Темь. В битве за истину

Лагерь троллей находился совсем рядом с точкой перехода. За той самой скалой, куда торжественно уплыл авианосец Брегетта с Лехой на борту, ущелье заворачивало вправо и открывало небольшую зеленую долину с лазурным озерцом на ее краю. Именно здесь стоял ТУПО – отряд троллей, представляющий собой нечто вроде зеленых беретов и насчитывающий примерно около сотни особей.

Сам лагерь являл собой скопище разнокалиберных каменных построек, сложенных из глыб и расположенных кольцом, в центре которого стояло нечто, долженствующее именоваться дворцом – по крайней мере, судя по размерам. Венчало это то ли двух, то ли трехэтажное сооружение нечто вроде короны из черепов самых разных существ. Рядом стояло строение поменьше, зато на его верхней глыбе устроился череп, по величине чуть ли не превышающий саму постройку, с такими зубами, которым позавидовал бы самый хищный представитель эпохи динозавров на той Земле, которая осталась где-то позади, исчезнув в шлифованной каменной стене, запиравшей ущелье.

Однако прежде, чем вся странная компания проследовала в тролличий лагерь, возникла проблема с Сардориусом. Расцветший колючками и иглами Темный маг не желал передвигаться самостоятельно, орал, шипел от боли и недвумысленно сообщал доступными ему жестами о своих сексуальных желаниях по поводу обездвижившего его куста именем Хухрик.

– Надо же, – прокомментировал сей факт Митромир. – Он извращенец еще похуже педика, – чем слегка обидел боевого хухрона.

– А мы что, не люди? – ляпнул было тот, но спохватился. – Ну, конечно, не с этой же нелюдью…

Весняна только хмыкнула, а остальные дружно заржали. Если бы кусты могли бы краснеть, Хухрик стал бы багровым. Но вопрос остался нерешенным: что делать с Сардориусом.

– Может, так и оставить его здесь? – предложил Вован. – Голодной смертью не помрет, тролли подкормят. Пусть ждет прибытия следующей команды.

– Думаешь, в ней как раз найдется боевой шишиг, который его расколдует? – спросила Весняна. – К тому же следующая команда прибудет не ранее, чем через месяц. И все это время тролли будут его кормить и зад подтирать? – и, отвернувшись от темного мага, незаметно подмигнула остальным.

Народ с полунамека включился в игру и, всесторонне рассмотрев возражение домовены, признал его справедливым, особенно в отношении зада. Причем в ходе дискуссии Сардориус попеременно краснел и бледнел, поскольку с особой пристрастностью обсуждались качества окружающих камней, если использовать их в качестве туалетной бумаги, и было признано, что наилучшим образом для этих целей подойдут природные изделия с особой шершавостью.

– Между прочим, – поднял вверх палец Антон, – тролли ведь могут ограничиться не одним только подтиранием зада. Кто знает, и у них могут наличествовать гомики…

– А с учетом их размеров, – многозначительно сказал Митромир, – у них и все может оказаться таким же большим…

– Чрезмерно большим, – ехидно сказал Вован и, обойдя темного мага, заглянул ему в тыл. – К тому же тролли находятся на походной службе и наверняка долго не видели своих тролльчих… Этот экземпляр будет пользоваться популярностью.

Вот тут Сардориус взвыл по-настоящему. И по сравнению с его воплем паровозный свисток показался бы образцом музыкальности. Глас Темного мага был преисполнен искренности и душевной боли. Впрочем, странная компания осталась равнодушной к этому изъявлению чувств.

– Так, – подвел черту Митромир. – Что делать-то будем? Без клятвы мага здесь не обойтись.

– Точно, – весомо подтвердил Никитич. – Как старейшина среди присутствующих, могу подтвердить, что как раз такая клятва и нужна. Причем наистрашнейшая, однако.

– Мы люди мирные, – скромно потупилась Весняна. – Крови твоей не хотим и зад спасем… Дашь клятву Темного мага, что никогда не причинишь зла нашей компании – ни волшебством, ни иным действием, ни умыслом. А заодно поведаешь, что вы там такое замыслили против нас.

Сардориус угрюмо молчал.

– Может, его пришипать? – кровожадно предложил рептилоид. – И пушть потомштво его пребывает в пожоре.

Темный маг пошевелился, скривился от боли и неопределенно гукнул.

– Шам ты ящерица, – обиделся в ответ на этот гук рептилоид. – Не шмей на жашранца лапу поднимать!

Сардориус хрюкнул.

– Он еще хихикает! – взвился засланец.

– Погоди-ка, – осадил его Митромир. – Ты что, мысли его читаешь? Говорить-то он не может.

– Мы, рептилоиды, в ваши примитивные головы не жалежаем, – горделиво приосанился ящер. – Мы вше видим по вашим мордам, кои копируем при траншформации.

– Сам ты морда, – строптиво буркнул Никитич. – Развелось тут всякой живности… А Сардориуса, мыслю я, надобно просто уконтрапупить, он нашего Анта чуть не сжег в граде Питере. Око за око, зуб за зуб.

– Жубы? Што там о жубах? – живо заинтересовался рептилоид.

– Отстань, – отмахнулся Митромир. – А руки марать об этого Темного, думаю, не следует. Его тролли за… – он запнулся и глянул на Весняну. – В общем, замучают своей любовью. Неизбывной и давно накопленной. Потому не будем тратить на него время. С замыслами Чернобога мы уже знакомы, а с мелочами разберемся сами. К тому же, у нас есть клок бороды Чернобога, и уж тут мы много причиним неприятностей Темным. А ответит у них за это Сардориус, поскольку означенную бороду изъять у нас не сумел. Идемте, нас там жареный кабанчик ждет! – и демонстративно махнул рукой всей компании.

Говорить Сардориус и правда не мог, но его страстное мычание напоминало зов коровы, возмечтавшей на пахучем лугу о красавце-быке. Не отозваться на этот зов было невозможно, и Митромир смилостивился:

– Клятву дашь? Лупани глазами один раз, если согласен, если нет – два раза.

Сардориус томно опустил ресницы и всем своим видом выразил повиновение.

– Мы свидетели, он дал согласие, – маг повернулся к шишиге. – Хухрик, давай.

Куст гордо выступил вперед и взмахнул лапками-веточками.

Иголки пожелтели и осыпались с Сардориуса, как с преждевременно состарившейся сосны. Темный маг освобожденно крякнул, пошевелил конечностями, но, поймав предупреждающий взгляд Митромира, замер.

– Говори, – сурово сказал Светлый маг. – Даешь клятву Пупы Задрипанского? – и начертил в воздухе огненный знак, похожий на бублик, изготовленный похмельным кондитером.

– Даю, – обреченно сказал Сардриус и в ответ прочертил дымный след, напоминающий последний привет падающего бомбардировщика.

– Пупа Задрипанский… – восторженно прошелестел Хухрик.

– Молчи, грусть, – ответствовал Митромир и обратился к Темному магу. – Теперь повествуй.

И Сардориус повествовал. Речь его изобиловала междометиями, многословными отступлениями, туманными намеками, радужными обещаниями и явным враньем. На лице Темного мага сиял опыт российской политики, почерпнутый им в высоких кабинетах. Долго выносить эту муку странная компания никак не могла. Не прошло и пяти минут, как Весняна со зловещим шелестом вытащила из колчана стрелу с зеленым отблеском на наконечнике, Никитич угрожающе вздыбил бороду, а Вован начал засучивать рукава потрепанной куртки.

Сардориус понял, что зарвался, и перешел к делу.

По его словам, выходило, что Чернобог, будучи тоже озабоченным происходящим в этом Сером мире, где-то пронюхал об артефакте-талисмане и послал темного мага в заповедную квартирку Никитича разузнать детали. Поскольку, будучи Темным, маг не мог проникнуть в заповедную дедову тень, то для осуществления операции привлек шишигу Хухрика, который в силу принадлежности к маленькому народцу имел туда доступ. При этом, как признал Сардориус, его запугивали уничтожением украденных деток, поскольку боевой шишиг категорически не желал заниматься столь грязным делом, как шпионаж.

– Шантажировали! – гневно подтвердил Хухрик, тряся зелеными лапками-ветками. – А моих деток, моих лягушат запустили в чистую воду, да еще кормили сухим рыбьим кормом! Вместо жирных, упитанных мотылей! А они такие нежные, такие недотроги… – бугристый нос шишиги позеленел, оловянные глазки выпучились, увлажнились слезами, и в этот момент неведомым образом он напоминал уже не куст, а действительно большую, но изрядно высохшую лягушку.

Таким образом, Сардориус запаковал магически Хухрика дважды – в образ карася, а затем – демона, снабдив соответствующей темной магической силой, и отправили в дедову тень. Там состоялось памятное сражение…

Сардориус мог бы продолжать очень долго, но тут глухо заворчали голодные тролли. Дело шло к вечеру, а исповедь Темного мага грозила затянуться надолго. Поэтому Митромир с неохотой согласился отложить ее до ужина.

Под быстро темнеющим синим небом в тролличьей долине пылал жаркий костер, над которым вращалось на вертеле существо, скромно именуемое троллями кабанчиком. Если оно и было свиной породы, то гигантской: на слона не тянуло, но на среднего быка – вполне.

– Это где ж такие кабаны бегают? – ахнула Весняна, а в ее зеленых глазах появился охотничий блеск. – Такого еще уложить надо!

– А мы взяли ваш опыт, людской, – пояснил, любезно ощерившись, самый толстый тролль. – Зачем бегать за кабаном с копьем или дубинкой и р-р-рисковать, когда можно прикормить его в узком ущелье желудями, завлечь лаской и уговор-р-рами, а потом сбр-р-росить камень на башку…

– А заодно пр-р-рихлопнуть пару поросят… – плотоядно облизнулся другой тролль.

Странная компания переглянулась и помрачнела. Да, это, действительно, был метод именно людей… Причем, очень усовершенствованный со времен охотников на мамонтов.

– Эх, – вздохнул Никитич. – В прошедшие-то времена хаживали на кабанчиков один на один… Бывалоча, и кабаны на клыки народец поднимали. Все честно было. Нынче же вишь как – подманивать да уговаривать…

– Ты попр-р-робуй такого на копье или рогатину взять, – обиделся тролль. – Это тебе не между мир-р-рами шастать.

– Между мирами – это да, это мозги надо иметь, – ехидно потряс бородой дед.

– Тихо, сограждане! – загасил начинающийся скандал Митромир. – Пусть лучше Темный продолжит свой рассказ. Чем это мы так им насолили… И почему там, в Питере, они хотели ухлопать именно Антона?

И Сардориус продолжил свое откровенное повествование. Собственно, основное уже было сказано. Внедрившись в домашнее озеро домового, хухрон Хухрик выслушал поучительную лекцию Митромира, сообразил, какие надежды возлагаются на Антона и решил уничтожить конкурента, полагая, что Темные сами способны отыскать артефакт, который поможет им стать еще более могущественными. Тем более что полномочия на «зачистку» в случае чего Сардориус с согласия Чернобога ему предоставил.

Однако Темные в гордыне своей не учли кусательных талантов Лехи и мощь его челюстей. Это оружие повергло демона-шишигу в панику: паук на носу хухрона, являвшийся связником Сардориуса и державший Хухрика под магическим контролем, спешно ретировался с носа поверженного демона, чтобы не быть случайно перекушенным, после чего рухнули и все магические оболочки, а сам боевой шишиг был возвращен хозяину, то бишь Чернобогу.

– Вот! – торжествующе сказал Хухрик. – Эксплуататоры! Подвергали мою жизнь опасности. Всячески и разно измывались над моей свободной личностью… Зомбировали и унижали!

– Это еще как сказать, – сварливо прервал его Темный маг. – Когда на тебя напяливали облик дикого аборигена с гор, ты не слишком возражал. И даже гордился своим мохнатым телом! Вроде как это добавляло тебе новых ощущений…

– Ага, так вот кто меня пытался отравить в поезде, а потом съездил по черепушке, – почесал затылок Антон. – Так это ты, Хухрик, под того кавказца Гогу подделывался! Да и в озере им поначалу был… Так что идейка-то у Темных насчет моей ликвидации родилась не в квартире Никитича, а пораньше. Значит, известно вам было обо мне что-то. Но вот что именно, а?

– И в Вышемирье на Анта кто напал? – сердито спросил Никитич. – Кабы не мы с Весняной да с помощью Макоши, быть бы ему пойманным и в узилище заключенным.

– Темнишь ты, Сардориус, – грозно сказал Вован. – Очки впариваешь! А как же Пупа Задрипанский? Смотри – клятва-то страшная. За базар ответишь.

Сардориус невинно стрелял глазками и помалкивал. Хухрик сложил лапки, словно кающийся богомол, и снова клятвенно стал заверять, что он-то не причем, не ведал, что творил и прочее. Никитич усердно лохматил бороду в задумчивости, рептилоид грозно постукивал отрастающим хвостом, Митромир проницательно изучал Темного мага, и лишь Весняна обозначила действие, а именно – неуловимым движением вытянула из колчана стрелу и наложила ее на лук, направив на Сардориуса.

– Ты знаешь, – сказала она, прервав оправдательную речь Хухрика. – Ты дал клятву. А раз так – эта стрела уничтожит не только тебя, но и твою магическую сущность. Ты не возродишься более.

Глаза домовены полыхнули зеленым светом. Рука медленно натянула тетиву. И Сардориус побелел.

– Нет! – возопил он, падая на колени перед домовеной. – Пощади! Я все скажу….

И он рассказал то, что, по крайней мере, могло казаться правдой. А Митромир и Никитич бросили внимательный взгляд на домовену…

Наползающую на этот мир темь Темные заметили давно. На то они и Темные. Однако никто из них не мог понять, чьих это рук или лап дело. А вот это уже вызывало подозрения. Как и то, что в Серый мир начала проникать магия – энергия, неумное использование которой когда-то вызвало жуткие катаклизмы. Именно катастрофы, слизнувшие с лица земли целые человеческие цивилизации, заставили Светлых и Темных установить некий магический баланс, контроль за которым позволил сохранять людей как таковых, а значит, и ту энергию верований, которой питались многочисленные боги, божества и божки, избравшие своим местом обитания некие феодальные владения в астрале. Впрочем, и тут определения достаточно условные: то ли астрал, то ли другие измерения, то ли очередные царства божии… В людском языке точных определений нет.

– Ты тут нас не запутывай, – нетерпеливо прервал темного мага Митромир. – Ребенку понятно, что магия – это разновидность энергии эфира, а энергия, исторгаемая душой, или пси-энергия, подпитывает так называемых богов. За которую они постоянно и цапаются между собой. Да еще инопланетяне всякие шляются, до нее охочие, – он покосился на рептилоида, тот смущенно отвернулся. – В эфире же, овеществляя, материализуя его с помощью магии, пси-энергии, других видов энергий, можно создавать новые миры. В меру способностей и талантов создающего. Это школьный курс. Давай к делу, теоретик.

– Нет уж, я и так по делу, – упрямо сказал Сардориус. – Ибо есть подозрения, что нынешняя темь – это как раз дело рук кого-то, кто вознамерился не просто нарушить магический баланс, а подчинить всю пси-энергию этого мира себе, сохранив ее источник – людей. И таким образом, стать не простым богом, а величайшим. Другой вопрос, зачем ему это нужно. Для создания нового мира и собственных райских кущ вполне хватило бы оболванивания отдельно взятого народа. Если же подчинить себе всю пси-энергию этого мира, впустив еще в него энергию магии, не хочется даже думать… Можно создать новую вселенную… Стать Творцом. И, похоже, кто-то этого очень хочет.

– И кто он? – с подозрением спросила Весняна. – Светлый? Темный? На кого думаете?

– Если бы было на кого, – вздохнул Сардориус. – Масштабы таковы, что думается: здесь не один маг, каким бы сильным он не был. Междумирные пути в астрале перепутаны, иные вовсе закрыты или стали опасными… Это значит, баланс нарушается не только в этом мире. Он нарушен в части известной нам многомерной Вселенной. И эта часть расширяется.

– Что-то ты загибаешь, Сардориус, – с подозрением сказал Митромир. – Замахнуться на всю Вселенную – это, знаешь ли… Да тут сотня сверхмагов не справится. Творец – он один, и достичь его уровня невозможно никакому магу и божеству. На то он и Творец. Вы там, случаем, Темные, паранойей не заболели поголовно?

– Обожримая Вшеленная – это мириады галактик, – неожиданно вмешался рептилоид. – Невожможно шождать новую Вшеленную. Никакого ражума не хватит, даже нашего, могучего и нешравненного.

– Молчи уж, ренегат бесхвостый, – отмахнулся Сардориус. – Вы простого заклятия создать не способны, а туда же, о Вселенной рассуждать…

Рептилоид угрожающе заворчал и встопорщил чешуйки брони, но Никитич его остановил:

– Постой-ка, не рычи. Чегой-то Темные здесь темнят. Эка замахнулись – на Творца! Как будто ранее это самый баланс не нарушался. Да он постоянно качается туда-сюда! И миры пока не рухнули. Как говорила моя знакомая кухарка – движение нельзя останавливать!

– Это про какие движения говорила кухарка? – язвительно спросил Сардориус. – Небось, про те, которые в постели? Которые туда-сюда?

Народ, сидевший вокруг костра, расплылся в улыбках, а пойманный на слове дед возмущенно распушил бороду:

– Однако же, не перевирай, Темный! Предки наши властвовали в Сероземье, когда таких, как ты, на дух еще не было! Да Сероземье тогда и не было Срединным миром…

– Никитич, не надо нам тут древнюю историю рассказывать, – вмешался Митромир. – Ты еще про титанов расскажи, про лемурийцев… То дела давно минувших дней.

– Не такожде и давних, – проворчал дед. – Это по вашим людским меркам давних… Ну, да ладно. Мнится мне, нет таких сил, чтобы Вселенную потрясти, а уж тем более новую сотворить. Запутывает нас кто-то. А вот для чего – в этом-то и есть смысл разобраться. Мыслю я, опасается некто, что тот… э-э-э… артефактий с помощью Анта найдем мы первые. Но и сам этот некто найти его не может без нас. Оттого и натравливает Темных, чтобы следили за нами да прихлопнули в нужный момент, когда этот самый артефактий – тьфу, вещь чудную найдем.

– Было такое дело, – нехотя признал Сардориус. – И возле пещеры битва была не потому, что проверить вашу боеспособность хотели, а и натурально… гм… ликвидировать. Потому как думал Чернобог, что нечто отсыкали вы в недоступной ему «Веселой Берлоге»: очень сильная магическая засветка шла оттуда… Велесу же об этом не сказал. Вот от того и все непонятки.

– Странно у вас, у Темных, – заметила Весняна. – Друг другу не доверяете, обманываете, используете. Впрочем, все, как всегда. Но гадость эта все больше в Сероземье проникает, в том числе на Землю. Вместе с магией туда наползает Темь. И вот это должно беспокоить всех нас.

– Можно подумать, у вас, у Светлых, свар между собой нет, – отмахнулся Темный маг. – А то, что Темь наползает – факт. Откуда она и зачем – это нас тоже беспокоит. Темь какая-то непонятная, не наша. У людишек крышу сносит. А если еще магию им дать… Конец этому миру настанет.

– В корень зришь! – оживился Никитич. – Неча силы столь могучие неразумным людишкам давать. Вмиг все разнесут!

– Ага, – встрял Антон. – Это как сегодняшняя власть в России: бабло пилить можно только своим, а остальным ни-ни. Так и вы с этой своей магией. А придет конец этому миру, так снова вам придется другие миры обживать, и Светлым, и Темным. Но это же сколько времени пройдет, пока в этих мирах разумных существ вырастите, чтобы потом их энергию стричь… И чем вы тогда отличаетесь друг от друга?

На минуту вокруг костра воцарилось молчание.

– Эка завернул… – озадаченно крякнул Никитич, распушив бороду.

– Знает Чернобог что-то про тебя такое… – задумчиво сказал Сардориус, адресуясь Антону. – Вот потому и хотел того… прихлопнуть в той квартире, да и потом, возле пещеры. А еще раньше приказал мне тебя схватить в Вышемирье. Однако побаивается Чернобог. Призванный, говорит, просветленный – а для чего призванный? Вот в таких сомнениях. Может, потому ты до сих пор и жив.

– Спасибо его сомнениям, – с чувством сказал Антон. – Я как-то им даже рад.

– Анта прихлопнуть мы не дадим, – сердито заметил Митромир. – Это не муха, понимаешь ли. Есть в его речах истина насчет нашего своекорыстия. Но есть, призванный, и то, что расчету не поддается: мы ведь тоже дети этого мира, и он нам дорог такой, какой есть. Вместе с людьми, прежде всего. Мертвых миров вокруг множество, а материнская Земля, пусть даже она перешла в Упавшие миры, живая. И такой должна остаться.

Дискуссию завершили тролли, радостно заурчавшие вокруг вертела со слоноподобным кабанчиком: ужин был готов.

Когда Вован, вооружившись огромным тесаком, любезно одолженным троллями, споро нарезал для друзей капающие жиром и остро пахнующие ароматными травами ломти мяса, вечерний лагерь вновь посетило видение. Из центрального сооружения лагеря, величаво выплыл океанский лайнер именем Брегетта, и из его капитанской рубки нежно пророкотало:

– Ужин викингу. И мяса побольше. Берсерку моему… – после чего лайнер столь же величаво исчез в недрах дворца, кокетливо вильнув кормой.

– Гр-хм, – только сглотнули тролли при виде этого зрелища.

– Она, это… Лехе-то ничего не сделает? – опасливо осведомился Вован. – Мощная женщина. Он хоть и скинхед, но в возрасте…

– Наша Бр-р-регетта неподр-ражаема, – заявил самый толстый тролль. – Она умеет общаться с настоящими мужчинами. Никто из тех, кто удостоился, не жаловался.

– Еще бы… попробуй, пожалуйся, – проворчал себе под нос Антон, но дальше развивать эту тему не рискнул.

Лишь Весняна хихикнула, бросив на него взгляд, от которого Антон покраснел и яростно вгрызся в шмат мяса.

После ужина, прошедшего в молчании, утомленным путешественникам был любезно предложен ночлег в одной из построек, расположившихся вокруг дворца, в котором почивала очарованная Лехой тролльчиха.

– Надеюсь, блох здесь нет, – проворчал Митромир, зарываясь в разбросанные на полу мягкие звериные шкуры.

– Эстет, – укорил его Сардориус, но ответом ему было сонное сопение всей компании.

– Эх, – вздохнул Темный маг, прислушиваясь к душевному рокоту, доносящемуся из дворца Брегетты. – А еще меня в непотребном обвиняли… Да нормальный я, нормальный, и зад мой неприкосновенен! Просто с кем поведешься, от того и наберешься. Ну, в образ вошел, артистическая натура. Так ведь теперь и не отмоешься от ехидства этих злопакостных Светлых… А женщин я люблю… Особенно ведьмочек… Если уж даже Никитичу везет… – с тем и захрапел.

Глава 7

Утро, занявшееся над дислокацией тролличьего отряда ТУПО, выдалось прекрасным – солнечным и теплым. Даже не верилось, что еще вчера команда искателей артефакта была в заснеженной, хотя и сырой Карелии.

Тролли на удивление оказались существами чистоплотными, поскольку для естественных надобностей соорудили в дальнем углу долины каменную кабинку – видимо, сказалось благотворное влияние Брегетты. После посещения кабинки и омовения в горном ручье с чистейшей водой путешественники наскоро перекусили остатками вчерашнего кабанчика и занялись гигиеническими процедурами: бритьем, подравниванием бород и локонов, штопкой и стиркой потрепанной в переходах одежды. Инициатором была Весняна, заявившая, что к бомжам в Раземелье относятся с подозрением.

Проще всех было метаморфисту Сардориусу: он встряхнулся, помахал ручками, золотые знаки на его балахоне заблестели ярче прежнего. Темный маг утратил блондинистость, шевелюра его резко потемнела, нос вытянулся крючком и вздыбился горбом, а черные брови нависли над черными же глазами. Такая метаморфоза больше всего удивила Антона и Хухрика.

– Надо же, да это Гога-айзер! – сердито сказал Антон. – Ты, сволочь, зачем меня опоил в поезде? Да еще черепушку повредил! Или это Хухрик был? И вообще, кто из вас Гога? Ты же говорил, что шукуру дикого аборигена с гор на хухрона натянул, а?

– Эге, а куда хехла дел? – возмутился одновременно с ним Хухрик, явно отводя от себя подозрения.

– Сам ты хехл, сколько можно говорить! – вызверился на него Темный маг. – А я хехел! Вот куст ходячий, никак не запомнит… А айзером меня – не оскорблять! – развернулся он в сторону Антона. – Я благородный парс, и мы еще с Заратустрой размышляли над прискорбностью знаний многих… А шишиге этому я свой облик дал! Точнее, один из обликов. Таков был мой великий тайный замысел… И вообще я не гомик, а нормальный баболюб, и не сметь меня попрекать задницей, иначе превращу и распылю!

– Что-то ты развоевался с утра, – хладнокровно осадил его Митромир. – Или иглы Хухрона забыл? Или клятву твою тебе припомнить? Вот и Хухрика попытался подставить. Что же до Заратустры, тот этот великий маг тебя и ноги свои омыть не подпустил бы. К тому ж тебя в те времена еще и на свете не было.

– Он тогда еще был в качестве невылупленного зародыша, – ехидно сказала Весняна. – Кто же знал, что такое из него получится…

– Жаратуштрой в клане нашем жвали маму славного рода Шипохвоштых, – глубокомысленно изрек рептилоид. – Как он мог общатша ш мамой и о чем?

– Да вы!.. Да я!.. – взвился Сардориус, забыв и об иглах, и о клятве.

Быть бы тут великому ору и гаму, но вспыхнувший скандал прервало явление, поразившее всех до самых пяток.

Из тролльчихиного дворца, из этой кучи серых каменюк явилось нечто, бывшее когда-то непримиримым, хотя и несколько постаревшим, скинхедом Лехой. Утренний солнечный луч ласково упал на его залысины и осиял многодумную Лехину голову. Любитель пивных океанов, казалось, не шествовал, а плыл по воздуху, благостно поводя очами и неся на физиономии такое выражение, словно собирался осчастливить все человечество разом. В его глазах пылал пророческий огонь.