Мы – были! Призыв

Иар Эльтеррус

Мы – были! Призыв

Памяти моей матери, Раисы Афанасьевны Гладун, посвящается.

Спасибо за то, что научила меня стремиться быть лучше, а не жить лучше!

Спасибо за то, что научила меня мечтать о небывалом и несбыточном!

Плутония

– Живешь, работаешь, от горя стонешь ли,встречаешь песней ли грозу и ветер, —А где-то дремлет страна Плутония!– Которой не было нигде на свете?!– Что значит – было?.. Что значит – не было?!Вопрос непраздный! Вопрос – тревожен…Быть может, то мы считаем небылью,Чего пока еще понять не можем?..Мы так не любим чудных и странных,мы так не верим всем непохожим!Мы словно чувствуем покровом кожным,что непохожесть их – нам сердце ранит…Ведь мы же видим – они не тонутв бумажных заводях, в житейских буднях!Они шагают в свою Плутонию…– Которой не было, нет и не будет?!– Вам очень хочется всегда быть правыми?И в правоте своей – несокрушимыми?..– Но если правы мы – имеем право мысамих себя считать непогрешимыми!И вдруг – Плутония… Зачем, к чему она?!Она же логикой – не проверяется!Ее же – не было?.. Она ж – придумана?!Она же в здравый смысл не умещается!!!– О, успокойтесь, благополучные!Вас племя странное вовсе не тронет…Вас не зовут же в страну за тучами?..Вас – и не пустят в эту Плутонию!Страна Плутония – не для смирившихся,не для живущих единым хлебом,с любой неправдою легко ужившихся,не подымающих головы к небу!О равнодушные, о посторонние!Ведь это вам назло – ее не видящим! —живет и здравствует страна Плутония,страна любимая нездравомыслящих.Раиса Гладун1932–2001

«Отзвуки серебряного ветра» – моя попытка найти выход из тупика, в котором оказался наш мир. Тупика подлости, жестокости и корысти.

Искушенному читателю мир ордена Аарн может показаться несколько схематичным. Вполне возможно. Но мне важно было донести основную идею, а второстепенные детали и научная достоверность не имеют для меня особого значения.

Меры веса, длины и времени в романе даны в привычных для русскоязычного читателя единицах.

Новые термины объяснены либо в самом тексте, либо в сносках. Новые идиоматические обороты приближены к русским и, надеюсь, не вызовут у читателя затруднений.

Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии.

Автор выражает свою искреннюю благодарность редакторам Любови Зиновьевне Лейбзон и Евгению Геннадьевичу Коненкину, без помощи которых эта книга так и не обрела бы законченный вид. Слишком много лет она писалась. Также автор благодарит участников форума http://forum.elterrus.net   за помощь и подсказки, за бесконечный, длившийся годами поиск логических несоответствий, за сотни высказанных идей, военных концепций и типов оружия, за рисунки, стихи, песни и составление энциклопедии обитаемой галактики, составить которую самому автору просто не хватило бы терпения.

Песнь странных

Бывает так… Бывает. Ты снова не знаешь, кто ты и что ты, снова мечешься в странной паутине волн жизни, которые меняют тебя, но ты сам этого не замечаешь, думаешь, что ты все еще прежний. А потом понимаешь, это не так, и не знаешь, что делать… Да ничего! Слушай, как серебряный ветер играет листвой Древа Звезд. Не забывай, что ты умеешь летать. Помни, что там, далеко, есть звезды и они зовут тебя в неизведанное, в мир, где нет подлости и лжи. Увы, многие не хотят об этом помнить и теряют крылья, перо за пером, становятся, по словам поэта, «бескрылыми злыми духами». Это – истина! С ней ничего нельзя поделать. Но мы не хотим, не можем жить без крыльев! И слава Творцу за это. За то, что Он дал нам Иное, непонятное им. Да, им никогда не услышать Ветра Звезд, никогда не понять звенящей красоты невероятного. Они слепы и глухи, и это – их вина. Они сами завязали себе глаза и заткнули уши. Это их выбор, и они имеют на него право.

Мы же не с ними.

Мы не хотим быть с ними!

Нам противно быть с ними!

Лучше быть одному, чем с кем-то из них. Запомните раз и навсегда —

МЫ НЕ ТАКИЕ.

Нам чужды их идолы и их кумиры, их чаяния и их надежды, их горести и их радости. Мы всегда отрывались от земли, уходили туда, куда им никогда не попасть, куда никого из них просто не пустят. И за это из века в век нас побивали камнями, жгли на кострах, втаптывали в грязь и бросали в застенки, над нами смеялись и объявляли безумцами. Но мы все равно отказывались отрекаться от мечты.

Пусть они молятся своим богам. Они отвернулись от Творца, и Он отвернулся от них. Ведь Творец улыбается только тем, кто способен заглянуть за горизонт и не побоится броситься с обрыва и распахнуть крылья, не зная, взлетит он или упадет. Пусть наслаждаются своими «богатствами» и радуются своему «достоянию». Однако им этого мало, их пугаем мы, НЕ ТАКИЕ. Ведь нам доступно что-то, чего им никогда не понять, и им страшно от осознания этого. От осознания, что впереди у них – только мы. Они жаждут лишить нас крыльев, убедить, что нет у нас этих крыльев и быть не может.

Порой кто-то из нас падает, приняв их ценности, но на смену упавшему расправляют крылья и взлетают ввысь десятки других, не слыша перепуганного визга оставшихся внизу. Им нас не остановить! К сожалению, часто мы обречены оставаться изгоями в мире боли и горя, порой бредя сквозь туман в полном одиночестве, не обращая внимания на летящие в нас камни, плевки и проклятия. Но помните, что именно мы заставляем человечество идти вперед, не позволяя ему превратиться в стадо сытых, довольных жизнью животных.

Не бойтесь!

Гордо расправляйте крылья и взлетайте ввысь!

Да, плата за это будет страшной, но нас ждет небо! А потом нас поведут на костер? Что ж. Помните: Творец улыбается нам, а не им! И что бы они ни делали, им нас не удержать. Мы все равно взлетим, оставив болото внизу.

Мы – были!

Мы – есть!

Мы – будем!

Мы – были!

Интерлюдия I

Боль понемногу отпускала. Я снова глотнул немного спирта и облегченно улыбнулся. Ну вот, еще один приступ миновал, еще одна пытка позади. Сколько их было и сколько их еще будет… Я просканировал происходящее на крейсере и вздохнул. Опять кто-то ищет меня. Дети, настоящие дети… Как же я вас люблю, как же вы мне дороги! Мне легче вынести сотню таких приступов, чем потерять кого-то из вас. Вы не бессмертны, в отличие от меня, и вы уходите. Увы! Но сейчас вы счастливы, и я рад, что сумел дать вам немного счастья, сумел вырвать вас из мира боли и горя, отчаяния и безнадежности. Кто-то скажет, что я идеалист. Да, идеалист. Ну и что? Я сам часто и во многом сомневаюсь, но иного пути у меня все равно нет. Я должен, должен искупить Зло, которое принес во Вселенную двадцать тысячелетий назад. Я искал тогда власти и бессмертия. Нашел на свою голову… Зачем, зачем мне это было нужно? Убей меня Создатель, если понимаю. Да, тогда я еще не знал, насколько это больно – быть бессмертным.

Я снова вслушался в эмофон и не смог удержаться от улыбки. Тина уже обыскалась меня, какая-то у нее проблема возникла. Девочка ты моя хорошая… Знала бы ты, как я тебя люблю! Но не узнаешь. Никогда. Моя судьба – боль и одиночество, и я никому не позволю разделить эту ношу со мной. Не нужно вам, дети мои, знать, как мне приходится платить за все, что вас окружает. Не нужно. И так каждый из вас прошел через ад, так пусть хоть здесь, среди тех, кто любит вас и кого любите вы, вам будет хорошо. Пусть хоть здесь вы не узнаете боли и горя. Живите, любите, творите. А моя задача – закрыть вас собой, защитить от всех бед. Неважно, какой ценой, но защитить. Не допустить царящее во внешнем мире Зло до ваших забывших о боли душ.

Я тяжело встал с кресла, с брезгливостью оглядел свое покрытое кровяными сгустками тело и короткой сверткой вероятности очистил его. Еще одна свертка, и больше ничего не напоминало о том, что на полу этой крохотной каютки я несколько часов корчился от адской боли. Впереди много работы, слишком много. Я проверил основные потоки энергии и удовлетворенно кивнул – все в порядке. Пока в порядке. Сколько это продлится? А кто его знает…

Перед глазами внезапно возникли четыре юных улыбающихся лица. Этих четверых детей я в свое время спасти не сумел. Нашлись подлые люди, воспользовавшиеся их страшной смертью и создавшие Церковь. Вряд ли умершие этого хотели, я их хорошо знал. Но именно их жертва заставила меня самого задуматься о боли и несправедливости мира. Заставила попытаться найти выход из тупика, в который снова зашли разумные. Сколько попыток исправить хоть что-нибудь я предпринял… Даже не помню. Не одну тысячу, наверное. Так и до сих пор, наверное, пытался бы, но, слава Создателю, понял, что разумных нельзя тянуть в рай на аркане. Для них он окажется только адом. Или, если точнее, они превратят рай в привычный и знакомый им ад, в котором можно творить подлости, насиловать и убивать. Так зачем же звать с собой таких? Глупо. Пусть остаются в болоте и продолжают гнить. Это их собственный выбор, они сами его сделали. Но вырвать из их жадных лап тех, кто чище других душой, кто не может и не хочет жить в аду, – мой долг.

Кто-то скажет, что это мои измышления и нечего мешаться в Божий промысел. Но кто скажет? Как раз те, чье мнение не интересует ни меня, ни моих детей. Те, для кого сутью жизни является подлость, а целью – корысть. Пусть говорят. Нам нет до них дела, ибо они не способны мечтать. «Как это не способны?!» – завопят они возмущенно. Но разве можно считать мечтой мечту о безграничной власти и больших деньгах, или же о новой машине, или хрустальном сервизе? Нет, конечно.

Я снова внимательно проверил, чтобы в каюте не осталось ничего, способного выдать хоть что-нибудь. Впрочем, вряд ли ее кто-нибудь найдет, слишком хорошо спрятана. Только двархи знают о существовании таких кают на каждом нашем корабле и каждой боевой станции. Пришлось заставить этих ехидных существ дать слово молчать, а то ведь у каждого из них не язык, а помело. Все разболтают. Но нет, даже если кто-то ее и найдет, то понять ничего не сможет – обычная нежилая каюта на вид. Надев форму, я вышел.

Переместившись в Зал Отдыха, я улыбнулся в ответ сотням сверкнувших мне улыбок. Сотни сияющих радостью и счастьем лиц снова сказали мне, что я живу не зря. Спасибо вам, дети мои! Спасибо, что вы есть. Когда я вижу вашу радость, моя боль меня не волнует. Всего лишь моя боль за ваше счастье? Какая мелочь! Я справлюсь. Я все-таки маг.

Остановившись у огромного иллюминатора, я горько улыбнулся, предавшись воспоминаниям. Многих из вас уже нет, вы ушли в Миры Творения, к Создателю, и уже никогда не вернетесь сюда. Покинули колесо перерождений. Иногда мне кажется, что я слышу ваши голоса ушедшие. Вы говорите мне, чтобы я не оплакивал вас…

«Да, Мастер… – донесся до меня почти неслышный шепот из глубин Вселенной. – Не надо нас оплакивать. Мы – жили. Мы – любили. Мы – верили. Мы – были!»

Из ненаписанного дневника Илара ран Дара

Призыв

Глава 1

– Тина! – вопль отца, казалось, разодрал воздух. – Где тебя носит, чакварда, Благими проклятая! Иди коров доить, чтоб тебя перевернуло и шлепнуло!

Девушка вздрогнула и отвлеклась от своих фантазий.

Вздохнув, она взяла ведро и нехотя поплелась в коровник. Ее тошнило и от фермы, и от этой работы, и от родной планеты на задворках Скопления Парг, и, как ни стыдно в этом признаться, от собственной семьи. Слишком приземленными все они были, и ничего, кроме фермы и сельскохозяйственных работ, их не интересовало. Как бы продать выращенное подороже, да обмануть налоговое ведомство, да напиться до поросячьего визга. А то спьяну и по мордам надавать друг другу или соседям.

У сестер с матерью только и разговоров было, что о мужчинах да о тряпках. Рукоделие, домашнее хозяйство, женихи и походы в церковь – больше они знать ничего не хотели. Зато ее… Ее всегда влекло неведомое. Над Тиной смеялись все кому не лень, и девушка от насмешек только сильнее замыкалась в себе. Ее обзывали зазнайкой и неумехой, а она всего лишь не хотела жить их серой и нудной жизнью. Оставаться одинокой в большой и шумной семье нелегко, но Тине это удавалось.

Как в семье обычного фермера могла уродиться такая дочь, не понимал никто, но девушка действительно была странной. Она могла часами стоять под звездами и восхищенно любоваться ими. Могла застыть у неприметного цветущего сорняка, который любой крестьянин выдерет с корнем, едва завидев. Ей страстно хотелось сбежать с родного Нахрата, окраинного колониального мира Скопления Парг, государства отнюдь не богатого. Но на ее родной планете и космодром-то был всего один, в столице, на другом материке, куда никто из ее семьи не ездил – слишком дорогая поездка. Да и зачем? Все, что необходимо, можно купить в близлежащем городе, Таркине.

Развлечения? Инфовидение демонстрировало массу развлекательных программ. Вот только Тину от этих программ воротило, они были рассчитаны на дураков, людей с простыми, незамысловатыми интересами, а дурой девушка никогда не была. Лишь изредка, когда транслировали передачи ордена – хотела бы Тина знать, что это за орден? – она смотрела инфор[1] с удовольствием. Правда, удавалось это, только если никто другой не хотел смотреть футбол или мыльную оперу. Больше никто из семьи не желал смотреть программы, которые заставляли думать, пробуждали жажду невероятного и желание этого невероятного добиваться. Кому хочется чувствовать себя дураком? Никому, вот люди и не смотрели того, что вызывало странные мысли и странные желания. К тому же почти не оставалось времени – слишком много на ферме дел.

Нельзя сказать, чтобы Тина не умела работать. Умела, и неплохо, но вполне могла за работой замечтаться и забыть обо всем. Ей было настолько неуютно в этом мире, что она придумала собственный мир и старалась в нем жить, не обращая внимания на окружающее. Но, увы, это редко получалось – сестры дразнили девушку и очень часто доводили до слез. После каждого такого случая она все сильнее замыкалась в себе, всякий раз давая себе слово не говорить с другими о том, что ее волновало. Она всегда нарывалась на насмешку, а говорить с людьми об интересующем их Тина тоже не могла – тошнило ее от разговоров об урожае, заработке и сексе. Особенно от разговоров о сексе. Девушка, к величайшему своему сожалению, выросла красивой и привлекала внимание крестьянских парней. По деревенскому обычаю в этом вопросе роль играла только физическая сила мужчины и его богатство. Мнение женщины в расчет не принималось. А Тине были противны бугаи, двух слов связать не умеющие.

Единственной отдушиной оставалось чтение. Несколько десятков своих драгоценных книжек девушка берегла как зеницу ока, ведь доступа в инфосеть у семьи Варинх не было, слишком дорого. Фермеры почти не пользовались инфосетью, ведь для отправки и получения редких писем имелось расположенное за три деревни отделение королевской почты. Тина даже не заикалась о том, чтобы приобрести доступ, – знала, что услышит в ответ.

Вот ей и приходилось довольствоваться книгами. В этих книгах рассказывалось об ином – иной жизни, иных мирах и великой любви, обо всем том, чего простая деревенская девушка никогда не видела и видеть не могла. По крайней мере, сама Тина ничего подобного не встречала, видя вокруг только грязь и пошлость. Она могла только мечтать о чистом и добром, четко осознавая, что так будет всегда. Жаль только, что у старика-учителя, оставившего ей свою небольшую библиотеку в наследство, оказалось так мало книг о звездах и других мирах. Такие книги позволяли отвлечься от реального мира, где ей было так неуютно…

Опять задумавшись, Тина не заметила, как закончила дойку. Слив молоко в бидоны, кликнула старшего брата, чтобы тот вынес их на взлетную площадку, откуда бидоны каждое утро забирал флаер-молоковоз. У Тины побаливала спина, но она не смела жаловаться, боясь нарваться на очередную колкость отца. В дом заходить не хотелось, и девушка снова засмотрелась на звезды, мечтая, как окажется там, как встретит тех, кто поймет ее, не станет говорить только о кошельке, брюхе и том, что ниже. Так хотелось, чтобы хоть один человек разделял ее мечты, ее мысли, но таких в деревне не было. Возможно, ее мечты – только романтические бредни, но думать так не хотелось, такие мысли убивали надежду.

Позади раздались незнакомо звучащие тяжелые мужские шаги, и Тина вздрогнула – года два назад на нее положил глаз боровообразный Биред, один из самых сильных парней в деревне, и с тех пор не давал ей проходу. Тем более что он уже вдовствовал: первая жена умерла родами, принеся мертвого ребенка. Тина подозревала, что Биред бил несчастную женщину. Вот и избегала его изо всех сил. От ухажера воняло, он был толст и глуп, как дерево диобу, но силен, как буйвол. Как ни жаль, постоянно убегать не получалось, боров иногда загонял Тину в угол и принимался говорить всякие пошлости, заставляя корчиться от его смрадного дыхания. От одного воспоминания девушку едва не вывернуло. Но, слава Благим, это снова был Роум, ее старший брат, глуповатый, но безобидный и добрый парень. Он прихрамывал, поэтому, наверное, его шаги и звучали незнакомо.

– Тинка, – прогудел он, – ты куда опять подевалась? Отец ужо весь на мыло изошел, тама тебя сватать пришли.

– Меня?! Сватать?! – в ужасе вскрикнула девушка. – Кто?!

– Тебе повезло, сам Биред. Он богатый.

Ужасная новость потрясла Тину настолько, что она едва не упала. Ведь отец не откажет сыну старосты… О Благие, да за что?! Только не это! Жить с этим ублюдком, терпеть его липкие прикосновения? Нет!!! Она залилась слезами, и Роум с сожалением посмотрел на сестру.

– Ты чего ревешь? – потупившись спросил парень. – Тебе ж счастье привалило!

– Он воняет… – едва смогла простонать девушка. – Меня от него тошнит…

– Во дура… – покрутил пальцем у виска брат. – Ты ж как сыр в масле кататься будешь. Он же богатый, у него даже флаер есть.

– Да плевать мне на его флаер… – провыла сквозь слезы Тина, садясь на землю. Ноги ее не держали.

Роум укоризненно покачал головой, подхватил сестру, как котенка, и повел, невзирая на слабое сопротивление, в дом. Там, за празднично накрытым столом, уже сидели нарядные родители и Биред со своим отцом. На взгляд Тины, боров в хорошем костюме выглядел еще противнее, чем обычно, – пиджак топорщился на выпирающем пузе, галстук сбился. Сальная ухмылочка на выбритом круглом лице вызывала тошноту. Ужас нарастал в душе Тины подобно лавине, она понимала, что полностью во власти отца и тот может сделать с ней все, что только пожелает. И слезы здесь не помогут… Ее не любили в семье и будут только рады избавиться от обузы. Как же больно было девушке сознавать это! Но она не питала иллюзий относительно своего отца, слишком хорошо его знала.

– Ну вот, Тина, – довольно огладил усы глава семейства, – и тебе счастье выпало. Сватает тебя уважаемый староста Касит для сына своего, Биреда. Мы согласны. И приданое имеется, все как положено.

Он с тревогой посмотрел на непутевую дочь, которой вполне могло взбрести в голову отказать сыну старосты. Старый Варинх вообще не думал, что сам Биред может посватать такую неумеху и разгильдяйку, как его Тина, несмотря на всю ее красоту. Как говорили в народе: «Дура в небо пялится, ждет, что принц свалится». Как же, сейчас! Жизнь – штука суровая, тут не до шуток-прибауток! Все упирается в деньги, и ничего больше значения не имеет. Тина уже взрослая, и хватит ей дурью маяться… Мастер Варинх не собирался потакать романтическим бредням дочери, когда семье такое счастье выпало – с самим старостой породниться. Старик снова глянул на заплаканную Тину и раздраженно скривился – неужели она ничего не понимает?

– Так что, дочь? – спросил он.

– Я не пойду за этого вонючего козла! – взвизгнула она. – Не пойду!

– Пойдешь, – твердо сказал отец. – Я говорю – «да». Твоего мнения больше не спрашиваю, раз ты такая дура.

– Нет, умоляю тебя… – сквозь слезы простонала девушка. – Не губи, папа… Ну за что?.. На него же смотреть противно!

– Эт чо, на меня смотреть противно?! – взвился с места Биред.

– Да это глупости девичьи, все от радости, что такой уважаемый человек на нее внимание обратил, – засуетился мастер Варинх. – Никуда она не денется, не думайте…

– Я повешусь… – всхлипывая, выдавила из себя Тина. – Я жить не хочу…

– Заткнись! – Старик подхватился с места, поднял дочь и отвесил ей пару полновесных пощечин.

После этого девушка окончательно поняла, что ее не пощадят, что отец приносит ее в жертву ради выгодного родства со старостой. Она знала, что семье приходится нелегко, но никогда не думала, что именно ей суждена такая участь. Жить с вонючим боровом… Как же быть? Что делать? Не ясно. Но в одном Тина была уверена: ничего у отца не получится. Не удастся ему заставить ее подчиниться и выйти замуж за эту образину. Она убежит. А не сможет убежать – умрет! В любом случае проклятый Благими Биред не коснется ее тела! Никогда не коснется. И будь что будет. Если понадобится, она сможет даже покончить с собой. Губы Тины сжались, в глазах загорелась отчаянная решимость. Она упрямо посмотрела на отца, и старик со злостью понял, что дочь не сдастся. Он приказал Роуму увести и запереть девушку в ее комнате. Откуда им было знать, что она давно припрятала запасной ключ, чтобы ночами без помех любоваться звездами.

Теперь не время предаваться отчаянию. Девушка холодно и спокойно обдумала свое положение. Итак, у нее нет ни денег, ни документов – все заперто в отцовской комнате. Впрочем, немного денег все же имелось, но эти крохи могли помочь продержаться в городе два-три дня, не больше. Тина бывала там с отцом и помнила, какие в Таркине цены. Еще хуже, что нет документов, без них ее не возьмут ни на какую работу. Впрочем, есть работа, на которую могут взять, но при одной мысли о том, что придется отдавать свое тело за деньги, Тину едва не стошнило. Однако все равно нужно бежать, а там пусть будет что будет. Все лучше, чем стать женой Биреда. Тут на память пришел запах драгоценного женишка, и ее все-таки вырвало. Сквозь дверь девушка слышала, как отец окончательно ударил по рукам со старостой, и сжала зубы.

– Никогда тебе этого не прощу, папочка! – против воли вырвались горькие слова. Теперь она понимала, что родные окончательно стали ей врагами. Что ж, они сами начали – война так война.

Прошло много часов, прежде чем в доме все затихли. Тина увязала свои жалкие пожитки в узелок и тихо отперла дверь припрятанным ключом. Тишина. Все спят. Она ехидно хихикнула – дорогой папочка и представить себе не может, что у его дочери хватит решимости сделать что-то, вместо того чтобы валяться у него в ногах, умолять и плакать. Да и хорошо, что не знает. На крыльце девушка остановилась попрощаться с домом, в котором выросла, и тихо всхлипнула. Не так она хотела покинуть «родное гнездо». Но жизнь не спрашивает у человека, чего бы ему хотелось, она просто идет и походя давит его. Что ж, раз так, лучше умереть, чем жить раздавленным. Тина стиснула зубы. Затем незаметной тенью скользнула через спящую деревню и быстрым шагом направилась к городу, стремясь до утра как можно дальше уйти от родного дома.

Она шла и тихо радовалась звездному небу, щебету ночных птиц – девушку всегда влекла тьма и ее загадки. На свету все так просто и однозначно, а в темноте самые знакомые вещи становились таинственными, несли в себе что-то новое и необычное, что-то такое, чего в них не было раньше. Почему священники Благих всегда пугали людей Тьмой, Тина понять не могла, как не могла понять и страха многих своих знакомых перед темнотой. Впрочем, это позади! И девушка счастливо рассмеялась. Впереди ее ждало неизвестное будущее, и, каким бы оно ни оказалось, она шла навстречу ему с открытыми глазами. Она не станет подчиняться глупым законам и правилам, не станет мириться с несправедливостью! Тина, конечно, понимала всю наивность своих мыслей, но не хотела портить себе настроение. Еще найдется время подумать о том, как теперь быть.

Несколько дней девушка шла по ночам, проводя дни в стогах сена. Город постепенно приближался, Тина уже видела кажущиеся сейчас поставленными вертикально спичками высотные ретрансляционные башни инфосети и жаждала поскорее добраться до места. Может, все-таки возьмут на какую-нибудь работу, она ведь работы не боится, согласна и стирать, и полы мыть, только бы выжить. Она верила в свою звезду. Ела то, что находила в лесу, через который шла дорога. Собирала грибы, поджаривала их на костре, а уж для ягод савиа наступил самый сезон, ими можно было объесться, столько их уродилось в этот год. Еще какая-то пара дней – и город! Скорее бы…