
Полная версия
Надежда
В разговор вступила сухонькая старушка, бывшая учительница.
– Я в Подмосковье у дочки до войны жила. В своей жизни я обычно мыслю логично и действую большей частью рационально. И все же однажды совершила, казалось бы, совершенно абсурдный поступок. А произошло это так. Захожу как-то в магазин, а ноги сами собой ведут к детским коляскам. Почему-то обратила внимание на двухместную. Потом в течение нескольких месяцев стоило зайти в этот магазин, меня, как магнитом, тянуло к этой коляске. Такое положение дела раздражало меня. Я стала избегать посещения универмага. Но однажды мне все-таки пришлось пойти туда за покупками. Снова оказалась в том же отделе. Трижды уходила из магазина и тут же в него возвращалась. Стою около коляски и думаю: «Я же совершенно нормальный человек. Может, судьба подсказывает мне купить ее? На смех поднимут друзья, если узнают!» Но в этот момент мощный импульс решимости толкнул меня к кассе. Покупаю коляску. Отвожу на работу. Проходит полгода. Подбегает ко мне учитель истории и упрашивает помочь найти двухместную коляску очень хорошему человеку из другого города. У него двойня родилась! Я, естественно, продаю. А еще через год пришлось мне решать важную проблему. Ничего не получалось! Как-то поделилась своей заботой с историком. Неожиданно для меня, помог тот самый человек, которому я когда-то продала коляску. И теперь-то решение купить ее не кажется мне таким уж абсурдным. Случаются поступки, в которых мы невольны.
Заговорила женщина, которая, будучи в командировке в редакции нашей местной газеты, сломала ногу.
– На мою долю выпадало немало огорчений. Я привыкла переносить их стоически. С возрастом стала чувствовать, будто кто-то ведет меня по жизни: подсказывает, толкает на какие-то дела. Сначала я предполагала, что это интуиция. Но события случались столь своеобразные, что не укладывались в рамки обыденного понимания. Вот вам маленький пример. Около года я искала хорошего специалиста в интересующей меня области. Познакомилась с рядом людей, но каждый меня чем-то не устраивал. Совсем уж было отчаялась. В это время на улице я обратила внимание на одного молодого человека. Неоднократно, проходя мимо него, я ловила себя на мысли, что хочу поговорить с ним о своих проблемах. Но мой комплекс не позволял этого сделать. Не могла же я сама подойти к незнакомому мужчине и навязать разговор о своих бедах? Как я объясню свое желание познакомиться с ним? После долгих поисков один товарищ пообещал свести меня с необходимым специалистом. И что же? Он привел меня к тому самому молодому человеку, непонятно почему заинтересовавшему меня! Как подобное можно объяснить?
– У вас все какие-то заумные примеры. А я расскажу житейский случай, – сказала женщина с печальным лицом. – Вернулась я однажды из отпуска. Муж в это время находился на работе. Вошла в дом, и у меня сразу возникло ощущение того, что без меня здесь жила чужая женщина. Это чувство преследовало меня ежеминутно, я никак не могла от него избавиться. Рассказала мужу. Он, конечно, только посмеялся. Впрочем, как бы то ни было, постепенно неприятные чувства улеглись, и я забыла об этой странной истории. Она будто начисто пропала из памяти.
Но как-то пришли к нам гости. Я вытащила из шкафа праздничный халат и опять почувствовала, что его надевала чужая женщина. Застегивая пуговицу, обнаружила на ней красно-синюю шерстяную нитку. Такой в нашем доме никогда не было. Когда проводила гостей, предъявила мужу «доказательство». Он сознался, что в командировку на наш маслозавод приезжали две его бывшие однокурсницы по техникуму. Он жил у мамы, а они хозяйничали в нашем доме. А мне не сказал, чтобы лишний раз не волновать.
Я поверила. Только после этого случая со мной стало происходить непонятное. Если муж уезжал в командировку, у меня начинали гореть уши, а с наступлением ночи спазмы сжимали горло и мучила тяжесть в груди. Часам к двум ночи болезнь проходила без лекарств. Я любила мужа и не подозревала о существовании соперницы. У нас была счастливая семья, о какой только можно мечтать. У него был только один недостаток – тщеславие. Не мог устоять перед лестью. Когда хвалили, всегда пыжился от удовольствия, пускался в пространные пустые разглагольствования. В такие минуты мои предостережения не действовали на него. Он злился на меня и позволял недобросовестным людям обводить себя вокруг пальца.
Как-то рассказала о странных ночных ощущениях маме. Она успокоила меня. А позже, когда мы с мужем развелись, созналась, что по моим предчувствиям обо всем догадалась, но ничего не сказала, так как считала, что если муж заботливый, то, не зная об изменах, я проживу счастливо. Теперь вот в плоть и кровь въелись обида и неверие. Тоска грызет, все вкривь и вкось идет.
К моему огорчению, из-за своей доверчивости я оказалась совершенно беспомощной перед ложью, врасплох она захватила, поздно поняла, что дурачил муж меня, всего-навсего инсценировал любовь. Так-то оно так, и у вас может создаться впечатление, будто только благодаря своему бывшему мужу я поняла, что жизнь – не игра в крестики-нолики. Нет, конечно. В остальном я очень практичная женщина. Моя искренняя любовь сделала меня слепой. Теперь я вижу в этом случае злой неотвратимый рок. Судьбу. Почему, собственно говоря, так не считать? Я пришла к этому заключению совершенно естественно, без чьего-либо нажима.
Улыбчивой голубоглазой молодой женщине не терпелось поведать свою историю:
– Была я в положении. Чувствовала себя из-за токсикоза очень плохо. И появилось у меня непреодолимое желание поесть селедки. Но в то время в магазин ее не завезли. Три недели страдала: ложилась и просыпалась со своим «капризом». Какую только соленую рыбу ни покупал для меня муж, – ничего не принимала душа! Мысль о селедке становилась настолько навязчивой, что я ни о чем больше не могла думать. И вот в ночь с пятницы на субботу, как сейчас помню, приснился мне сон, что утром я должна с мужем пойти в магазин купить конфет, а потом обменять их на селедку. Чей-то голос строго сказал при этом: «Поверь и обязательно сходи. Завтрашний день сулит тебе немало радости».
Утром я разбудила мужа пораньше и рассказала свой сон. Он посмеялся и посоветовал сходить одной. Я горячо упрашивала супруга выполнить все, как было во сне. Видя, что от волнения я готова разреветься, он уступил. Обошли весь магазин. Селедка, конечно, за ночь на прилавках не появилась. Муж пошел покупать свои любимые конфеты, а я опять заметалась по магазину. Вдруг вижу у отдела, где продается водка, троих не совсем трезвых, громко спорящих мужчин и почувствовала томительно-желанный запах. Я задрожала, слюна хлынула. Упросил-таки муж продать одну рыбку для больной жены. Съела я тут же кусочек селедки, и мне сразу стало легко-легко, будто и не было мучительных недель. Вы же понимаете, если чего-то страстно желаешь, неотступно думаешь о нем, то когда все же получаешь – это такое счастье!
– Можно мне рассказать? – попросила худенькая белокурая девушка.
– Конечно, – ответил внимательный доктор.
– Приехал к моему жениху отец. Евгений разговаривал с ним резко. Я впервые видела своего друга таким и чувствовала себя неловко. Мне было жалко доброго, усталого человека, что-то теплое возникло к нему в моем сердце. В тот день он сказал сыну: «Не слушай наших женщин, женись». Потом мы провожали его на вокзал. Евгений с отцом шел впереди, а я сзади в нескольких шагах, чтобы не мешать их беседе. Вдруг страшная мысль пронзила мой мозг: «Он скоро умрет. Через год». И по спине прошла судорога. Мне показалось, что жуткие слова внедрились в голову откуда-то извне. Я вздрогнула и остановилась. Смятение охватило меня. Я закрыла лицо руками и забормотала: «Что за наваждение? Господи, отведи беду от хорошего человека». Пока опомнилась, Женя с отцом были далеко. Пришлось догонять. У меня не хватило духу рассказать Евгению о предчувствии. А через год на заводе, где работал мой свекор, произошел несчастный случай. Наверное, я полюбила этого человека, как родного отца, и между нами образовалась какая-то неведомая связь. Я некоторым образом почувствовала его беду, – вздохнула молодая женщина.
– Случаев предчувствий в жизни взрослых я знаю много. Может, ты еще что-нибудь вспомнишь? – попросил меня доктор.
– Пожалуйста, – обрадовалась я. – Прошлой зимой я заболела гриппом и чуть было не умерла. А после этого будто чувствительнее стала. Первый раз заметила за собой странное, когда смотрела фильм на станции о толстом дядьке, который не верил, что жена его любит, и очень переживал. Сижу я в кинотеатре и вроде бы слышу, как сосед сопит и говорит: «И меня такие же мучения ожидают». Я удивилась такой откровенности и оглянулась. Рядом со мной сидел очень полный молодой человек и с волнением смотрел на экран. Я не свожу с него глаз и опять чувствую, как он говорит: «Неужели она меня тоже обманывает?» Он, конечно, молчал, не вслух говорил, а мысленно. Потом на вокзале подобное повторилось с нашей родственницей. Я поняла, что не в командировку, а к другой женщине едет ее муж.
Еще я иногда чувствую очень плохих людей. Есть у нас родственник. Руки у него золотые. Мебель делает лучше той, что в городе продают. Резную. Так вот, решил он купить доски у мужика из соседнего села и приданое дочке сделать. Увидела я продавца, и меня как затрясет, даже истерика началась. Отвела я родственника в сторону и говорю: «Плохой он человек, очень плохой. Ради Бога, откажитесь от затеи». Не послушал он меня. А через пару недель следователь тут как тут. Явился – не запылился. «Краденые, – говорит, – у вас доски». Родственник ему в ответ: «Чем докажете?» Милиционер смеется: «А чем докажешь, что не краденые? Документов никаких нет, значит, могу, что угодно сказать. Да еще в институт к сыну напишу, что отец – вор. Выгонят его». Испугался мастер за сына. Всю мебель выгреб следователь, пустые стены в хате оставил. Облупил его как пасхальное яичко. Родственник потом горько шутил: «Хороший человек, Николай Иванович, мог бы на меня все преступления года повесить». А мне так и не поверил, что я беду предвидела, даже смеялся надо мной. Только бабушка меня защитила. Сказала: «Если с вами подобное не происходит, это совсем не значит, что такого нет в природе».
Чаще всего я предчувствую беду людей, которых люблю или очень уважаю. Навязался к нашему двоюродному племяннику в друзья один молодой человек. Вежливый такой, спокойный. Я как только голос его первый раз услышала, так заколотилась в страхе. А когда увидела его, совсем мне плохо сделалось: в голове колики пошли, ноги подкосились. Положили меня на кровать, а я шепчу: «Не принимайте у себя Максима, иначе быть беде в вашем доме». Сначала они не послушали меня, а когда начались неприятности, поверили. Жестким, хитрым бандитом оказался тот человек.
Еще случай вспомнила! Этим летом сидим мы в клубе с тетей Ниной, кинофильм смотрим. Вдруг во мне буря эмоций поднялась, задыхаться стала. Шепчу тете: «Где ваш муж и дочка сейчас?»
– Муж спит, дочь ушла вдоль речки с приезжим молодым человеком погулять. Сегодня познакомилась, – отвечает та.
– Спасать ее надо! Плохо ей сейчас! – испуганно говорю я.
Сначала она поглядела на меня с величайшим сомнением, потом вместе побежали. Мчимся по берегу, кричим. Вскоре узнали, что сорвали попытку изнасилования. Испугался, гад, убежал! Думал воспользоваться наивностью и беззащитностью деревенской девочки.
Я уже в третьем классе заметила, что моя первая мысль, как правило, оказывается верной. Когда я начинаю сомневаться, не слушаться своего внутреннего голоса, то все у меня идет наперекосяк. Но я редко себе доверяю. Считаю, что взрослые умнее и опытнее.
А еще иногда люди разговаривают с кем-либо, а представляют, что сами с собой беседуют. Только нет в этом ничего сверхъестественного, как думают некоторые. Сидела я с одним парнем около магазина, ожидала, когда товар разгрузят. Так он мне такое рассказал, что у меня волосы дыбом поднялись. Потом он будто очнулся, понял, что вслух мыслил, и испугался. «Ты, – говорит, – на меня так подействовала, что я лишнего наболтал». Я ему: «Тебе давно хотелось кому-нибудь довериться, а я случайно рядом оказалась. Не бойся. Я – могила». Я его понимала. Со мною такое иногда случалось от одиночества. И я тоже не сразу замечала, что мысли озвучиваю. Потом это прошло, когда я стала больше общаться с детьми и проще смотреть на жизнь.
А один раз пришло в мою семью письмо из города с каким-то приглашением. Гляжу я на этот конверт, и кажется мне, будто черная туча надвигается на комнату. Потемнело все вокруг. Положила я руку на письмо, и мое настроение сразу испортилось. Тяжесть в груди почувствовала. Плечи будто мешок с зерном к земле прижимает. Плохо мне, а почему – не пойму. Говорю родителям: «Или вам не надо ехать в город, или человека, написавшего это письмо, ждет что-то очень плохое». Не поехали родители в город. А позже узнали, что сняли их знакомого с очень высокой должности.
И по мелочам со мной постоянно фокусы случаются. Вот иду я и вдруг думаю, что сейчас встречу Ивана Ивановича. Проходит минут пять, – и он меня окликает. Или собираюсь на станцию, а мысль мелькает: «Напрасно иду». Но мать заставляет. Потом оказывается, что я была права.
– В этих примерах нет ничего особенного. Это объяснимо. Ты просто запоминаешь, когда бываешь права, и не помнишь, если ошибалась, – возразил доктор.
– Ну, вот и вы не верите! Хотя здесь вы, наверное, правы. А как вы вот этот случай оцените? Весной это произошло. Помню: день тот с утра не заладился. Отчего-то возникла мысль, что сегодня упаду и сильно расшибусь. Ну, думаю, глупость какая-то в голову лезет. Правда, некоторое время неприятный осадок в душе оставался, и на первых порах я ходила осторожно. Потом в суете забыла об этом. А вечером помчалась во весь опор за теленком, оступилась, потом запнулась о камень и прежде чем успела опомниться, со всего маху рухнула на землю и рассекла бровь и щеку. Голова гудит, колени горят. Все лицо в крови. Глупейшим образом все произошло, не по-людски. Каждый день там пробегала, и ничего, без последствий!.. В общем, на негнущихся ногах с дурацкой улыбкой на губах заявилась домой. Не удалось прошмыгнуть незамеченной. Начались стенания, замечания. Мать успела высказать мне немало разнообразных прописных истин: околачиваюсь, где не надо, того и гляди, крышу сворочу, вечно путаюсь под ногами, следует помнить, если снова угораздит… Ну и все в таком же духе. Бабушку перепугала. Я глазами преданной раненой собаки гляжу на нее и успокаиваю: «Не больно. Все на мази!» …От отца мужественно восприняла очередную колкость о новом способе передвижения на бровях, о моем «накоротке со смертью», об отсутствии дистанции между мной и запредельным миром. Проехался он еще насчет того, что проклевывается у меня новый талант по «расшибанию» собственной головы. Пришлось потерпеть. Ни к чему мне в такой ситуации горячность. Наверное, в нем сострадания не хватает для меня и поэтому он всегда пользуется бесспорным неотъемлемым, с его точки зрения, правом измываться на до мной. (Я, правда, об этом вслух не стала говорить. Только подумала.) …В общем, весь наш дом – кверху дном! Брат йод, бинты ищет. Согласилась на «экзекуцию» с большой неохотой, только чтобы бабушку успокоить. Не успела глазом моргнуть, она меня привела в порядок, не осуждая, не ругая… Вот он, глубокий след в виде дуги около глаза. И все почему? Не послушалась внутреннего голоса. Ведь могла бы избежать неприятности! – горячо отстаивала я свою позицию.
– Все это так, и если правда, что ты рассказала, то это очень интересно.
– Обижаете. Не имею привычки врать, – сухо, но весьма не любезно отреагировала я на слова доктора и отвернулась.
– Не сердись, присказка у меня такая: «если это правда». Верю тебе. Мой отец благодаря предчувствию живым остался в войну. Он партизанил в наших лесах. Однажды почувствовал, что не надо ему в село идти. Сердце странно заныло, словно предупреждало о беде… И я перед поступлением в медицинский институт дважды видел один и тот же сон, в подробностях представивший мою жизнь на ближайшие десять лет. Все взлеты и падения, и лицо моей, тогда еще не знакомой, жены… Но не у всех, только у некоторых очень чувствительных людей возникает способность улавливать импульсы внешней угрозы, чувствовать подсказки судьбы. У них во внутренних зеркалах души отражается иное, неведомое нам. Я исключаю присутствие таинственных сил. Это не чудо или что-то сверхъестественное, а обыденное свойство их психики, особая работа мозга, непознанная и поэтому противоречивая, не укладывающаяся в рамки уже известного, привычного. Многие сочтут ваши рассказы за фантазию или ложь, потому что мистический страх перед таинственным, ускользающим из-под власти разума часто порождает всевозможные легенды и небылицы.
Но я не могу отречься от того, что чувствую. Конечно, я материалист, но это только одна грань моих воззрений, моего бытия. А сколько их еще, мною не осознаваемых? Человек, возможно, непознаваем как мир, вернее очень, очень медленно познаваем…
Заострять внимание на подобных историях не стоит, но прислушиваться к своему организму надо, – сказал доктор задумчиво и благодарно коснулся моего лба жесткой щетиной своей щеки.
Вошла медсестра и подала мне документы на выписку. Я попрощалась со всеми и помчалась домой.
НА УРОКЕ У ДРУГА
У матери еще два урока, и я заглянула в детдом к Леше Воржеву. Его учительница литературы увидела меня, похлопала по плечу и сказала:
– Я тебя знаю. Ты дочка Клары Ильиничны. Русский сейчас у Алеши. Хочешь посидеть на уроке?
Я удивилась предложению, но сразу согласилась. Очень уж хвалил Леша Лидию Ивановну!
Зашли в класс. Я села на заднюю парту. Дежурная девочка заканчивала мыть пол шваброй.
– Зоя, тебя не затруднит найти мои очки на столе, – обратилась к ней учительница.
– Вот они. Возьмите, пожалуйста.
– Спасибо. Я бы тебя не побеспокоила, но не вижу их среди бумаг. Оправа светлая.
Девочка вышла. Я удивленно посмотрела на учительницу:
– Вы очень вежливо разговаривали с ней.
– Как мы с ними, так и они с нами. Ребенка надо уважать даже больше, чем взрослого, – объяснила Лидия Ивановна.
Прозвенел звонок. Шумной гурьбой ворвались в класс дети, но, увидев учительницу, тихо разошлись по местам.
– В начале урока пару минут для настроя. Ребята, подойдите, пожалуйста, к окну. Видите, какое сегодня небо? – спросила учительница.
– Облака как горы снега в парке.
– А солнце как зеркало.
– Снег сказочный. Искрится. Смеется. Радуется.
– Он дарит нам радость зимой, а то ведь зеленого наряда нет.
– Ветра нет. Веточки не качаются. Застыли в ожидании.
– На ветках елок красивый снежный узор. Они как из волшебного царства!
– А на столбиках ограды – шапки пушистые, – все это говорили школьники.
Они наперебой торопились красиво сказать об увиденном в парке. Глаза светились, на лицах восторг.
– Ребята, люблю Сент-Экзюпери! Помните его слова: «Не привыкайте к чудесам! Дивитесь им, дивитесь!» Не привыкайте к красоте, замечайте ее, впускайте в свои души. Все. По местам! – весело командует Лидия Ивановна. – Сегодня будем изучать омонимы. Когда я произношу слово «лук», что вы видите перед глазами?
– Зеленый лук на грядке.
– Головку фиолетового лука. Моя бабушка его выращивала, когда я была маленькой. Она говорила, что этот лук самый вкусный.
– Лук со стрелами, – вдруг выпалил мальчик с первой парты.
Он ерзал от нетерпения и всевозможными движениями изображал умение стрелять из лука. Учительница не поругала его, а, наоборот, приветливо и одобрительно улыбнулась и направилась к ребятам на задней парте. Они шушукались, обсуждая тему: «Противный вареный лук в супе».
– Предложи мне, пожалуйста, новое слово, имеющее разные смысловые значения, – попросила Лидия Ивановна у одного из них.
– Батарея, – неуверенно сказал мальчик.
– Молодец! – воскликнула Лидия Ивановна.
Ребята весело занялись разбором интересного слова. «А мы на русском все пишем да пишем упражнения из учебника», – подумала я.
Пока ребята обсуждали тему, учительница успела поставить много отметок. Некоторым по две и по три: за сообразительность, за быстроту мышления, за оригинальный, точный и веселый ответ. Потом все писали сочинение-миниатюру на тему: «Описание животного». В конце урока Лидия Ивановна прочитала одно вслух.
«Мой папа любит животных. У него было две лошади. Мы с папой ухаживали за ними. У одной был длинный нос, и она любила встряхивать черной гривой и прижиматься ко мне теплым боком. Глаза у нее добрые, покорные. Когда я подходил к ней, она мягкими длинными губами брала из моих рук свежую траву. Мы с папой часто ездили в ночное».
В классе стояла задумчивая тишина. Я знала, что у мальчика нет родителей, и понимала, что о чем бы он ни писал, для него главное – «мы с папой». Сердце сжалось – мне это до боли знакомо.
– Очень приятно, что сегодня в тридцати словах у тебя только пятнадцать ошибок. Помнишь, в прошлом сочинении ты сделал шестьдесят. А у тебя, Галя, сегодня только пять ошибок. Молодец! К седьмому классу вы все будете писать грамотно, – ободряюще сказала учительница.
Прозвенел звонок с урока. Ребята загремели партами.
– Я разве позволяла покинуть класс? Вот теперь можно, – улыбнулась Лидия Ивановна.
– Галь, дай линейку! – через весь класс кричит знакомый мне мальчик.
– Вадик, а если ты так скажешь: «Галя, тебя не затруднит подать мне линейку?» Или иначе: «Не можешь ли ты дать мне линейку?» Или совсем просто обратись к девочке, вспомнив так необходимое всем нам слово «пожалуйста». Это не словесное «барокко», а элементарная культура речи, – мягко пояснила Лидия Ивановна.
Пока Леша бегал в раздевалку за одеждой, я спросила учительницу:
– Вам приходилось всем ставить за сочинения двойки?
– Нет. Когда проверяю работы, я представляю мир ученика, смотрю на жизнь его глазами, даже читаю текст его голосом и темпом. Я знаю, где и почему он ошибается. Домашние дети более самоуверенны, и учителя часто воспринимают как ментора.
Детдомовских детей надо глубоко чувствовать. Они скорее откликаются на понимание, больше ценят добро. Их мир ограничен детдомом, поэтому им в большей степени важен контакт с учителем. Ты слышала, как Дима на уроке сказал: «Ма! А у вас сегодня такая же кофта, какая была у нашей любимой дошкольной воспитательницы». Он так вдохновенно перенесся в теплый мир дошкольного детства, что не заметил даже, что назвал меня мамой. Такое часто случается, особенно когда им хорошо.
Детская душа помнит, оценивает, проводит параллели. Мир детей в таких учреждениях должен быть единым и взаимопроникающим с миром учителя. Не с любым классом сразу все получается. Если аккорд настроя выбран удачно, хорошо прозвучал, то и три урока пролетят незаметно. Не со всяким учеником можно быстро найти контакт. Некоторым нужен восторг и в быту и в учебе. У нас это называется «впадать в прелесть». Я слежу, чтобы у них не появилась гордыня, чтобы ученики не переходили грань самооценки. Самолюбование опасно. Самоуважение у них надо развивать. В основном у этих детей заниженная самооценка. Я откровенно говорю с детьми о сложностях их характеров.
Откликаются ребятки на все хорошее, есть в них желание познавать, но багаж знаний маленький. Я часто напоминаю им, что здесь вы одна семья. Главное для вас – откровенность, честность, уважение. У всех людей трудностей в жизни хватает. Ваши – там остались. Здесь вам лучше. Очень многое зависит от вас самих. Они верят мне.
– А как вы думаете, из них отцы и матери настоящие получатся?
– Получатся, если их поймут. Они не избалованы вниманием. Ценят хорошее. Недавно зашел на урок мой бывший выпускник и говорит ребятишкам: «Слушайте Лидию Ивановну и всех учителей. В училище с вами так нянчиться не будут».
Леша уже оделся и стоял в стороне. Он не хотел мешать нашему разговору. Лидия Ивановна увидела его и сказала мне:
– До свидания. Ты все поняла из нашего разговора?
Я кивнула.
– Понравилась тебе наша Лидия Ивановна? – спросил Леша настороженно, как только мы закрыли дверь кабинета.
– Мне бы такую учительницу русского языка. Легко урок ведет, умные, интересные вопросы задает. Я не люблю правила по русскому зубрить, а после ее урока вышла радостная, оттого что новую тему про омонимы-антонимы узнала. Будто не правило учила, а задачку решала с моей любимой учительницей математики! – ответила я возбужденно.
К нам подбежала Катя.
– Ой! Что это у тебя? – спросила она меня.
– Бинокль настоящий. Военный, морской. Я Леше принесла.
– Насовсем?
– Нет, на неделю брат дал. Только гвозди им не забивайте, – пошутила я.
– Знаем. Стекла нельзя руками трогать.
– Катя, а тебе я книжку принесла. Пойдет?
– Конечно. Я когда рассержусь, только чтением успокаиваюсь.
– Леша, а ты чем? – спросила я тихо.