Последний из Первых Миров – На Границе Эпох

– И в более близком общении она, скажу я тебе, не сильно отличается от своего образа. – вспоминал я.

– У вас с ней что‑то было? – будто подкалывая меня, ткнула меня в бок Кайла.

– Перекинулись парой слов и разошлись. – ответил за меня Таргот.

– Все музыканты, кажется, живут сейчас так радостно и беззаботно. Просто, может, не так роскошно, как Катия. Тогда весь город закидали лепестками роз, взрывали фейерверки, и сам город горел тысячей огней. Никогда не забуду ту неделю, когда она гостила у нас. Такой атмосферы мира, единения и любви я еще нигде не ощущал. Кто‑то даже воображал, будто Ирмия и Волшеквия объединились, забыв все разногласия, и даже забыв Даллахана.

– Вижу, ты, Витлаф, иногда и подальше Ренбира уходишь…– почесал голову Френтос.

Витлаф не ответил, и только вздохнул, будто уходя в старые думы.

К слову, раз Витлаф уже упомянул Даллахана, стоит также вкратце рассказать и о нем. Ни для кого не секрет, что последнюю войну между Ирмией и Волшеквией обе стороны закончили сами, с условием, что преступники обеих сторон встретят у них расправу за свои злодеяния. Главным военным преступником для обеих сторон был Даллахан, в прошлом один из советников Большого Военного Совета Ордена нашей Ирмии, временно заменивший тогда нам Верховного Кроуза. Не могу сказать точно, почему вдруг Даллахан сошел с ума, но его действия вызывают и по сей день много вопросов, вселяя ужас в сердца людей. Когда двое советников, товарищей Даллахана, наиболее ему тогда близких, перешли на сторону Волшеквии, Даллахан открыто бросился преследовать их через всю враждебную страну в попытке покарать их за предательство, отрубив им головы. Достигнув своей цели, Даллахан вернулся в Ирмию, но вдруг сам вырезал оставшийся Большой Военный Совет, заявив, что все они, однажды, бросят свои знамена, и предадут его. Рыцари Последнего Часа, под командованием Арнеля, получили приказ уничтожить Даллахана, как предателя, и им, пусть и с немалым трудом, удалось также отрубить ему голову. В манеру сказочному персонажу, Дуллахану, Даллахан взял свою голову под руку, убил множество Рыцарей, и бежал с поля боя. Дальнейшие его появления в истории не сильно отличаются от появлений Графа Думы. Вернув свою голову на прежнее место, он стал беспорядочно бросаться на всех, в деревнях и городах, на нищих и богатых, считая всех окружающих его людей монстрами, готовыми убивать друг друга за жалкую монетку. Он жив и по сей день, но дела его никому не ясны, впрочем, как и дела Графа Думы. Однажды, когда я еще даже не родился, Дума встретил мою маму в Кацере, избил ее и изнасиловал. Причем, мама говорила, пусть и согласилась об этом говорить только спьяну, что Дума тогда не показывал никаких личностных выражений, не разговаривал, не меняя выражения совершенно мертвого лица. Пока и я знаю лишь одного человека, который слышал голос Думы, и человек этот – Рыцарь Корим. Хотя и сказал он тогда лишь одно слово – "Зря…". Возвращаясь к теме Даллахана, именно с его историей связано выражение "Потерять Голову", означающее, что человек становится нерациональным, радикальным и жестоким без какой‑либо на то адекватной причины. Проще говоря, впадает в безумие, как и сам, потерявший голову от меча своей бывшей возлюбленной, Солнышка, Даллахан. Тот неумелый, слишком воодушевленный историей, писатель, пытавшийся описать историю Даллахана в одноименной книге, также пытался узнать, куда делся Арнель, уговаривавший Солнышко сжечь тело обезглавленного Даллахана, после схватки с ним, пусть и остался тогда в живых. Для этого он, плюнув на всю опасность, самостоятельно нашел Даллахана, пытаясь узнать побольше от него самого. Пусть теперь земля ему, дураку, будет пухом. История последнего эксперимента Хемирнира, его величайшего творения, так и остается для всех стран загадкой.

Пока мы шли уже от моста к Ренбиру, Витлаф предложил играть уже такие песни, которые пусть и знали мы все, были достаточно глупыми и веселыми – как раз под ситуацию. Лес был мрачен, и нам уже заранее, пока мы еще не дошли до Ренбира, стоило всем вместе развеселиться.

Весело было нам аж до самого города, и мы все подпевали Витлафу. Весьма и весьма громко. Причем, и вправду все, даже Таргот. До города, пройдя мост, мы также добрались без происшествий, и когда мы подходили к городу, жители наверняка в ужасе разбегались по домам, а стража хваталась за оружие. Из леса доносился громкий хор, усиливаемый, для лучшего звука, моим окто. Витлаф напевал известную боевую песню, которую пели Брусийские наемники перед каждой своей битвой, пока Вестник Революции не довел их до Ирмии, где их встретил пламенный гнев Бога Войны.

Строй великих снова ушел

Мы за ними пойдем, за них кровь мы прольем!

Как пламя во тьме, мы зажжем Вариев.

Пока дождь не прольет, не погасит наш гнев!

Ранее вселявшая в жителей провинции Тимин ужас песенка наемников стражникам была наверняка знакома, а потому страх их только усиливался. Как по команде, как только начался описанный выше припев, мы разом вернули нашу внутреннюю ауру, снова сдерживаемую вдали от деревни и Чеистума, к привычному уровню. Долгая задержка ее давления привела к тому, что сама аура усилилась, и сделать мы с этим уже ничего не могли, да и не собирались. Крики стражников были слышны уже за сотню метров от выхода из леса, пусть и сами мы их, благодаря собственным голосам, не замечали. Ощущение у них было наверняка такое, будто из леса на них наступает целая армия октолимов. Даже Витлафу от такого хора, видимо, поплохело. Хорошо еще, что собственной внутренней ауры у него не было, и влиять нашей внутренней силе на него было куда тяжелее.

Но вот, из леса вышли всего лишь мы. Без мечей наготове, и без флагов. Всего пятеро путников. Идущий впереди всех был с гитарой, и играл уже в разы тише, чем прежде. Всего пятеро, а, уже полностью вооруженными, перед нами стояло не менее сотни человек. Вечно открытый в любую погоду пропускной пункт уже успел отступить на полукруглую площадку города, едва не дав приказа к эвакуации жителей ближайших домов. Даже люди из окон смотрели на нас, только прошедших арку пропускного пункта, с каким‑то недоумением. Все стражники той части города, через которую мы и шли, уже наверняка были здесь, собравшись перед нами для отражения возможной атаки неведомого неприятеля. Все они теперь не то удивленно, не то радостно, переглядывались. Что там, всего 5 человек? Разве же это противник?

Как только песенка наша закончилась, а мы встали столбом перед собравшимися, из замкнутых рядов вышел человек, одетый в кожаный дублет, пошитый золотой нитью. Видно было сразу – офицер. Гладко выбритый, высокий, белесый и хмурый, явно давно не причесывавший угольных волос. По его лицу сказать было сложно – рад он, или наоборот разочарован. Наверняка он ожидал чего‑то более солидного. Витлаф, в последний раз, дернул за струны, и убрал гитару.

– Командующий "Мирной Гвардии", генерал Ситаран Во‑Арнель. А вы, должно быть, герои битвы при Кацере, и их провожатый, так? – спокойно, но сверля всех взглядом, спросил черно‑золотой офицер. Даже меня в тот момент взяли сомнения, что это был генерал – уж больно молодо для подобного звания он выглядел. Мы все равно снова опустили свою внутреннюю ауру, пусть делали мы это и с большой неохотой. Желания гневить окружающих у нас не было совсем.

– Ты прекрасно знаешь, кто мы. – будто даже угрожающе, сделал шаг вперед Таргот.

Генерал не повел и глазом.

– Это было обычное представление вас окружающим. Вы не на шутку перепугали жителей. Конечно, я знаю, кто вы, и кто ты, Таргот. Наша встреча в лагере подготовки нашей Гвардии достаточно отпечаталась в моей памяти. – со все более, казалось бы, спокойным и усталым лицом говорил генерал.

– В таком случае, попрошу тебя вернуть стражников к своим делам. Мы сюда не воевать пришли. Наоборот – мы пришли вам помочь.

Стражники все еще переглядывались между собой, но большинство все равно смотрели больше на генерала, ожидая его команды. Не прошло и десяти секунд, как он махнул рукой, крикнув "Всем вернуться к своим делам!", будто только сейчас решив напрячь горло, пусть сам того и не хотел, но иначе разогнать народ просто не мог. Стражники с облегчением опустили и убрали оружие, некоторые все еще, подозрительно глядя на нас, пройдя мимо к своим постам. Люди в окнах еще не пропадали, и так же пристально, оставаясь никем не замеченными, наблюдали за нами. Генерал развел руками.

– Цель вашего визита мне описал господин Гедыр. Я не знаю, где вам искать Информаторов сейчас, но это вполне может знать местный градоначальник. Вы, двое! – резко обернулся он к двум стражникам, уже начавшим бесстрашно, в присутствии генерала, дремать у торговой лавки на углу площадки, – Отведите господ к градоначальнику, минуя обыкновенные процедуры допуска. Скажете, приказ дал генерал Ситаран Во‑Арнель.

Стражники, один лицом явно ранее вбитый в брущадку местной улицы, и другой боец с бешеными котами, почти одновременно подали "Есть!", и кивнули головами. Генерал вновь повернулся к нам.

– Спасибо за помощь, Арнель. – все равно не дружелюбно отозвался Таргот.

– Еще увидимся… – развернулся, явно проглотив некоторые новые предложения, генерал.

Пока стражники, неуверенно топая в нашу сторону, и провожая взглядом генерала, "всем телом рвались нам помочь", мы все взглянули на Таргота, также провожавшего генерала взглядом. Как я и говорил ранее, мы редко были в курсе дел Таргота на стороне, да и не предполагали, что он может быть лично знаком с Арнелем, официально признанным убийцей Даллахана и его же первым учеником. Кажется, не зря город, в который мы пришли, назывался именно Городом Знаний – уже совсем скоро мы должны будем узнать огромное множество секретов, которые от нас, благодаря нашему недавно полученному боевому опыту, Информаторы скрыть просто не сумеют.

– Так это он…

– Не будем об этом. Мы пришли сюда не вспоминать прошлое, а вершить будущее. – перебил Кайлу Таргот, снова говоря, будто ему лет на 100 больше, чем есть на самом деле.

– Значит, Гедыр поведал ему о нашем визите в Ренбир, но сам нас встретить не мог. Деру дал сразу? – скрестил руки на груди Френтос.

– Кажется, он собирался к королю, разве не так? – задумалась Кайла.

– Простым умом его не поймешь.

– В любом случае, я уже как раз вынужден вас покинуть. Думаю, мы еще свидимся. Вы ведь все‑равно еще посетите Алого Кози. – потер руки Витлаф.

– Конечно. Еще раз спасибо за помощь. – сказал ему Таргот.

Витлаф неторопливо зашагал в сторону главной улицы, ведущей к самой Пирамиде, и на ходу принялся налаживать гитару. Тогда рядом с ним из домов все еще выходили удивленные происходившим совсем недавно зрелищем местные жители, глядя то на нас, то на Витлафа. Пока на площадке кроме нас и двух стражников, поставленных нам сопровождением, не оставалась вообще никого. Люди вокруг, потихоньку, возвращались к своим делам.

– Просим за нами, господа октолимы. – сказал один из стражников, будто и не открывая частично порванный в схватке с неведомым монстром рот.

Оказывается, резиденция градоначальника находилась не особо и далеко от нас. На улице было довольно мало народу, почти все хмурые и безжизненные, будто не над нами сейчас светило солнце, и времени было еще слишком рано даже для утренней суеты. Тем не менее, солнце было уже в зените, и палило достаточно ощутимо. По брущадке ветер гонял мелкий сухой песок, так и говорящий о полном отсутствии в Ренбире дождей. На самом деле, Ренбир дожди, учитывая его местоположение, накрывали вообще крайне редко, да и проходили обычно стороной, едва касаясь его улочек целительной влагой. Воздух в городе всегда был, по крайней мере днем, сухим и тяжелым, с чем нередко старались своими силами бороться советники из Совета Октолимов. Одним таким советником была Рэви, известная под прозвищем Доджь. Обычно, ее вмешательство в погоду города не длилось долго из‑за постоянных ее головных болей, но даже этого хватало, чтобы спасать Ренбирскую, вообще нечастую на его улочках, растительность.

Народу в городе сегодня было много, но почти все они старались не выходить на улицу. Кое где можно еще было видеть веселую и беззаботную детвору, и их все равно печальных родителей. Детвора явно занималась выделкой некоторых праздничных украшений, пусть я и не мог тогда знать, когда именно, и какой, может быть следующий местный праздник.

В здании резиденции градоначальника было сегодня относительно безлюдно. У дверей его стояло несколько богато одетых мужчин и дам, но все они говорили о чем‑то своем, пусть и у всех отдельно в диалогах проскакивали слова сожаления о чьих‑то судьбах. Очевидно, именно дошедшая сегодня или вчера до города новость о судьбе новой Кацеры и накрыла печалью его жителей. Прошедшие вперед нас стражники распахнули двери, регистратору у входа объявив, что явились они к градоначальнику по приказу самого генерала Арнеля. Регистратор не повел и глазом, когда мы прошли вслед за ними по крутой лестнице на второй этаж.

С самого начала я заподозрил неладное – у нас никогда ничего не идет гладко. Градоначальнык был, – или была, – молодой, вроде как, девушкой лет двадцати. Нас она помнила прекрасно. Конечно! И прошло то всего не больше месяца. Хотя и тогда она была градоначальником совсем другого города. В приемной ее нас пропустили сразу, и секретарь нас тоже прекрасно помнил. Его Френтос назвал "рукожопым", только дело было в Манне‑Доте. Миновав любезного на вид его, мы постучались в дверь к градоначальнику, а стражники, сопровождавшие нас, смиренно сели у дверей на скамейку, будто заранее не желая иметь дела с местным смотрителем их же работы в городе. Мы прошли внутрь по команде голоса из комнаты градоначальника, и довольно быстро оказались перед ее столом. С каждым шагом во мне росло все усиливающееся желание выпрыгнуть из окна. Со второго этажа прыгать не страшно – страшнее было лицо градоначальника. Еще от вида ее секретаря мы поняли, куда переехали наши проблемы.

– Ну‑с. И что вам нужно на этот раз? – важно откинулась в кресле Далия, пламенеющим на глазах хищным взглядом цепляясь за каждого по очереди.

– Нам нужны Информаторы. – как к себе домой прошел и уперся в стол руками Френтос.

– И что с того? – так и не меняла лица она.

– Ты же знаешь, где нам их искать? – продолжал «напрягать» Таргота своим неподобающим поведением Френтос.

– Где угодно, но только не в моем кабинете.

– Извините, госпожа Далия… – начал было Таргот.

– Замечу, я не разрешала говорить тебе. – будто словом укалывая, блеснув острым взглядом на Таргота, перебила его Далия.

– А ты, смотрю, злопамятная. – скрестил руки на груди Френтос, чуть отталкиваясь ими от стола.

– Да. Как думаешь, я не выгляжу теперь старше? Говорят, если много нервничать, можно быстро состариться.

– С тебя и раньше песок сыпался. – ухмыльнулся Френтос.

– Ну ну. Вижу, в твоем дебильном поведении тоже не шибко много поменялось. – вздохнула Далия.

– Так где нам искать Информаторов? – повернувшись к стене, приложил ладонь к уху Френтос, направив так ухо к Далии.

Далия молчала. Молчали все – минуту, не меньше. Лишь затем, уже раздражаемая мерным тиканьем часов на ее руке, она спокойнее выдохнула, и посмотрела на нас уже, хотя бы, чуть‑чуть более дружелюбно.

– Ваше счастье, что за вас слово сказал господин Гедыр. Если бы не он, погнала бы я вас уже отсюда кривой метлой. – проговорила она.

– Мы спасены? – вздохнул я.

– Можете считать и так…Они в Пирамиде. Чаще всего. Ищите их там. – нагнулась к столу, уперев в него локти, Далия.

– Мне сразу полегчало. – развернулся, и быстро вышел из помещения Френтос.

Мы все, глядя ему вдогонку, понимая, что он просто так теперь не остановится, развернулись и вышли вслед за ним. Далия прикрыла глаза, явно глубоко задумавшись. "Правда ли они защищали Кацеру, а не пытались сами ее спалить?" – наверняка думала она.

Вообще сходу не заметив нигде присутствия своего сопровождения, мы вышли из здания наружу, пропустив брошенное нам регистратором вдогонку «Всего доброго!». Френтос, плащом новой формы махнув при повороте в сторону, поставил «руки в боки» и тяжело выдохнул.

– Это Пирамида? – спросил он точно и не ясно кого.

– Нет. Это домик гномиков. – нервно взял Френтоса за плечо быстро подошедший к нему Таргот.

– Интересно, какая она вблизи. – глянула в ту же сторону, что и Френтос, Кайла.

– Так, я просто придерживался нашего образа. – едва не отталкивая от себя Таргота, расставил перед собой руки Френтос.

– Забудьте уже об этом. Нам он уже никуда не впился. Пора бы снова стать собой. – толкнул он Френтоса той же рукой, отпуская его, и поворачиваясь к Пирамиде лицом.

– Не хочу тебя огорчать, но все это время мы и были собой. – проговорил я.

Все мы пока стояли молча, будто кроме меня об этом раньше никто и не задумывался.

– Да…Наверное. – грустно прикрыл глаза Таргот.

– Я ни о чем не жалею. Мы бы не оказались здесь, если бы не жили так, как ты говорил. Может быть, скоро все наладится… – начал успокаивать Таргота Френтос.

– Это не утешение. Мы жили как тараканы, и едва не умерли так же. Именно следуя моим указаниям мы попали под топор этой твари, и из‑за нас сгорела Кацера. Потому, что мы расслабились, и не смогли дать сдачи. Все до этой самой секунды лишь подтверждает это – зря вы пошли за мной… – уже дыша тяжелее, все не открывал глаз Таргот. Его лицо напрягалось и краснело все сильнее.

– Брось, если бы мы не попали под тот топор, не потеряли город, разве бы мы задумались об этом? Совсем скоро мы поведаем Информаторам о враге, и вместе с ними защитим наш мир от уничтожения. Все время, с момента встречи нами того побирушки, мы выполняли его планы, и здесь нет нашей вины. Мы были лишь оружием. Рано ты опускаешь голову, Таргот. Все мы прекрасно понимаем, что проще винить себя, чем благодарить судьбу. Пока мы живы, каждый шаг будет делать нас сильнее.

Таргот отпустил голову ниже, уже почти всем телом свесившись над землей. И Френтос и Кайла смотрели на меня не то с удивлением, не то с надеждой. Никогда мы раньше не наблюдали такого состояния у Таргота, и Кайла с Френтосом вряд ли были достаточно хорошими ораторами, чтобы приводить его в чувства словами. Больше ничего подходящего в голову мне уже не приходило, и я сделал жест остальным, чтобы они тоже попытались хоть что‑то сделать. Кайла неуверенно приложила руку к подбородку, явно нервно и быстро что‑то придумывая. Френтос сделал проще – с размаху приложил ладонью Таргота по спине, да с таким звуком, будто ударил молотком по пустой бочке.

– Ну ты отжог, братец. И так же ясно – не будь тебя, мы бы уже через день после первого пожара сдохли бы с голоду! – смеялся он, казалось бы, совершенно в себе уверенно.

– Только если ты. Ладно…Забудем об этом. У нас впереди еще много работы. – распрямился и высоко поднял голову он, будто тяжелым вздохом прогоняя печаль.

– Может, есть кто хочет? – явно без всякого интереса к ответу окружающих спросил как для себя Френтос.

– Почему бы и нет? – все еще смотрел я на Таргота.

– И вы не можете потерпеть до Пирамиды? Мы совсем недавно уже ели. – снова по обыкновению серьезно, удивился Таргот.

– После этого тумана вот такая фигня. – похлопал себя по животу Френтос.

– Чутка перетерпите. За мной. – скомандовал Таргот.

Не говоря ничего друг другу, пусть и еще взволнованно глядя в спину Тарготу, мы пошли за ним. Не пропустившие не единого нашего слова господа у резиденции градоначальника теперь неуверенно покачали головой, переключаясь со своих новых бесед обратно на Кацеру, и участие в ее судье нас четверых. Люди перед нами, которых на каждые метров 20 становилось все больше, также неуверенно и молча наблюдали за нами, все будто чего‑то от нас ожидая. Сложно было сказать, были ли они рады нашему появлению в их городе целыми и невредимыми, или же просто не знали, что теперь о нас и думать. У большинства в глазах, все‑таки, горела больше радость, чем грусть.

На улице было теперь куда более оживленно, и будто уже разобравшие случай у пропускного пункта с нами жители теперь выглядели и друг к другу более дружелюбно и радостно. Пара повозок проезжала мимо, и кучер первой из них даже снял шапку, весело махнув ей нам, проезжая мимо. Телеги были нагружены под завязку какими‑то украшениями не то из бумаги, не то из ткани. Все они, тем не менее, были колоритно размалеваны красками, будто изначально должны были стать элементами какой‑нибудь мозаики. Через край последней повозки переваливалась разноцветная глянцевая мишура, которую то и дело пытался забросить обратно на кучу сидевший на ней же мужик. Уже вовсе не грустный, даже веселый и радостный гомон заполнял улицу, когда мы проходили по ней все дальше к центру города. Очевидно, в Ренбире и вправду скоро наклевывался некий праздник.

– Оп. – вдруг остановился Таргот, жестом руки останавливая нас.

Смотрел он на некую черноволосую девушку, неторопливой и повседневно спокойной походкой проходившую впереди в сторону одного из магазинчиков‑вультов, звеня колокольчиком над дверью которого зашла внутрь. Даже ничего больше не говоря, он пошел, и, соответственно, повел нас, вслед за ней.

– Кто это? – спросила Кайла.

– Информатор и Герой Шеагральминни одновременно. Как раз то, что нам нужно. – ответил Таргот.

К слову, мало где в стране еще можно было найти столь обильное множество магазинов и лавок, совершенно всех по товарам уникальных и редких, как в Ренбире. Самыми необычными среди всех них всегда были и остаются вульты – лавки с октовыми предметами, почти у всех торговцев разными, интересными, и обязательно полезными. По крайней мере, для тех, кто умеет ими пользоваться, или, еще лучше, владеет окто. Лавка, в которую зашла загадочная Герой Шеагральминни также еще по записке на стекле у входа гласила, что имеется внутри «множество сказочных безделушек». Пусть даже интересны были нам тогда и вовсе не они.

Зазвенел над дверцей колокольчик, и городская суета, радостный гомон, заменились на громко отражаемые от стен магазина голоса лишь девушки и седовласого, совсем старого, но чересчур энергичного, торговца. Лишь одним глазом он приметил внутри нас, держа второй на глазах собеседницы. Благодаря волнистым, до самого пояса густым черным волосам, мы даже не могли тогда предположить, какими те глаза были. Все лицо ее было от нас плотно закрыто.

Лишь на секунду‑другую глянув в сторону стеллажа ближе к нам, образ лица ее остался мягким следом на наших глазах. Теперь стало ясно, почему дед‑торговец так старается ей угодить. Девушка красотой была схожа со сказочными нимфами, образы которых нередко брались за основу в создании различных скульптур. Неописуемой изящностью обладала каждая черта ее вороных глазок, ресничек, гладкого и чистого носика, бархатных розовых губ. Долго на стеллаже она взгляда также не задержала, да и торговец уже успел перейти взглядом на нас. Девушка отошла в сторону, принимаясь разглядывать что‑то новое, совсем закрыв нам дальний стеллаж спиной. Торговец, кажется, решил оставить ее наедине с собой, и резко двинулся в нашу сторону. Обыкновенная для людей его ремесла, редко видящих в своих владениях покупателей, его лицо покрыла радостная улыбка.

– Здравствуйте, господа. Вам чего‑то определенного надо, или вы по ходу выбирать будете? – улыбаясь во все свои немногочисленные зубы, спросил старик.

– А шикарная госпожа у вас почем? – посмеялся Френтос, указывая торговцу взглядом на Героя Шегральминни.

– А, так…Это просто покупатель. – сразу не поняв, за что Френтос мгновенно получил подзатыльник от Таргота, задумался старик.

– Нет…Это не ПРОСТО покупатель. – смотрел в сторону будто так и не отреагировавшей на слова Френтоса девушки Таргот.

Умопомрачительная фигурка, богатая, и так подходящая самой девушке одежда были, наверняка знакомы ему еще раньше. Среди всех Героев Шегральминни нам, лично мне и Френтосу, были знакомы лишь Пофисс и Элиза, да и те не выделялись столь радовавшей глаз красой. Таргот решил долго не тянуть, и подойти к девушке первым. Он двинулся довольно резко, и если бы девушка в тот момент смотрела на него, наверняка не на шутку бы от этого перепугалась. Все мы наблюдали за этим молча – конечно, к таким дамам наверняка нужен "особый" подход. По‑видимому, подход с серьезным лицом, как тогда у Таргота, из‑за спины.

– А вот и мы. – заранее натянул на лицо "лыбу" Таргот, пусть и все равно не выглядя ни капли веселым и дружелюбным. Впрочем, как и всегда.

Махнув по немалому радиусу волосами, девушка повернулась к нам. Френтос даже тихо дал дельный комментарий относительно ее внешности, вполне возможно не разобранной им при первой возможности. «Ну ни***а себе» – шепнул он. Девушка сморщилась, шагнув немного назад, и посмотрела поочередно на всех нас четверых, пусть взгляд остановила все равно на Тарготе. Потому что, как ни погляди, он закрывал почти весь ее взор.