Синдбад

– Так ты со мной или нет? – продолжал настаивать Сорви-голова, ожидая недвусмысленного ответа на поставленный вопрос.

– Само собой! – выпалил Синдбад, да и куда ему теперь было деваться.

– Вот и отлично!

Сорви-голова вскочил со стула и кинулся обниматься, распахнув объятия.

– Э, э, дядя! – Синдбад выставил ладонь. – Давайте обойдемся безо всяких там объятий.

– Не понимаю тебя, о мой сердечный друг и спаситель, – растерянно застыл капитан в позе, напоминающей орла на германском гербе начала прошлого века.

– Тем более не надо. Но если уж вам очень хочется, можете легонько похлопать меня по плечу.

– Престранный обычай, – нахмурился Сорви-голова но все же протянул правую руку и легонько, пару раз, хлопнул Синдбада по плечу. – Так?

– Где-то как-то. Но давайте ближе к делу.

– К делу? Ах да, разумеется! – спохватился Сорви-голова, прошел к потайному ящичку в стене рядом с дверью и, произведя манипуляции с деревянными брусками обшивки, распахнул его. Внутри ящичка стопкой лежали какие-то бумаги, мешочки с деньгами, два кувшина (!!!) и свернутая в рулон карта. – Вот!

Капитан вытащил сверток, вернулся к столу и, сдвинув в сторону посуду, развернул карту и придавил ее ладонями.

– Подержи.

Синдбад склонился над картой, прижав одну из ее сторон растопыренными пальцами.

– Мы здесь. – Сорви-голова ткнул жирным пальцем в правый верхний угол карты, и там осталось поблескивающее пятно. – Нам нужно обогнуть вот этот мыс, затем выйти в открытое море.

Капитан вел пальцем по карте, отмечая намеченный путь полоской жира. Синдбад обратил внимание, что карта уже изрядно замызгана. Видимо, у ее хозяина имелась привычка копаться в бумагах во время еды.

– Затем мы пройдем мимо группы островов и направимся к во-о-от этому острову. – Палец Сорви-головы неспешно спустился почти в самый низ карты. – Вот и все!

Капитан отпустил карту, и она свернулась в рулон.

– А что мы будем делать на острове?

– На острове мы постараемся незаметно забрать Яйцо. Видишь, как все просто!

– Просто? Но почему же в таком случае его никто еще не забрал?

– Видишь ли… – Сорви-голова задумчиво помассировал пальцами заросший подбородок. – Циклопы, они того, очень глазастые. И слух у них, как у… В общем, хороший слух.

– Ага, и если что в морду дать могут. Чтоб всякие не тянули шаловливые ручки к их яйцам.

– По всякому, знаешь ли, мой друг. По-всякому, – уклончиво отозвался капитан, покосившись на Синдбада. – Кому в морду, а кого и… кхм-м.

– То есть не «кхм», а «ням-ням», вы хотели сказать?

– Ну-у, можно и так выразиться, – кхекнул в кулак Сорви-голова и ободряюще похлопал Синдбада по плечу – этот жест ему очень понравился. – Но ты у нас шустрый и хитрый, у тебя все получится.

– У меня?

– Ты обещал! Даже два раза!

– Я не отказываюсь, конечно, но мне не нравится ваше «у тебя».

– Я никого там, – Сорви-голова дернул подбородком, указав куда-то вправо, – за язык не тянул. А мои люди – они, знаешь ли… к шайтану на рога не полезут.

– А я, значит, полезу? – покивал Синдбад.

– А чего тебе терять? Как неверному, тебе все одно дорога в рай заказана. Да еще и присовокупив остальное…

– Что остальное?

– Сам знаешь, что!

– Вот вы как, значит! А я его еще спасал… Кстати, на кой ляд эмиру сдалось это долбаное яйцо?

– О, наш Нури большой любитель коллекционировать диковинные вещицы.

– А вам немножко заработать?

– Нужно же на что-то жить!

– Тоже мне, Лара Крофт нашелся, – проворчал Синдбад. – Имеет собственную яхту…

– Корабль, – мягко поправил Сорви-голова.

– …еду ему таскают на серебряных подносах…

– Я ведь все-таки потомок султана, а не какая-то там!.. – Капитан, оскорбленный до глубины души подобным презрительным тоном, нервно повертел пальцами.

– …и к тому же потомок султана, – закончил Синдбад. – Что и говорить, нищий одним словом. Да вы, любезнейший, с жиру беситесь.

– Я? – задохнулся Сорви-голова. – Бешусь с жиру?

– Да ну вас, почтеннейший, – только и отмахнулся Синдбад. – Лучше скажите, где у вас сортир?

– Сор-тир? Что такое «сортир»?

– Отхожее место где, спрашиваю? – потряс руками Синдбад. – И поскорее, если можно.

– Ах, да-да. – Сорви-голова указал пальцем на пол у дальней от двери стены.

Там, в углу, был прорезан небольшой люк, прикрытый деревянной крышкой на петлях.

– Мое, персональное! – с гордостью сказал капитан.

– О великий Аллах! – воздел очи горе Синдбад и проковылял к люку. – Бедные рыбы.

– Если что, я на мостике, – сказал Сорви-голова и выскользнул в дверь, мимоходом захлопнув потайную дверцу, от греха подальше.

– Чтоб я еще раз так нажрался! – пробурчал Синдбад, в раскоряк устраиваясь над люком, что при морской качке было затруднительно сделать. – Чтоб я еще раз…

Глава 7. Остров склочных сирен

– Куда ты полез, сын безмозглой каракатицы – это не фок, а грот-мачта! (Ну не все же такими умными уродились!) Как ты вяжешь узел, якорь те в задницу! (Ого, круто!) Идиот, тупой ишак, куда ты тянешь шкот? Ты нас всех угробить решил? (Да с превеликим удовольствием, только чтоб ты заткнулся, наконец!)

Так проходило обучение Синдбада морским премудростям. Путешествие к острову Циклопов, такое короткое на карте, на самом деле сильно затягивалось, и не было морю-океану ни конца ни края. И дело даже было не в том, что на корабле терпеть не могли бездельников. Синдбад изнывал от банальной скуки, и не было от нее иного средства, как занять себя чем-нибудь полезным, например, обезьяной взобраться по вантам на самую верхушку мачты вместе с другими матросами и подвязать тяжелый парус или до блеска надраить палубу машкой, так, что боцман начинал восхищенно накручивать на палец длиннющий обвислый ус.

Со временем Синдбаду (разумеется, не обошлось без протекции Сорви-головы), начали доверять и штурвал. Сначала под бдительным присмотром рулевого, а потом и вовсе оставляя одного на час-два, а то и поболее. Синдбаду нравилось ощущать себя капитаном дальнего плавания, управляющим огромным судном и выверяющим путь по компасу или звездам, в которых он до сих пор ничего не смыслил, сколько Сорви-голова ни бился с парнем. Но нудная, однообразная работа быстро наскучила Синдбаду – слишком утомительно стоять у штурвала часами, пялясь то в компас, то в однообразный горизонт, да еще и под палящими лучами солнца.

В один из таких дней, когда команда отдыхала после изнурительного труда, разморенного жарой Синдбада начало неудержимо клонить в сон. Он честно пытался щипать себя и заставлял вглядываться вправо, туда, где почти на самом горизонте, чуть в стороне от курса, появился островок, который сегодня корабль должен был обогнуть и выйти на финишную напрямую. Но потом глаза Синдбада закрылись, и он безвольно повис на штурвале, сладко похрапывая во сне и причмокивая губами.

– Уй-юй! Куда ты рулишь, отродье шайтана? – внезапно рявкнул над ухом голос рулевого, решившего на всякий случай проконтролировать направление. – Быстро отворачивай влево – здесь везде рифы! Да быстрее же, идиот!

– А? – Синдбад очнулся, вздрогнув всем телом, но рулевой Карим уже резко крутанул штурвал и стряхнул с него сонного Синдбада.

Синдбад больно ударился бедром и локтем, зашипел, потирая ушибленные места, но сразу вскочил и вытаращил глаза.

– А-а!!! – дико заорал он. – Спасайся, кто может!

Прямо по курсу из воды торчала здоровенная вершина подводной скалы.

– Кар-раул! Кар-рамба! – проснулся, заходясь в истошном крике, попугай, сидевший рядом на перилах. – Дур-рак!

– А-а!!! – вторил Синдбаду рулевой, выкручивая что есть сил штурвал и давя на него всем телом, что было совершенно бессмысленно – дальше крутить просто было некуда.

Корабль сильно и резко накренился вправо, проскакивая мимо острой верхушки подводной скалы, но на его пути из-под воды показались еще две. Их миновать не было никакой возможности, и нос корабля вошел точно меж двух каменных зубцов.

Раздались отвратительный скрежет, ужасающие грохот и треск. Корабль застыл на месте, чуть задрав нос. Рулевого бросило на штурвал. Он смешно задрал ноги, все еще держась за деревянное колесо, сделал переворот через голову и удачно приземлился на выбежавшего на палубу боцмана.

Люди, как горох, посыпались с ног и покатились к правому борту. Поднялся невообразимый шум. Из своей каюты в одних подштанниках выскочил сонный Сорви-голова, и Синдбад решил, что вот сейчас самое время спрятаться, забиться в какую-нибудь щелку, чтобы до него не дотянулись руки разъяренного хозяина судна. Ну, и остальных тоже. Упав на четвереньки, Синдбад отполз к кормовым перилам и укрылся за пустыми бочками, чудом устоявшими при сокрушительном ударе.

– Кар-рамба! Тону! – надрывался попугай, дергая головой и хлопая крыльями. Всеобщее «веселье», разом охватившее весь экипаж, ему явно пришлось по душе. – Стр-риптиз! – добавил он уже о капитане, в исподнем стремительно взбиравшемся по лестнице на мостик.

– Башку оторву! – ревел капитан, словно разбуженный медведь, вырывая редкие волосы на загорелой, покрытой наколками груди. И Синдбад наконец понял, откуда у капитана взялось его прозвище. – Где рулевой?! Где этот отпрыск тупого верблюда?

– Р-рулевой! Дур-рак! – обрадовался попугай, перелетел на бочки и постучав по одной из них клювом. – Р-рулевой. Кар-рамба!

– У, змея хвостатая! – погрозил ему кулаком Синдбад. – Клюв бы тебе скотчем замотать.

Попугай скосил один глаз и уставился им на Синдбада.

– Вали отсюда, ябеда несчастная! – зашипел на птицу Синдбад и ткнул ее пальцем в бок.

– Ябеда! Кар-рамба! – захлопал крыльями попугай, переступая с ноги на ногу.

– Ага-а! – Заглянув за бочки, Сорви-голова ухватил Синдбада за шкирку и выволок на открытое пространство. – Ты!

– Ну, я. А чего так орать-то? – виновато шмыгнул носом Синдбад, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

– Ты! Мой корабль. – Сорви-голова от сильнейшего потрясения потерял способность связно изъясняться.

– А чего корабль? Вот он ваш корабль. Никуда и не делся.

– Ты!

– Вот заладили! Ну, виноват. Заснул.

– Ты!!! Заснул? – Пальцы Сорви-головы, то сжимающиеся в кулаки, то вновь разжимающиеся, непроизвольно потянулись к шее Синдбада.

– Э, эй, дядя! – Синдбад предупредительно отступил на шаг.

– Ты! – Пальцы капитана сжали воздух.

На лестнице появился здоровенный боцман, красный, будто вареный рак, и волочащий за шкирку несчастного рулевого, даже не помышлявшего о сопротивлении. Голова Карима билась о ступеньки, отчего зубы рулевого клацали.

– Это не… не я! – голосил тот, суча руками и ногами. – Я не… Все он… Он!

– Вот! – Боцман дотащил свою ношу до капитана и бросил перепуганного насмерть Карима к ногам Сорви-головы. – Собачий сын, посмотри, что ты натворил!

– Оставьте его! – выкрикнул Синдбад. – За штурвалом был я.

– Ты? – воскликнул боцман.

– Ты… – эхом повторил заклинивший Сорви-голова.

– Капитан, там пробоина! – На мостик взбежал один из матросов. – Небольшая, слава всевышнему! В трюме полно воды, но мы, кажется, не тонем.

– Кажется?

Сорви-голова, мгновенно выйдя из ступора, порывисто обернулся к матросу.

– Не тонем, – уверенно повторил матрос. – Мы крепко засели на Зубах Шайтана. Но сейчас прилив, и нас может скинуть с них.

– Главное, чтобы отлива не было, – пробормотал Сорви-голова. – Быстрее! – скомандовал он и поспешил к лестнице. – Нужно осмотреть пробоину, заделать ее и до отлива убраться отсюда.

Боцман с матросом ринулись за ним следом. Про Синдбада все позабыли. Оставшись один, он тяжело опустился на верхнюю ступеньку и повесил голову.

– Чего расселся? – окликнул его снизу Сорви-голова. – Живо за мной!

Пробоина на удивление оказалась действительно небольшой. Рваная трещина тянулась на пару метров вдоль носовой части корабля почти у самого киля. Пик, торчавший из воды, оказался не столь острым, а скорость судна недостаточно высокой. Так что корабль, по сути, взгромоздился на два подводных пика, и теперь преспокойно покачивался на них. Воды в трюме ни прибывало, ни убывало. Трещина находилась вровень с водой, что сильно облегчало ремонтные работы.

– Здесь нам его не починить, – заключил Сорви-голова, осмотрев пробоину. – Нужно наложить временную заплату и добраться как можно скорее до острова. – За работу! Живо!

Моряки подхватились и разбежались кто за досками, кто за инструментом. Работа лихорадочно закипела. Звенела пила, летела стружка, стучали молотки. На палубе варили смолу, чтобы залить ей отверстия вокруг деревянной заплаты.

– Кхм, – виновато прокашлялся Синдбад, приблизившись к Сорви-голове, стоявшему со сложенными на груди руками и хмуро наблюдавшему за работой команды. – Мне очень жаль. Все вышло как-то случайно.

– Я сам виноват, друг мой, – глухо отозвался капитан. – Ты неопытный рулевой, и я не вправе был оставлять тебя одного во время маневра. Хорошо еще, что Карим вовремя поднялся проверить.

– Но я позорно заснул.

– И более опытные засыпали, – успокоил Сорви-голова. – Главное, корабль на плаву, и его можно починить.

– Да, конечно…

К Сорви-голове подскочил один из матросов, державший в руках ведро с остатками дымящейся смолы.

– Готово, капитан! Можно сниматься.

Сорви-голова приблизился к заплатке и придирчиво оглядел ее. Заплата представляла собой нагромождение досок, капитально, на совесть залитое еще не до конца затвердевшей смолой.

– Выдержит, – уверенно заявил матрос. – До острова дотянем.

– Поднять паруса! Нагрузить корму! – гаркнул Сорви-голова. – Попытаемся слезть с «зубов».

Матросы вновь бросились исполнять приказание капитана.

Паруса наполнились ветром, так кстати успевшим сменить направление с попутного на встречное, и корабль, поскрипывая, медленно начал пятиться, сползая в воду с остроконечных подводных пиков. За штурвалом стоял сам капитан, напряженно вздрагивающий при каждом скрипе и треске. Но все обошлось как нельзя лучше. В один из моментов нос корабля соскользнул в воду, и судно резко осело до ватерлинии, сильно качнувшись с кормы на нос.

– Ура-а-а!!! – грянул дружный возглас, и в воздух взвились чалмы и платки.

Сорви-голова отвел судно на безопасное расстояние от каменных зубцов, сверился с картой, на которой были обозначены подводные препятствия, и лично повел корабль, идя в бейдевинд12 к острову, раскинувшемуся прямо по курсу в трех-четырех километрах впереди широкой зеленой лентой с серым скальным основанием.

Найти место для стоянки оказалось делом непростым. Берег острова представлял собой сплошное нагромождение скал, но через час поисков внезапно обнаружилась брешь в гранитной отвесной скале – небольшая, почти идеально круглая бухточка с песчаной косой – как раз то, что нужно. Матросы убрали основные паруса. Корабль медленно, на одних кливерах13, вошел в бухточку и замер, ткнувшись килем в песчаную отмель.

Бухту со всех сторон окружали отвесные стены скал высотой метров в десять, море здесь было спокойным. Сквозь его зеленоватую поверхность можно было разглядеть дно, усеянное ракушками и крупными, поросшими водорослями валунами.

– Все. – Сорви-голова устало оперся локтями на штурвал. – Теперь будем ждать отлива. Из бухты ни ногой!

– Почему? – удивился Синдбад.

Ему не терпелось сойти на землю и ощутить наконец под ногами твердую, незыблемую поверхность вместо палубы судна, непрестанно раскачивающегося от любого малейшего волнения моря, словно люлька младенца.

– Это легендарный остров Сирен! Разве ты и о нем ничего не слыхал, о мой необразованный друг? – вскинул брови Сорви-голова.

– Никогда, – честно признался Синдбад.

– Странный ты молодой человек, – только и пожал плечами капитан. – Не знаешь элементарных вещей.

– Я знаю про морских сирен. Они заманивают моряков сладкозвучными голосами, и корабли разбиваются о прибрежные скалы. Но морские сирена, вроде как, живут в море?

– Те, про кого ты ведешь речь, действительно морские сирены, а на острове живут сухопутные. Своими речами и телом способны довести любого правоверного мусульманина до сумасшествия, после чего тот больше не жилец.

– Чесать языком мы тоже могём, а вот насчет тел… Но я все равно не возьму в толк, чего мы сидим на корабле, когда можно прогуляться по острову, собрать свежих плодов и пополнить запасы пресной воды?

– Ты дурак или просто хочешь им казаться? Молись, чтобы гнусные твари не прознали о нас!

– Да молюсь я, молюсь, – проворчал Синдбад. – Только все равно не понимаю.

Сорви-голова только рукой махнул и ушел в свою каюту. Синдбад остался на палубе один. Подойдя к фальшборту, он оперся на него и с тоской вгляделся в берег, скалы и буйную растительность там, наверху, наполненную трелями птиц и прохладой. Взгляд его уныло скользил вдоль стволов диковинных деревьев с изогнутыми, перекрученными стволами и кривыми ветвями. Внезапно Синдбад напрягся. Наверху мелькнула и пропала женская фигурка, одетая во что-то воздушно-белое и короткое. Синдбад долго вглядывался в одну точку меж корявых стволов двух крепких деревьев, но там больше никто так и не показался. Не померещилось ли ему?..

Женская фигура вновь показалась из-за деревьев, но уже гораздо левее. Женщина, стараясь держаться в густой тени кроны, разглядывала корабль. Однако ее выдавала короткая белая туника, ярким пятном выделяющаяся на фоне зелени леса. Женщина постояла немного без движения, вновь скрылась и возникла еще левее. Теперь она не пряталась, а гордо возвышалась над кораблем на самом краю утеса, уперев руки в широкие бедра.

– Э-э, капитан! – осторожно позвал Синдбад, отступая к двери каюты Сорви-головы и не сводя глаз с девицы. – У нас, кажется, гости.

Дверь резко распахнулась, едва не сметя Синдбада, и на палубу вынесся Сорви-голова с саблей в руках.

– Какие гости? Где? – Капитан лихорадочно озирался вокруг.

– Да нет, вон там, наверху! – указал пальцем Синдбад.

– О Аллах! – Сорви-голова наконец разглядел девушку, стоявшую на скале. – Как они прознали о нас?

– Так у нас мачты торчат над лесом, словно иголки на заднице возбужденного дикобраза. Чтобы не заметить корабль, нужно быть абсолютно слепым и тупым одновременно.

– Да-да, ты прав! Но что же нам теперь делать?

Сорви-голова в растерянности опустил саблю и озабоченно насупил брови.

– Она не выглядит опасной. Может, вы чего напутали, и это вовсе не сирены, а амазонки?

– Нет, именно сирены. Амазонки живут гораздо восточнее.

– Капитан, они уже здесь! – выкрикнул один из матросов, отступая к мачте и белея на глазах.

У правого борта собралась уже приличная стайка белокурых женщин. Они стояли кучкой человек в двадцать, все красивые, с ладными фигурками, в одинаковых туниках выше колен и откровенно (или вожделенно – кто их там разберет) пялились на мужчин.

– Все, нам конец. – Сабля выпала из ослабевших пальцев Сорви-головы. Он медленно опустился на колени и прислонился плечом к фальшборту. – Та хитрая бестия наверху лишь отвлекала внимание.

– Да вы чего, мужики? – Синдбад удивленно оглядел насмерть перепуганных моряков. – Это же обычные бабы! Вы поглядите на них.

Но собравшиеся на палубе матросы воротили лица, прикрываясь ладонями.

– Ой, какие мужчинки к нам пожаловали, – проворковала одна из стоявших внизу девушек.

– И сразу так много! – добавила другая.

– Идите к нам! – махнула загорелой ручкой третья. – Мы вас не обидим.

– Честное слово! – поддакнула четвертая. – Ну почему они не идут? Эгей, где вы там спрятались? Выходите, мы вас видели.

– Не выходят, – огорченно сказала первая. – Всего один… А было сто-олько!

– Какой хорошенький! – облизнулась еще одна.

Синдбада передернуло от ее пристального взгляда, но он не в силах был оторваться от милого личика.

– Иди к нам! Мы тебе яблочко дадим. Вот! – Девица покрутила ручкой с зажатым в ней спелым красным яблоком, неизвестно откуда взявшимся в ее пальцах. – Не хочешь яблочко? А бананчик? – В другой руке девушки возник перезрелый банан. – Тоже не хочешь? Сыты-ый!

– По-моему, они нас боятся, – задумчиво произнесла вторая.

– А давайте к ним заберемся? – предложила другая. – Я страсть как хочу познакомиться с таким большим и усатеньким. Он во-он там только что стоял.

Девушка указала пальчиком правее Синдбада. Тот скосил глаза на притихшего за одной из бочек боцмана. Боцман еще сильнее побледнел, икнул и сполз по бочке на палубу.

– Нет, я так не играю! – топнула ножкой первая. – Мы к ним со всей душой, а они даже говорить с нами не хотят. Вот сейчас как поднимусь!..

– Угомонись! – резко осадила ее молчавшая до того более старшая. – Не видите, вы их пугаете. А от пуганых мужчинок толку сами знаете.

– Мы их пугаем? – удивились несколько девушек разом. – Ты, сестра, хочешь обидеть нас? Да мы сама ласка и доброта! Это они тебя испугались, старой мымры.

– Меня?! – взвилась оскорбленная до глубины души старшая. – Да ты на себя в зеркало давно смотрела? Тощая косоглазая мартышка!

Синдбад отметил про себя, что девушка и вправду была несколько худа и чуть косила на один глаз.

– А ты!.. А ты!.. – задохнулась та, не находя слов. – А у тебя жвачка в волосах!

– Где? – испугано вскрикнула старшая, судорожно ощупывая пышную прическу, будто в волосах была не жвачка, а стая скорпионов.

– Вот!

Молодая рванулась к ней, вытащив из зубов кусок смолы, и с силой влепила его в волосы старшей.

– Ах ты, сволочь! Стерва проклятущая! – накинулась на нее старшая, повалила на песок и принялась мутузить. – Да я же из тебя отбивную по-багдадски сделаю!

Женщины сцепились, градом посыпались шлепки. Одни щипались, другие царапались длинными ногтями, шипя и дергая друг друга за космы, третьи щедро раздавали тумаки направо и налево. Команда дружно подползла к фальшборту – такое зрелище пропустить было просто невозможно. Но еще оставались женщины, которые не участвовали в общей забаве. Они переступили через катавшихся на песке сестер и загородили их своими стройными телами.

– Вот они все, смотрите!

– Ах, какие красавчики!

– Идите же к нам!

– Не идут… Почему они не идут? Ой, смотрите, а у них дырочка, – заметила одна из девушек пробоину.

– Верно! Фи, какая некрасивая, – наморщила прелестный носик другая. – Терпеть не могу всякие дырочки!

– И я.

– И я!

– И мы! – хором согласились с ними остальные.

– Надо же, они жвачкой ее залепили. Вот глупенькие! – захихикала девушка.

– И верно! Кто же так делает?

– Глупые мужчинки.

– А вы все такие умные! – не вытерпел Синдбад. – Тоже мне, кружок умелые крюки.

– Молч-ши! – зашипел Сорви-голова, выкатив глаза и дергая Синдбада за рукав, но тот только отмахнулся.

– Да погодите вы!

– Да, мы умненькие! Мы пригоженькие! Иди к нам, сладкий мужчинка, – обрадовались девушки, дружно заскакав на месте.

– Не пойду. Я обиделся.

– Обиделся? Почему? – У всех девушек одновременно огорченно вытянулись лица.

– Вы обижаете сладких мужчинок. И еще у нас дырочка.

– Дырочка? Ах, дырочка!

– А давайте ее починим, – загорелась внезапно одна. – Я страсть как люблю всякие дырочки чинить.

– И я.

– И я!

– И я тоже!

– А мы? – спросили остальные, которым явно не нравилось чинить разные дырочки, залепленные черной жвачкой.

– А вы развлекайте мужчинок!

– Ура-а! – обрадовались те.

– А потом вы к нам спуститесь?

– Ничего не могу обещать, – решительно отрезал Синдбад. – Посмотрим на ваше поведение.

– Мы хорошие, мы очень хорошие. И хорошенькие. Смотри!

Девушки одна за другой поскидывали туники. В их руках невесть откуда появились флейты и бубны, и девицы весело заскакали в танце по песку, изгибаясь, вертясь и взмахивая руками. Другие куда-то унеслись, только пятки засверкали.

– О Аллах! – простонал Сорви-голова, сквозь пальцы косясь на пляшущих на песке у корабля девушек и не находя в себе сил оторваться. – Только не пляски! Теперь мы в их власти. Что ты наделал, сын греха и порока?!

– А что такое? – недоуменно спросил Синдбад, спокойно наблюдая за экзотическим танцем. – Бабы как бабы, пляшут… Красиво, но до ансамбля песни и пляски Александрова точно не дотягивают.

– О, я не могу на это смотреть! – еще сильнее застонал Сорви-голова. – Злобные происки шайтана.

Моряки бились головами о деревянные поручни, стонали и рвали на себе рубахи, пуская слюни и тараща глаза. Некоторые рвались вниз, но Синдбад в корне пресекал их попытки спрыгнуть в воду, щедро раздавая тумаки и оттаскивая одуревших моряков подальше от фальшборта, но те опять ползли и пялились на девушек.

Между тем внизу уже кипела работа по заделке пробоины. Девушки оказались не только мастерами дудеть, отплясывать и строить глазки, но еще и неплохо плотничали, хотя никак не могли сладить друг с другом. Меж них то и дело возникали ссоры, переходящие в локальные стычки.