поведал о том, что свыше 60 тысяч моих земляков (в том числе и девушки) с оружием в руках сражались на разных фронтах. Тысячи сражались в партизанских отрядах, таясь в лесах республики и за её пределами, а также за пределами страны.

Не знал, как сказать князю о том, что тридцать три человека из КБР стали Героями Советского союза, а шестеро – полными кавалерами ордена Славы, двенадцать тысяч были удостоены высоких государственных наград.

За годы войны работники сельского хозяйства республики сдали государству 278 130 тонн хлеба, 47 399 тонн подсолнечника, 55 275 тонн картофеля, 96 967 центнеров мяса, 1 641 650 центнеров молока, 9 025 центнеров шерсти и много другой продукции, для кавалерии было направлено 27 тысяч лошадей кабардинской породы…

– Не только в битвах, но и в тылу черкесы будут ковать победу и спасать детей из осаждённого Санкт-Петербурга.

– Из Санкт-Петербурга? Так он же ещё только строится! – сказал Атажукин.

– К моменту начала той страшной войны в этом городе и пригородах будет проживать до трёх миллионов человек. Половина горожан умрёт от голода и обморожения. Каждый день будет погибать 4 тысячи жителей. Из города начнут вывозить детей по льдистому озеру (Ладоге) с целью их отправки на Кавказ. Вывезут 30 тысяч детей-сирот, многих пошлют на Кавказ, но выживет не больше пятидесяти, – я не мог сказать, что, по дороге на юг (в Армавире), эшелоны с детдомовскими детьми будут уничтожены фашистскими самолётами, уцелевших детей разделят на четыре группы, поместят на подводы, и они продолжат путь, при этом выживет только одна группа в 32 детей.

– Что? Столько детей погибнет?

– К сожалению, тридцать тысяч. Ослабленные дети будут в пути пять месяцев, направляясь в Грузию, но окажутся на черкесских землях. Много городов, сел, аулов и казачьих станиц оставят они на своём пути. Жители этих поселений будут им помогать всем, чем смогут, но никто не рискнёт приютить, потому что такая помощь чревата смертельной расправой.

– Почему нельзя приютить детей? Люди обезумели? – недоумевал князь.

– Дело в том, что дети были русские и евреи. Напавший на страну враг неистово истреблял особенно евреев. Человек, спасавший еврея, обрекал себя и свою семью на гибель. Но дети с того обоза найдут своё пристанище в черкесском ауле Бесленей.

– Альхамдулиллах! – сказал Кургоко, что означало «Слава Всевышнему».

– В августовский день, когда подводы с истощёнными детьми подъехали к селу, все жители находились в поле, убирали пшеницу и кукурузу (чтобы урожай не достался врагу, а сразу попал на фронт). Черкесы, увидев детей, решили разобрать их по семьям, потому что кодекс чести и сознание адыгов не позволяли им поступить иначе. Дети были в таком состоянии, что сердца бесленеевцев дрогнули, – я не стал описывать, как от голода дети опухли, были облеплены слепнями, которых они из-за слабости не могли отогнать, многие были в забытьи, а некоторые – в бреду.

– Черкес по имени Мурзабек Охтов со словами: «Иди ко мне, мы одной крови – люди ведь» обратился к русской девочке Кате Ивановой. Вслед за ним Сагид Цеев взял Володю Жданова. Кукра Агержанокова выбрала Марка, который не помнил своей фамилии, а Кулистан Патова, у которой было пять дочерей, выбрала Алешу Сюськина, – я называл князю имена из статьи коллеги – журналиста Елены Косовой.30

– Мальчик Володя Синицкий был в бреду, лежал на подводе без сил. Но он заметил наклонившуюся к нему белокожую и светловолосую Цуру Охтову, в которой умирающему мальчику привиделась родная мать и он из последних сил потянулся к ней в объятия: «Мама!» Так мальчик Володя нашёл свою маму-черкешенку, и стал Володей Охтовым.

Жители аула разобрали всех детей. Старейшина села Мурзабек Охтов распорядился занести детей в похозяйственную книгу под фамилиями семей, их приютивших.

Приёмные родители из аула Бесленей дали свои фамилии и по возможности поменяли имена, чтобы не вызвать подозрений у приближавшихся врагов. Марк стал Муссой Агержаноковым, Катя Иванова – Фатимой Охтовой, Алексей Сюськин стал Алексеем Патовым, Володя Жданов – Владимиром Цеевым, Саша теперь был Рамазаном Хежевым. Враги полгода будут в черкесском селе, но никто не выдаст детей. Их лица будут мазать сажей (для маскировки) будто они испачкались. Им запретят говорить по-русски, а они быстро узнают черкесский язык… Многие дети после окончания той страшной войны разъедутся к своим настоящим родителям, но некоторые не захотят и останутся с приёмными родителями на черкесских землях, будут считать себя черкесами. Девочка Катя, ставшая Фатимой, выйдет замуж за черкеса и родит пятерых детей.

Я удивил Кургоко, передав слова сироты Марка, ставшего Муссой Агержаноковым: «Даже если бы и предложили мне уехать в Санкт-Петербург, не уехал бы ни за что. Там ничего нет, а здесь жизнь прошла. Да и черкес я. Здесь моё всё».

Благодаря интервью коллеги Елены Косовой я мог поделиться с Кургоко и словами Володи Жданова, ставшего Владимиром Цеевым: «Матерей у меня три (получается) было. Одна – еврейка, во время блокады она умерла от голода. Мы со старшим братом в тот день за хлебом пошли. Вернулись – а она уже холодная. Вторая – абазинка, что вместе с Сагидом меня усыновила, а третья – черкешенка».

Черкешенка Кара долго выхаживала слабого приемного сына Виктора, ставшего Рамазаном Адзиновым. В год, когда мальчику исполнилось 13 лет, в дом пришла беда откуда не ждали. Кара упала, повредила позвоночник и 16 лет была прикована к кровати. И уже тогда ее сын Рамазан – Виктор ухаживал за ней, мыл, носил на руках.

Дети еврейской и русской крови в одночасье обрели кров, семью и превратились в мусульман.

– Удивительно, удивительно! Никогда такого не предположил бы! – поглаживал бороду задумчивый князь.

– Дорогой Кургоко, позвольте мне рассказать ещё как этих детей прятали, ведь враги пришли в черкесское село, зная о детях. Приёмные родители начнут прятать детей в хлеву, в подвалах. Каждая бабушка в селе будет как воин-разведчик следить за передвижениями врагов. Удивительно, как мудрая Цуца Шовгенова спасла соседских приемных детей. За секунду до обыска она успела спрятать соседских приёмышей в большой сундук, накрыть его сверху одеялом и усадить на сундук своего маленького сына. В момент, когда постучались в её дом, она уколола своего сына булавкой, чтобы детский плач помешал поискам и заставил врагов быстрее уйти из дома!

– Афэрым, Цуца! – сказал Кургоко, это означало, что женщина молодец. – Но зачем врагам дети? Что дети могут сделать воину? Не понимаю …

– Есть такое явление как фашизм. Это когда один народ считает себя исключительным, избранным, имеющим право уничтожать другие народы, потому что у «исключительного» есть мощное войско.

– Это … Это же …

– Были случаи, когда черкесы, невзирая на пережитое, помогали чужим детям, в том числе и русским, рискуя не только своей, но и жизнями собственных детей. Поверьте мне, русский народ – добрый, великий народ! Объединитесь с ними сейчас! У меня очень много друзей разных национальностей. Это не только черкесы. Есть и ингуши, и дагестанцы, и балкарцы, и якуты, и абхазы, и узбеки, и азербайджанцы, и башкиры, и буряты, и греки, и евреи, и русские, и татары, и украинцы, и грузины, и армяне, и даже египтяне, всех сейчас не перечесть. У меня есть братья, женатые на русских девушках. В моём посёлке черкес привёз из Санкт-Петербурга супругу. Она выучила наш кабардинский. Эта женщина ведёт хозяйство, научилась доить коров и воспитывает детей в адыгских традициях. Это наша жизнь. В ней и хорошее и плохое. Но мы, черкесы, оказались разбросанными в 50 странах мира. В России в моё время живет около 700 000 человек. Несколько миллионов живёт в Турции. Черкесы живут на землях древней Иудеи, в Сирии, Иордании, Ливане, Германии, Америке, Австралии и многих других странах. Каждый черкес честно защищал интересы той страны, чьим гражданином он стал после переселения из родных земель в Черкесии. Был даже такой случай, когда черкесы оказались на одной войне, но в разных противостоящих друг другу окопах, когда они должны были сражаться и убивать друг друга. И черкесская песня, которая пошла из одних окопов, была подхвачена воинами-черкесами в других. К утру следующего дня они отказались стрелять, чтобы не убивать своих братьев. На этой территории была деревня, в которой оставалась жить пожилая черкешенка. Один раз потеряв родину, она отказалась уходить, чтобы не потерять и новую, недавно обретённую. Эту пожилую женщину стали называть Мать-Сирия, – так я, не вдаваясь в подробности войны между Израилем и Сирией за Голанские высоты, поведал историю из реальной жизни, которую прочитал в романе землячки Мадины Хакуашевой «Дорога домой».

Но был и другой случай, когда один генерал-черкес ранил и взял в плен другого генерала-черкеса, но который представлял другую страну, – я рассказал, как во время Первой мировой войны потомок черкесов генерал Михаил Христодуло Черкез, воевавший на стороне Румынии, ранил и взял в плен потомка черкесов – османского генерала Нури-гази Осман-пашу.

Расстроенный князь тяжело выдохнул.

– Есть ещё другая проблема – лингвистическая. Каждый из нас очень хорошо знает язык той страны, где он проживает, но плохо или совсем не ведает черкесского. Если мы встречаемся, то нам очень сложно общаться. Мы потеряны друг для друга. Мне хочется одного – чтобы в нашей истории не было Русско-Кавказской войны, многотысячных жертв и горя. Хочется, чтобы в моё время черкесов жило гораздо больше, особенно в моей России. Сегодня на одной земле живут и кабардинцы, и балкарцы, и называемся мы Кабардино-Балкария. Но на этой земле живёт ещё более 110 народов и национальностей. Мне бы хотелось, чтобы Черкесия оставалась в составе России и на этой земле дружно жили эти народы, а мы, черкесы, численностью были хотя бы миллионов тридцать.

Несчастный воин, на чью голову я вылил этот ушат тяжёлой информации, долго молчал. Потом он попросил времени, чтобы принять решение.

– Ни у меня, ни у вас нет времени. Но я не могу уйти, пока не получу от Вас обещание выполнить мою просьбу.

В этот момент в дверь постучали, князь жестом указал мне пройти в соседнюю комнату. Я закинул свои вещи в рюкзак и нырнул в дверной проём.

Почему-то у меня стали дрожать ноги. Мне нужно было передохнуть. Глядя на потолок, вспоминал иные дома и крепости, возводившиеся моими пращурами. Когда-то наши древние предки–адыги строили круглые каменные дома-крепости. По сути, один каменный круглый дом был жильём, под крышей которого обитал целый род. Внутри общего дома выделялись комнаты для каждой семьи. Удивительным было то, что двери выходили и наружу, и во внутренний общий двор. Дверью, выходящей наружу, адыги говорили: мы с добром открыты для приходящих с миром. Но поменяется психология адыгов, а вместе с этим мировоззрение, быт, строительство. Адыги, поняв, что на этой земле нет ничего вечного и ничего с собой не заберёшь в мир иной, кроме добрых дел, поменяют своё отношение и к жизни. Жизнь станет приготовлением к загробной жизни, а каменные сооружения, монументальные строения, дольмены будут строиться для ушедших в иной мир. Идеи строительства черкесами деревянно-саманных домов станут на руку завоевателям…

Мысли… Мысли…

Я был среди черкесов уже 6 часов. Услышал женский голос, короткий разговор, снова прозвучал женский голос, и воцарилась тишина.

Открылась дверь, и князь позвал меня в комнату. Оказалось, что ему принесли поесть, и он приглашал меня за трапезу. Мы помогли друг другу помыть руки и сели за круглый а'на. Это был традиционный адыгский треножник около 50-60 сантиметров в высоту и около 70 сантиметров в диаметре. Современному человеку могло показаться, что он неустойчивый и выглядит «по-детски», но на самом деле стол был вполне устойчивым. Обеспечивалось это за счёт особого крепления ножек. Я обратил внимание на красоту и продуманность традиционного адыгского стола. Поверхность декорирована по центру черкесским орнаментом. Для удобства прихвата пальцами за край стола (при его переносе) был специальный выступ с нижней стороны. Для защиты от пролитой жидкости на лицевой её стороне была специальная бороздка. Жидкость благодаря этой бороздке не разливалась по столу, не стекала на пол, а заполняла этот желобок. Если в кафе и ресторанах для смены блюд убирают пустые тарелки и выносят другие, то в адыгском этикете смены тарелок не было. Адыгский а'на был не просто столиком, но и столиком – подносом. Молодой человек, ухаживавший за гостями, старшими, просто брал и целиком его выносил, а потом приносил другой столик, на котором стояли уже другие блюда. На трёх ножках были не только а'на, но и стулья. Высота стульев достигала половины высоты стола. Да, пока не привыкнешь, кажется очень неудобным, потому как кажется, что сел за детский столик и на детский стульчик, но это буквально на несколько минут. Но во всем этом была польза для физиологии человека и его здоровья. Высота стола и стула заставляла сидящих за столом принять позу, препятствующую перееданию, тем самым исключая появление лишнего веса, что являлось благом для внешнего и внутреннего здоровья черкесов и черкешенок. Человек принимает вкусную пищу, но за счёт того, что он сидит низко, колени его слегка приподнимаются, живот втягивается, желудок зажимается, а мозг быстрее получает информацию о заполнении желудка, т.е. насыщении организма. Я в детстве любил качаться на обычном стуле и, естественно, часто падал. А на таком треножном стуле не покачаешься и не поерзаешь. Только теперь я понял, что вести себя пристойно, сидеть ровно и сдержанно учили мудрые предки, введшие в обиход столы и стулья–треножники.

Если я раньше и читал, что путешественники называли черкесов «французами среди кавказцев», то относил это исключительно к традициям, красоте мужского и женского адыгских костюмов, называемых нами «фащэ». Оказалось, что это высказывание было шире и значило гораздо больше, включая и кабардинскую породу лошадей, и кабардинское седло – шедевр конской амуниции, позволивший одному воину заменять на поле боя пятерых человек сразу, и черкесскую легендарную шашку.

– Вы знаете, а наши адыгские блюда до сих пор почти не изменились, – обратился я к князю. – Теперь я понял, почему… Черкесы столько времени будут сражаться с русской армией, что людям будет не до кулинарных изысков. Война и голод, похороны отцов, мужей, сыновей и дочерей. Молодые черкесы не доживали до 25 лет. Юношами сражались, юными уходили в мир иной; о них слагали песни и легенды, и они же оставались в памяти народной и в сказаниях. Но со временем имён этих героев не остаётся в нашей памяти, ибо свой язык мы почти забыли. Так не надо бы так рано погибать этим ребятам за нас – потомков. Мы этого потом не оправдаем, не заслужим…

Князь взглянул на меня исподлобья:

– Сынок, никакой радости от победы в битве ты мне не дал ощутить. Но спасибо тебе за то, что ты здесь и стараешься уберечь нас от грозящих бед. Я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы предотвратить эту проклятую Русско-Кавказскую войну! – с этими словами Атажукин приложил руку к сердцу.

Я поблагодарил его за понимание и попросил:

– Мне предстоят ещё две встречи. И хотел бы попросить, чтобы вы оставили о своей жизни, о своих подвигах некоторые записи. Вы не могли бы высечь на большом камне дату ночи Канжальской битвы? Можно оставить гравировку на каком-то долговечном материале, чтобы сохранить имена погибших, подробности битвы. Да и не только о Канжальской битве, а вообще о том, как живёте, о чём помышляете, какие решения и зачем принимаете. Это чтобы мы, ваши потомки, больше знали о вас, предках.

Увидев на его поясе изумительной красоты кабардинский кинжал, спросил:

– Не могли бы вы не только на бумаге, но и на деревянных щитах, железных листах вести летопись? Это для надёжности – чем больше носителей информации, тем больше надёжность сохранения её источников. И самое главное, никогда не доверяйте иноземным чужакам, которые нагрянут на Кавказ с обещаниями помочь черкесам в войне с Россией!

– Хорошо. Иноземным гостям верить не станем… Завещаю своим потомкам наказ. Но зачем и на железных листах вести летопись?

– Для этого хочу Вам кое-что показать, – с этими словами я попросил князя присесть, чтобы предложить ему видео.

На этот раз я обратился к передаче, посвящённой черкесской шашке, где кандидат исторических наук, автор монографии «Черкесское (адыгское) клинковое оружие», руководитель Национального музея Кабардино-Балкарской республики Наков Феликс даёт интервью.

Перед показом я сделал краткий комментарий:

– Этот дом называется музей. Музей – это огромный казённый дом, состоящий из нескольких ярусов. В доме много просторных комнат, в коих хранится всё, что касается адыгского этноса. Собирают связанное с жизнью и бытом черкесов испокон веков. Этот мужчина руководит Кабардино–Балкарским национальным музеем, его зовут Феликс Наков.

Кургоко Атажукин сел на стул и с интересом стал смотреть видео. Начиналось оно с того, что взрослый мужчина в светлом черкесском одеянии, находясь в лесу, демонстрирует мастерство владения черкесской шашкой. На следующем кадре мужчина уже не один, рядом с ним русский журналист, этнограф, краевед, блогер Виталий Штыбин, а одеты они не на черкесский манер, а, как и я, в костюмы 21 века. Они стоят в помещении – в одном из залов Национального музея КБР, за их спинами адыгский зеленый флаг. В помещении стоят манекены – рыцари в железных латах, в клёпанной кольчуге и черкеске времён Русско-Кавказской войны. На стенах висят щиты, черкесские шашки, луки, стрелы, шлемы, наручи и перчатки. На переднем плане расположен столик, где разложено несколько шашек.

– Наши боевые клинки, доспехи, кольчуги… Узнаю, узнаю, – сказал Атажукин.

Феликс Наков и журналист стояли на фоне флага, где на зелёном полотнище золотом было вышито 12 звёзд, каждая звезда окаймлена шитьём с названиями адыгских (черкесских) народов: абадзехи, бесленеевцы, бжедуги, егарукаевцы, кабардинцы, мамхеговцы, махошевцы, натухайцы, хатукаевцы, темиргоевцы, шапсуги и убыхи. Нижняя часть полотнища расшита тремя пересечёнными стрелами.

– Кстати, помните, я рассказывал об англичанине Уркварте? Этот мерзавец оставил после себя информацию, что это он является автором адыгского флага. Якобы, это он придумал так, что флаг должен быть зелёным, где зелень – цвет, обволакивающий горы, т. е. цвет, символизирующий мусульманскую веру. «На зелёном фоне я расположил три скрещённые между собой стрелы и увенчал их россыпью звёзд, которые ассоциируются с их свободой и одновременно воспевают величие небес», – процитировал я слова из статьи Руслана Атажукина.

– Этот англичанин подлый обманщик! – выругался Кургоко. – Если его интересуют звёзды, то они берут начало с гербов наших предков хеттов. Звёзды олицетворяют собой братские адыгские племена, которые изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, подобно двенадцати месяцам, бок о бок живут, трудятся, пестуют детей, передают им навыки и защищают свои земли. А стрелы означают наше движение в единении.

После небольшой паузы, я вернулся к просмотру интервью с Феликсом Наковым. Журналист Виталий Штыбин задавал ему вопросы, а Наков отвечал и демонстрировал боевые способности черкесской шашки, одновременно цитируя отрывки из «Кавказского пленника» Пушкина:

В ауле, на своих порогах,

Черкесы праздные сидят.

Сыны Кавказа говорят

О бранных, гибельных тревогах,

О красоте своих коней,

О наслажденьях дикой неги;

Воспоминают прежних дней

Неотразимые набеги,

Обманы хитрых узденей,

Удары шашек их жестоких…

Здесь Наков обратил внимание журналиста на сноску, которую сделал Пушкин А.С., – «шашка» – черкесская сабля, потому что в Российской империи этот вид оружия был мало известен.

Феликс Наков прочитал и другой отрывок из «Кавказского пленника» Пушкина:

Черкес оружием обвешен;

Он им гордится, им утешен;

На нем броня, пищаль, колчан,

Кубанский лук, кинжал, аркан

И шашка, вечная подруга

Его трудов, его досуга.

Ничто не брякнет; пеший, конный –

Всё тот же он; всё тот же вид

Непобедимый, непреклонный.

Гроза беспечных казаков,

Его богатство – конь ретивый…

Всё тот же Пушкин в «Путешествии в Арзрум» подметил, что у кабардинцев кинжал и шашка – продолжение их тела.

Феликс Наков рассказывал журналисту Виталию Штыбину о жизни адыгов с древности до XIV века: строительство домов; ведение быта, зачин металлургии, кузнечного, ювелирного искусства; конструкторское мышление и материально–технологическая база, приёмы ведения боя. Этнограф поведал о том, как все эти составляющие повлияли на эволюцию большого ножа «сэшхо», который в итоге стал самым быстрым оружием первого удара – черкесской шашкой.

Будущий лучший клинок в истории начинал свой путь как нож для рубки виноградной лозы, как вспомогательный инструмент для строительства домов, заборов, хранилищ зерна и прочих хозяйственно-бытовых нужд в нелегкой жизни адыгской семьи. Рубка лозы стала одновременно и приёмом подготовки воина, когда он учился с целью экономии времени и быстрого завершения работ одним махом рубить лозу.

Феликс Наков рассказывал, как адыги использовали метод строительства домов, основанный на трубочной технологии, близкой к фахверку, где основа здания строится из деревянных брусов, а промежутки между ними заполняются плетнём и обмазываются глиной. Так, адыги от глубокой древности (с II – III тысячелетия до н.э.) строили экологичные и сейсмоустойчивые дома, а кровлей служил камыш. Для того чтобы заготовить материал для сельскохозяйственных, строительных нужд, получить плетни нужен был инструмент – нож, позволявший рубить лозу и камыш. Вот и стали земледельцы носить с собой длинный нож, выполнявший функции мачете. Эти сэшхо ковали кузнецы, предпочитавшие работать за закрытыми дверями, опасаясь дурного глаза. И вода, в которой закалялся сэщхо, потом использовалась для исцеления больных детей. Их приводили в кузню и окунали в воду, в которой перед этим закалялся металл. Со временем нож, использовавшийся как орудие труда, стал боевым оружием.

Будучи специалистом высочайшего уровня, не только практиком, но и историком, Феликс Наков поведал Виталию Штыбину и о том, как в истории возникло не только упоминание о черкесской шашке, но и изменилось его черкесское название.

Генерал-поручик граф Павел Сергеевич Потёмкин (двоюродный брат светлейшего князя Таврического) в своём письме Екатерине II описывал характер ведения боя кабардинцами: «при атаке из пищали по одному разу стреляют, потом рубятся и колются саблями да сашками». Таким образом, от кабардинского «сэшхо» слово обрело понятное на русский слух звучание: «сашка», которое трансформировалось впоследствии в «шашку».

Рассказал ещё Ф. Наков о том, что первым кадровым русским военным, оценившим черкесскую шашку, был Денис Давыдов в войне с Наполеоном Бонапартом. На приём к Кутузову Д. Давыдов пришёл в простом чёрном чекмене без черкески и с шашкой, когда там были польские офицеры в мундирах, расшитых золотом.

Именно благодаря своим качествам: уникальной скорости извлечения из ножен, скорости первого удара, эффективности, возможности обнажения как левой, так и правой рукой, манёвренность, когда можно шашку легко перекидывать из рук в руки, относительной дешевизне производства, возможности быстрого обучения новобранцев, лёгкому весу до 350 граммов, силе удара, которая нередко перерубала ружейные стволы и рассекавшая даже панцири, черкесская шашка и получила огромный ареал распространения.

Классический тип адыгской (черкесской) шашки формировался с X – XI по XIII – XIV века и принципиально отличался от османского (турецкого), персидского (иранского), индийского и европейского типов сабель. Многочисленные достоинства привели к тому, что клинки по черкесскому типу стали изготавливать в Персии, Стамбуле, Закавказье, Дагестане, мастерских московского Кремля. Польское войско взяло его на вооружение.

Профессионал Ф. Наков пояснил, что в Российской империи шашка распространилась от Польши (когда-то Польша входила в состав Российской империи) на западе, до Китая на востоке, от Мурманска на севере до Бухары на юге. По Османской империи вместе с черкесскими отрядами – от Балкан на западе до Ирана на востоке, от Трапезунда на севере до Триполи на юге. Это – вся Восточная Европа, большая часть Азии и часть Северной Африки.

Черкесская шашка своей эффективностью вытеснила многие виды оружия не только самих адыгов, но и других народов. Сабли, пики, колья, щиты, пищали ушли в прошлое.

В 1881 г комиссия генерала Громова рекомендовала её для использования в войсках, что и было закреплено царским указом. Черкесская шашка стала единственным холодным оружием русской армии. Сначала черкесскую шашку оценят и возьмут на вооружение терские и кубанские казаки. Шашка спасала не только тогда, когда существовало кремнёвое оружие, которое долго заряжалось, нужно было вслед за первым выстрелом молниеносно обнажить клинок. Черкесская шашка не потеряла свою актуальность и в годы Русско-Японской войны, в Первую мировую, Гражданскую и в Великую Отечественную. В Русско-Японской войне 1904–1905 гг. японцы будут жаловаться, что к русским офицерам не подступиться из-за их шашек.