Конец Пиона

– Выходит, что так, – дрожащим от страха голосом ответил тот. – Я, что? Мне приказали, я исполнил.

– Видишь, Ворон, Пион в нас сомневается. А ты в нем уверен? Я вот нет.

Тот замялся, не зная, что ответить: сейчас он боялся их обоих.

– Чего молчишь? Если бы ты повелся на эту шутку, то точно бы остался здесь навечно. Я правду говорю?

Мужчина кивнул.

– А ты, Ворон, в отличие от меня, повелся, – как бы подводя итог, тихо произнес Тарасов. – Испугался этого ряженого чекиста. Ты же два срока мотал, а здесь поверил этому козлу.

Нервы Ворона не выдержали психологического давления со стороны Тарасова: он подскочил к сидевшему мужчине и резким ударом сбил его со стула.

– Порву! – истошно закричал он и начал бить свою жертву ногами.

– Хватит, хватит, Ворон! Ты же искалечишь его.

– Скажи мне, на чем вы сюда приехали? Не могли же вы пешком прийти сюда? А вдруг бы нарвались на патруль? – спросил Тарасов мужчину, который с трудом поднимался с пола.

– Машина стоит за углом. Нас сюда привез Мустафа, – ответил он, размазывая кровь из разбитого носа. – Мужики, а что будет со мной?

Александр посмотрел на Ворона, словно именно от него зависело, какое решение они примут. Пауза затягивалась.

– Вали отсюда, – тихо произнес Тарасов. – Передай мой привет Пиону. Я не забуду этот визит. Можешь так ему и передать.

Мужчина поднялся со стула и направился к выходу.

– Рожу вымой, – произнес Ворон. – Нехорошо сотруднику НКВД появляться на людях с разбитой мордой.

– Умывальник на кухне, там и умойся, – предложил Тарасов.

Когда за ним закрылась дверь, Тарасов подошел к окну и, отодвинув в сторону занавеску, посмотрел на улицу. Не зная почему, но он в этот момент подумал о зарезанном вечером лейтенанте НКВД.

«Зачем он потащился ко мне домой? Чего хотел от меня?»

Он тогда не знал, что Новиков остался жив и сейчас находился в военном госпитале.

***

Тарасов, Горох и Ворон ехали на автомашине, за рулем которой сидел Мустафа, одетый в солдатскую зеленую телогрейку. Путь до Ярославля занял около трех суток. При въезде в город Александр заметил белую полосу на указателе: это говорило о том, что люди капитана Дронова готовы к приему гостей.

– Куда дальше? – спросил его Мустафа.

– Сейчас будет развилка, нам нужно придерживаться правой стороны, – ответил Тарасов, вглядываясь в дорогу.

Он боялся, что не сможет найти место, где спрятал грузовой парашют, так как с момента приземления прошло около четырех месяцев. На заднем сиденье мирно похрапывал Горох. Наконец, Александр заметил знакомый ориентир.

– Сейчас начнется просека. Останови автомашину, нужно посмотреть, нет ли свежих следов, – попросил он Мустафу.

Машина остановилась. Водитель вышел из машины и поднял капот.

– Вроде бы все чисто, – произнес он, обращаясь к Тарасову. – Следов не видно, да и откуда им быть, если вчера весь день шел снег.

– Раз так, стой здесь, мы пошли. Это все займет не более часа.

Оставив на дороге Мустафу, они втроем двинулись по просеке. В руке Гороха, как у лесоруба, был топор. Ворон нес пилу. Они быстро исчезли среди деревьев, оставив на снегу свои следы. Мустафа закурил и, нагнувшись над двигателем, стал что-то подтягивать гаечным ключом. Он так увлекся этим, что не заметил, как рядом остановился трофейный автомобиль, выкрашенный белой масляной краской.

– Может, помощь нужна, земляк? – услышал он у себя за спиной мужской голос.

От неожиданности он вздрогнул. Гаечный ключ выскользнул из рук и, ударившись о металлический бампер, упал в снег. Мустафа медленно обернулся и увидел стоявшего недалеко от него мужчину.

– Спасибо, – ответил он. – Я уже сам справился.

– Давно стоишь? – спросил мужчина и протянул ему пачку папирос. – Закуривай!

– Минут сорок. Карбюратор что-то забарахлил, вот и пришлось остановиться.

Он взял из протянутой пачки папиросу и прикурил.

– Скоро весна, – произнес мужчина. – В воздухе ею пахнет. Люблю это время года.

«Сколько он мне будет здесь рассказывать о природе? – с нарастающим раздражением подумал Мустафа. – Сейчас мужики должны из леса выйти, а этот завел разговор о весне».

Он нащупал в кармане пистолет и осторожно взвел курок. Мужчина, словно что-то почувствовав, вдруг засуетился.

– Ладно, бывай, земляк, – произнес он и, бросив в сторону окурок, направился к своей машине.

Он сел в нее, и она, обдав Мустафу бензиновой гарью, покатила в сторону города. Из-за кустов вышел Тарасов. Он махнул рукой и стал выбираться на дорогу. Вслед за ним, сгибаясь под тяжестью груза, на дорогу выбрались Горох и Ворон. Положив груз в багажник автомашины, они закурили.

– Это ты с кем базарил? – спросил водителя Горох. – Я думал, что окочурюсь от холода, пока ты лясы точил.

– Мужик хотел помочь, – ответил Мустафа и со злостью посмотрел на Гороха. – Придержи свое помело, пока неприятностей не намело. Ты забыл, с кем базаришь, баклан.

Если бы не Тарасов, то наверняка возникла бы драка. Он встал между ними и тихо произнес:

– Вы что, мужики, сорвать задание хотите?

Он достал из кармана пистолет и взвел курок. Вид оружия моментально прекратил все споры.

– Хватит дымить. Садитесь в машину, поехали, – приказал он Мустафе.

Машина тронулась.

«Первая часть операции прошла успешно, – подумал Александр, наблюдая за красивым лесным пейзажем, который расстилался за окном автомашины. – Теперь наступает главная часть: доставить груз в Казань. Все должно получиться, об этом говорило и появление капитана на этой дороге».

Около города машина остановилась. Александр вышел из нее и знаком руки попросил выйти Мустафу.

– Дальше поедешь с Горохом. Мы с Вороном доберемся до Казани поездом.

– Слушай, Татарин! Почему с Горохом? Давай я поеду с Вороном, так будет лучше для нас обоих.

– Здесь командую я. Ты меня понял? Сказал с Горохом, значит, с Горохом. Документы – у тебя. Запомни: ты инженер с завода, а это твой сопровождающий. Везете на испытания образцы взрывчатки. Понял?

– Да, знаю я, знаю, – с раздражением произнес Мустафа. – Другой бы спорил…

Он сел в автомашину и что-то сказал Ворону. Тот медленно вылез из салона и выжидающе посмотрел на Тарасова.

– Счастливо добраться, – произнес Александр и, развернувшись, пошел в сторону города.

Вслед за ним, мелко семеня ногами, направился и Ворон.

***

Паровоз, сделав длинный гудок, остановился на перроне казанского вокзала. Из вагонов, чертыхаясь и ругаясь матом, стали выбираться пассажиры. Ворон достал из кармана телогрейки ключ и открыл противоположную дверь вагона.

– Откуда у тебя этот ключ? – поинтересовался Тарасов.

– Одолжил на время у проводника, – улыбаясь, ответил тот.

Они выпрыгнули из вагона и двинулись по путям. Неожиданно из-за вагонов появился воинский патруль. Недолго думая, они быстро скользнули под колеса стоявшего поезда и бросились бежать. Оказавшись в метрах ста от перрона, они остановились.

– Ты куда сейчас? – поинтересовался Ворон. – Может, махнем ко мне, водки попьем?

– Не сейчас, приятель. Хочу навестить одного человечка. Поговорить с ним нужно.

– Тогда я пошел. Надумаешь, приходи, буду рад.

Они разошлись в разные стороны. Тарасов вышел на дорогу и увидел стоявшую у обочины автомашину. Взглянув на номер, он открыл дверцу и забрался внутрь салона.

– С прибытием! – поздоровался с ним Дронов. – Как дорога?

– Терпимо. Пришлось дважды менять поезда. Кругом патрули, проверки. Лишний раз не хотелось рисковать.

– Понятно. Пока ты был в «командировке», я подобрал тебе небольшую комнату. Вот, возьми, здесь адрес. Я на всякий случай спрятал за косяком двери пистолет. Было бы хорошо, если бы тебе больше не приходилось стрелять. Кстати, Александр, Новиков остался жив. Его подобрали минут через пятнадцать, как вы ушли. Сейчас он в госпитале в тяжелом состоянии.

– Слава Богу. Я думал, что Ворон его убил. Товарищ капитан, сделайте так, чтобы Новиков больше не мог вмешиваться в наши дела.

– Постараюсь, Тарасов, ему до выписки еще далеко. Ты знаешь, он тебя опознал как лицо, разыскиваемое органами НКВД за совершенный побег. Мы дали отбой по этой ориентировке.

– Спасибо, товарищ капитан. Вы знаете, я так переживал, что на снегу останутся наши следы, но вдруг началась пурга. Это, наверное, был единственный случай, когда я так радовался непогоде. Скажите, взрывчатка действительно не взорвется?

– Да. Над ней поколдовали наши специалисты. Так что, не переживай, все будет нормально. Теперь главное установить, кто и когда будет закладывать взрывчатку на пороховом заводе. А вдруг они уже успели заложить часть своего тола и решили усилить мощность взрыва нашей взрывчаткой?

– Все может быть, товарищ капитан. Я согласен с вами, что нужно искать исполнителя и через него выйти на место закладки тола.

– Правильно рассуждаешь, – произнес Дронов и, взглянув на Тарасова, похлопал его по плечу.

– Я понимаю, что ты устал, Александр, что тебе чертовски надоело жить двойной жизнью, но пока другого выхода у нас с тобой нет. Нужно терпеть, Саша. А сейчас иди, тебя там ждут.

Тарасов пожал капитану руку и выбрался из салона автомашины. Махнув рукой, он направился по адресу, указанному в записке.

***

Тарасов открыл дверь подъезда и стал подниматься по старым, скрипучим ступеням. Оказавшись на лестничной площадке, он невольно прижался спиной к стене. Из двери квартиры, в которой должна была произойти его встреча с Пионом, вышел офицер с двумя шпалами на черных петлицах. Александр пропустил его мимо себя и направился на третий этаж. Поднявшись, он подошел к окну, выходящему во двор дома, и увидел, как майор сел в «Эмку».

«Интересно, кто это?» – подумал он, продолжая наблюдать за автомобилем.

Он выждал еще минут пятнадцать, затем трижды постучал в нужную ему дверь. Появление в этой квартире кадрового военного наводило Тарасова на определенные мысли.

– Кто там? – донеслось из-за двери.

– Татарин. Давай, открывай, не заставляй меня маячить в коридоре.

Он вошел в прихожую и сразу же увидел Пиона. Несмотря на существенные изменения в его внешности с последней их встречи, Александр узнал его сразу.

– Ну, проходи, Саша! Давно мы не встречались! Месяца два, если не больше.

– Ты прав, с ноября прошлого года.

Тарасов снял с себя телогрейку и повесил ее на гвоздь. Пион встал со стула и протянул ему руку. Александр, словно не заметив этого, сел за стол.

– Зря ты так, Саша. Я к тебе всей душой, а ты плюешь в нее.

– Оставь эти слова для других. Ты что, Ваня, решил поиграть со мной в казаки-разбойники? Ты же меня хорошо знаешь, а сам каких-то людей посылаешь ко мне, устраиваешь спектакли с переодеванием. Хочу предупредить, что все это не совсем нравится там, – произнес Александр и рукой указал куда-то в сторону запада. – Меня, зачем сюда направляли? Может, напомнить тебе об этом. Шенгарту не нравится, что группа зациклилась на этой операции, ему требуются и разведданные о передвижении войск, особенно в сторону Сталинграда. Там у немцев не совсем хорошо, и они требуют свежие сведения ежедневно.

По лицу собеседника пробежала слегка заметная усмешка. Ему не нравилось, как с ним говорит Тарасов, но он, еле сдерживая себя, молчал. Выслушав его, он встал из-за стола и, дойдя до входной двери, резко обернулся.

– Ты неплохо научился говорить, Саша, тебя хоть в политруки записывай. Но ты не учел одного: рация есть и у меня. Немцы неглупые люди и специально направили тебя сюда, чтобы мы с тобой, грызя друг друга, уничтожили этот завод. Неужели ты не слышал выражение – разделяй и властвуй. Похоже, они достигли желаемого результата. Ты не веришь мне, я не верю тебе.

Он сделал паузу и с улыбкой победителя посмотрел на Тарасова:

– Но сейчас это уже неважно. Главное – взорвать этот чертов завод. У меня есть человек, который готов это исполнить. Он военный и имеет свободный доступ в любой цех завода. Он и проведет эту акцию.

Он перевел дыхание и посмотрел на Александра, который сидел за столом.

– А если он откажется? У тебя есть запасной вариант?

– Не откажется. Он у нас сидит на крючке. Расписку о сотрудничестве с немецкой разведкой он подписал, это раз, а во-вторых, у него родился ребенок, к которому он сильно привязан. А что есть у тебя, Татарин? Не пора ли нам объединить наши усилия? Ты, Саша, забудь все обиды, мы сейчас в одной упряжке, и, поверь мне, если нас в этот раз задержат сотрудники НКВД, сорваться нам не удастся.

Тарасов встал из-за стола и хотел подойти к окну, но остановился на полпути к нему.

– Может, ты мне прояснишь, что с лейтенантом Хейгом? Он еще в Казани или отбыл в Борисов? Почему он так и не решился на встречу со мной? Или это тоже игра?

– Ты не кипятись, Саша, гнев не лучший советчик. Главное – взрывчатка у нас, а это уже половина победы. Какая тебе разница, что с этим немцем? Он сейчас надулся, словно индюк, считает себя вершителем наших судеб. А мне наплевать на него. Если мы взорвем завод, история его забудет, а наши с тобой, Саша, имена будут вписаны в нее навечно. Вот это главное.

Он сел на стул, утомленный своей речью, и посмотрел на Тарасова.

– Давай, Саша, выпьем. Вспомним наш побег, переход через линию фронта!

Он достал бутылку водки и поставил ее на стол.

– Хорошо, давай выпьем.

Через двадцать минут Тарасов покинул конспиративную квартиру и направился домой.

***

– Как встреча? – спросил Пиона Хейг. – Что сказал Татарин?

– Он по-прежнему в своем репертуаре и считает, что я должен согласовывать с ним все свои действия. В разговоре он высказывал мысль о необходимости объединить наши усилия для проведения операции, при этом заявил, что не намерен играть втемную: ему нужны ее детали.

На лице Хейга промелькнула гримаса недовольства.

– Мне это не нравится, – произнес немец. – Он почему-то забыл, кто я. Мне придется об этом ему напомнить. Мне плевать, какими полномочиями его наделил полковник Шенгарт. Здесь я приказываю, а вы беспрекословно выполняете мои приказы. Скажите, Пион, мы сможем обойтись вашими людьми?

– Почему же нет? Конечно, сможем.

– Тогда зачем он нам?

– Господин лейтенант, вы же знаете, что у него жена работает в охране завода. С ее помощью мы бы могли завезти всю взрывчатку за один раз, а так придется делать несколько заходов.

– Это не аргумент, Пион.

Хейг лихорадочно соображал. Ему не хотелось к этой операции подключать Татарина, и не потому, что он ему не полностью доверял, а потому, что полковник требовал от него переориентировать усилия Татарина только на разведку. Однако у того жена работала в охране, и желание использовать ее в этой операции было настоящим искушением.

– Вы о чем думаете, господин лейтенант?

– О Татарине, – коротко ответил тот. – Кстати, вы не сказали ему, что он отстранен от этой операции?

– Нет. Вы не давали мне такого указания, господин лейтенант.

Немец снова задумался. Они медленно брели по пустому заснеженному парку.

– Где вы с ним встречались, Пион? – неожиданно спросил его немец.

– На одной из квартир.

– Передайте Хозяину, что его приказ выполнен. Татарин выведен из операции, – приказал ему немец.

– Я все понял. Сеанс у нас завтра.

Не прощаясь, Хейг повернулся и направился к выходу из парка.

***

Майор Измайлов остановил свою «Эмку» недалеко от заводского КПП. Он вышел из машины и, осмотревшись по сторонам, уверенным шагом направился в сторону проходной. Он открыл дверь и вошел в помещение.

– Здравствуйте, женщины, – поздоровался он со стрелками охраны. – Вы заметили, что в воздухе уже пахнет весной. Неужели мы пережили еще одну зиму?

– Здравствуйте, товарищ майор, – поприветствовала его начальник смены.

Он достал из кармана гимнастерки служебное удостоверение и, улыбаясь, протянул его стрелку. Несмотря на то, что охранники хорошо знали майора, и предъявление удостоверения было определенной формальностью, она все равно беспрекословно исполнялась. Он привычным движением руки вытащил из кармана шинели пачку папирос, спички, перочинный нож и положил их на стол. Затем расстегнул портупею и положил ее рядом со своими вещами. Стрелок охраны сложила все это в ящик и убрала в тумбу стола.

– Руки поднимать? – спросил он начальника охраны. – Щупать будете?

– А что? У вас есть с собой предметы, которые мы должны обнаружить? – вопросом на вопрос ответила она и улыбнулась этому симпатичному и веселому майору.

– Скрывать от вас я ничего не собираюсь, уважаемые женщины. Зачем мне лишние неприятности по службе?

– Вот и мы так думаем, товарищ майор.

Начальник нажала на кнопку и освободила вертушку. Измайлов улыбнулся ей и прошел на территорию предприятия. Не останавливаясь, он быстрым шагом направился в сторону цеха готовой продукции. Дорога свернула в сторону, и здание КПП скрылось от его глаз за деревьями. Зайдя за угол цеха, он быстро отыскал старую, ржавую трубу. Достав из кармана галифе две тротиловые шашки, он положил их в мешок, где уже находилось их около десятка. Сунув его обратно в трубу, он отряхнул руки и направился к воротам цеха.

«В трубе около шести килограммов взрывчатки, – прикинул он. – Наверное, ее хватит, чтобы взорвать центральную заводскую лабораторию, которая размещается в корпусе цеха готовой продукции».

– Товарищ Измайлов! Вы к нам? – окликнула его женщина.

Он оглянулся и увидел табельщицу цеха. Он остановился и, дождавшись, когда она подойдет, слегка обнял ее за плечи.

– Да, я к вам, Верочка. Скажите, а Александр Михайлович у себя?

– Нет. Он с утра на совещании, которое проводит директор завода.

– Я смотрю, вы, Верочка, все цветете и цветете?

– А что мне делать, товарищ майор? Посмотрите, сколько у нас здесь солдаток и вдов? Может, мне тоже равняться на них? Я – женщина свободная и, в отличие от них, живу, как хочу.

Она задорно засмеялась и с вызовом посмотрела на него.

– А вам я нравлюсь, товарищ майор?

Ее вопрос заставил Измайлова немного смутиться.

– Не скрою, Вера, вы женщина, что надо – эффектная. Но я, к сожалению, женат, и притом – однолюб.

Она засмеялась и, взяв его под руку, заглянула ему в глаза.

– Вот, так всегда. Все мужчины, которые мне нравятся, почему-то женаты. Вы – такой же, товарищ майор.

Так за разговором они не заметили, как дошли до ворот цеха.

***

Мустафа резко повернул свою автомашину в переулок. От такого маневра машина едва не перевернулась. Полчаса назад, когда они с Зоей возвращались после сеанса, при въезде в город их остановил патруль НКВД. К машине подошел солдат и потребовал документы. Женщина сидела на заднем сиденье и внимательно наблюдала за двумя солдатами, которые стояли недалеко от автомобиля, держа оружие наизготовку.

Мустафа, не выходя из салона, протянул документы солдату. Тот, поправив очки на носу, стал рассматривать бумаги.

– Откройте для осмотра багажник, – приказал военнослужащий.

– Зачем, служивый? Я столько здесь езжу, и меня никогда и никто не проверял.

– Вам что, не понятно? Откройте багажник, гражданин!

За спиной Мустафы сухо щелкнул выстрел. Солдат, стоявший у двери автомобиля, схватился за окровавленное лицо и, цепляясь пальцами за дверцу «Эмки», упал около ее колес. Выстрел прозвучал так неожиданно, что стоявшие рядом солдаты растерялись. Один из них попытался передернуть затвор винтовки, но тот почему-то не хотел поддаваться его усилиям. Второй солдат отскочил в сторону и укрылся за углом здания. Два выстрела прогремели почти слитно. Солдат с винтовкой в руках согнулся пополам и упал на снег. Пуля, выпущенная солдатом, пробила лобовое стекло и задела правое ухо водителя.

– Гони! – закричала Мустафе Зоя. – Гони!

Мотор машины взвыл, словно раненый зверь. «Эмка» рванула вперед, обдав лежащих на земле солдат облаком дорожной грязи. Из-за угла выбежал солдат и трижды выстрелил вслед удаляющемуся легковому транспорту.

– Ой! – вскрикнула Зоя и схватилась за шею.

– Что случилось? – закричал Мустафа и обернулся назад.

Зоя держалась за шею. Между ее пальцев обильно сочилась кровь.

– Потерпи, Зоя! Сейчас оторвемся от погони, и я тебя перевяжу, – прокричал Мустафа, ловко объезжая ямы.

Он посмотрел в зеркало заднего вида. В метрах ста от его машины двигался автомобиль погони. С каждой минутой расстояние между ними сокращалось.

– Нам лишь бы попасть в город, а там мы, Зоя, как рыба в воде! – выкрикнул он своей пассажирке.

Из преследовавшей машины засверкали огоньки выстрелов. Одна из пуль пробила заднее стекло и прошла в нескольких сантиметрах от головы Мустафы. Впереди показались пригородные строения.

«Посмотрим, что ты сделаешь сейчас», – подумал Мустафа, мысленно обращаясь к водителю преследовавшей автомашины.

Он снова резко свернул в переулок и помчался по дороге дальше, заставляя прохожих буквально вжиматься в стены домов. Машина преследования не смогла повторить подобный маневр: она с грохотом ударилась в угол дома и, перевернувшись на крышу, заглохла. Из нее с трудом выбрались трое окровавленных военнослужащих. Один из них сделал несколько шагов и повалился в сугроб.

Машина Мустафы несколько раз меняла направление движения, стараясь сбить со следа возможных преследователей. Лишь убедившись в безопасности, он остановил автомашину около дома Зои. Открыв заднюю дверь, он вытащил обмякшее тело радистки и на руках занес его в квартиру. Спустившись вниз, он схватил чемодан с рацией и вернулся обратно. Мустафа быстро снял с Зои пальто, шаль и стал перевязывать ей рану. Пуля пробила шею навылет и, по счастливой случайности, не задела сонную артерию.

– Потерпи, Зоя. Я сейчас привезу врача, – успокаивал ее Мустафа, не замечая, что женщина потеряла сознание.

Вспомнив о своей знакомой, которая работала в детской больнице, он сел в машину и помчался к ней домой. Недалеко от ее дома находился большой пустырь. Мустафа вышел из машины и, достав из багажника канистру с бензином, быстро облил им салон «Эмки». Достав из кармана пальто спички, он поджег ее. Машина вспыхнула, словно свеча. Перемахнув через забор, он направился к знакомой.

***

Капитан Дронов закончил доклад и, сложив бумаги в папку, направился на свое место. Комиссар государственной безопасности третьего ранга перевел взгляд на майора, начальника оперативного отдела наркомата.

– Что вы скажете, Герман Львович?

Майор поднялся с места и, расправив складки на гимнастерке, откашлялся.

– Капитан Дронов отчасти прав, товарищ комиссар. Это действительно были наши люди, в задачу которых входила организация захвата вражеской радистки. Мы ведем это дело, чуть ли не год и наработали достаточное количество материала, по которому был сделан вывод, что в этот вечер радист должен был выйти в эфир. Так оно и произошло. Мои люди, чтобы не вызвать у немецких агентов подозрения, были переодеты в форму солдат.

Он замолчал и снова откашлялся: видимо, от волнения у него першило в горле. Посмотрев в сторону капитана Дронова, он продолжил:

– Похоже, диверсанты поняли, кто перед ними, и открыли огонь по нашим сотрудникам. Преследование не принесло удачи: мы потеряли двух сотрудников НКВД.

Комиссар молчал. Рука его, державшая карандаш, нервно сжалась в кулак. Карандаш хрустнул и переломился пополам.

– Я все понимаю, Герман Львович. При разработке вражеской агентуры бывают ошибки, которые влекут за собой потери в личном составе, но мне непонятно, почему вы скрывали ее от меня, почему я об этом узнаю только сейчас?

В кабинете стало тихо. Майор виновато посмотрел на комиссара.

– Товарищ комиссар! Я не был на сто процентов уверен, что мы действительно вышли на эту группу. Я хотел убедиться и лишь после этого доложить вам.

– Вы же старый оперативник. За вашими плечами десятки лет работы в наркомате. Как вы могли без согласования с руководством проводить свою комбинацию? Вы знаете, что у нас в наркомате работает представитель Главка капитан Дронов. Это он должен был координировать все наши мероприятия по ликвидации немецкого подполья. Почему вы не доложили ему о том, что вышли на след немецкой радистки? Где сейчас она и ее водитель? Молчите? Плохо работаете, майор. Мне стыдно за вас.

Комиссар сделал паузу. Он обвел взглядом сидящих в кабинете сотрудников.

– Немецкие диверсанты планируют крупные диверсии на предприятиях города Казань. Поэтому прошу вас принять все меры оперативного реагирования на каждое поступающее в НКВД сообщение. Вам, Геннадий Константинович, необходимо принять меры по усилению охраны всех оборонных заводов города. Нужно сделать так, чтобы на их территории не мог пробраться ни один вражеский агент. Руководителем операции по ликвидации немецких диверсантов назначаю капитана Дронова. Все планируемые операции согласовывать только с ним.