Игра в Реальность. Путь

– Ну что, хватит с тебя? – Венн похлопал сына по щеке. – Молодец, хорошо держался, я даже не ожидал. Полежи немного, отдышись,– он поднёс к его губам плошку с водой, и Гор моментально выпил всё до капли. – Вот что я скажу тебе, дружок,– Венн сочувственно улыбнулся,– ты очень скоро убедишься в том, что твой метод не сработал, он и не должен был сработать. Но жить с чувством вины нельзя, тебе придётся принять тот факт, что ты вёл себя безрассудно, и простить себя за это, только так ты избавишься от своей душевной боли. Используй свои сегодняшние переживания, чтобы заякорить факт принятие себя таким, каков ты есть. Справишься? – Гор задумчиво посмотрел на отца и кивнул. – Вот и славно,– Венн протянул ему руку,– я думаю, ты уже в состоянии подняться на ноги, а мне ещё с твоим братом разбираться.

На следующий день отец зашёл навестить своего младшенького и с удовлетворением отметил, что Гор снова улыбается. Как странно всё-таки устроено наше сознание, сколько раз Венн ловил себя на мысли, что дорого бы дал, только чтобы больше никогда не видеть эту улыбку, и вот на тебе, стоило малышу потерять способность улыбаться, как ему уже этой наглой улыбки стало не хватать.

– Рад, что ты справился, мой мальчик,– проговорил отец,– впрочем, я в тебе не сомневался. Пойдём, прокатимся, покажешь мне, чему ты научился.

– На вимане? – Гор в ужасе вытаращил глаза. – Да я к этой чёртовой машине даже приближаться не хочу.

– Не позволяй страху управлять собой,– строго попенял ему отец. – Если ты прямо сейчас не сядешь в кресло пилота, то будешь бояться всегда.

Гор со вздохом поднялся и поплёлся вслед за отцом, как на казнь. Однако тот, как всегда, оказался прав, стоило парню занять место пилота, как весь его ужас перед полётами смыло как волной. Они неслись низко над поверхностью, выписывая замысловатые виражи, и спокойная улыбка снова играла на губах Гора. Управление виманой абсолютно не мешало ему разговаривать с отцом, его концентрация оставалась железной, что немало порадовало последнего.

– Отец, расскажи, как ты вчера заставил меня испытывать такую боль,– попросил сын,– ты ведь просто сидел напротив и ничего не делал.

– Я взял под контроль твоё сознание, дружок,– улыбнулся отец,– и просто внушил тебе ощущение боли.

Парень на секунду задумался, вимана выписала в небе восьмёрку и стрелой взмыла вверх.

– Мне почему-то кажется,– заявил он,– что для того, чтобы выкачать из человека жизненную силу, тебе тоже достаточно просто сидеть напротив и совершенно не требуется втыкать в него эту иголку-переросток.

– А я всё думал, когда ты догадаешься,– Венн весело рассмеялся.

– Тогда зачем нужен весь этот антураж с белой иглой? – удивился сын.

– Это очень древний ритуал,– отец расположился поудобней и принялся рассказывать. – Я и сам не знаю, откуда он появился, белый стилет перешёл ко мне по наследству от отца. Ритуал раньше не использовали для наказания, только как испытание воли и способности к самоконтролю. Все мужчины рода его проходили, для некоторых, кстати, это заканчивалось смертью. А вот насчёт бесполезности антуража ты не прав, белая игла играет свою роль. Во-первых, сам факт, что человеку протыкают грудь клинком, сильно давит на психику, испытуемый же не знает, что игла не задевает никаких жизненно важных органов. А во-вторых, это всё-таки довольно болезненно, хотя и не критично.

– Да уж,– хмыкнул Гор,– когда мне было тринадцать, то показалось, что это было просто чертовски болезненно.

– Ну всё познаётся в сравнении, не так ли,– отец хитро подмигнул. – Думаю, твой вчерашний опыт это доказал, теперь тебе известно, что такое настоящая боль. Кстати, а каково это наблюдать, как рукоятка иглы начинает светиться голубым светом, когда твои силы начинают быстро убывать? Обычно, все отворачиваются, чтобы этого не видеть, я и сам так сделал в своё время, но это не более, чем психическое воздействие,– с этими словами Венн достал из ножен белый стилет и бросил его сыну на колени. Игла засветилась мертвенным голубым светом, и Гор истерично расхохотался.

– Так это просто трюк,– он покачал головой. – А почему ты стал использовать ритуал для наказаний?

– Всё очень просто, малыш,– усмехнулся отец. – Зачем изобретать колесо, когда всё равно нужно исполнить наказание? Ну и кроме того, это же ещё один стрессирующий фактор. Одно дело, когда ты знаешь, что это просто испытание твоей воли, и совсем другое, когда приходится гадать, то ли это пытка, то ли казнь. Грань, отделяющая одно от другого в этом испытании очень тонка, на этом, кстати, многие ломаются.

– Как Сабин? – уточнил Гор.

– Да, твой брат в первый раз сломался именно на этом,– подтвердил Венн.

– Значит, ты бы не дал ему умереть,– младшенький саркастически усмехнулся. – Выходит, я зря тогда геройствовал?

– Ну как ты мог подумать, что я дам погибнуть своему преемнику,– отец потрепал Гора по щеке,– но ты спасал его просто самоотверженно, это дорогого стоит. Не обижайся.

Они замолчали. Гор переваривал услышанное и обиженно сопел, из спасителя брата он только что превратился в шута горохового.

– Что у тебя с Анарой? – внезапно задал вопрос Венн. Вимана вильнула и ухнула вниз метров на двадцать, так как Гор на мгновение потерял концентрацию. Он быстро справился со своими нервами, но первая реакция выдала его с головой. – Значит, мне не показалось,– зловеще прокомментировал отец этот незапланированный вираж.

Гор затравленно молчал. То, чего он так боялся, наконец случилось, их запретная связь с Анарой выплыла наружу.

– Включи автопилот и иди сюда,– приказал Создатель, враз превращаясь из строгого, но доброго папочки в вершителя человеческих судеб. – Я скажу тебе это один единственный раз, Гор,– жёстко отрезал вершитель, когда сын уселся в кресло напротив него,– Анара предназначена для моего преемника, ты никогда её не получишь, смирись с этим. Для Сабина – это вопрос его развития как Творца, без своих женщин венны не могут творить, а ты – человек, ты найдёшь себе человеческую женщину. Тебе всё ясно?

– Я люблю её, отец,– тихо, но твёрдо произнёс Гор.

– Глупости,– отрезал Создатель,– поменьше потакай своим прихотям, и запомни, это не тот вопрос, где я готов буду спустить тебе неповиновение, если не подчинишься – умрёшь. – Гор удивлённо посмотрел на отца, он, конечно, предполагал, что тот будет не в восторге, но, чтобы вот так, запросто угрожать сыну смертью, это просто в голове не укладывалось. – Это слишком серьёзно,– продолжал Венн уже мягче, видя ошарашенное лицо своего отпрыска,– не нужно проверять мои чувства к тебе на прочность. Всё, разговор окончен,– с этими словами он встал и сам уселся в кресло пилота. Вимана совершила прыжок и мягко приземлилась на центральной площади.

С того дня поведение братьев резко изменилось, щенячий азарт и безрассудные выходки были забыты раз и навсегда, им на смену пришли холодный расчёт и железное самообладание. Теперь за их безопасность можно было не переживать, Создатель был доволен. Наверное, если бы этой истории с Анарой ни случилось естественным образом, её бы стоило создать искусственно. Гор, похоже, внял предупреждению и больше не демонстрировал свои чувства к девушке, по крайней мере, на людях. Анара тоже вела себя спокойно, больше не устраивала истерик из-за этого малолетнего преступника. Почти целый год жизнь текла как спокойная река по проложенному Создателем руслу. Увы, это спокойствие оказалось лишь иллюзией.

Глава 5

– И всё-таки я не понимаю, как Создатель может перехватывать управление ангелами, которые, по сути, являются моим проявленным сознанием,– в голосе Антона можно было явственно уловить нотки недовольства.

– А ты никогда не пытался анализировать, как ты, собственно, сотворяешь Реальность? – ехидно поинтересовался Венн. – Впрочем, о чём это я? Ты ведь действуешь интуитивно, Ангел, для тебя сотворение Реальности – это такая же привычная функция твоего сознания, как пищеварение для твоего желудка. И всё-таки попробуй хоть разок использовать свой аналитический аппарат.

– Ну извини, я не венн, чтобы всегда и везде полагаться только на свой интеллект,– Антон бросил дуться и улыбнулся. – Кстати, мне моя интуиция нравится гораздо больше.

– Я и не утверждаю, что интуиция чем-то плоха,– поспешил оправдаться насмешник,– у веннов тоже есть интуиция, только она основана на быстром и частично бессознательном анализе. У людей этот механизм работает хуже, зато всегда присутствует эмоциональный подтекст, он-то и даёт столь значимый эффект. Но оставим это выяснение, у кого что длиннее. Итак, с чего, по-твоему, начинается процесс творения?

– Так, сначала я создаю мыслеобраз,– Антон смешно сморщил лоб, как бы в поисках гениальных прозрений,– а потом накачиваю его низкими вибрациями.

– Стоп,– вклинился Венн,– это далеко не начало. Когда ты создаёшь мыслеобраз, то твоё намерение уже сформировано, причём зачастую в очень конкретных словесных формулировках. А откуда берётся это намерение?

Антон задумался уже всерьёз, он попытался воссоздать в памяти, как он решился создать ангелов, откуда взялась эта не столь уж очевидная идея. Венн его не торопил, он видел, что сын в своих рассуждениях двигается в правильном направлении.

– Я не могу это правильно сформулировать,– наконец пожаловался Гор. – Ты прав, сначала это возникает как идея, как непонятно откуда взявшееся понимание. Но только это понимание или, скорее, ощущение, возникает не на уровне слов, перевод в слова происходит позднее.

– А ты не так уж безнадёжен, Ангел,– Венн удовлетворённо кивнул. – Да, это, как ты выразился, ощущение сначала проявляется в виде вибраций, и только потом наш ум переводит эти вибрации в словесные коды и образы. А что происходит за мгновение перед тем, как понимание возникает в твоём сознании?

Антон завис в полном недоумении, ведь ему-то казалось, что это мистическое ощущение и является началом процесса творения. Однако немного подумав, он вынужден был признаться, что каждый раз перед появлением этого понимания возникало ещё нечто. Вот только сформулировать, что это такое, он никак не мог.

– У меня не получается описать это словами,– вынужден был признать Создатель ангелов.

– Молодец, что не стал фантазировать,– похвалил его отец,– ты и не смог бы это описать, потому что это явление принадлежит миру пятого измерения, и в нашей Реальности для него просто не существует понятий.

– Ты хочешь сказать, что моё сознание каким-то образом контактирует с пятимерной Реальностью,– уточнил Антон,– то есть, с Реальностью Создателя.

– Нет, не контактирует,– Венн с улыбкой посмотрел на своего умудрённого годами, но не слишком интеллектуального отпрыска,– оно сливается с сознанием Создателя, причём по инициативе последнего.

– Как это сливается? – Антон с недоумением воззрился на отца. – Создатель, что ли, поглощает моё сознание? Но разве этот процесс может быть обратим?

– Никто ничего не поглощает,– фыркнул Венн,– слияние возможно и без этого, просто нужно на время заблокировать связь ума с сознанием. Ум создаёт иллюзию разделённости проявленных форм единого сознания. Если его заблокировать, то различные формы могут объединиться.

– Это та самая техника, которую использовал Сабин, чтобы расправляться с Творцами,– догадался Антон. – Выходит, эту технику придумали венны, а не мой братец.

– Эту технику придумал наш Создатель,– насмешливо усмехнулся отец,– а Сабин только её немного усовершенствовал. Я, кстати, с большим интересом наблюдал, как он с её помощью отымел весь ваш так называемый Высший Совет, а ты только беспомощно сложил лапки. А ведь эта техника была для тебя не нова, Гор. Я знаю, что ты практиковал с Анарой и, значит, не мог её не использовать. Это всё та же техника слияния сознаний, которую используют веннские мужчины, чтобы подключиться к источнику созидательной энергии.

– Поверишь,– Антон развёл руками,– я никогда не блокировал ум Алисы во время практики слияния сознаний.

– Тогда какая же сила заставляла ваши сознания сливаться? – Венн скептически поджал губы.

– Любовь,– просто ответил Антон.

– Даже комментировать не стану,– отец пренебрежительно дёрнул плечом,– можешь и дальше пребывать в иллюзиях, если тебе так нравится.

– Да, оставим этот вопрос,– согласился сын. – Ты так и не пояснил, зачем Создатель устраивает это слияние сознаний.

– Представь, что ты хочешь написать картину,– начал объяснение отец. – Образ этой картины сначала созревает в твоём уме, и этот образ объёмный. А вот сама картина плоская, то есть можно сказать, что картина является проекцией трёхмерного образа в двухмерной Реальности. Однако ценность творения, как ни странно, заключена не в образе, а в картине, хотя мерность образа выше.

– Ты хочешь сказать, что в уме Создателя присутствует пятимерный образ нашего мира,– уточнил Антон.

– Точнее не скажешь,– Венн одобрительно кивнул. – Только в отличие от обычного художника, который написал картину и забыл, наш Создатель должен постоянно поддерживать этот образ, иначе наш мир развалится. Впрочем, что я тебе объясняю, ты ведь создавал свои миры. – Антон согласно наклонил голову, но комментировать не стал, чтобы не отвлекаться от интересной темы. – А теперь представь, что Создателю приспичило что-то немного подправить в своей картине,– продолжал отец. – Если изменения несущественные, то переиначивать образ нет смысла, так как это, обычно, чревато непредсказуемыми последствиями, например, катаклизмами вселенского масштаба в отдельно взятой Реальности, проще подправить саму картину, добавить пару мазков. Вот так и появляются Программисты, они – кисть в руках Создателя, своей воли у них нет.

– Это явно не мой случай,– вклинился Антон.

– Да, не твой,– Венн понимающе улыбнулся,– ты – наёмный художник. Что если Создателю захотелось бы изменить своё творение всерьёз, но он пока не определился с окончательным образом? У него есть лишь идея, общие контуры, ему требуется попробовать то и это, поэкспериментировать, посмотреть, как новые образы воплотятся в картине.

– И кто же мешает нашему Создателю параллельно создавать экспериментальные миры? – в голосе Антона прозвучал неприкрытый скепсис.

– Мне трудно судить, насколько это сложно,– как ни в чём ни бывало отозвался Венн,– учитывая тот факт, что одновременно нужно поддерживать существование мира с множеством альтернативных Реальностей. Вопрос в другом,– рассказчик замолчал, как бы ожидая, что сын продолжит его рассуждения.

– Что делать с неудачными экспериментами,– догадался Антон.

– Вот именно,– Венн одобрительно улыбнулся. – Ты ведь и сам понимаешь, что значит для Создателя уничтожить своё творение. Это хуже смерти. Наш Создатель решил эту проблему весьма оригинальным способом.

– Вместо эскизов он стал создавать художников прямо в своём мире,– Антон продолжил логическую цепочку. – Если что, неудачные творения просто сливаются с базовой Реальностью. Умно́.

– И не нужно распространять эксперимент на все альтернативные Реальности,– добавил Венн,– достаточно одной. А для того, чтобы эскиз соответствовал исходному замыслу, Создатель и транслирует пятимерный образ в сознание художника. Теперь тебе понятно, зачем нужно слияние сознаний?

– Куда уж понятней,– вздохнул Антон. – Получается, мои первые ангелы были неудачным экспериментом. Чем же они ему не понравились?

– Возможно, тем, что не имели материальных тел,– предположил отец. – Видимо, Создатель не планировал зайти так далеко, чтобы заменить материальный мир эфирным. Но это просто моя догадка.

– Думаешь, нынешние ангелочки заменят человечество? – голос Создателя ангелов дрогнул от волнения.

– Не обязательно,– отец беспечно пожал плечами,– юкагиры жили бок о бок с веннами тысячи лет, окончательный выбор Создатель сделал сравнительно недавно.

– Если Создатель выбрал юкагиров, то куда же они все подевались? – удивился Антон.

– Юкагиры слишком привыкли жить под управлением веннов и оказались неспособны к самостоятельному существованию,– в голосе Венна прорезалось откровенное презрение к человеческой расе в целом и любезным ему юкагирам в частности. – Наверное, именно поэтому Создатель добавил закон свободы воли в свой проект.

– Не было б счастья, да несчастье помогло,– ехидно прокомментировал Антон. – Получается, Творцы – это просто пешки, мы сами ничего не решаем, а только исполняем заказ Создателя.

– Так и было в мире веннов,– согласился отец,– Создатель сам решал, кто из нас будет избран для создания очередной экспериментальной Реальности, и давал своему избраннику соответствующие силы и возможности. Это не значит, что веннам не приходилось работать над совершенствованием своего сознания, просто без согласия Создателя никакое творение было невозможно. В те времена в нашем мире было много Творцов, Создателю нравилось экспериментировать. А потом он создал людей и дал им свободу воли, теперь намерения Создателя доводятся до наёмных художников в виде предложения. Ты вправе это предложение принять, а можешь и отказаться. Большинство людей даже не могут осознать, что получили какое-то предложение, не хватает чувствительности и осознанности.

– Повезло нам,– Антон облегчённо вздохнул,– не хотел бы я быть пешкой даже в Игре Создателя.

– Не уверен, что свобода воли – это какое-то преимущество,– Венн снисходительно ухмыльнулся. – В наше время мироздание строилось по чёткому плану, и избранный венн сразу получал средства для реализации намерения Создателя, а теперь путь твоей эволюции – это в значительной мере просто случай.

– Мне так не кажется,– возразил Антон,– у нашей Игры всё равно существует определённый сценарий, и Создатель по-прежнему реализует свой план, только иными средствами.

– Что же тогда твой Создатель не защитил тебя, когда ты по воле Сабина пятьсот лет крутился в круге перерождений? – паскудная улыбочка скривила лицо Венна.

– Наверное, мне это было нужно,– самоуверенно заявил всезнайка,– чтобы окончательно стать человеком.

– Это точно,– Венн беззлобно рассмеялся,– от венна в тебе вообще ничего не осталось, даже глаза у тебя теперь серые, а не синие, как были при сотворении.

– А что Создатель делал с избранными веннами, когда те заканчивали свою работу? – Антон состроил невинную гримаску. – Неужели утилизировал как отработанный материал? – Венн помрачнел, сразу было видно, что слова сына задели его за живое. – Я угадал,– ошарашенно прошептал Антон. – Так это правда?

– Если б было иначе, мне не пришлось бы убивать своего сына,– процедил сквозь зубы отец.

В начале пути…

– Что, прямо так и сказал, что убьёт тебя,– недоверчиво покачал головой Сабин. – А ты не преувеличиваешь?

Гор не ответил, только грустно вздохнул. Они сидели на склоне невысокого холма, недалеко, на вершине пристроилась вимана, на которой, собственно, братья и прилетели в этот уединённый уголок, чтобы поговорить без свидетелей.

– А из-за чего, вообще, весь сыр-бор? – продолжал недоумевать старший брат. – Я же практикую с Анарой каждый день, ты мне вовсе не мешаешь.

– Тебе лучше знать,– младший опять вздохнул и улёгся на спину,– это какие-то ваши веннские штучки. А какой вообще смысл в твоём статусе преемника? Похоже, для отца это важно.

– На моей жизни статус пока никак не сказывается,– задумчиво произнёс Сабин,– но это сейчас несущественно. Что же делать с Анарой? Ты же от неё не откажешься, я тебя знаю.

– Не откажусь,– согласился Гор. – Если честно, я никакого выхода не вижу, будем соблюдать осторожность, наверное.

– Осторожность? – старший брат расхохотался. – И надолго вас хватит?

– На какое-то время хватит,– было неясно, кого влюблённый парень хочет убедить, себя или своего собеседника.

– А потом? – язвительно поинтересовался брат.

Гор пожал плечами, ему как-то не верилось, что отец приведёт свою угрозу в исполнение. Одно дело наказывать за неповиновение, и совсем другое – убить своего сына за любовь. Преступление и наказание представлялись несоразмерными.

– Давай, я пойду к отцу и откажусь от Анары,– предложил Сабин.

– Боюсь, тогда он убьёт меня прямо сейчас, не дожидаясь, пока мы с Анарой проколемся,– Гор невесело усмехнулся,– лучше не делать резких движений.

И они не делали резких движений почти год. В посёлке Гор и Анара вели себя как дальние родственники или шапочные знакомые, на занятиях Анара практиковала исключительно с Сабином, зато после занятий вся троица грузилась на виману и улетала «кататься». Сабин высаживал влюблённую парочку где-нибудь в уютном местечке и оставлял одних. Время шло, но чувства влюблённых, вместо того, чтобы притупиться и стать привычными, наоборот, разгорались и постепенно превращались в пожар, скрывать который становилось всё сложнее. Им уже не хватало той пары часов, что они проводили наедине, пока Сабин бороздил небесные просторы. Всё хуже им удавалось сохранять выражение спокойной доброжелательности на людях, когда обоих бросало в жар от одного лишь прикосновения. Они были очень молоды, а значит, безрассудны.

Это был всего лишь третий раз, когда Гор остался в комнате Анары на ночь. В первых двух случаях всё обошлось, он выскользнул из обители любви затемно и благополучно пробрался в свою комнату. Но, видимо, это благополучие было иллюзорным, на третий раз его уже ждали. Двое охранников молча стояли у окна в конце коридора и спокойно дожидались незадачливого покорителя женских сердец. Бежать было некуда, да и не собирался Гор бегать, он вообще не чувствовал за собой никакой вины. Парень сам подошёл к охранникам, ожидая, что они отведут его к отцу или запрут пока в его комнате, ведь было ещё очень рано. Но охранники повели себя довольно грубо, один из них схватил Гора за плечи, а другой связал ему руки за спиной. Похоже, ждали они его уже долго и таким образом вымещали свою обиду за бессонную ночь, большего по отношению к сыну Создателя охранники позволить себе не могли.

Увы, ожидания Гора не оправдались, его сразу, без предварительных разборок повели в дом наказаний. Само по себе это было довольно необычно и выглядело как самоуправство, приказ об экзекуции должен был отдавать Создатель. Но ещё необычней оказалось то, что, когда конвоиры доставили арестованного на место, отец был уже там. Это могло означать только одно: Создателю было давно известно о том, что сын нарушает его приказ, и сегодняшний арест не был случайностью. Охранники молча поставили Гора перед отцом, но не отошли и даже руки ему не развязали. Создатель тоже молчал и смотрел на провинившегося сына без осуждения, а даже с каким-то сочувствием. Игры в молчанку продолжались, наверное, пару минут, и нехорошие предчувствия начали потихоньку заползать в душу арестованного.

– Всё, Гор, ты доигрался,– без всякого выражения произнёс наконец отец,– а ведь я тебя предупреждал,– он устало вздохнул и сделал знак охранникам, чтобы те сняли путы с рук сына.

Процедура экзекуции была юному преступнику хорошо известна, ведь он частенько оказывался у этого столба, поэтому, как только его руки оказались свободны, Гор, не дожидаясь приказа, принялся сдирать с себя куртку. Однако отец сделал очередной знак охранникам, и те поволокли арестанта к столбу на этот раз одетым. Это было странно, впрочем, сегодня всё было иначе, чем обычно: и это тягостное молчание, и то, что охранники не разожгли огонь в очаге. Может быть, это потому, что была середина лета? Гора внезапно вполне ощутимо зазнобило, хотя объективно было совсем не холодно, наверное это просто была нервная дрожь. Приковав его к столбу, охранники отошли к двери и замерли там, словно статуи, а отец, напротив, подошёл совсем близко.

Гор ожидал, что ненавистная белая игла сейчас вынырнет из ножен, и у него заранее заныло то место в груди, куда она обычно втыкалась. Однако ничего не происходило, отец по-прежнему стоял рядом и смотрел на сына с тоской и состраданием. Что-то в этом взгляде было знакомое, ну да, именно так обычно смотрят на смертельно больных, или на приговорённых к смерти. У Гора перехватило дыхание, он совершенно не готов был сейчас умереть. Солидная доза адреналина выплеснулась в его кровь, и поэтому он не сразу заметил, как быстро утекают его силы. Но вскоре смысл этой странной сцены стал очевиден, отец хладнокровно и деловито выкачивал из сына жизненную энергию. Похоже, антураж, в виде светящейся иглы, был уже ни к чему, это было никакое не наказание, а просто казнь.

– Ты меня убьёшь? – голос Гора невольно дрогнул. Он, конечно, помнил об отцовской угрозе, но поверить в реальность происходящего всё ещё не мог. Отец никак не прореагировал на его вопрос, и от этого стало ещё страшней, парня накрыла волна настоящей паники. – Дай мне хотя бы попрощаться с братом и с Анарой,– взмолился он.

При звуке имени своей дочери Венн вздрогнул, и взгляд его сделался из сочувственного жёстким.

– Помолчи ещё немного, пожалуйста,– произнёс он без всякого выражения,– уже недолго осталось.