Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг.

В 1948 г. биологический факультет был преобразован в биолого-почвенный и началось строительство агробиологической станции, из геолого-почвенного факультета выделен геологический факультет, в нем организованы новые кафедры.

После кончины С.И. Вавилова в 1951 г. А.Н. Несмеянов был избран президентом Академии наук (в 1961 г. ушел с этого поста по собственному желанию).

В 1954 г. он основал Институт элементоорганических соединений АН СССР и руководил им до конца жизни (с 1980 г. институт носит его имя). В 1973 г. Несмеянов был одним из академиков, подписавших письмо в «Правду» с осуждением А.Д. Сахарова.

Алексей Антонович Ильюшин (1911–1998) – механик, доктор технических наук (1939), профессор (1938) и ректор (1950–1952) МГУ, чл.-корр. АН СССР (1943), лауреат Сталинской премии (1948), автор трудов по теории упругости и газодинамике, один из основоположников деформационной теории пластичности.

В 1934 г. Ильюшин окончил мехмат МГУ, поступил в аспирантуру Института механики МГУ и заведовал лабораторией сопротивления материалов. В 1936 г. он защитил кандидатскую, а в 1939 г. – докторскую диссертацию «Деформация вязко-пластичного тела», с 1938 г. – профессор МГУ.

В 1935–1940 гг. Ильюшин был консультантом конструкторского бюро № 47 Наркомата боеприпасов и работал в Институте механики АН СССР (с 1943 г. – зав. отделом прочности). В 1940–1943 гг. он давал консультации в нескольких НИИ и ОКБ Наркомата боеприпасов. Ильюшин сыграл важную роль в модификации конструкций и технологии производства снарядов и стволов артиллерийских орудий.

После того, как в октябре 1941 г. большинство студентов и сотрудников МГУ были эвакуированы, около 40 студентов и преподавателей мехмата остались в Москве в составе группы охраны зданий и имущества университета. В их числе был и профессор Ильюшин. В 1942 г. он руководил оставшейся в Москве частью кафедры упругости и одновременно возглавлял Институт математики и механики МГУ. В 1947–1950 гг. Ильюшин был научным руководителем отдела и заместителем директора по научной работе (с 1949) НИИ-88 (впоследствии ЦНИИмаш) Министерства общего машиностроения СССР. В 1950–1952 гг. он был ректором ЛГУ, в 1952–1953 гг. – зам. научного руководителя и главного конструктора КБ Министерства среднего машиностроения СССР (Арзамас-16), в 1953–1960 гг. – директор Института механики АН СССР. Ильюшин создал отечественную научную школу механики деформируемого тела, под его руководством было защищено более 150 диссертаций.

Александр Алексеевич Вознесенский (1898–1950) – экономист, профессор (1939) и ректор (1941–1947) ЛГУ, старший брат Н.А. Вознесенского. В 1923 г. он окончил факультет общественных наук Ленинградского университета и остался в нем преподавать (с 1939 г. – профессор).

В 1940 г. в ЛГУ был создан политико-экономический факультет, и Вознесенский стал его деканом, а через год был назначен ректором университета. Весной 1942 г. он организовал эвакуацию ЛГУ в Саратов, где по совместительству исполнял обязанности ректора СГУ. В 1943 г. А.А. Вознесенский выступил с докладом «О задачах, характере и перспективах университетского образования».

После войны за короткое время усилиями А.А. Вознесенского в ЛГУ были созданы 4 новых факультета, 12 НИИ, более 40 кафедр, «Вестник ЛГУ» и университетское научное общество. В 1948 г. он был назначен министром просвещения РСФСР, а в 1949 г. арестован, осужден по «Ленинградскому делу» и 28 октября 1950 г. расстрелян (реабилитирован в 1954 г.).

Леон Абгарович Орбели (1882–1958) – физиолог, один из создателей эволюционной теории, академик (1935) и вице-президент (1942–1946) АН СССР, генерал-полковник медицинской службы. В 1899 г. он окончил с золотой медалью Тифлисскую гимназию и был зачислен своекоштным студентом в Военно-медицинскую академию (ВМА). Со 2-го курса он вел исследования под руководством И.П. Павлова.

По окончании ВМА в 1904 г. Орбели работал врачом в Николаевском военном госпитале в Кронштадте, затем перевелся в Петербургский морской госпиталь, чтобы продолжить научную работу у Павлова в ИЭМе. В 1907–1920 гг. он был помощником Павлова в физиологическом отделе ИЭМа, в 1908 г. защитил докторскую диссертацию, в 1909–1911 гг. Орбели стажировался в физиологических лабораториях Англии, Германии, Италии. По возвращении он продолжил работу помощником Павлова, получил должности доцента кафедры физиологии ВМА и профессора на Высших женских курсах.

С 1913 г. Л.А. Орбели работал в Естественно-научном институте им. П.Ф. Лесгафта (сначала – зав. физиологической лаборатории, затем – зам. директора по научной части) и был профессором физиологии и проректором по учебной работе Института физического образования им. П.Ф. Лесгафта.

В разные годы Орбели был профессором в нескольких институтах Ленинграда и Юрьевском университете. С 1917 г. он был членом редколлегии «Физиологического журнала им. И.М. Сеченова» (с 1937 г. – ответственный редактор).

В 1925 г. Орбели заменил Павлова на постах профессора и начальника кафедры физиологии ВМА, а в 1939–1950 гг. возглавлял ВМА. Кроме того, в 1936–1950 гг. Орбели был директором Института физиологии им. И.П. Павлова АН СССР, руководил Биологической станцией в Колтушах, преобразованной им в Институт эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова АМН СССР (см. [8, с. 357–358]).

В 1944 г. Орбели стал действительным членом АМН СССР, в 1945 г. ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. После сессии ВАСХНИЛ 1948 г. от Орбели потребовали не только изменить план генетических исследований, но и уволить некоторых сотрудников. Он не только этого не сделал, но и принял в штат Института физиологии декана биологического факультета ЛГУ М.Е. Лобашёва, в 1948 г. уволенного из Ленинградского университета. Однако в Колтушах все-таки убрали бюст Грегора Менделя, была прекращена работа с мушками-дрозофилами.

В 1950 г. Л.А. Орбели был уволен из Института физиологии им. Павлова (директором был назначен К.М. Быков) и с других руководящих постов. В 1956–1958 гг. он был председателем Центрального совета Всесоюзного общества физиологов, биохимиков и фармакологов им. И.П. Павлова. В 1956 г. Л.А. Орбели создал Институт эволюционной физиологии им. И.М. Сеченова и руководил им до своей кончины 9 декабря 1958 г. (см. [8, с. 357–358]).

Петр Кузьмич Анохин (1898–1974) – физиолог, доктор мед. наук, профессор, академик АМН СССР (1945) и АН СССР (1966).

В 1915 г. он экстерном сдал экзамены за 6 классов реального училища, чтобы поступить в Новочеркасское землемерно-агрономическое училище. Анохин участвовал в Гражданской войне, был комиссаром печати и редактором газеты «Красный Дон».

Во время случайной встречи с Луначарским на Южном фронте, Анохин выразил желание изучать мозг, чтобы «понять материальные механизмы человеческой души». Осенью 1921 г. он получил вызов в Петроград и направление в Государственный институт медицинских знаний (ГИМЗ), которым руководил В.М. Бехтерев. Под его руководством Анохин уже на 1-м курсе провел первую исследовательскую работу. Одновременно он слушал лекции И.П. Павлова в Военно-медицинской академии и в 1922 г. начал работать в его лаборатории.

В 1926 г. Анохин окончил ГИМЗ, получил должность старшего ассистента кафедры физиологии Ленинградского зоотехнического института и одновременно продолжал исследования головного мозга в лаборатории Павлова. В 1930 г. по рекомендации Павлова Анохина избрали заведующим кафедрой физиологии медицинского факультета Нижегородского университета, а после реорганизации факультета в Медицинский институт он одновременно руководил двумя кафедрами физиологии – в мединституте и на биологическом факультете университета.

В этот период Анохин предложил ряд новых методов изучения условных рефлексов. В предисловии к коллективной монографии «Проблема центра и периферии в физиологии нервной деятельности» (1935) он впервые дал определение функциональной системы. Позже он писал об этом в автобиографии:«…родилась концепция, которая на всю жизнь определила мои научно-исследовательские интересы… мне удалось сформулировать теорию функциональной системы, показав, что системный подход является наиболее прогрессивным для решения физиологических проблем».

В 1935 г. П.К. Анохин вместе с частью сотрудников переехал в Москву в ВИЭМ и организовал в нем отдел нейрофизиологии. С 1938 г. по приглашению главного хирурга Красной Армии, академика Н.Н. Бурденко Анохин руководил психоневрологическим сектором Центрального нейрохирургического института, где занимался разработкой теории нервного рубца. К этому же времени относятся его совместные работы с сотрудниками клиники А.В. Вишневского по проблемам новокоиновой блокады.

Осенью вместе с ВИЭМ Анохин был эвакуирован в Томск, где руководил нейрохирургическим отделением травм периферической нервной системы. По возвращении в Москву в 1942 г. он был назначен заведующим физиологической лабораторией в Институте нейрохирургии. Наряду с консультациями и операциями, Анохин вместе с Бурденко продолжил исследования, связанные с лечением военных травм нервной системы. В это же время он был избран профессором кафедры физиологии МГУ.

В 1944 г. на базе отдела нейрофизиологии и лабораторий ВИЭМ был организован Институт физиологии АМН СССР, и Анохин был назначен зав. отделом физиологии нервной системы (с 1946 г. зам. директора по научной работе, затем директор института). В 1950 г. на «Павловской сессии» физиологов его теория функциональных систем подверглась резкой критике, после чего Анохин был уволен со всех должностей и направлен в Рязань. Он вернулся в Москву в 1952 г., в 1953–1955 гг. заведовал кафедрой физиологии и патологии высшей нервной деятельности Центрального института усовершенствования врачей.

Научную работу Анохин сочетал с педагогической и общественной деятельностью: с 1955 г. он – профессор кафедры нормальной физиологии 1-го Московского мединститута им. И.М. Сеченова, член правления Всесоюзного физиологического общества им. И.П. Павлова (с 1970 г. председатель), в конце 60-х гг. создал Международный семинар по теории функциональных систем, в 1970 г. основал журнал «Успехи физиологических наук» и был его главным редактором, а также членом редколлегий ряда отечественных и зарубежных журналов; редактором раздела «Физиология» БСЭ (2-е изд.).

Основные труды П.К. Анохина: «От Декарта до Павлова. Триста лет теории рефлексов» (1945), «Иван Петрович Павлов. Жизнь, деятельность и научная школа» (1949), «Проблемы высшей нервной деятельности» (1949), «Общие принципы компенсации нарушенных функций и их физиологическое обоснование» (1955), «Биология и нейрофизиология условного рефлекса» (1968), «Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем» (1971) и др.

Лина Соломоновна Штерн (1875–1968) – биохимик и физиолог, первая женщина – заслуженный деятель науки РСФСР (1935) и действительный член АН СССР (1939); а также академик АМН СССР с момента ее создания (1944), лауреат Сталинской премии (1943).

Лина Штерн окончила Женевский университет и осталась в нем преподавать. В 1918 г. она получила звание профессора (первая женщина – профессор Женевского университета) и возглавила новую кафедру физиологической химии.

В 1925 г. Л.С. Штерн вернулась в СССР, стала профессором 2-го ММИ им. Н.И. Пирогова (до 1947 г.) и занималась исследованиями в двух организованных ею лабораториях: в Медико-биологическом институте и Институте инфекционных болезней.

В 1938 г. Штерн вступила в ВКП(б), была членом президиума Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), в 1949 г. арестована по «делу ЕАК. Согласно приговору 1952 г. она получила 3,5 года тюрьмы с последующей ссылкой на 5 лет. В 1953 г. Штерн по амнистии разрешили вернуться в Москву. 1 марта 1953 г. она была восстановлена в АН СССР, в 1958–1968 гг. возглавляла отдел физиологии в Институте биологической физики АН СССР, основанном в 1952 г. (в 1963 г. переведен в подмосковный г. Пущино). Официально Л.С. Штерн была реабилитирована только в 1958 г.

Л.С. Штерн – автор фундаментальных исследований клеточного дыхания, создатель концепции гемато-энцифалического барьера и других открытий в области иммунитета и продления жизни. Она разработала новый метод борьбы с шоками и во время войны обучала хирургов госпиталей; с помощью ее сывороток стало возможным лечить энцефалит, столбняк и другие болезни. Академик Л.С. Штерн скончалась в 1968 г. и похоронена на Новодевичьем кладбище.

Исаак Маркович Нусинов (1889–1950) – лингвист, литературовед и литературный критик. С 1922 г. он читал курс лекций по западноевропейской литературе в 1-м МГУ и по еврейской лингвистике во 2-м МГУ, преподавал в Институте красной профессуры и заведовал кафедрой еврейской литературы в МГПИ.

Нусинов был членом редколлегии и автором ряда статей Литературной энциклопедии, а также писал статьи по теории литературы для БСЭ. Он – автор многих статей о европейских, русских и еврейских писателях; исследования по истории литературы «Вековые образцы» (1937) и других работ. В 1949 г. И.М. Нусинов был арестован и в 1950 г. умер в Лефортовской тюрьме.

Михаил Михайлович Зощенко (1894–1958) – писатель, драматург, сценарист, переводчик. Он воевал на фронтах Первой мировой войны (награжден пятью орденами, в январе 1917 г. представлен к званию капитана), а в феврале по болезни (из-за отравления газами обострился порок сердца) отправлен в резерв. В начале 1919 г., несмотря на освобождение от военной службы, Зощенко вступил добровольцем в Красную армию, но в апреле после сердечного приступа был демобилизован. Тем не менее он остался на военной службе, поступив телефонистом в пограничную стражу. В 1920 г. Зощенко вернулся в Петроград, перепробовал несколько профессий, одновременно посещал литературную студию при издательстве «Всемирная литература», основанном Горьким в 1919 г.

В начале 1921 г. в студии сложилось сообщество писателей «Серапионовы братья» (Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Константин Федин и др.), членом «братства» стал и Михаил Зощенко. В 20– 30-е гг. его книги были чрезвычайно популярны, их издавали и переиздавали огромными тиражами, Зощенко много ездил по стране, его выступления пользовались невероятным успехом. В 1939 г. он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Когда началась война, Зощенко пытался попасть на фронт, но получил отказ как негодный к военной службе. Он поступил в группу противопожарной обороны и вместе с сыном дежурил на крыше во время бомбежек, писал антифашистские фельетоны для газет и радио.

В сентябре 1941 г. Зощенко в приказном порядке был отправлен в эвакуацию в Алма-Ату, работал в сценарном отделе «Мосфильма». Он написал серию военных рассказов, несколько антифашистских фельетонов, сценарии к двум фильмам и продолжил работу над повестью «Перед восходом солнца». В августе 1943 г. журнал «Октябрь» успел напечатать ее первые главы, но дальнейшие публикации были запрещены (в Советском Союзе она была полностью опубликована только в 1987 г.). Основная мысль повести была сформулирована самим Зощенко: «Сила разума способна победить страх, отчаяние и уныние».

В 1944–1946 гг. Зощенко много писал для театра, его пьеса «Парусиновый портфель», поставленная в Ленинградском драматическом театре, за один год выдержала 200 представлений. В апреле 1946 г. Зощенко в числе других писателей был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Через три месяца в печати началась травля Зощенко, а в августе 1946 г. в постановлении Оргбюро ЦК ВКП(б) подверглись разгрому журналы «Звезда» и «Ленинград» «за предоставление трибуны писателю Зощенко». Он был исключен из Союза писателей и вынужден зарабатывать на жизнь переводами: его не просто перестали печатать, нельзя было упоминать его имя даже как переводчика. В июне 1953 г. Зощенко был заново принят в ССП, бойкот ненадолго прекратился. Последние годы жизни он жил на даче в Сестрорецке.

М.М. Зощенко скончался 22 июля 1958 г. и был похоронен на сестрорецком городском кладбище (похоронить его на «Литераторских мостках» Волковского кладбища власти не разрешили).

* * *

Послесловие

И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя…

Ветхий Завет, Книга Бытия, 11:4{524}.

На обложке этой книги изображен Дворец Советов, каким он должен был быть по проекту. На наш взгляд, все, что с ним связано, символизирует эпоху строительства социализма в Советском Союзе. Символом предшествовавшей эпохи «просвещенного большевизма» является для нас Днепрогэс. Сравним эти две стройки.

Впервые идея воздвигнуть в Москве Дворец Советов была высказана в 1922 г. в выступлении С.М. Кирова на Первом Всесоюзном съезде Советов, на том самом, на котором было провозглашено создание СССР. Он проходил в здании Большого театра.

Киров, в частности, сказал: «Я думаю, что скоро потребуется для наших собраний, для наших исключительных парламентов более просторное, более широкое помещение. Я думаю, скоро мы почувствуем, что под этим куполом уже не умещаются звуки «Интернационала». …О нас много говорят, нас характеризуют тем, что мы с быстротою молнии стираем с лица земли дворцы банкиров, помещиков и царей. Это верно. Воздвигнем же на месте их новый дворец рабочих и трудящихся крестьян, соберем все, чем богаты советские страны, вложим все наше рабоче-крестьянское творчество в этот памятник и покажем нашим друзьям и недругам, что мы, «полуазиаты», мы, на которых до сих пор продолжают смотреть сверху вниз, способны украшать нашу грешную землю такими памятниками, которые нашим врагам и не снились».

Заметим, что это было сказано и одобрено, когда страна находилась в разрухе после недавно закончившейся Гражданской войны. А «все, чем богаты советские страны» и все «рабоче-крестьянское творчество» предлагалось вложить не в производство, науку, культуру, здравоохранение, образование и т.п., а в памятник!

Ждала ли страна от государства чего-то иного? По-видимому – нет. И тогда, и много раз позже советское руководство вместо назревших мер предлагало народу некоторый «опиум», чтобы он отвлекся от терзавших его проблем. Создается впечатление, что это всех устраивало. Почему – вопрос к социальной психологии. Но она пока не дает ответа. Как и на вопрос о причинах типичного для многих советских людей мнения, что кругом враги и что на нас смотрят сверху вниз, как на «полуазиатов».

По замыслу партийного руководства Дворец Советов строился не только в качестве здания для проведения собраний, съездов и размещения органов государственной власти. Величественное сооружение должно было стать «эмблемой грядущего могущества, торжества коммунизма не только у нас, но и там, на Западе».

Подчеркнем: осознавая что «могущество» и «торжество» пока лишь только «грядущие», решили достигать их, начав с эмблемы… При таком состоянии умов не удивительно, сколько сил пришлось потратить Ленину, чтобы убедить большевиков в необходимости НЭПа, многими воспринимавшегося как предательство коммунистической идеи.

Вспомним, что согласно марксизму социализм может прийти на смену только такому капитализму, который достиг пределов своего развития. В России это еще не произошло, а социализм строить начали. Значит, как не раз отмечал Ленин, предстоит решать такие проблемы, которые должны были быть решенными при капитализме. Наряду с развитием производства к ним относится и повышение качества населения.

Поэтому образование и просвещение на основе быстро развивающейся науки должны бы быть постоянными и важнейшими задачами советской власти. Они были такими в 20-е – начале 30-х годов, но ограничивались уровнем ликвидации безграмотности, созданием техникумов, рабфаков и т.п.

Вернемся, однако, к Дворцу Советов. Строительство столь грандиозного здания нельзя было осуществить в годы разрухи после Гражданской войны. Поэтому оно было отложено.

Тем не менее в 1924 г. члены Ассоциации новых архитекторов предложили в качестве площадки для будущего дворца место храма Христа Спасителя (см. [125, с. 187–188]). Исследовали ли архитекторы грунт под храмом, чтобы убедиться, что он выдержит гигантское здание Дворца Советов? Известно, что нет. Для них это не было важным вопросом, как и для советского руководства.

5 июня 1931 г. состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), посвященное реконструкции Москвы. Оно, в частности, постановило снести храм Христа Спасителя и на его месте построить Дворец Советов. Это решение было конкретизировано 13 июля 1931 г. на заседание ЦИК СССР.

В 1931 г. начало работу Управление строительством Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР. Оно регулярно составляло Бюллетень, который тиражом около 250 экземпляров выпускало издательство Мособлисполкома (в 40-е гг. Бюллетень выпускал Отдел технической пропаганды).

С февраля по май 1931 г. проходил закрытый конкурс на проект дворца, предварявший открытый всесоюзный конкурс. Отбором и оценкой конкурсных работ занималась комиссия под руководством Г.М. Кржижановского.

Были сформулированы общие требования к проектам: в здании должны быть Большой зал, вмещающий несколько тысяч человек и предназначенный для проведения сессий Верховного Совета и крупных праздничных мероприятий, и Малый зал – для собраний и театральных постановок. Были выдвинуты также требования к внешнему виду сооружения и срокам строительства.

На предварительном этапе не оказалось проекта, полностью удовлетворявшего представлению о будущем Дворце Советов, и 15 июля 1931 г. в ЦК ВКП(б) было принято решение о проведении следующего этапа, уже открытого, причем требования к проекту были уточнены.

Открытый всесоюзный конкурс проходил с 18 июля по 1 декабря 1931 года. В общей сложности комиссия рассмотрела 160 проектов, 24 из них были представлены зарубежными участниками; 135 проектов – на конкурсной основе, 13 – вне конкурса, 12 выполнялись на заказ.

В конкурсе участвовали все известные советские архитекторы, несколько архитектурных коллективов, а также архитекторы из США, Франции, Голландии и других стран. Из них самым знаменитым был французский архитектор Ле Корбюзье, однако его новаторский функционалистский проект не мог удовлетворить сталинским художественным вкусам.

5 декабря 1931 г. храм Христа Спасителя был взорван, и после расчистки руин в 1935 г. началось рытье огромного котлована для фундамента Дворца Советов.

Взрыву храма предшествовали два знаменательных события: самоубийство Владимира Маяковского (14.04.1930) и написание Андреем Платоновым философской повести «Котлован» (1930 г.). На то они и гении, чтобы почувствовать, что вся страна превращается в «котлован», со дна которого предполагается воздвигнуть некий дворец. Причем с нулевыми шансами на успех, если делать это будет не свободный и просвещенный народ, а «пролетарское вещество» (образ, созданный Платоновым).

В гимне большевиков «Интернационал» есть такие слова: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».

Заметим, что в обоих оригинальных (французских) текстах «Интернационала» ничего не говорится о разрушении «мира насилья». Только во втором (окончательном) тексте сказано, что «мир изменится в своей основе». Разрушение противоречит марксистской диалектике, точнее – закону отрицания отрицания. Тем не менее идея разрушения «до основанья» или даже глубже, до «котлована», руководила многими действиями ВКП(б).

15 декабря 1931 г. в Музее изобразительных искусств им. Пушкина открылась выставка проектов, а 28 февраля 1932 г. состоялось подведение итогов конкурса. Лучшими были признаны три проекта: И.В. Жолтовского, Б.М. Иофана и американского архитектора Г.О. Гамильтона. Им были вручены высшие премии по 12 тыс. руб. Несколько проектов удостоились первых, вторых и третьих премий.

Подчеркнем, что победителями конкурса стали три проекта, т.е. тот, который подлежал реализации, выбран не был. Заметим также, что в конкурсах участвовали архитектурные проекты. После того, как архитектурный проект утвержден, нужно еще разработать конкретный проект строительства, обоснованный инженерными расчетами. Такого проекта не было. Тем не менее в 1932 г. начальником строительства Дворца Советов был назначен бывший заместитель начальника строительства Днепрогэса В.М. Михайлов{525}.

Напомним, что строительство гидроэлектростанции на Днепре было предусмотрено планом ГОЭЛРО (1920 г.). Ее проект разрабатывался под руководством И.Г. Александрова{526} – директора созданной в январе 1921 г. проектной организации Днепрострой. Ее сотрудники изучали найденные в архивах Петрограда и Киева данные ранее выполненных на Днепре геодезических и гидрологических изысканий, в летние месяцы проводили изыскательские работы на месте будущего строительства. Александров был командирован в США для консультаций по законченному проекту.