Пять минут жизни

– Каков наш бюджет на мероприятия в залах отдыха? – спросил я при первом же затишье.

Все головы повернулись ко мне.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Анна.

– Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, – пояснил я. – А Тее Хьюз нужны материалы получше. Холст. Настоящие краски и кисти. Каков бюджет, можно ли купить что-то новое?

Анна сухо посмотрела на меня.

– Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, потому что это часть его терапии. Когда он будет готов к новому, начнет новый.

«Твою мать. Промашка».

– Что касается бюджета, – продолжила она, – у нас его нет. Санаторий «Голубой хребет» – редкость. Мало кто занимается исключительно травмами головного мозга. Деньги идут на то, чтобы продолжать держаться на плаву. Платить людям зарплату.

– Да и зачем мисс Хьюз холст? – спросил Хоакин. – Она и не помнит, что у нее только бумага. Не отличает одно от другого.

Вдох. Выдох.

– А если отличает?

Хоакин рассмеялся и пнул меня.

– Наш новый нейропсихолог, доктор Джим Уилан, прошу любить и жаловать.

Я стиснул кулаки под столом.

«Ага, давай расскажи им про цепочки слов, – фыркнула Дорис. – Это ж такое открытие для людей, кто уже годами работает с Теей».

– Настоящий нейропсихолог уже сто раз ее проверял, – напомнила Анна. – Мисс Хьюз отвергает все, что подхватил ее мозг. Конец истории.

– Разве это не память? – спросил я.

– Нет, Джим, – медленно сказала Анна, как будто я был ребенком. – Это рутина. Она ничего не может вспомнить, поэтому не знает о качестве своей жизни, пока мы поддерживаем ее спокойствие.

Рита положила руку мне на руку.

– Это тебя беспокоит? Что мисс Хьюз страдает?

– Как она может не страдать?

– Потому что она не может вспомнить, – отрезала Анна, бросая на Риту тяжелый взгляд. – Без осознания ситуации откуда взяться страданию?

Это звучало правдоподобно, но зуд в глубине души не давал мне покоя.

– Почему она так легко принимает свою ситуацию – где бы, с кем бы она ни очнулась, – когда происходит перезагрузка?

– Алонзо тебе не объяснил? – спросил Хоакин.

Я скрестил руки.

– Я хочу услышать еще раз.

– Мисс Хьюз после аварии ничего не принимает, – ответила Анна. – Прошли месяцы, прежде чем она перестала каждый раз впадать в истерику. Теперь мисс Хьюз спокойна, потому что под всеми наворотами самая основная функция мозга – выживание. – Она встала, сжав губы и проверяя свои маленькие золотые часы. – Время вышло. Вы удовлетворены, доктор Уилан?

Я пожал плечами. «Даже близко нет».

Хоакин хлопнул меня по плечу.

– Если бы у мисс Хьюз было что-то еще, кто-нибудь из этих умников-нейропсихологов уже бы это вычислил.

– А они все еще проверяют? Как насчет этого нового доктора? Кристины Чен?

Он пожал плечами.

– Уход за резидентами не моя забота – и не твоя. Если Делия Хьюз узнает, что ты балуешься с ее сестрой, она тебя выкинет.

Потому что у Теи будет краска вместо чертовых маркеров? Или немного музыки? Лучшая жизнь?

Когда остальные ушли, я повернулся к Рите.

– С чего Делии беспокоиться, если мы дадим ее сестре холст?

– У нее есть свои причины, – мягко сказала Рита. – Делия защищает сестру. Боится расстроить ее, боится любой публичности. А еще следит за деньгами.

– Какими деньгами?

– После родителей им досталась страховка, по миллиону долларов каждой. Финансирование «Голубого хребта» не равномерное. Иногда у нас случаются сокращения. Делия хочет сберечь каждую монету, если Тее придется переехать куда-то еще. Она осторожничает.

«У нее миллион долларов в банке, а она не купит своей сестре чертову краску?»

– Бессмыслица.

Рита проверила свои часы и встала, чтобы уйти.

– Это мило, что ты хочешь улучшить жизнь мисс Хьюз. Но если купишь ей холст и краску, она забудет обо всем, как только они исчезнут из виду.

«Но в тот момент обрадуется. Это не считается?»

– Рита.

Она остановилась у двери и посмотрела на меня.

– Я думаю, что она знает, – сказал я.

– Не знаю, дорогой, но ей не больно.

– Но…

– Как и сказала Анна, если она не осознает свою ситуацию, то не страдает.

– А если осознание глубже сознания?

– Без сознания нет осознания. – Она мягко улыбнулась. – Вот почему это называют бессознательным.

Я потер лицо руками.

– А как насчет музыки? Тея любит танцы и техно.

– Она иногда слушает классическую станцию. Так велела Делия. Она вычитала, что Моцарт благоприятно влияет на мозг.

– И все? Это все развлечения Теи?

– Ну нет. У нее есть телевизор. Ее любимый сериал – «Офис». Тея смотрит его, хотя не знаю, следит ли она за сюжетом. Как и все здесь, это просто рутина. – Она нежно улыбнулась мне. – И когда я выключаю радио или телевизор, она не помнит, что они вообще были включены.

Выражение ее лица было полным жалости. Хоакин выглядел удивленным. Анна хотела, чтобы я занялся своим делом и прекратил пытаться диагностировать сложный неврологический случай, для которого у меня не было знаний или образования. Они все разочаровались в Тее.

Рита сунула голову обратно в комнату.

– Пока не забыла, Джим, ты не можешь вывести мисс Хьюз на прогулку сегодня, в час? Я знаю, у тебя перерыв, но…

– Да, могу.

Потому что я не собирался от нее отказываться.

Глава 9

Джим

Время до часа тянулось вечность. Я вытащил из своего шкафчика телефон и наушники и сунул их в карман. Подошел к Тее в столовой. Перед ней стояла недоеденная тарелка сыра, крекеров и нарезанных зеленых яблок. Я позволил ей увидеть меня первым.

– Сколько уже прошло?

– Два года.

Она кивнула.

– Я только вернулась. Вы первый человек, кого я вижу. – Она посмотрела на мою табличку с именем. – Привет, Джим. Я Тея.

– Хочешь пойти погулять и подышать свежим воздухом?

Ее улыбка была до боли потрясающей.

– С удовольствием.

Мы вышли через заднюю дверь в душную жару летнего дня. Вместо того, чтобы осунуться от духоты, Тея ожила. Несмотря на унылую одежду, она была яркой и красивой. Я подозревал, что Тея Хьюз до аварии не носила брюки цвета хаки и лоферы.

– Это так мило, Джим, – сказала она. – Джим – это от Джеймса?

– Можешь называть меня Джимми, – сказал я, потому что мне надоел наш обычный сценарий.

Она со смехом подтолкнула мою руку.

– Мысли читаешь? Я как раз собиралась попросить. Ты Джимми. У тебя добрые глаза.

По крайней мере, эту фразу я мог слушать еще сто раз.

– Так тихо, – сказала Тея.

Я сжал телефон и наушники в кармане, размышляя, а такая ли хорошая идея дать ей музыку. Вдруг она сорвется? Но пятиминутный мир Теи всегда был тих, а я устал гадать. Так чертовски надоело ничего не делать.

– Я думал о том же, – медленно сказал я. – Любишь музыку?

«Музыка – это жизнь».

– Люблю? Музыка – это жизнь. Какую ты слушаешь?

Я не позволил ей перевести разговор на меня.

– Всего понемногу. Что нравится тебе?

– Танцевальная и техно. – Она нахмурилась. – Забавно… Не могу вспомнить ни одного исполнителя.

– Погоди, – сказал я, вытаскивая телефон и наушники. Быстро прокрутил плей-лист популярных танцевальных песен. Первым всплыл «Bad Romance» Леди Гаги.

– Попробуй это. – Я дал ей наушники, нажал на воспроизведение и подобрался.

Лицо Теи мгновенно озарилось радостью, и она начала качать головой с закрытыми глазами, слушая свою любимую музыку, возможно, впервые за два года.

– Боже мой, это потрясающе! – воскликнула она. – Вот. Послушай сам.

Она взяла один наушник и отдала мне. Мы стояли посреди полудня, лицом к лицу. Она растворилась в музыке, а я – в ней. Я никогда в жизни не видел ничего столь прекрасного. Она качалась точно ива, стройная и нежная, а я был дубом, пустившим корни перед ней. Между ней и миром, защищая ее изо всех сил.

Песня закончилась, и Тея достала наушник.

– Я хочу твою любовь… Любовь, любовь, любовь…

Я уставился на нее. «Это слова песни, идиот. Она не про тебя».

Тея засмеялась и игриво толкнула меня.

– Мне понравилось, но тебе она совсем не подходит. Ты не любитель танцев и клубов, я права?

– На самом деле, нет.

Она коснулась пальцами мышц моего предплечья.

– Я не могу представить тебя на танцполе. Ты был бы вышибалой в клубе, следил бы, чтобы все вели себя хорошо. Марк Антоний. Слышал о Марке Антонии?

– Вроде бы.

– Марк Антоний был генералом, который воевал за Юлия Цезаря во время гражданской войны. После смерти Цезаря Антония отправили в Египет, где правила Клеопатра. У них был роман, который едва не спровоцировал новую войну. Клеопатра очень любила Марка Антония. Сильный. Благородный. Солдат, но такой, кто сражается лишь потому, что должен. – Она подняла глаза к моим. – Ты выглядишь так, будто ты бы сражался, но только если бы пришлось.

– Только если бы мне пришлось.

«Я буду сражаться за тебя».

Мы не могли отвести друг от друга взгляда, затем Тея глубоко вздохнула.

– О боже, Джимми, – сказала она, широко раскинув руки. – Я чувствую себя такой живой.

– Да?

– Как будто только что выпила шесть энергетиков или что-то в этом роде. – Ее улыбка стала теплой и кокетливой, и Тея постучала по моему телефону. – У тебя не найдется еще одной песни для меня?

– У меня их сотни.

Она подняла свои кристально-голубые глаза, и на одно драгоценное мгновение что-то глубоко внутри нее соединилось с чем-то глубоко внутри меня, так сильно и мгновенно, что моя грудь сжалась, пытаясь удержать выбитый воздух. Глаза Теи расширились, улыбка расцвела у нее на губах. Внутреннее сияние прорвалось сквозь трещины покалеченного рассудка, и я увидел ее. Ту девушку, которую, если бы у нас было больше пяти минут, я бы сделал своей.

Но только я почувствовал сладкий вкус слова «своя», как знакомая растерянность прокатилась по лицу Теи. Она перезагружалась. Я перезагружался, превращаясь из защитника в угрозу. Из друга в незнакомца. Из Джимми в…

«Пустое место, – закончила Дорис. – Ты никто».

У меня чесались руки схватить Тею и держать, чтобы я не исчез.

Она отступила назад.

– Кто?..

– Джимми, – сказал я. – Меня зовут Джимми.

* * *

Мы проиграли эту сцену трижды. Трижды я ждал, пока завеса ее разума закроется и снова откроется, и мы начнем все сначала. Как актеры в кино, что читают сценарий, только камеры и съемочной группы не видно. Те же слова, дубль за дублем.

Каждый раз смущение проникало в ее глаза, стирая все вокруг. Стирая наши пять минут. Стирая кем и чем мы были друг для друга.

«Ничем. Мы никто друг для друга, потому что ей нечего тебе дать. Никак».

В конце концов мы вернулись внутрь, по-прежнему каждый со своим наушником, вместе слушая танцевальную песню. Сели за столом Теи, все еще связанные, а в наших ушах гремело техно.

– Тебе нравится? – спросил я. – «BOOM» от «X Ambassadors».

Тея кивала в такт.

– Очень.

«Ей нравится. Она счастлива. И пусть Делия идет в…»

– Что здесь происходит?

Я вздрогнул, и наушник выпал из моего уха. Делия Хьюз стояла у стола, ее пристальный взгляд метался между мной и сестрой.

– Делия! – Тея вскочила на ноги и сразу замерла, застигнутая перезагрузкой. Я проследил, чтобы все было в порядке, пока Тея не очнулась, затем повернулся к ее сестре.

– Здравствуйте, мисс Хьюз.

Делия открыла рот – и уж явно не поблагодарить меня за отличную работу. Но Тея обошла стол и обняла ее за шею.

– Ты здесь. Сколько уже прошло? Где мама и папа?

Голос Делии был каменным.

– Два года, и они уже в пути.

– Я так рада, что ты пришла. – Тея снова обняла Делию, затем остановилась, увидев меня. Скромная, мягкая улыбка появилась на ее лице. – Ой. Привет.

– Привет.

– Я Тея Хьюз. – Она протянула руку, и я потряс ее, утонув в дежавю.

– Джим Уилан.

– Так приятно с вами познакомиться. Это моя сестра Делия. – Тея рассмеялась над кислым взглядом своей сестры. – Боже мой, Дел, ты такая чудачка.

– Вы санитар, да? – спросила меня Делия. – Где медсестра Сото?

– Сегодня у нас нехватка рабочих рук, – пояснил я.

Делия поджала губы.

– Оно и видно. Что ж, я уже здесь. Можете идти.

Я посмотрела на Тею: та закатила глаза и беззвучно сказала «извини».

Час спустя я мыл коридор возле комнаты отдыха и увидел Риту, Алонзо и Делию. Они подняли глаза, когда я приблизился, и Делия повернулась ко мне, скрестив руки.

– Мы можем спросить его сами. Что ты делал с моей сестрой?

«Дерьмо. Меня сейчас уволят. Тея останется одна в тишине».

– Н-н-ничего, – сказал я. – Просто слушали музыку.

– Это входит в твои должностные инструкции?

– Н-н-нет.

– Нервничаешь? Чувствуешь себя виноватым? Что с тобой не так?

– Джим брал мисс Хьюз на ежедневные прогулки в те дни, когда я… – вмешалась Рита.

– Когда вы не могли, потому что у вас мало персонала, – закончила Делия. – Я плачу не за то, чтобы о Тее заботился санитар.

– Джим хороший работник, – сказал Алонзо. – Один из лучших.

Делия фыркнула, повесила сумочку на плечо и посмотрела на меня.

– Держись подальше от моей сестры, если не хочешь искать другую работу. Вряд ли с твоим заиканием это простая задача.

Глаза Риты расширились, а Алонзо опустил взгляд в пол. Наступило молчание. Каблуки Делии прогремели по коридору и стихли.

– Извини, Джим, – сказала Рита. – Она расстроена, потому что защищает Тею. Я поговорю с ней.

– Не надо, – возразил Алонзо. – Мы просто должны делать то, что она хочет.

– После ухода медсестры Фэй у меня еще три резидента на попечении, – сказала Рита. – Если Джим не будет водить ее, мисс Хьюз придется пропускать свои прогулки. Я объясню это Делии. Она поворчит, конечно, но в итоге разрешит, ведь она желает сестре добра.

Алонзо нахмурился.

– Полагаю. Но Джим не должен водить мисс Хьюз на прогулки, пока ты не получишь одобрение от Делии. Последнее, что нам нужно, – это чтобы она привлекла доктора Пула.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.