Последний из Первых Миров – На Границе Эпох

Сглотнул я продуманные мной заранее слова вдруг лишь от лицезрения перстня на его правой руке. Как я мог допустить такую ошибку? Ведь принятое мной за 6 число вообще оказалось числом 9. 9 из 10. Я, ведь, забыл упомянуть, что на руке Чеистума я тоже заметил маленький перстень. Конечно, с числом 10.

– Девятый? Ты из Совета? – бросил я беглый взгляд на его перстень.

– Ах, да. Я, ведь, еще не представился. – с самодовольной улыбкой покрутил на пальце перстень октолим. – Мое имя…Впрочем, чаще все узнают меня по прозвищу. Октолим девятого ранга Совета Октолимов – Белое Крыло.

На самом деле, я уже итак был наслышан о Совете и их подозрительных личностях, вроде Миража и Защитника, или вообще возлюбленной самого Даллахана – Солнышка. Тем не менее, уже о Белом Крыле я знал куда меньше. Хотя и помнил, что человеком он был более чем хорошим, даже по слухам.

– И вправду, интересная встреча. И что же Белому Крылу могло понадобиться от обычного бандита? – уже чуть дружелюбнее встал с ветки на ноги я.

– Обычные бандиты, Соккон, обычно прячутся под землю, лишь привидя меня. Но для нас ты, твои братья, и Кайла – уже самые настоящие герои.

– Информация расходится еще быстрее, чем я думал…– вздохнул я, пусть уже и не особо удивленно.

– С другой стороны, я прибыл сюда, чтобы передать Кайле послание от одного очень волновавшегося за нее человека.

– Даже интересно, кто бы это мог быть. И о чем здесь вообще волновались.

– Он не выдает своего имени никому, кроме нее самой. Тем не менее, даже мы не ожидали, что вы выйдите из такой схватки живыми. – все еще как‑то изумленно растягивал слова Белое Крыло.

– Только не говорите, что вы уже знаете, с кем мы сражались? – что бы все‑таки не выдавать всех карт, спросил я.

– И не скажу. Уши бывают даже у деревьев. Поверь, я бы с радостью повосторгался вашим подвигом, однако мне еще давно пора спешить к Кацере. Очень неприятное создание взошло на гору, и мне было поручено проследить за ним, как бы он не атаковал наших миротворцев.

– Создание с топором и дикой мордой? – все еще старался понять я уровень владения информацией Совета и их советников.

– Создание, которое стоит теперь выше его. Если верить информации Совета, конечно.

– Как жаль, что мне это ни о чем не говорит.

– Это даже к лучшему. Я передам Кайле сообщение того человека позже, когда сам вернусь в Ренбир. Пока вас там уже собираются встретить поскромнее, дабы не спугнуть. Будьте готовы, победители Песчаной Бури. – подмигнул мне он.

Мерцающие белоснежные крылья, довольно большие и так ослепляющие своим светом, вдруг выросли за спиной Белого Крыла, раскидав осевшую на твердой земле пыль по сторонам. Крыло чуть нагнулся, и с силой оттолкнулся ногами от земли, также поддав для высокого подъема взмахом крыльев. Мгновенно оказавшись на немалой высоте, он еще раз махнул мне рукой в жесте прощания, и, как ни в чем не бывало, полетел в сторону Кацеры. Еще минуту я смотрел в его сторону, думая о его словах. Человек, который мог переживать за Кайлу – кто он? Неужели, ее, фактически, дядя – Рыцарь Корим? Ведь отец ее, известно, погиб еще при нападении на ее семью Графа Думы. Да и сам Белое Крыло показался мне немного не таким, каким я его себе представлял раньше. Благородных кровей юноша, с самого начала тянущийся к подвигам, не жалевший для людей себя самого – он и был таким, каким я его увидел. Должно быть, постоянные слухи о глупости Совета не позволяли мне, до того момента, вспомнить его же слова – "Одно крыло защищает слабых, другое карает виновных, и без бреши между ними, меня не сломить, пока не сломится народ, что еще способен верить и любить».

Как я заметил еще со своей ветви, у дома Витлафа сам он, Витлаф, уже как раз собирался куда‑то в путь. Не нужно быть всевидящим, чтобы понять, куда и зачем. Пора было и мне направиться туда – обратно к хате старосты.

Быстрой, пусть и неторопливой походкой я прошел мимо пруда, жестом приветствуя поприветствовавших меня двух мужиков, шедших мне навстречу, и уже через минуту встал у двери. Конечно, дверь была еще открыта, и я прошел в сени. Я старался ступать по их доскам как можно осторожнее, ведь еще с утра я успел заметить, как при движении по ним частенько подскакивает в углу стоящая на них купель с мыльными принадлежностями. Если в комнате еще никто, кроме меня и Кайлы, не проснулся как следует, такой грохот вполне мог их разбудить. Пусть даже нам всем уже как раз пора было вставать.

Но дверь в гостевую оказалась закрыта, и внутрь я попасть уже не мог. Ее закрыли изнутри. Очевидно было и по доносящимся изнутри голосам, что там все уже проснулись, и как раз ждали меня. Кажется, Таргот просыпался теперь в режиме реального времени.

– Витлаф уже вот‑вот будет здесь. – говорила Кайла.

– Какой Витлаф? Где Соккон? – совсем хрипя спросонья не понимал, куда попал, Таргот.

– Такое ощущение, что ты только сейчас, за последние года 2, реально решил поспать. – смеялся Френтос.

– Мне приснился кошмар, в котором надо мной смеется Френтос. А потом я приложил его сапогом. – явно тер лицо Таргот.

– А потом ты понял, что это он надел твои сапоги. – в замочную скважину проговорил я.

Послышались лишь шаги Кайлы в сторону двери. Таргот возмущенно вздохнул.

– А я думал, что переодел их. – постучал одним сапогом об другой Френтос.

– Тебе, брат, думать вообще противопоказано. – еще более недовольно бормотал тот.

Щеколда громыхнула, ударившись о держатели. Кайла отворила дверь, артистичным жестом приглашая меня "войти". Собственно, так я и вошел. Кайла закрыла за мной дверь обратно.

Пока Френтос переодевал свои сапоги, передавая сапоги Таргота их хозяину, и пока оба они переодевались, Кайла ушла к своей кровати, почти плашмя развалившись на ней. Нажав пальцами на нос, сжимая его, я вдохнул обеими ноздрями, дабы как‑то избавиться от неприятных эффектов простуды. Сопроводил я это действие и использованием Белого Пламени, дабы избавиться от нее совсем. Все мое тело на секунду покрыл белый свет.

– Простудился? – ухмыльнулся Френтос.

– Да. – серьезно ответил я.

– Я тоже. – еще раз ухмыльнулся он.

– Ну так подходи, полечу. – сел я на свою кровать.

– Сейчас, только переоденусь. А то голышом к тебе вообще боюсь подходить. – почему‑то решил одеться в еще вчерашнюю "форму охотника на Демона", он.

– Это сейчас такая шутка была? – без интереса к ответу спросил я.

Ответа, конечно, не последовало. Даже Кайла и Таргот на это не реагировали.

Не прошло и минуты, Френтос в полном обмундировании подошел ко мне, и, излечившись моим Белым Пламенем, ничего не говоря, ушел за стол жевать хлеб. Только теперь я вдруг заметил уже одетого, сидящего на стуле у своей кровати, и читающего какую‑то книжку Таргота.

– Таргот читает книгу. – вдруг высказал очередной странный факт в мою сторону Френтос.

Таргот поднял голову и посмотрел на него.

– Он всегда много читал. Больше нас с тобой точно. – сказал я.

– Именно. А еще, перед уходом Френтос выстирает белье со своей кровати, чтобы не показаться добрым людям свиньей. – снова уткнулся в книгу Таргот.

Френтос лишь ухмыльнулся. С его волос на новенькую форму и вправду капали грязные капли. Выданные нам старостой вещи мы, все кроме Френтоса, сдали, хотя Таргот их, видимо, вообще не надевал. Она была и без того похожа на его старую, так что вполне вероятно, что и уже на кладбище он был не в выданной ему форме, а в своей собственной. Лично я изменений не заметил.

– Так что, Френтос ночью все‑таки добрался до выпивки? – решил я подтвердить свои недавние выводы касательно самогонного аппарата в доме.

– Это выпивка добралась до меня. Я только вышел на улицу, как мимо…хрен тот жирный проходил. Он был уже как раз с бутылкой. – наконец встал на ноги Френтос, сразу уходя куда‑то в сторону входной двери.

– Мне приснилось, как Таргот лечил тебя от алкоголизма. – вдруг заявила Кайла, уже нормально сев на угол кровати.

– Ну‑ка. – остановился у двери, взявшись рукой за щеколду, Френтос.

– Ладно. На самом деле, я не совсем поняла, что мне приснилось. Но вы с Тарготом там были, и Таргот тебя гонял тапком. А еще у тебя были крылья, и ты летал. И ты был мелким. – продолжала Кайла.

– И часто тебе такая хрень снится?

– Обычно мне снятся хорошие сны.

– Мне бы когда снились хорошие сны. – улыбнулся я.

– Меня во сне сегодня змея какая‑то по лесу гоняла. Вот, что правда странно. Ведь обычно это я гоняю змею. Одноглазую. – сам едва не посмеялся над своей шуткой Френтос, отодвигая щеколду, открывая дверь, и удаляясь из комнаты.

– Что это еще за змея такая? – вообще не поняла Френтоса Кайла.

– Это из разряда его самого тупого юмора. Не обращай внимания. – сурово проводил взглядом Френтоса Таргот.

Пока в комнате царила тишина, как Таргот, услышав снаружи какой‑то шлепок, не подошел к окну, глянув в него, и взявшись за голову одной рукой.

– Дебил… – проговорил он.

– Что он опять сделал? – решил подойти к стеклу и я.

Пока я шел, Френтос уже громыхнул входной дверью, и прошел по сеням к нам. Дверь он распахнул спокойно, закрыл ее, и как ни в чем не бывало, пошел к своей кровати.

– А потом Соккон будет тебя лечить. – недовольно наблюдал Таргот за Френтосом.

– Зато голова теперь чистая! – махнул мокрыми волосами, закидав нас каплями, он.

Таргот лишь покачал головой, все еще недовольно хмурясь, и пошел в сторону той же книжки, которую он оставил у себя на кровати. Очевидно, Френтос решил помыть голову просто сунув ее в бочку с водой. Снаружи и без того было холодно. Теперь, думаю, у него голова вообще должна бы онеметь или покрыться ледяной коркой. Он уткнул ее в одеяло, стараясь ее вытереть. Не успел я и как‑нибудь это прокомментировать, как в дверь постучали снаружи. Послышался голос старосты.

– Вы уже не спите, ребятки? – спросил он.

– Мы и во сне грохотать умеем. – сказал Френтос.

– Ах, ну так я вам тут поесть принес. Витлаф уже проснулся, и готов вести вас к Ренбиру.

– Хорошо, сейчас я открою. – едва открыв книжку, сразу ее закрыл, и ловко закинул ее себе в сумку Таргот. Сумка, кажется, стала только больше. Пусть она и была огромной всегда. Может быть, мне до сих пор это только кажется?

Когда Таргот открыл дверь, а сидевшие ближе к ней я и Кайла лишь лениво проводили его взглядом, внутрь как раз пахнуло блинами с творогом и медом. Староста и его жена вошли в комнату, и аккуратно поставили немалые блюда на стол. У Кайлы лицо вдруг стало такое, будто ей принесли огромный мешок с деньгами. Недавние блюда, которые нам, и вправду, просто приходилось есть, помимо вчерашнего ужина, ей явно не приходились по душе. Мы все, на самом деле, были такой картине только рады.

– Вот это я понимаю, завтрак! – радостно поднял руки Френтос.

– Кажется, сейчас кто‑то наестся до отвала! – так же радостно подняла руки Кайла.

– Ну вы ребят, если еще захотите, нам скажите, не стесняйтесь. У нас есть еще. – еще радостнее вышел из гостевой староста. Жена его вышла за ним же. – Приятного аппетита.

Таргот спокойно закрыл за ними дверь, и через секунд 5 прослушивания звуков из сеней, убедившись, что они не остались нас подслушивать, сел за стол вместе с нами.

– Для результата действия окто Бога Смерти они уж больно жизнерадостные. – взял один из блинов в руки, и завернул его в трубочку, Френтос.

– Не успели нарадоваться жизни раньше. Чеистум дал им второй шанс. – проговорил уже Таргот, как‑то презрительно глядя на еду.

– Хорошо бы он однажды его у них не отнял. Они хорошие люди. – начала уже захапывать куски блинов побольше, чем даже Френтос, Кайла.

Я ел не торопясь, потому как уже чувствовал, что сейчас мне больше хочется говорить, чем есть, пусть и темы для разговора сейчас я почти и не нашел. Никогда не пользовался правилом "Когда я ем, я глух и нем".

– Так что мы будем делать, как поедим? – спросил я, дабы хоть как‑то начать разговор.

– Пусть все уляжется, а потом уже найдем Витлафа, и он проводит нас в Ренбир. – однозначно ответил Таргот.

Больше мне сказать было нечего. Почему ответить мне должен был именно он? Это, ведь, я и сам знал. Только после его слов разговор, обычно, мгновенно обрывается. Скучно.

Когда трапеза закончилась, а мы, не говоря друг другу ни слова, принялись «отходить», просто укладывая в животах пищу лежа на кровати, я как раз вспомнил про некоего Кози, про которого говорил Чеистум. Кое в чем мне еще хотелось убедиться. Ведь не просто так он говорил о нем именно Тарготу, делая на него такой упор.

– Слушай, Таргот. А мы в Ренбир не к Алому Кози, случаем, идем? – оттолкнулся от кровати, уже обратно сев на нее, я.

– Да, к нему. – снова однозначно ответил Таргот, вообще не меняя ни лица, ни позы.

– Разве ты с ним знаком?

– Конечно.

– И ты, конечно, только на месте нам расскажешь, откуда ты его знаешь.

– Конечно.

– Точно расскажешь?

– Конечно.

– Ну…А то ты обычно…

– Конечно.

Теперь я молчал. Кажется, сегодня Таргот был не в настроении много говорить, и показывал это еще с самого утра.

Чуть отлежавшись, мы начали собирать вещи, застилать кровати, и спокойно покинули хату. Френтоса Таргот ничего делать так и не заставил, даже не попытался. Кажется, он был занят чем‑то другим – какими‑то уж слишком важными размышлениями. Наверняка, причиной таких размышлений стала книжка, так уже надолго застрявшая в его руках. Кайла пару раз незаметно подходила к Тарготу, и заглядывала внутрь. Шестым чувством Таргот это замечал, закрывал ее, и убирал в карман. Мы стояли снаружи, и смотрели на них. Со стороны это, конечно, выглядело довольно забавно.

Вслед за нами из хаты вышел староста в том же, вчерашнем пальто, радостно подскакивая на месте, и держа в руках немалый мешочек с монетами. Наверняка рены. Судя по мешочку, рен там было штук пятьдесят. Не сказал бы, что это мало, но и не сказал бы, что это много. За сокращение пути до Ренбира мы вообще не должны были получить денег, а тут нас и напоили, и накормили, и спать уложили. И то хорошо. Витлаф появился довольно резко, почти у самого нашего бока выйдя откуда‑то со стороны выселок по другой дороге, пока старик желал нам всего, что даже семьи из ста человек не желают своим членам на день рождения. Когда старик ушел, мы все пожали Витлафу руку как товарищу, и он уже готов был отправиться с нами в город по тому самому пути напрямик, который знали только жители этой самой деревни. Воскрешенные жители ранее мертвой деревни, в числе которых был и он сам. Каким бы живым он нам не казался.

Лес же сегодня казался еще более спокойным и невозмутимым. Туман также не казался уже столь густым, и не нес ту прохладную влагу, что наверняка могла теперь болезненной бледнотой покрыть лицо явно промерзшего от собственной тупости Френтоса. Он отказывался пока от моей помощи, но при перемене климата наверняка заговорит иначе.

Лиственных деревьев в этой, для нас совершенно новой части леса, было уже куда больше, и все выглядели так, будто был уже вовсе не сезон засухи, когда доджи начались лишь пару дней назад, а сезон развития любой бурной и обыкновенной растительности, то есть сезон цветения. Многие травы вокруг были еще мокрыми, покрытыми мелкими каплями росы, даже если виной тому был вовсе не туман. Туман был лишь видим, но не был сам даже влажным. Должно быть, на более реалистичный туман окто Чеистума было не способно. Конечно, это ведь был Бог Смерти. Мы не заметили никаких изменений в самом воздухе леса, когда Чеистум развеял окружавший нас туман.

Витлаф, в отличии от старосты, сегодня был куда менее разговорчив, чем вчера. Спрашивать, почему, мы пока не собирались, да и вполне могли сразу догадаться. Может быть, мы оторвали его от дел? Ведь он в деревне, наверняка, вообще самый занятой человек, и без него там никакие дела не делаются. Как и без Хорта.

– Чеистум тебя часто не гоняет, Витлаф? – вдруг, от чего мы все чуть не подпрыгнули, спросил Витлафа Френтос. Как некстати, будто Френтос заранее знал ответ.

– Нет, староста гоняет. Господин Чеистум только за ардами следит. Да за другими, кто зло деревне хочет причинить. Он человек слишком занятой.

«Человек?» – подумал я. «Так-то оно так… Но и ты, кажется, еще не все знаешь…»

– А кто он такой‑то? – продолжил задавать не совсем уместные вопросы Френтос.

– Ну однажды, я уже даже и не помню, когда, в нашей деревне объявился сильный октолим, и назвался Чеистумом. Он сказал, что живем мы будто меж двух зол, или что‑то такое, и что нам нужна его помощь. Поначалу мы ему не особо поверили, но все равно на его предложение о помощи, тем более безвозмездной, охотно согласились. Тогда время было неспокойное, и его помощь нам была очень кстати. Через некоторое время мы начали замечать, что ардов в округе поубавилось, а кроме того демона нас уже никто не доставал. Он начал в деревне многим распоряжаться. Но ничего плохого он для нас не делает. Кажется, у нас даже народ стареть медленнее начал. Хотя я сомневаюсь, что даже такой могучий октолим смог бы на это повлиять. – рассказывал Витлаф.

Все мы теперь переглянулись. Может, и сами жители не в курсе, что их подняли из могил? Напоминает кукольный домик. И если куклы в нем жители деревни Лукимм, то их кукловод – сам Бог Смерти. Побыстрее бы покинуть эти жуткие места. Тем более, что подобную историю мы уже прекрасно знали – такова и была одна из самых жутких историй Френтоса.

– Думаете, вам повезло? – продолжил попытки будто подергать нас за нервы Френтос.

– Поначалу нам казалось, что мы крупно попали. У нас не было никогда октолимов. Среди жителей. Но, как оказалось, Господин Чеистум человеком оказался хорошим. Вечно занятым и подозрительным, конечно, но хорошим.

– Ну, главное, чтобы однажды он этих ардов на вас не натравил за непослушание. – наконец, кажется, закончил Френтос.

– Мы пока ему не перечим, так что, думаю, ничего плохого не произойдет.

– А ты, вижу, куда смышленее остальных жителей. – как‑то подозрительно смотрел на Витлафа Таргот. Причем, смотрел на него лишь изредка отвлекаясь от той самой книжки. Кажется, то был чей‑то дневник, хотя и принадлежал он явно не Тарготу. Он такого никогда не вел, и вряд ли стал бы заниматься чем‑то подобным. Чаще Таргот брался за письмо только для составления отчетов, считая за нас каждую руйлу.

– Да я просто живу немного иначе. Они в деревне сидят, а мы с парнями изредка в город заскакиваем. И сойти с ума можно, если сидеть вечно на одном месте.

– Не то слово.

– Вы же тоже путешествуете теперь?

– Нет. Просто в Ренбире у нас дела.

– Ясно. Просто вы год путешествовали, когда Кацера сгорела в первый раз. Я подумал, может и теперь вы решили так же.

Конечно, я немного удивился его знаниям. Странно, что этот Витлаф так был уверен в том, что мы именно те самые Кацеры. Даже если это и вправду было так, мы это кое‑как, все‑таки, скрывали. Плохо, но скрывали. По крайней мере, о наших делах за три года после нападения Графа Думы почти никто узнать и не мог. Чаще все думали, что мы просто появились в Кацере через год после смерти, восстав из пепла. От нашего имения, что было как раз у нас на пути, когда мы спускались позавчера с горы, не осталось почти ничего – даже пепла. Мы про него тогда совсем забыли – кроме его подвалов не уцелело ничто.

Тут Витлаф повернулся в нашу сторону довольно резко, и пусть, кажется, раньше он улыбался, вдруг остановился и как‑то задумчиво смотрел в руки Таргота.

– Что это за книжка? – вдруг спросил он.

– Нас в Ренбире ждет мой друг. Алый Кози из Совета Октолимов. Это его дневник. – закрыл книжку Таргот, так же подозрительно глядя Витлафу в глаза.

– Вот как? Не дашь прочесть пару строк? – подошел к Тарготу Витлаф.

Таргот без вопросов отдал дневник. Мы наблюдали за этой сценой молча, дабы их не отвлекать. Витлаф с десяток секунд листал страницы, а затем вернул дневник обратно Тарготу.

– Он не говорил, что вел дневник. Что ж, надеюсь ты не будешь рассказывать об этом каждому встречному. В Ренбире, а тем более в Академии Окто, это могут не так понять. Классовая несправедливость, и все в этом роде, понимаешь? – отошел чуть дальше Витлаф.

– Конечно. Выходит, в городе ты встречаешься и с ним тоже?

– Вроде того. Как только представится возможность, он устраивает мне экскурсию по его Академии, знакомит меня с новыми людьми, и рассказывает разные городские истории. Он ведь вечно в Ренбире. А за эти истории народ иногда может и заплатить лишнюю монету! – уже совсем обычно, оставив прежнюю подозрительность, улыбался Витлаф.

– Так ты уличный сплетник? – кое‑как понял я род занятий Витлафа.

– У меня и гитара есть! – вдруг подскочил на месте Витлаф, будто из ниоткуда достав инструмент, перепугав всех, включая даже и Таргота. – Могу сыграть чего‑нибудь. Людям это нравится!

Пятиструнная гитара была не большой, и явно только‑только, впервые, выскочила из немалой сумки Витлафа. На вид она, кажется, не была самодельной, и наверняка была куплена в самом Ренбире, даже если ранее не использовалась. Может, на гитарах он играет в городах и собирает деньги? Тогда, староста был прав. Очень полезный человек. Понятно тогда, почему он так редко бывает в деревне. Даже если он и, как я понял, так же, как и Таргот, знаком с Алым Кози, в город он чаще ходит именно на заработки. В первую очередь, должно быть, для деревни. Не зря староста его так хвалит, доверяя ему всю самую важную работу.

– Давай что‑нибудь про лес и путников. – решил заказать песню Таргот. Заказать, пока она ничего не стоила, и пока мы не вошли в Ренбир. Хотя даже обычно Таргот вообще предпочитает грустную тишину.

– Ну…Тут такое дело, что шуметь здесь, в Лесу, вообще противопоказано. Нам в том числе.

– А поддержка Чеистума? – снова влез Френтос.

– Так мы же не в деревне. – пояснил Витлаф.

– Может быть, Кайла чего споет? – улыбнулся ей я. Она, ведь, упоминала какую‑то свою песню. Вполне возможно, вокальное исполнение у нее, при ее чистом и красивом голосе, могло оказаться лучше такового чуть картавящего Витлафа.

– Я не умею играть на гитаре. – сказала она.

– Я могу наиграть мотив. Если петь будешь не громко. – прошелся по струнам Витлаф, явно решив, как и я, что певицей она может быть и вправду хорошей.

– Не стоит. Я знаю всего одну песню наизусть, но ее смогу наиграть себе лишь я сама. У себя в голове. – ухмыльнулась Кайла.

– Тогда я вам расскажу пока одну историю. – начал Френтос.

– Конец истории. – закончил Таргот.

– Да не, нормальная история. – не сдавался он.

– По ту сторону речки, в общем‑то, ардов и нет совсем. Давайте тогда, как перейдем, и начнем разминочку для горла. – даже не дождавшись нашего мнения насчет ситуации, развернулся и пошел дальше Витлаф.

– В твоем случае и для рук. – продолжал хмуро бубнить Таргот.

– Только для рук. Горло он ночью уже размял, да, Витлаф? – снова будто шутливо крикнул Витлафу Френтос.

– Я тогда даже не размялся. Пить тоже уметь надо. – вдруг объявил себя новым собутыльником Френтоса Витлаф. Кто бы мог подумать, почему, на самом деле, Френтос так спокойно ранее говорил с ним? Вернее, кто бы мог подумать, что виной тому была не общая безумная натура Френтоса, а нечто иное, пусть и, как обыкновенно, связанное с выпивкой.

И все это лишь подтверждало мое прежнее предположение о состоянии жителей деревни Лукимм. О том, что жители эти совсем никогда не спали, не только благодаря алкоголизму.

До моста и дальше мы дошли, как и раньше, без каких‑либо приключений. Витлаф объявил, что собирается петь Песнь о Кирке Драконоборце. Мы его отговорили. Мы не шли на битву, и тем более не сидели в таверне с сотней старых воинов. Обстановка, как ни погляди, была не для этой Песни. Сонату Слез мы также решили не петь, пусть и исполнялась для нее музыка вовсе не на гитаре. Витлаф, кажется, даже чуть обиделся.

– Жаль, что только девушка с соловьиным голосом сможет петь песни Катии. – вздохнул я.

– Кстати, я был на ее выступлении, когда она приезжала к нам в столицу. – мгновенно сменил лицо на более веселое Витлаф.

– Мы с Тарготом тоже. Да и не только на выступлении. – вспоминая прошлые три месяца, улыбнулся я.

– Только не говорите, что вы знаете ее лично. – удивилась Кайла.

– Мы много кого знаем. И Соляру из Налоговой, и Кенна Гедыра, и каждого из ближайшей знати. Собственно, это Соккон притащил меня на выступление Катии. Честно сказать, не ожидал такого размаха представления от нашего короля. Старик постарался на славу. – кивал головой Таргот.

– Как тебе ее песни?

– Завораживающие, скажем так. И поет прекрасно, и голос, и сама она…

Таргот замолчал, будто специально закрыл рот изнутри зубами.

– Хороши, да?

– Да. – будто выдохнул он.

– Удивительная девушка. Волшеквийка, желанная всей своей родной страной, без страха отправляющаяся на выступление в столицу нашей Ирмии. Учитывая, сколько войн пережили мы с Волшеквией, это было крайне рискованно. Тем не менее, она продолжала легко, как перышко, не зная грусти, кружить по сцене и танцевать. – будто восторгаясь, поднял глаза к небу Витлаф.