Архивариус

Капитон нисколько не сомневался в том, что заросший до бровей Егорушка, которому он отсыпал полную горсть денег, наверняка уже выяснил у своей соседки, что никто к ней вчера из Москвы с приветом от дочери не приезжал.

Всадники пронеслись мимо, и Кусай, выдохнув, собрался потихоньку выбираться из своего травяного тайника, как вдруг раздался знакомый голос:

– Эй, Антип! А ну, погоди!

Мужичок, натянув вожжи, остановил тронувшуюся было медленным шагом лошадь, и с опаской уставился на Егора, который вдруг вернулся, не спеша объехал вокруг телеги и остановился прямо против Капитона. Тот сквозь траву разглядел Егорову ногу в добротном юфтевом новом сапоге красной кожи.

Рязанец невольно усмехнулся: быстро же тот распорядился свалившимися ему деньгами. А сверху припекало солнце, скошенная трава, вобравшая в себя все запахи лета, густо шибала в нос, покалывала руки и лицо. Вдобавок за воротник Капитону заползла какая-то крупная насекомина, и теперь по-хозяйски копошилась на его спине.

– Что-то конёк мне этот сильно знакомый… Ты хозяина его, случаем, не видел? А, Антип?

Капитон напрягся и перестал дышать. Только правая его рука медленно поползла к рукоятке топора на случай, если Антип его выдаст.

– Некогда мне по сторонам пялиться… До кузни еду, тороплюсь. Колесо вон того и гляди развалится, обод надо новый ставить… А мне ещё на луга съездить нужно до темноты…

Недоверчивые подозрительные глаза, настороженно выглядывающие из-под густых бровей, продолжали цепко ощупывать окрестности, время от времени возвращаясь к подрубленному хвосту стоящего у коновязи жеребца.

– Колесо, говоришь? А ну, стой! Куда поехал?

Антип, чертыхаясь про себя, вынужден был покориться, в очередной раз натянув вожжи.

Капитон, ухватив поудобнее топор, ждал. Он уже понял, что обутый в новые красные сапоги Егор явно что-то заподозрил, и уже не отцепится от своей жертвы, как волк, почуявший свежий запах крови раненой добычи. И вдруг кривая ухмылка поползла по заросшему до бровей лицу стражника.

Быстро спешившись, Егорушка снял с плеча лук, неслышно ступая, подошёл к коновязи и, погрозив Антипу кулаком, отвязал поводья. Конь, почувствовав свободу, неуверенно потоптался на месте, коротко заржал, а потом двинулся прямиком к телеге. Антип с сожалением посмотрел на него и отвернулся. Он уже догадался, что последует дальше, и теперь с озабоченным видом разглядывал лапоть на своей правой ноге.

Конь, между тем, спокойно подошёл к тому месту, где прятался Капитон, и радостно всхрапывая, замотал головой, разбивая тяжёлым передним копытом комья засохшей грязи.

– Ну что, морда рязанская, попался? – голос у Егора аж звенел от самодовольной радости. – На мякине хотел нас провести? Только не на того нарвался, милок! И ведь умудрился придумать Москву какую-то, паскуда! А ну, давай вылазь, пока я тебя самолично не порешил!

– Сапоги сымай!

Сзади Егора, очень близко от него, кто-то стоял и дышал ему прямо в затылок. А потом он почувствовал, как чья-то крепкая рука приобняла его за плечи, а в бок ему что-то упёрлось, и это что-то (а в таких вещах Егор хорошо разбирался!) могло быть только ножом.

Медленно обернувшись, он увидел того человека, которого только что грозился самолично порешить. Капитон ему приветливо улыбался, и со стороны могло показаться, что встретились на улице два приятеля, которые давно не виделись. Вот только у одного зачем-то был натянут лук, но мало ли что в жизни происходит необъяснимого и странного?

– Лук-то опусти, дубина муромская. А то подумают люди, что наш Егор совсем спятил: в телегу стрелять собрался. Чем это она так перед тобой провинилась? Чего молчишь-то, а? Язык проглотил? Али сапоги свои пожалел? Они ведь на мои деньги куплены. Запамятовал? Давай, давай, сымай их, мне ждать-то некогда, сам понимать должен…

Нож, приставленный к боку, внезапно ожил и начал буравить своим остриём Егорушкин кафтан, подбираясь узким лезвием до самой кожи. Муромский городской стражник, клацнув от страха зубами, бросил на землю ненужный теперь лук, и, ни слова не говоря, направляемый сильной рукой, послушно полез на телегу.

Там, утопая задом в мягкой траве, он с трудом стянул с себя новые красные юфтевые сапоги, и, пряча глаза, протянул их рязанскому разбойнику, который среди бела дня, посредине родного города, а не тёмной ночью на большой дороге, ограбил его и чуть не убил. Хотя в последнем Егорушка ещё не был уверен.

– Ну, вот и ладненько. А то нехорошо получается: я у вас в гостях – и без подарка уезжать приходится.

Ловко спутав руки Егора его же кожаным ремнём и подмигнув Антипу, Капитон с силой хлестнул плетью запряжённую в телегу кобылу, и та, взбрыкнув задними ногами, понеслась не разбирая дороги.

Мелькнувшие за окнами ближних домов лица тут же исчезли, предпочитая наблюдать за происходящим из-за занавесок. А Кусай, полюбовавшись на сапоги, спрятал их в мешок, вскочил на своего коня и пошёл, набирая ход, вниз по улице в сторону крепостных ворот.

Пастух, рослый, широкоплечий парень, сидел на обочине дороги недалеко от сторожевой башни и, закатив незрячие глаза к небу, с силой дул в берестяной рожок.

Мелодии не было, а были просто звуки: белые, резкие и чуть гнусавые, которые то неслись вдаль, вибрируя в унисон с ветром, то застывали на месте, увеличиваясь и разрастаясь, подобно огромному бычьему пузырю.

Коровы, козы, овцы шли и шли со всех сторон Мурома-городка к месту сбора, постепенно заполняя центральную улицу на всю ширину.

Перестав играть, пастух приподнялся и, обратив своё лицо в сторону, откуда приближалась, постепенно нарастая, могучая это поступь, блаженно улыбнулся. Возможно, в этот момент представлял он себя сильным, непобедимым витязем во главе своих верных полков, готовым дать отпор любому врагу, любой несправедливости, любому насилию и злу. А может в этом нарастающем гуле ему послышался зовущий его издалека тоненький нежный голосок, почудились трепетные девичьи руки, ласково и пугливо касающиеся его лица и губ.

Большая рыжая корова с огромным, чуть не до земли, выменем, позвякивая боталом, первой подошла к слепому и ткнулась тёплым носом ему в руку. Пробежав быстрыми пальцами по её морде, по твёрдой кривизне рогов, он вдруг замычал негромко и как-то по-особенному.

Корова, раздув бока и вытянув шею, ответила ему долгим раскатистым мычанием, а потом, слегка прихватив языком подол его рубахи, стала жевать ткань мягкими губами.

Картина эта для городской стражи была привычной, и как только слепой пастух, снова загудев в берестяной рожок, пошёл в сторону ворот, те, натужно заскрипев, стали медленно отворяться, напоминая огромную ненажорную пасть, готовую проглотить всё живое без остатка. Но буквально за несколько мгновений до того, как эта пёстрая колыхающаяся огромная спина плотно и надолго забила бы собой весь проезд, через ворота, припав к шее коня, ветром пронёсся Капитон.

В последний момент, обернувшись, он встретился глазами со здоровенным молодцем в кольчуге и шишаке, и тот хорошо разглядел ухмылку на лице всадника. Старшой стражник вспомнил его. И что говорил ему утром Егор, тоже вспомнил.

– За ним! – заревел он, но было уже поздно.

Стадо крепко законопатило собой весь створ ворот от столба и до столба, делая погоню совершенно невозможной.

Звонко простучали кованые копыта по деревянному настилу моста, и Капитон уже терялся в высокой траве на противоположном берегу реки.

Отъехав версты полторы, он становил коня, и, привстав на стременах, долго смотрел в сторону Мурома, где жила удивительная девушка, лучше и краше которой он в жизни не видел.

– Таня… Танюша…

Губы его шевельнулись, и непроизвольная улыбка тронула лицо. В глазах появилась какая-то затаённая мечта, пока ещё робкая тайна, но от которой теплело на сердце и хотелось запрокинуть голову и закричать изо всех сил в небо никому не известными, только сейчас родившимися словами.

Словно в ответ ему вдали засветился солнечной искоркой золочёный крест на главном куполе городского собора, и Капитон, увидев это, широко перекрестился, склонил голову, а когда снова выпрямился, – побелел лицом.

Там, куда он только что смотрел, поднимались в небо исполинские столбы чёрного дыма. Они расползались, клубясь жирными кольцами и выталкивая из себя длинные языки огня, словно хотели дотянуться до солнца, погасить его. Явственно был слышен зловещий, тяжёлый гул набата, удары которого, как тяжёлые камни рушились на землю, погребая всё под собою.

Капитон словно окаменел. Сил хватило только на то, чтобы закрыть глаза.

Сколько времени прошло, Капитон не помнил. В себя пришёл оттого, что конь под ним ворохнулся: потянулся за клевером, а не достать. Пришлось ему шагнуть. А хозяину его пришлось пережить очередное потрясение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.