Хромированные сердца

Он пошёл дальше по улице, снял фольгу и лизнул мороженое. Даже остановился на месте от неожиданности. Оно было просто потрясающим на вкус! Он никогда в жизни не ел мороженого вкуснее. «Да, раньше и вправду что-то было лучше» Оглянулся в поисках мусорки, не нашёл и бросил фольгу на тротуар.

Люди вокруг него то и дело посматривали на него, окидывали с ног до головы взглядами. Т. осмотрел себя: Кроссовки, джинсы, футболка, кожаная куртка. Кроссовки с заграничным логотипом и футболка с разноцветным принтом на груди бросались в глаза, при сравнении с окружающими его людьми. Он поднял взгляд и впереди увидел наблюдающего за ним человека в белой форменной рубашке и белой фуражке.

Т. резко развернулся и пошёл в обратную сторону. Пройдя метров двадцать, он чуть наклонил голову и бросил назад взгляд. Милиционер шёл за ним следом, быстрым шагом. Т. ускорил шаг и тут же врезался в маленькую девочку, выскочившую из двора, прямо на него.

– Дядя, дядя, помогите! Там хулиганы на нас напали! – Девочка в слезах теребила его за край куртки.

Т. глянул назад. Милиционер перешёл на бег и быстро приближался к ним.

– Отстань, у самого проблемы. – Он попытался оттолкнуть девочку, но та вцепилась в его куртку и не отпускала. Визгливый голос её гремел на всю улицу:

– Помогите! Помогите! Они убьют его!

Т. резко оттолкнул девчонку, та отскочила и кубарем выкатилась на проезжую часть, прямо под колёса едущего своим маршрутом автобуса. Маленькое тело откинуло на дорогу и правое переднее переехало её как собаку. Т. оцепенело смотрел под остановившийся автобус, у которого между колёс лежала изломанное тело, перекрученное, словно марионеточная кукла в ящике. Резкий свист и крик «Хватайте его!» привели его в себя. Милиционер со свистком во рту был уже в двадцати метрах. Т. бросил взгляд по сторонам и рванул к переходу, из которого недавно вышел сюда. Сзади несколько людей бросились за ним следом. Топот ног становился всё громче. Он бросился вниз по ступенькам и побежал по переходу на другую сторону. Переход заполнился гулким эхом десятка бегущих сзади ног. А потом оборвался в один момент.

Т. вылетел из перехода наверх и побежал по тротуару. Мечущийся взгляд выхватил шестнадцатиэтажный дом. Т. остановился и огляделся. Он снова попал в своё время. Он упёрся руками в колени и пытался отдышаться. Всё вокруг снова стало знакомым. Он стоял у подъезда своего дома. Т. разогнулся и пошёл к двери, нашаривая магнитный ключ в кармане.

Ключ не входил в квартирный замок. Т. совал его так и сяк. Вдруг дверь открылась. На пороге стоял крепко сложенный парень.

– Ты что делаешь?

– Это моя квартира – Проговорил Т.

– Это моя квартира! – С нажимом сказал незнакомец.

Т. сказал адрес. Да, это его адрес. Т. ничего не понимал.

– Утром я проснулся в этой квартире.

– Ты что, больной, придурок? Мы живём здесь всю жизнь.

Т. начал закипать.

– Но это моя квартира! А раньше здесь жила моя мать!

Крепыш обернулся и крикнул кому-то. Появилась женщина в халате.

– Как зовут твою маму? – Спросил крепыш.

Т. назвал. Женщина оперлась на стену.

– Откуда вы про неё знаете?

– Она моя мать. – Растерялся Т.

Женщина внезапно резко подалась к нему.

– Убирайтесь отсюда. – Процедила она сквозь сжатые зубы. – Не знаю, кто вы, но я вызову полицию, если вы сейчас же не уйдёте.

Она стала закрывать дверь. Т. упёрся плечом.

– Где она? Что с ней случилось?! – Прокричал, теряя терпение.

– Её толкнули под машину в детстве! Убирайтесь отсюда!

Т. опешил и дверь хлопнула перед его носом. Из-за неё послышался звук закрываемых замков.

Т. осел на пол перед дверью. В его голове маленькая девочка снова и снова отлетала к автобусу, который снова и снова её сбивал. Его родная мать, отталкиваемая юношей, которому никогда не стать её сыном.

Чуть-чуть

Они лежали под яблоней. Летний вечер окутывал теплом, остывая.

– Зачем ты вернулась?

– Не знаю. Я вроде как не могу без тебя.

– Ну да, я тоже. А зачем уходила?

– Ты сам меня прогнал.

– Ну… – Он затянулся косяком.

Она терпеливо ждала, когда он продолжит.

Он выдохнул и протянул косяк ей.

– Ну, теперь мы точно вместе навсегда.

– Ну, блин ты его кровью испачкал.

– Похуй.

Она аккуратно затянулась. Вечер сразу стал легче.

– А мы правильно сделали?

– Не знаю. В мире нет "Правильно" и "Не правильно". Мы просто сделали это.

Его немного повело и он сильней прижался к дереву.

Она смотрела как огонёк приближается к кровавому отпечатку на бумаге. Затянулась. Косяк зашипел.

– Я скурила твою кровь.

– И попила достаточно.

– А ты мне нет?

Одеяло пропитывалось всё сильнее. Она придвинулась к нему, отодвигаясь от расползающегося красного пятна под ними.

– Хорошо, что я диплом так и не начала писать. Только зря бы перевела время.

Она повернула к нему голову. Это оказалось не так легко. Она почти ощущала как скрипят её останавливающиеся шестерёнки.

– Эй – Прошептала она. – Ты умер чтоли?

Он сидел не шевелясь. Испуг вспыхнул в ней.

– Тём! – Она толкнула его в бок. Рука начала наливаться свинцом.

От толчка он начал заваливаться вбок и упал бы, но вдруг выкинул руку и поднялся назад.

– Ты чего? – Медленно повернул к ней голову.

Она смотрела на него с мокрыми глазами.

– Не уходи без меня. Я не выдержу, если ты уйдёшь первым.

– Я здесь, солнце, я здесь. – Он тяжело поднял руку и прижал её к себе.

Его кровь закапала ей на спину. Здоровые капли стали впитываться в ткань сарафана, распускаясь алыми маками.

– Ну что ты делаешь? – Лениво заворчала она – Испачкаешь меня всю.

– Мы всё равно будем перемазаны как свиньи.

– Ну ладно тогда. Я же всё равно буду красивой?

– Будешь самой красивой свинкой.

Она начала было смеяться, но силы стремительно вытекали из неё.

– Не смеши меня, дышать тяжело.

– Смех ещё никого не убивал. – Он закашлялся. Смех перешёл в булькающий натужный кашель. – Кроме Джо Бена.

– Кто это?

– Уже не важно, долго рассказывать.

Он вытер губы тыльной стороной ладони. Красная полоса прочертила его лицо по вертикали.

– Ты хрюшка. – Засмеялась она. – Весь изговнякался.

Но смех быстро стих и она тяжело задышала.

– У меня всё потемнело. – Он вытянул перед собой руку. – Ничего не вижу.

– Прикалываешься?

– Нет. Вот, уже вижу.

Глаза трудно было держать открытыми, веки словно налились свинцом. Перед глазами висело чёрное марево, всё растворялось в нём. Перед её глазами прошла картина последнего года. Их знакомство. Её невероятное счастье, захлестнувшее с головой. Счастье, которое оборвалось через неделю. Весь оставшийся год она только и делала, что пыталась ухватить за ниточки то самое счастье, что было вначале. Но ниточки быстро рвались. К концу года они уже не рвались, а просто были другими. И к счастью больше не вели. Когда она вернулась в последний раз, он решил что больше её не отпустит. Она согласилась с ним, что лучший способ сохранить всё, это уничтожить всё. Уничтожить всё вместе с собой.

Он опустил руку ей на бедро и сжал из последних сил.

– Привеееет! Мы будем счастливы теперь и навсегда. – Пропел он и поцеловал её в плечо.

Солнце слегка царапало горизонт. Воздух был наполнен криками стрижей.

– Чуть-чуть! – Она потрясла его за руку. – Слышишь? Они кричат чуть-чуть.

– Это они нам. – Он уже не мог улыбнуться. Рука, за которую она потрясла, плетью свисала в траву. Он больше не мог её поднять. Ручейки из взрезанных рук становились всё слабее.

Его ладонь наполовину погрузилась в лужицу набежавшей крови.

"Чуть-чуть" пронеслось у него в голове.

–Чуть-чуть! Чуть-чуть! – Кричали стрижи.

Карма вечера четверга

Вечеринка ниже этажом шла вовсю. Мне то и дело звонили и спрашивали, приду я или нет. Я отвечал что приду, но пока никуда не собирался. Сегодня все сдали последний экзамен и весь студенческий корпус стоял на ушах.

Я лежал и смотрел в потолок. И сам не знал, почему не веселюсь с остальными. Впереди было прекрасное лето, наполненное друзьями, поездками и беззаботностью.

Жара на улице ещё не спала. Но у меня было прохладно. Было около десяти вечера, типичное время для моей меланхолии. Два часа, как я пришёл из института и валялся на кровати. Я даже не включил музыку. Просто лежал и слушал, как за окном предзакатно кричат стрижи, рассекая крыльями небо над студенческим городком.

Завтра проснусь под вечер, соберу вещи и с похмельной головой отправлюсь на вокзал. Поезд увезёт меня к родителям, где самые красивые закаты и постоянно чистое небо. В мои леса, где я собираюсь пожить неделю, с одним только блокнотом и Керуаком.

Я чувствовал свободу от учебных дней и это слегка ошарашивало.

Корпус почти опустел за прошедшие две недели. Многие посдавали все экзамены и разъехались кто куда. Мои соседи уехали неделей раньше. Внешняя опустошённость распространялась и внутри меня.

Когда я закончил первый курс, я жаждал поскорее уехать отсюда. Уехать домой. За год я невероятно соскучился по дому и старым друзьям. Тем более первое студенческое лето всегда запоминается. Ведь ты теперь другой. В начале года ты ещё не отошедший от школы и надзора родителей, автоматически ещё живёшь прошлой жизнью. Исправно ходишь на занятия. Стараешься учиться. Жить по графику. Рано ложиться, чтобы не опоздать к началу занятий. Живёшь, словно родители всё ещё присматривают за тобой. На втором курсе всё меняется. Тогда появляется осознание, что ты можешь быть независимым абсолютно от всего. И тогда всё и начинается. Дикость и жажда. И каждый год становится другим и новым. Каждый год ты смотришь на себя, каким был двенадцать месяцев назад и ты всегда не тот.

Я лежал и смотрел на Пака. Это наш комнатный паук. Он появился в Апреле и свил паутину в углу. Его никто не тронул и он стал жить себе дальше. Через время ему дали имя и у него появилась личность. Иногда мы устраивали культистские жертвоприношения Паку, скармливая ему мух, которых ловили. Пак был талисманом комнаты. Его паутина поблескивала в свете солнца.

Я налил себе чаю и встал с кружкой у окна. Солнце начало садиться. Внутри была какая-то тоска. Душа жаждала чего-то, но я никогда не мог понять чего.

Я лёг и открыл том стихов Эдгара По. Сейчас настроение было идеально для него. Я чувствовал его каждый образ и каждое слово внутри. Настолько пронзительно, что не мог оторваться. Все его миры были словно на видео, в моей голове, настолько они были сильны.

Скоро солнце совсем спряталось и в комнате стало темно. И тогда я стал готов спуститься к празднующим.

Везде по коридорам сновали парни и девушки. Отовсюду играла музыка. Я подошёл к двери и постоял перед ней пару минут, прежде чем войти. Словно переключался.

Народу было набито просто куча. Друзья заметили меня и потащили к алкоголю. Свет был выключен и комнату освещали световые тубы, такие длинные каркасы с разноцветными лампами. То там, то здесь люди целовались, танцевали, пили и всячески радовались жизни.

– С. тебя не дождалась. – К. подкатил ко мне и протянул бутылку пива.

– А что, ждала?

– Ну да, спрашивала, когда ты будешь.

– А зачем?

– Почём мне знать?

С. была моей очень близкой подругой. Настолько близкой, что даже секс с ней никак не мог повлиять на нашу дружбу. Это было прекрасно. Когда мы оказывались на одной вечеринке, а это происходило постоянно, то, если у нас не было пары, ночь мы проводили вдвоём. Ни она, ни я не были влюблены в друг друга, поэтому ничего не омрачало нашу дружбу.

Алкоголь тёк рекой и скоро я полностью расслабился и настроился на настроение окружающих. Вечер становился всё лучше.

Мы сидели и болтали на балконе, когда девчонки притащили гитару и стали требовать от меня сыграть на ней. Я сыграл пару песен Нирваны и ещё три постыдных поп-роковых. Не могу отказать девушкам.

Когда гитара ушла в комнату, я взял ещё пива и остался на балконе. Мы сидели на мягких пуфах и в основном обсуждали, как кто сдавал сессию. Я больше молчал и пил. Тут мне на колени бухнулась незнакомая мне девушка и стала пьяно говорить мне о том, как я хорошо играю, какой я молодец и прочую чушь. Я решил её трахнуть. Так мы и сидели дальше, обнимаясь и целуясь с ней. Я был пьян и всем доволен. Ночь была тёплой и прекрасной, внизу бродили пьяные студенты распевали песни, гуляя по территории кампуса. Всё было прекрасно.

Когда я почувствовал, что пора, я снял девушку с колен и за руку повёл к себе. Наверху я толкнул её на кровать. Свет от попадающих в окно фонарей освещал её кожу. Когда всё закончилось, я лежал и гладил её тело. Потом мы заснули, поверх одеяла, обнажённые и сплетённые вместе. Засыпая, я чувствовал завершённость.

Проснулся я от того, что девушка сидела у меня на груди и целовала лицо, наклонившись ко мне.

– Доброе утро – Пропела она.

– Доброе – Улыбнулся я. Она была хороша даже без алкоголя. Вчера в полутьме я её так и не рассмотрел. – А ты прекрасна, оказывается.

Она засмеялась и поцеловала меня. Мы занялись сексом ещё раз. А потом ещё и ещё.

Лисья пастурель

12 декабря

Лисица

12:25

привет, красавчик. мне завезли твою волшебную свирельку.

Флибер

12:26

Ааааааееее. Давай пересечёмся.

Лисица

12:38

давай заскакивай ко мне, а я надену пояс для чулок, как ты любишь ;)

Флибер

12:40

Ой, Лиса, я девушку завёл)

Лисица

12:43

бляяяяяя вот ты козлина!! у меня секса два месяца уже не было!

Флибер

12:43

))

Ну извини)

Лисица

12:44

ну ладно давай тогда в кафешке посидим.

Я выбираюсь из толпы у сцены и сажусь за барную стойку. Висок пульсирует острой болью. Только что мне заехали туда локтём в слеме. Ни в одной драке я не отхватывал так, как порой на концертах. Голова идёт кругом и меня тошнит.

– Пива! – Кричу я в лицо наклонившемуся ко мне бармену.

Мне на глаза опускаются две ладони. Мол, "угадай кто?" Я только начинаю вспоминать, кто ещё сюда собирался, как руки тянут меня, выгибая назад, а холодные губы, со вкусом текилы и лайма, впиваются в мои. Мы целуемся и целуемся. Мои руки держатся за стойку, чтобы не упасть. Её руки гладят мою шею и грудь под футболкой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.