Финал роковой проститутки

Имея бесподобные и лицо и тело, любая одежда к ней подходила безукоризненно, и даже если б Екатерина оделась какой-нибудь непритязательной замарашкой, то продолжала бы выглядеть привлекательной, и приятной, и притягательной.

– Ну, а ты? – обратилась взыскательная блондинка ко второй, менее красивой подруге.

– Я?.. – переспросила Дарья, виновато потупившись, как будто чего-то стесняясь. – Скорее всего, короткую чёрную юбку и красную куртку.

– Отлично! Тогда я надену короткое синее платье, а поверху нашу общую кожанку – никто со справедливой делёжкой не возражает?

– Нет! – хором ответили другие приятельницы и весело засмеялись.

– Итак, с самым насущным вопросом вроде бы всё: с вечерней одёжкой решили, – сделала Ветрова корректное заключение, едва лишь, как все остальные, хорошенечко просмеялась, – теперь дожидаемся позднего времени, а дальше… тс, как и всегда, никому не говорите ни слова.

Договорившись, юные заговорщицы отправились ужинать.

На дворе стоял поздний октябрь, темнело, соответственно, рано, а значит, и первую часть договора выполнить особого труда не составило. В десять часов вечера, исполняя внутренний распорядок, как будто бы завалились спать. Подождав чуть менее часа, пока заснут другие воспитанницы, а с ними дежуривший воспитатель, трое отчаянных девушек неторопливо засобирались; понятно, они старались как можно меньше шуметь. Потихоньку одевшись, поочередно покинули девчачье расположение. Последовали друг за другом на цыпочках, удерживая уличную обувь в руках. Направились в мальчишечий туалет, расположенный на первом этаже, а окнами выходивший на затемнённую территорию.

Оказавшись внутри и не забывая игриво хихикать, они, осторожничая, ещё какое-то время внимательно вслушивались. Едва убедились, что вокруг сравнительно тихо, три дерзкие проказницы след-вслед повылезали в полуметровую квадратную форточку. Чтобы исключить подобные факты, администрация заведения распорядилась забить секретный лаз внушительными гвоздями. Ха-ха, наивные! Пронырливые авантюристки оказались намного хитрее: они аккуратно отжали прибитую створку, заострённые кончики предприимчиво опилили, а оставили одни лишь наружные шляпки. Подготовительные мероприятия провели настолько отменно (ни разу не придерёшься!), что продолжало сохраняться стойкое впечатление, как будто всё остаётся в неизменном, изначально при́данном, виде.

Несанкционированное бегство прошло как по спланированному сценарию. Очутившись на приусадебной территории, сметливые девушки обулись в заранее прихваченные кроссовки и точно так же, стараясь поменьше шуметь и укрываясь в мрачной тени, отбрасываемой внушительным зданием, стали медленно пробираться к закрытым воротам. Весь путь проворные бестии проделали быстро, а закончили его короткой, но стремительной перебежкой. Как издавна завелось и вошло у юрких самовольщиц в привычку, массивный замок отомкнули ключом, закрепленным за рыженькой Дашей. Легонько скрипнув огромной «воротиной», свободные, все трое высыпали наружу, на вольную улицу. Облегчённо вздохнули и, весело щебеча, отправились напрямую к поселковому клубу.

– Ну как, развлечёмся сегодня? – озорно улыбаясь, задалась сакраментальным вопросом не по-детски разодетая Настя.

– Странный, Настасья, у тебя интерес?.. Для чего же тогда мы выбрались? – не совсем корректно ответила Катя. – По-моему, глупо думать, что я бы стала так рисковать, направляясь на скучные посиделки.

– Лично я собираюсь оторваться сегодня по полной программе, – вставила молодая шатенка, – на позапрошлой неделе мне присмотрелся – ТАКОЙ! – симпатичный парень, ну, просто настоящий самец. При одной только мысли о нём моя кровушка сначала вскипает, а затем, ледяная, совсем замирает.

Всем понятно, что детдомовские оторвы давно уже не являлись приличными девственницами и вовсю наслаждались мужскими ласками, половыми сношениями. На полуно́чных молодёжных мероприятиях их знакомства с представителями противоположного пола нередко заканчивались настоящей интимной близостью.

– Каждый раз у тебя какие-то новые?! – игриво воскликнула Настя. – Я вот, в отличии от тебя, уже три недели встречаюсь с одним. Эх! Знали бы вы, какой он порой бывает ласковый?..

– Три недели?.. Хм, это, конечно, срок, – иронично заметила Ветрова и тут же добавила: – Чтобы понять, какой он действительно нежный, так ты возьми и дай мне несравненного красавца на ночку «попробовать».

– Нет, уж дудки! – изобразив наигранное негодование, возразила разнузданная блондинка. – Я сама ещё не насытилась. Как надоест, тогда, пожалуйста… пользуйтесь.

– На том и порешим, – согласилась Екатерина, не позабыв язвительно усмехнуться.

Вот так, за плотскими предвкушениями, детдомовские подруги постепенно приблизились к поселковому Дому культуры. Время приблизилось к двенадцати ночи, и до окончания развлекательного мероприятия оставался примерно час. Естественно, терять его впустую было бы глупо, и рьяные девушки, проскользнув в общей суматохе без проходных билетов, преда́лись энергичному, ничуть не скромному, танцу; одновременно ни одна из них не забывала выглядывать привлекательных молодых людей.

Минуты, отведённые на недолгое счастье, нестерпимо текли, и увеселительная тусовка приближалась к логичному завершению. Вдруг! Как по какой-то негласной команде, словно из неоткуда, появились двое местных парней – кавалеры менее красивых подружек. Приблизившись, они пристроились рядом, образовав некий отдельный круг, и стали изображать некое подобие корявого танца. У Екатерины постоянного партнёра пока ещё не было: уже тогда она знала себе высокую цену, являлась чрезвычайно разборчивой и не подпускала к себе никого «ближе расстояния вытянутой руки»; избирательная особа могла пойти лишь с тем, с кем хотела сама. Местная молодежь давно уже изучила жёсткий, порой беспощадный, характер, в связи с чем не слишком смелые парни старались держаться подальше. Хотя, если честно, глядя на неё, у большинства «голодных самцов», не переставая, текли порочные слюнки и отвисала похотливая челюсть.

Ближе к концу дискотеки счастливые подруги, раскрасневшиеся от явного удовольствия, устремились, сопровождаемые бойфрендами, на выход из клубного здания; обе они отправились прочь, в одно им известное место. Катя в тот неудачливый вечер ни на ком не остановила излишне избирательный выбор, да к ней, впрочем, как-то никто и не подходил; все почему-то старались уклоняться от её завидного общества, пускай и предвзятого, но всё же прекрасного. Положение дел показалось ей необычным, едва ли не удивительным; правдоподобное объяснение так и не находилось. Задетая за живое, удручённая красавица недоумённо вздыхала: «С ума они, что ли, здесь все посходили?» Неожиданно! Необъяснимые «непонятки» развеялись сами собой… Когда обескураженная девушка покинула пределы дискотечного здания, к ней подошёл симпатичный парень; среди поселковых юношей он выделялся непосредственным прозвищем – Бедный.

Глава IX. И снова Мухротов

Своеобразный псевдоним выдавал, что молодой человек является родом из малообеспеченной, точнее неблагополучной, семьи. Невзирая на позорное, казалось бы, обстоятельство, среди поселковых сверстников он пользовался непререкаемым хулиганским авторитетом, и мало кто бы отважился противопоставить ему личное мнение. По натуре парень являлся жестоким, самоуверенным, излишне драчливым. Настоящее его имя, Саша, практически никогда не использовалось: все давно уж привыкли обращаться исключительно по прилипшему погоня́лу. Имея привлекательную внешность, Александр выделялся сильным, атлетически развитым, телосложением; оно сформировалось в результате регулярного посещения тренажерного зала, кстати им же самим и устроенного. Безупречная наружность, отчасти суровая, а частью по-взрослому мужественная, выражалась следующими основными характеристиками: по-де́вичьи красивым лицом, передавшим самодовольного человека, и сильного духом, и способного подчинять себе более слабых; наглыми глазами чёрного цвета, отличавшимися пронзительным взглядом и заставлявшими трепетать не только себе подобных сверстников, но и старших, и рослых приятелей; густыми тёмными волосами, коротко остриженными и сзади и по бокам, на лоб же спадавшими изумительной чёлкой; внушительным ростом, казавшимся выше Екатерины едва ли не на целую голову; лёгкой, по-спортивному непринуждённой, походкой, выдававшей бесстрашный характер. Одеваться нахальный заводила любил изыскано, броско, и имел к притязательным запросам любые, в том числе финансовые, возможности. Сплотив возле себя отчаянных отморозков, он обложил молодое население посёлка непререкаемой данью, которую в те суровые времена предпочитали «уж лучше отдать!», нежели становиться отверженным, никому не нужным, изгоем.

И вот такой крутой парень, среди остальной молодёжи существенно значимый, встретил Екатерину сразу по окончании дискотечного времени и предложил ей «чуть-чуть прогуляться».

– Девушка, можно ли Вас проводить? – пытаясь быть вежливым, запросто подошёл Александр к несравненной красавице.

Ветровой (как бы она не старалась скрывать) оказанное внимание польстило, ну! просто невероятно. Даже не набивая «приличную» цену, она немедленно согласилась, небрежно, если не пренебрежительно бросив:

– Да, конечно… почему бы и нет?

– Чем бы ты хотела заняться? – перейдя на неформальное обращение, поинтересовался беззастенчивый кавалер, не отличавшийся особенной тягой к галантному поведению; впрочем, так же как и самовлюблённая Катька.

– Странный, однако, у Вас, молодой человек, вопрос, – попыталась молодая красотка разыграть скабрёзное удивление, отразившееся безобидной иронией, – чем, по-твоему, могут заниматься охочие парень с девушкой, да ещё и тёмненькой ночью, такой короткой, что мне вот-вот понадобится обратно? – она изобразила ехидное выражение и, озарившись неприветливой миной, придала мелодичному голосу заговорщицких интонаций: – Ну чё, так и будем стоять звезды считать или, может, уже займёмся хоть чем-то полезным, обоим приятным?

– Согласен, сглупил… тогда как, ко мне, что ли?..

– Да, давай… только по-быстрому, не то – как я только-только сказала – мне до утра ещё надо успеть в ДД возвратиться.

После непродолжительного согласования они назвали друг другу настоящие имена и проследовали в жилые апартаменты Бедного. В течении следующего часа предавались незамысловатым плотским утехам. Когда всё закончилось, Екатерина быстренько собралась, партнёр же её, разгульный, нежданно-негаданно ощутил, что любит невероятно красивую девушку безумно, практически всеобъемлюще.

– Катюш, когда мы увидимся – снова? – зада́лся закономерный вопрос.

Так сложилось, себялюбивой оторве было в общем-то безразлично, что чувствуют к ней другие. Всех и вся она использовала лишь к собственной выгоде и не позволяла себе никакого, пусть мало-мальски влюблённого, чувства. Верная незыблемым правилам, она и сейчас ответила твёрдо, напутственно, искренне:

– С чего, прости меня, Саша, ты наивно предположил, что будет какое-то продолжение?

– Но я подумал?..

– Пусть думают лошади: у них головы сильно большие, – весело заключила недавняя полюбовница, презрительно фыркнула, но в следующую секунду, немного поразмыслив, добавила: – Ладно, уговорил… будет удобный случай – посмотрим.

Энергично щёлкнув железной молнией, она напоследок, чтобы подольше запомнил, одарила Бедного пламенным поцелуем и, не задерживаясь, заспешила на выход. Влюблённый парень, пока провожал её одними глазами, отчётливо понимал, что никогда уж не сможет забыть той восхитительной, ни с кем не сравнимой, девушки; она засела в ожесточенную душу, и прожгла всё её суровое существо, и одарила неизведанной энергетикой, какая способна, с одной стороны, возводить огромные города, с другой сравнивать с землей великие страны, необозримые континенты.

В условленном месте беспечные подружки, обе разом, отсутствовали – а время стремительно приближалось к детдомовскому подъёму! Недолго поразмыслив, Ветрова разумно предположила, что они давно уже, «поганенькие», на месте и одна-одинёшенька припустилась в незримую темноту. Когда она миновала автомобильный мост, перекинутый через узенькую речушку, отделявшую основную часть посёлка от детского учреждения, вновь неожиданно ощутила, как сердце её, отважное, сжалось тем странным, до ужаса холодившим, предчувствием, какое испыталось от первой встречи с Мухротовым и какое не посещало все последние годы. А! По спине уж побежал знакомый морозивший трепет, распространяемый паническим страхом, непобедимым, едва ли не суеверным; в возбуждённом воображении разом возникли жуткие воспоминания об отвратительном кочегаре, его неимоверном поступке, навеки оставшемся в искалеченной памяти. Потенциальная жертва закрыла глаза и, готовая к самому страшному, в отчаянье замерла… Какое-то время она оставалась безвольно стоять, прислушиваясь к невидимой обстановке; но всё вокруг казалось спокойным. Предположив, что грозная опасность находится впереди, Екатерина попятилась строго назад, продвигая заднюю часть прекрасного корпуса. Попутно продолжала прислушиваться, напрягая взбудораженный слух, обострённый мучительным подозрением.

Вдруг! Когда Ветрова совсем уже собиралась развернуться назад и припуститься бежать, чтобы вернуться в центральную поселковую зону и чтобы спокойно переночевать у нового друга, внезапно она почувствовала, как на пути её продвижения возникла таинственная преграда; та никак не желала сдвинуться с места. Словно бы убеждаясь, перепуганная красавица надавила спиной немного сильнее… Последовал мощный удар, направленный по левому полушарию, – непослушная детдомовская воспитанница мгновенно потеряла сознание.

Нетрудно догадаться, ей повстречался Мухро́тов Гаврила Свиридович; он, поганый подонок, уже вторую неделю настойчиво подкарауливал полюбившуюся девчушку. Наконец злая удача ему улыбнулась. Заметив, что Екатерина возвращается и что идёт она абсолютно одна, невидимый соглядатай вылез из потайного укрытия и дальше преследовал её, двигаясь неотступно, ступая и тихо и аккуратно. Так они прошли около пары десятков метров. Увидев, что ведомая жертва резко остановилась, а изменив направление, пошла на него спиной, злорадный ирод взял да просто остановился. Спокойно дождался, когда она, двигаясь задом, вплотную приблизится, чтобы огреть по неразумной головушке заранее прихваченной подручной лопатой.

Легко взвалив бездвижное тело, маниакальный выродок понёс Катюху к себе, в закопчённую кочегарку. Неторопливо, покачиваясь подобно дикой горилле, вошёл во внутреннее пространство. Бросил прекрасную ношу на деревянный топчан, насквозь пропитанный и вонью и сажей. Сняв с принесённой бедняги нижнее одеяние, принялся терпеливо ждать, когда же она очнётся. Как ранее говорилось, экстатичное наслаждение у монстра в человечьем обличии достигалось не иначе, как личным созерцанием душевных страдания; бесчувственное же тело его нисколько не заводило.

Между делом практичный садюга подготовил нехитрые погребальные принадлежности. Для осуществления зловещей задачи он установил перед затопленной топкой, на одном с нею уровне, обыкновенные переносны́е носилки. Примостил их параллельно бетонному полу. Если положить на них безвольное, само собою мёртвое, тело, а после приоткрыть чугунную дверцу, то оставалось переложить один конец на огненный край, другой порезче подать вперёд – и (хлоп!) следы преступления навсегда скроются в безжалостном пламени.

За всецело понятным занятием злое чудовище как раз и засталось пленённой красавицей, очнувшейся от принуждённых иллюзий. То приподнимая, то опуская правое веко, она наблюдала за жутким приготовлением. Страшное предположение, как именно он собирается завершить её молодое существование, сомнений не вызывало. Екатерину охватил панический ужас: она забыла, как нужно дышать, великолепную грудь сдавило «тугими тисками», а лёгким перестало хватать полезного воздуха. Сиплое дыхание зараз участилось, что привлекло внимание жестокого изверга.

– Ага, очнулась, – хриплым, немного скрипучим, голосом (который Ветрова слышала первый раз в жизни) сказал хозяин отвратительной кочегарки; он медленно передвигался в полумраке прокопчённого помещения, – сейчас мы, детка, с тобой опять позабавимся. В прошлый раз, припомни, нам помешали, и мы тогда не закончили. Теперь, не переживай, всё пройдёт и ровно и гладко!

У Екатерины кровь стыла в жилах. Здесь, и действительно, было чего ужаснуться! В промасленном потолке горела всего одна тусклая лампочка; она изрядно покрылась котельной сажей и излучала неяркий свет, необходимый лишь для того, чтобы чуть разогнать сплошную, до жути мрачную, темноту. От неё создавался лёгкий, ещё больше кошмаривший, полумрак. В чуть освещаемом сумраке передвигалось некое существо, похожее на злую гориллу, а вовсе не на нормального человека. Безобразная фигура, уродливо перекошенная, обладала деформированным, точно таким же противным, лицом; оно отобразило неописуемо зловещее выражение. Любой человек, при виде непрезентабельной, едва ли не дьявольской декорации да некоего подобия «гомо сапиенс», описался бы от безотчётного страха – чего уж говорить о совсем ещё юной девушке? Пускай и отчаянной, но всё-таки слабой! И именно ей, дрожавшей от нескончаемой жути, приходилось воочию лицезреть чудовищный образ, прокопчённую рожу, надглазный нарост и всё остальное, что могло сравниться лишь с настоящим демоном, верным служителем преисподней.

Обладая недюжинной силой, Гаврила легонько приподнял изящную жертву, хорошенько встряхнул, а убедившись, что она продолжает находиться в сознании, принялся готовиться к отвратительному, непередаваемому словами, грязному делу. Как в прошлый раз, наблюдая невыносимые душевные муки, маниакальный выродок приближался к экстатической неге, извращённому удовольствию; да, бездушному истязателю обязательно требовалось воочию видеть всепоглощающий страх.

Екатерина поняла патологическую особенность ещё в то прошлое издевательство; сейчас она решила немножечко подыграть, намереваясь (чего б не случилось!) как можно дольше оставаться в сознании. Наполнив выразительные глаза бриллиантовыми слезами (что было совсем нетрудно), она, не переставая пугливо дрожать, скрипуче запричитала:

– Дяденька, пожалуйста, пощадите меня, я больше так никогда не буду… Я сама стану к Вам приходить – только не убивайте.

Молила она настолько естественно, что похотливые зенки всё больше загорались сатанинским огнём, неистовым вожделением, и обретали уже знакомое остекленевшее выражение. Чем трусливее Катя плакала и молитвенно голосила, тем сильней плотоядный изверг предавался животному кайфу. Однако! Презренный подонок не знал, что деви́чий расчёт сводился как раз к тому, чтобы сатанинское детище не стало её душить и не оставило тем самым без чувств; но… видимо, в настоящем случае она чуть-чуть просчиталась. Для всесторонне наполненного эффекта удушавшее воздействие было просто необходимо. Неторопливо и следуя гориллобразной походкой Гаврила подошёл к истерично дрожавшей девушке, одной рукой сдавил ей хлипкое горло, другой опёрся на собственную кушетку – и… услышав, как та захрипела, а следом увидев, как закатились туманные очи, начал безжалостно измываться.

Ветрова чувствовала, что вот-вот лишится сознания, но всё-таки понимала, что ярому мучителю необходимо достигнуть сумасшедшего транса. Хорошо осознавая губительные последствия, она всеми силами старалась не отключиться и мужественно терпела все изощрённые издевательства. Сообразительная красавица предоставила горбатому страшиле полную свободу телодвижений, и только когда тот целиком погрузился в состояние неосмысленной эйфории, приняла́сь решительно действовать…

Теперь следует вернуться немного назад и раскрыть некоторые существенные подробности… Неглупая воспитанница хорошо понимала, что если дьявольский приспешник «положил на неё похотливый глаз», то он всё едино не успокоится, пока окончательно её не добьёт; а значит, новой встречи, как ни старайся, избежать не удастся. Опираясь на здравое размышление, Екатерина твёрдо решила, что будет лучше, ежели она к ней основательно подготовится. В её повседневной курточке (которая по счастливой случайности осталась на ней), в специальном кармашке, проложенном по боковому борту́, со временем оказалась игловидная стальная заточка; она снабжалась тоненькой текстолитовой ручкой. При крайней необходимости, незатейливо, не дольше чем за секунду, защитительное оружие извлекалось наружу, а в нынешнем исполнении являлось ничуть не заметным для постороннего глаза.

Как только мухротовский корпус энергично задёргался от судорожных конвульсий, сопровождавших неконтролируемый экстаз, натренированным движением остроконечное орудие появилось наружу. Озлобленная красавица, ненавидевшая всей детской душой, наносила в вонючее, омерзительно противное, тело нескончаемые, один за другим, уколы; словно безумная, она целилась исключительно в сердце. Обескураженный, тот дико взвыл, уподобляясь простреленному во время охоты свирепому вепрю. Когда поражённый изверг понял, что наступил смертельный конец, было достаточно поздно. А! Ветрова продолжала вонзать в него игловидный предмет и яростно тыкала, пока уродливое туловище совсем не обмякло. Сколько раз она его поразила – Катя навряд ли когда осознанно сумеет ответить (может, тридцать, а возможно, и все пятьдесят?). Касаясь вражеской крови, поскольку оружие являлось длинным и тонким, то она почти что не вытекала.

Как только мерзкий уродец испустил ненавистный дух, отважная девушка брезгливо сбросила покойного выродка и села, полуголая, на низенькую кушетку; ей требовалось отдышаться, чуть-чуть успокоиться и собраться с бредовыми мыслями. Приходя в себя, бойкая героиня обратила внимание на приготовленные носилки.

– Так ты хотел меня поджарить в огненной печке? – обратилась она к безвольному трупу, грязному и противному, только-только ею убитому. – Хотя я и слабая девушка, но, позволь, презренная гнида, уступлю тебе первое место.

Едва лишь договорив, справедливая мстительница подтащила покойное тело к приготовленному (для неё же!) последнему ложу. Гормон адреналина, гулявший во вскипевшей крови, придал отважной девушке дополнительных сил. Пускай и с большим трудом, но она затащила мёртвого человека на переносно́е ручное устройство. Немножечко отдышалась, а после открыла пыхнувшую жаром чугунную топку. Испытала немыслимый ужас. Однако! Решение твёрдое принято, а значит, поворачивать назад уж больше нельзя. Находиться рядом с огнедышащей печкой оказалось вполне возможно, и Екатерина, поставив на нижний край носилки ближним концом, сама взялась за другой. Тычковыми движениями продвинула их вперёд. Поскольку предусмотрительный Гаврила Свиридович, помимо всего остального, привязал книзу две березовые, гладко ошкуренные до́ски, двигалось своеобразное устройство легко, сравнительно быстро. Практически без труда Ветрова затолкала смертельного недруга внутрь жаркого жерла – осуществила его основательную кремацию.

Прощальных слов для гадкого ирода не нашлось; напротив, практичная девушка поспешила поплотнее захлопнуть печную заслонку. Только теперь она смогла ощутить, как сильно кружится чумная головушка и как в желудочной области присутствуют мучительные позывы, тошнотворные и блевотные, просящиеся наружу. Предупредительная особа лётом метнулась на улицу, где тут же освободилась от накопившихся рвотных масс. Закончив очищаться от с вечера непереваренной пищи, Катька вернулась в зачумлённое помещение, открыла горевшую топку, а убедившись, что детский кошмар сполна закончился, поспешно оделась. Злорадно сама себе улыбнулась, выбрала прямой металлический прут и уверенной походкой отправилась к детскому дому.

Глава X. Побег

Подходя к центральным воротам, самонадеянная особа осмотрела карманы – и… неожиданно поняла, что потеряла входные ключи. Случай из ряда вон выходящий! Пускай у неё и укрепилась шальная идея, подвигавшая к бегству из детского дома (а сейчас наступил момент как нельзя подходящий), но она не могла уйти вот так просто, не поквитавшись с опостылевшей директрисой. Помимо прочего, ей требовалось собрать и личные вещи; а среди них, между прочим, находились и памятные предметы, и дорогие юному сердцу, и оставшиеся с раннего детства. Воодушевлённая объективными помыслами, она во что бы то ни стало решила проникнуть на учрежденскую территорию и, пока «кипит в жилах кровь», исполнить задуманный план безжалостной мести; он вынашивался долгие годы и просился к неуклонному исполнению.

Теперь нужно как-то проникнуть во внутреннее пространство. Как уже известно, забор являлся высоким, и перелезть через него, даже при всем огромном желании, никак бы не получилось; а значит, изгаляться требовалось чуть-чуть по-иному… Дождавшись, когда к железной ограде подъедет машина, подвозившая ежедневные хлебопекарные изготовки, и пока её пропускали, отчаянная бесовка прицепилась к ней сзади. Хотя и в неудобном положении, но она беспрепятственно пробралась на заграждённый участок, отведённый под владение детского дома.