Колыбель боли

– Ладно, давай попробуем.

Дядя Коля, довольно сильный и крупный мужчина, взял под мышку Фёдора. В эту минуту он почувствовал себя максимально ничтожным. Единственное, чего он возжелал, чтобы этого никто не увидел.

– Большое спасибо, Николай, – сказала Наталья. – Что бы мы без вас делали. Не желаете попить с нами чая? У нас и ватрушки имеются.

– Отчего же не попить, тем более от ватрушек я отказываться не умею, – с улыбкой на лице ответил Николай.

Слышалось в этом диалоге и нечто похожее на флирт, от которого Фёдору стало противно.

Наталья Прокофьевна уже десять лет жила одна с сыном. Её муж и отец Феди погиб на работе. Нарушение техники безопасности, как впоследствии передали их семье. Андрей Владимирович, отец Феди, работал на металлургическом заводе на валковом станке. Придя на работу после хорошей пьянки, сонный и даже потерянный, он забыл отпустить лист металла и его руку затянуло в станок, а затем и всё тело. По туловищу будто прошёлся асфальтоукладчик. Спасти его было невозможно: пройдя через станок, он вышел мешком с переломанными костями и органами. Во время похорон крышка гроба была закрыта, так как косметический ремонт тела был невозможен. С тех самых пор в семье забыли про слово «счастье»: мать была вынуждена трудиться на нескольких работах, чтобы прокормить и одеть своего сына, а Фёдор уже в пятнадцать лет начал зарабатывать небольшие деньги, от которых зачастую ему не оставалось и гроша.

Впервые за многие годы Наталье приглянулся мужчина, появился интерес, и её женское либидо вновь пришло в норму после длительного застоя. Она оказывала внимание Николаю, а он в свою очередь с удовольствием принимал его. Он не был богатым или зажиточным человеком: обычный работящий мужик с небольшим спектром запросов. Но его отличала широкая душа и дружелюбие. Ни разу за то время, что они общались, он не жаловался на свою жизнь, на то, что у него маленькая зарплата, чего-то не хватает, – нет. Он был доволен тем, что имел и строил небольшие оптимистические планы на будущее. За эти качества она и полюбила Николая Андреевича.

Федя отказался от чая, сославшись на не самое лучшее самочувствие, и попросил помощи, чтобы добраться до кровати. Разные мысли приходили в его голову, пока в соседней комнате Наталья флиртовала с Николаем. Но это совершенно не беспокоило его. Основная часть мыслей была о его будущем. Самоубийство – как вариант, но ему не хотелось совершать это из-за одного человека; он не мог себе позволить такую роскошь, чтобы причинить столько боли, прекрасно понимая, что жизнь его матери будет окончена навсегда.

Мысли о его будущем – чем он сможет заниматься, находясь в своём не очень-то выигрышном положении? Спорт? Навряд ли в его небольшом городке есть секции для инвалидов. «В нашем-то городе секций для здоровых людей не хватает, куда уж для инвалидов. Пойти работать? Да кому нужны такие работнички? Пенсии наверняка не хватит для того, чтобы спокойно прожить, хотя мне не нужно многого для счастья. Выпрашивать милостыню? Сомневаюсь, что это хороший вариант» – слишком большая гордыня помешает ему этим заниматься. В голову начали приходить ироничные мысли: «Может, одеться в военную униформу, взять гитару и распевать песенки возле какого-нибудь входа на рынок или на вокзале», – ха, это уже перебор, думал он теперь. «А может мне стоит начать писать книги? Стоп, это уже явно полный бред».

Под эти занимательные мысли он погрузился в глубокий сон и уже поздней ночью, около четырёх часов утра, проснувшись от сильной боли в ступнях, он в очередной раз начал чувствовать их. На какой-то момент появилось чувство радости: быть может, наконец-то закончился этот дурной сон и его ноги при нём, целёхоньки и не тронуты.

Вернувшись в реальность он попытался согнуть колено – у нег выходит это сделать. Счастливый он хватается рукой за свою ногу, и – ничего там нет. В очередной раз он почувствовал боль и тоску по тем временам, когда у него были ноги. «Как это возможно? Я ведь чувствую боль».

– Ма-а-ам, мама!

Будто кипятком ошпаренная мать залетает в комнату, не успев до конца открыть сонные глаза, с ужасом и паникой спрашивает, в чём дело.

– Извини, если я тебя напугал, просто у меня очень разболелась нога и мне нужны мои таблетки, а самому мне не удаётся до них добраться. Нужно будет утром продумать этот момент и, наверное, на ночь оставлять таблетки на подоконнике с водой, чтобы я мог без проблем, не тревожа тебя воспользоваться ими.

– Да, конечно, дорогой, минуточку, – выйдя за дверь, глубоко выдохнув, она отправилась за стаканом воды.

Вроде бы ничего не случилось, но тревога на душе осталась. В этот момент её сын размышлял, насколько жесток мир, если, отняв его ноги, он напоминает об этом каждый раз через боль, чтобы не забыть о потере. Он пытался не зацикливаться на их отсутствии, но эти фантомные боли каждый раз возвращались и не давали забыть об утрате.

Утро добрым не бывает – и вряд ли оно может быть добрым, если началось в восемь часов до полудня. Но как ни пытался Фёдор заснуть в очередной раз, ему это не удавалось. «Что ж, следует сегодня немного развеяться и если получится отвлечься. Утренняя прогулка вряд ли будет плохой идеей. Сходить и насладиться знакомыми и любимыми местами – вполне неплохо», – думал он.

Приведя себя немного в порядок не без помощи матери, он отправился на прогулку местам своей былой славы. Конечно, в городе особо не разгуляешься, и виной тому было небольшое количество территорий, куда можно без проблем попасть на инвалидной коляске. Одним из таких мест являлся небольшой городской парк с парочкой кафе, где можно купить не такой уж и скверный кофе.

Направляясь в парк, он старался не замечать пристальные взгляды прохожих. Теперь это стало неотъемлемой частью его жизнью. «Что ж, буду думать, что я суперзвезда, и каждый желает получить автограф от меня или хотя бы полюбоваться мной», – рассуждал Фёдор, как вдруг на главной площади (вряд ли это место можно было назвать площадью, скажем, площадочка, небольшая, но тем не менее площадка) он замечает одно знакомое ему с детства лицо, вернее, со школы. Чуть ли не выпадая из коляски, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, до него долетают возгласы его имени. Оставалось единственное – игнорировать, – но это будет весьма неприлично.

– Федька, это ты что ли? Господи, что с тобой произошло?

– Привет, Кристина. Да вот знаешь, шёл, потерял сознание, очнулся – ног уже и нет. С кем не бывает, – с нехарактерным для него чувством юмора произнёс Фёдор. Ответ обескуражил его одноклассницу. – А как твои дела идут? – спросил он абсолютно без интереса.

Ему не очень хотелось продолжать диалог, но ради приличия пришлось это сделать. Тут же появилось какое-то гложущее чувство то ли неполноценности, то ли неудобства, и даже немного стыда за своё нынешнее положение.

– Слушай, тыщу лет тебя не видела и не слышала. А по правде, что произошло? – не поняв ироничного ответа и того, что ему не очень-то хочется продолжать разговор, она настояла на своём.

– На войне с людьми приключаются различные неприятности, как видишь. Знаешь, мне неприятно вспоминать об этом.

– Понятно, – ничуть не смутившись, она продолжила и вспомнила про знакомого, решив, так сказать, подбодрить своего однокашника. – Ты, главное, не расстраивайся, ведь жизнь на этом не заканчивается. У меня есть знакомый, у которого нет ноги, но у него и семья и дети, да и вообще он счастлив. Так что ты это, ну сам понимаешь…

– Да, спасибо. Как там наши поживают? С кем-нибудь виделась?

– А… потихоньку, живут себе, работают, ничего интересного. А ты чем думаешь дальше заниматься? Какие планы?

– Я пока ещё не совсем знаю, чем буду заниматься. У тебя случайно нет никого, кому нужны на работу такие, как я?

– Да вроде нет. Знаешь, я, конечно, поспрашиваю, но не уверена. В наше время здоровых мужиков не хватает, а такие… Ой, извини, что-то я задумалась.

– Тогда сам что-нибудь придумаю. Всего доброго, а то я немного вроде как спешу, мне тут нужно переговорить кое с кем.

– А тебе в какую сторону? Может нам с тобой по пути? – не желала заканчивать разговор его собеседница, ведь не так уж и много инфоповодов в их небольшом городке, а тут что-то новенькое.

Вряд ли кому-нибудь хочется представать перед своими одноклассниками в плохом свете, либо в то время, когда у тебя что-то пошло не так. Нет…

Мы всегда стремимся показаться лучше, показать, что мы имеем и чего добились, а уж тем более пред своими давними знакомыми. Никто не хочет говорить, что погряз в своей никчёмной жизни, ничего не смог добиться и сидит в том же лягушатнике, да и в целом этому рад. Тем более под бутылку водочки жизнь приобретает совсем другой окрас.

Нет… Машины, красивая жена, путешествия, статус, деньги – вот чем большинству хочется похвастаться, дабы увидеть завистливые глаза неудачников.

Так и наш герой чувствовал себя неудачником, который не то чтобы преуспел в этой жизни, так ещё и растерял свои конечности.

– Знаешь, вряд ли нам в одну сторону, я планировал пройтись в раздумьях.

– Если ты решил ПРОЙТИСЬ, то иди – не очень-то и хотелось, – не без доли сарказма и обиды ответила ему одноклассница.

Немалое облегчение ему удалось почувствовать, когда собеседница покинула его зону комфорта.

– «Мда… Надо же было наткнуться на эту стерву в тот день, когда я решил спокойно прогуляться. Да и настроение гулять куда-то пропало, наверное, пора закругляться и идти домой», – заключил Фёдор.

В очередной раз погрузившись в себя, уже действительно не замечая прохожих, он катил с небольшой горки, не давая коляске сильно разогнаться и думал, что происходящее в его жизни как-то неправильно. В чём же он так сильно провинился? Конечно, некий ответ был на его руках: он вспомнил то утро, когда он взрывал женщин и детей. Он понимал, насколько ужасно то, что сделал, но ему тем не менее казалось несправедливым такое наказание: «Ведь я просто выполнял приказ. На войне либо ты, либо тебя». Всё очень просто на первый взгляд.

В таких раздумьях его резко оттягивают назад с дороги и перед его коляской пролетает машина.

– Молодой человек, вы что творите? Жить надоело?

– Извините, я немного задумался, – начал было оправдываться Фёдор, а затем решил, что это лишнее.

– Будьте повнимательнее, пожалуйста, а то так можно и с жизнью попрощаться.

– Угу, спасибо большое. Всего вам доброго.

После этого последовала нелепая сцена, которая продолжалась ещё секунд сорок, пока не загорелся зелёный светофор. Инцидент обсудили, все всё поняли, но идти им следует в одну сторону. И вот она, неловкая пауза, в которой прослеживается напряжение, и вряд ли стоит продолжить беседу с незнакомым человеком и узнавать его мнение о сегодняшней погоде. Это неловкое молчание длится ровно столько, пока не загорится зелёный свет. А при сигнале можно спокойно выдохнуть и расслабиться. А потом забавно вспоминать, что вы, как два идиота, стараетесь не встретиться взглядом со своим нежданным собеседником.

Уже подъезжая к дому, Фёдор остановился и подумал о том, чтобы прогуляться ещё немного, но тут же вспомнил о неприятной встрече с человеком из прошлой жизни и не захотел повторять этот опыт. Пожалуй, прогулки стоит отложить на вечер. Лучше подышать ночным городом, когда будет поменьше народа, а следовательно и меньше поднятой пыли. Вероятность встретить кого-либо знакомого будет намного меньше, думал он.

– О, ты уже вернулся! А я вот только с базара пришла. Накупила столько, что еле-еле донесла пакеты. Хорошо, что мимо проходил дядя Коля и любезно помог мне их донести. И знаешь, мне бы хотелось, чтобы в следующий раз ты пошёл со мной и помог мне.

– Как-то часто я стал слышать про этого дядю Колю. Что у вас с ним?

– Да нет, что ты, сынок, он просто хороший друг.

– Я ведь не против него, мам, он мужик вроде порядочный. Если тебе он приятен, то почему бы и нет. Ты довольно давно одна, я думаю, папа был бы не против, если бы ты попробовала начать отношения с кем-нибудь другим.

– Перестань. Лучше скажи, как ты прогулялся, чего нового увидел?

– Всё по-старому. Ты ведь и сама знаешь, что ничего толком не изменилось.

– Никого из знакомых не встретил?

– Нет. Просто спокойно прогулялся.

– Ну и хорошо. Что дальше делать будешь?

– Я думаю, пока что посмотрю телевизор, а вечерком прогуляюсь ещё. Хочу насладиться тишиной.

– Отличная идея. Может я с тобой пройдусь?

– Я же сказал, мам, что мне хочется насладиться тишиной в одиночестве.

Как лучше всего сжечь время? Телевизор, как вариант, но довольно быстро скатывающий тебя на дно умственного развития. Книга – весьма неплохой вариант, но если ты увлекаешься одними романами, это далеко тебя не продвинет. Игры – ещё одна отличная вещь, которая помогает убить время. Но разумно ли убивать своё драгоценное время, с учётом, что нам его отведено не так уж и много. Каждый свободен выбирать, как он желает уничтожить своё свободное время, главное, чтобы вы не жалели, что оно ушло зазря.

Немного задремав, он проснулся с ощущением разбитости: то чувство, когда ты точно знаешь, что засыпать не следовало, но ты уснул. Желания куда-либо выходить уже не имелось, поэтому он решил остаться на диване и продолжить смотреть телевизор, а уже завтра вечером отправиться на прогулку.

– Сынуля, – донеслось из коридора.

Федя услышал голос матери.

– Да мам?

– Ну что? Когда ты собираешься пойти гулять?

– Ой, знаешь, я тут подумал… наверное, не сегодня.

Немного взгрустнув и опустив глаза, борясь с нежеланием обидеть сына, она всё-таки решилась сказать.

– Что ж, скоро придёт дядя Коля. Я, наверное, скажу ему, чтобы зашёл в следующий раз.

– Ладно, ладно. Не надо ничего говорить. Я сейчас умоюсь и пойду погуляю. Хорошо?

Тут же у неё появился блеск в глазах и небольшая улыбка на лице.

– Спасибо, мой милый.

Солнце уже начало заходить на запад, и наш герой отправляется, как станет ему известно в ближайшие часы, в непростой путь. Он медленно катился по гравийной дороге с немногочисленными домами вокруг, как вдруг за спиной в пятидесяти метрах от него остановился небольшой джип, который он почти не расслышал. Из машины вышли двое рослых мужчин и стали двигаться в его направлении.

Фёдор смог заметить их лишь тогда, когда один мужчина схватился за спинку инвалидной коляски сзади.

– Добрый вечер, молодой человек, – с широкой белоснежной улыбкой поздоровался один из здоровяков.

– И вам не хворать, ребят. Что-то случилось? У меня ничего ценного нет. Вообще ничего нет, если быть точным.

– Есть у тебя ценное или нет – нам виднее. Но ты не беспокойся, мы сейчас прокатимся, а потом ты поедешь спокойно по своим делам.

Не успев ничего противопоставить, Фёдор и двое мужчин направились в обратную сторону, по направлению к машине.

– А если я не хочу ехать с вами и закричу?

– Слушай, давай по-нормальному. Спокойно поговорим в машине, а там уже всё порешаем. Ты ведь не хочешь лишиться ещё чего-нибудь кроме ног, не так ли?

Они закинули Фёдора на заднее сиденье. Один из мужчин сёл рядом. Коляску откинули в кусты, что шли вдоль дороги. На просьбу взять коляску они заверили, что с ней ничего не случится: они вернут его на место и усадят в неё обратно.

–Смотри. браток, какое дело. У нас тут возникла одна интересная, можно сказать, безумная, но возбуждающая идея. Не буду ходить вокруг да около и спрошу как оно есть. Как ты относишься к сексу втроём?

У Феди оборвало дыхание. Находясь в шоке от происходящего, он не понял суть вопроса.

– Чего-чего? Я не расслышал…

– С-е-к-с в т-р-о-ё-м, – по буквам повторил рядом сидящий мужчина.

– А… да, я слышал про такое. Если будет две девушки, то может быть, – включил на мгновение дурачка Фёдор.

– А-а-а. Нет, братец. Втроём – я имею в виду тебя, себя и моего друга. Сечёшь?

И уже в этот момент у ребят, что похитили Фёдора, начали привставать члены. Кровь забурлила по венам, и возбуждение росло с каждой секундой.

– Ты ведь не против, земляк? – слегка возбуждённым голосом задал вопрос парень, сидевший у руля.

– Э… ребят, вы ведь, наверное, шутите? А? Я не из этих и никогда мне это не было интересно. А? Бросьте вы это дело, высадите меня, и я просто забуду о том, что слышал и никому никогда не скажу.

– Ладно, это даже больше подогревает интерес.

Ребята начали переговариваться между собой, периодически поглядывая на калеку.

– Знаешь, мне хотелось, чтобы он был против и может быть начал сопротивляться, – подняв левую бровь один их них посмотрел на Фёдора.

– Что ж, у тебя есть два варианта: расслабиться и получить удовольствие либо получить пиздюлей, а затем удовольствие достанется только нам. Ты волен сам выбирать – мы люди честные и уважаем любой выбор.

– Мужики, ну вы чего? Я ведь воевал, ноги свои отдал за страну. А вы что удумали, изнасиловать меня?

– Слышь, солдатик, у нас разговор короткий. Ты кровь за Родину проливал и в рот возьмёшь за Родину. Ничего, потерпишь, Родина ждёт от тебя этого, поверь. Можно сказать, нуждается в тебе, – на этом моменте мужчина, сидящий рядом, поднял указательный палец вверх и начал трясти рукой.

–Мы можем с тобой в приказном тоне разговаривать, если тебе будет проще. Ты ведь к приказам привык? А?

– Солдат, смирно-о-о! Разворот на сто восемьдесят градусов, раз-два! Упор раком при-и-и-нять! Ха-ха-ха! – это повеселило обоих мужчин и они ещё пару минут не могли успокоиться от смеха.

После этих слов у обоих члены стояли колом. Настолько сильная эрекция, что они отодрали бы любую дырку, которую им подсунули, но в этот момент они жаждали раненое тело. Всё как в животном мире: замученное и истерзанное в драке или от болезни животное обычно погибает оттого, что его начинают добивать здоровые особи. В животном мире это понятное явление, так как хилый член стаи, если мы говорим именно о неё, ослабляет её и подвергает опасности всех её членов, но можно ли это применить к человеку? Да, возможно, но лишь при определённых обстоятельствах.

Вдруг Фёдор попытался открыть дверь, чтобы выскочить на ходу из автомобиля. Не факт, что этот маневр сохранил бы ему жизнь, тем не менее попытка стоила своего. К его сожалению, помешал сидящий рядом парень, которого звали Виктор.

Он одним ловким движением вернул калеку на место, а вторым разбил ему нос. Фёдор потерял сознание.

– Ты его там не убил?

– Не, Вась, не убил, не переживай.

– Я надеюсь на это. Мне хочется, чтобы он был живым, когда это произойдёт, тем более мы уже подъезжаем, – от явного нетерпения Василия – водителя авто – начало трясти.

Зрачки расширились до такой степени, что радужки будто и не было в помине. Здравый разум туманился похотью и желанием выебать инвалида.

Они отъехали недалёко за город, после чего по просёлочной дороге добрались до одинокого небольшого домика. Это, вероятно, была заброшенная дача. Василий прошёл в дом и включил свет, а затем вернулся ко второму мужчине и помог перетащить тело безногого солдата. Они перенесли его на большой диван и для храбрости выпили по стакану водки. Мужчины стали с нетерпением ожидать, когда очнётся их славный заключённый.

– Просыпайся, мать твою, – последовала сильная пощёчина, да такая, что у Фёдора из глаз посыпались звёзды.

– Вы чё творите, мужики? Вы мне нос сломали. Да я в полицию пожалуюсь.

– Если тебе повезёт, и выживешь, можешь попробовать это сделать. И кстати, можешь кричать во всё горло, если ты любишь – всё равно никто не услышит. Кричащие люди меня очень заводят.

Паника, страх, боль и непонимание его дальнейшей судьбы полностью захватили разум Фёдора. Сопротивляться, драться, кусаться, – хоть что-то сделать, чтобы не допустить этого безумия. Но тут его мысли прервали ощущения, что с него стаскивают штаны. Дикий ужас охватил его. Он начинает отпихиваться руками, но тут его руки заламывают назад и не дают ему возможности двигаться. Мгновение – и он ощущает, как его задний проход начинают смазывать какой-то жидкой, холодной дрянью.

У обоих мужчин на лицах огромные и устрашающие ухмылки; временами из их уст срываются насмешки. В один момент к его заду приставляют что-то тёплое – небольшое касание – затем дикая и непонятная боль пронзает внутри между ягодиц. Вперед-назад, будто трубочист перепутал отверстия и решил прочистить его анус. Настолько неприятные и унизительные ощущения, что Фёдор начинает плакать. Парень, что находится сзади, входит всё глубже и глубже, будто он задался целью добраться до его желудка. Фёдор начинает слышать лёгкие постанывания, как вдруг второй – Василий, – держащий его руки, сказал:

– А теперь, паскуда, открывай рот и соси мой толстый член, – после чего расстегнул ширинку и поднёс член ко рту Фёдора.

Фёдор попытался укусить его за этот конец, но ему тут же прилетела ответная реакция.

Он смутно помнил о том, что происходило, но точно знал, что его начали бить кастетом по зубам. Передние зубы вылетали один за другим из его рта. Море крови сопровождало падение зубов, а также крики, боль и страдания. Фёдор начал молиться, чтобы он отключился, но этого так и не произошло. И вот он чувствует, как в его рот через закрытые и напряжённые губы влезает член. Он давится массой крови, зубов, а теперь и членом.

Сцена, когда Вася совал и высовывал член изо рта, напомнила ему, как он лишал девственности свою жену, и, что несомненно возбуждало его до крайней степени, как он видел кровь на своём конце.

Член в заднице и член во рту – какой-то повышенный уровень членов в его организме. Можно ли мужчине почувствовать себя ещё более униженным, чем в этой ситуации? Вероятнее всего, нет.

Почти одновременно он почувствовал, как его прямая кишка и полость во рту заполнились чем-то жидким и тёплым. Он не мог понять, во что превратился его рот: он был заполнен кровью, зубами и вязкой жидкостью. Он уже почти захлебнулся, так как не собирался глотать всю эту мешанину, как вдруг его отверстия освободились, и появилось время передохнуть и выплюнуть содержимое изо рта. Теперь они оба лежали на диване, тяжело дыша, когда один из парней предложил минут через пять сделать второй заход.

– Знаешь, мне хочется развязать бинты и распустить швы, чтобы ещё немного заполнить эту кровать кровью. А? как тебе идея?

– Ты всё-таки хочешь, чтобы он здесь умер?

– Честно говоря, мне вообще плевать, что с ним будет. Я просто хочу взять от этого момента всё по максимуму. Мы ведь можем замотать ему ноги обратно, так ведь?

– Слышь, товарищ, ты наверное всё ждёшь, когда сможешь отключиться? – обратился он к еле живому Фёдору. – Боюсь разочаровать тебя, но этого не произойдёт. Тот препарат, что мы тебе ввели, не даёт человеку потерять сознание. Так что ты сможешь полностью насладиться всеми прекрасными моментами этого романтического вечера.

Лёжа на животе, почти убитый, выплёвывая коктейль из спермы, крови и зубов, Фёдор что-то стонал, плакал и молил, как вдруг замер от новых ощущений: на его культях начали разматываться бинты.

– Слушай, а может хоть чуть-чуть обезболим его? Не дай бог сердечко-то не выдержит и отъедет ненароком.

– Он же военный, на войне терпел и здесь потерпит. Правильно говорю, солдатик?

– Убейте меня, прошу вас, – простонал Фёдор, – хватит, просто убейте.

– Ты чего, братец? Куда ж тебя убивать? Мы что, похожи на убийц? А? То-то, нет.

Фёдор почувствовал адскую боль сначала в одной культе, затем во второй, будто по ним водили ножом, хотя на самом деле так и было. Затем из двух его ног начала идти кровь. Алая, прекрасная как роза, кровь. Они видели в крови что-то привлекательное и будоражащее, то, что грело их душу и манило разум. После завершения процедуры по спуску крови, Вася и Рома поменялись местами и начали с особым усилием трахать бедное, истекающее кровью тело инвалида. Всяческие чувства уже покинули его на этом этапе – он думал, что уже умер и попал в ад за те поступки, что совершал, и теперь получает наказание по всей строгости. Ему оставалось только ждать и надеется, что это бесконечная пытка всё-таки закончится.

Роман, перед тем как войти в анал Фёдора, хорошенько смазал член в крови и попытался втиснуть его максимально резко. Им уже переставало нравиться, что Фёдор практически не сопротивляется, и тогда тот, что находился во рту, начал бить его по голове, дабы получить ещё немного сопротивления. Федя чувствовал, что его прямая кишка разорвана, но это уже не имело никакого значения. Кончив по второму разу, они успокоились и, немного отлежавшись, один из них, тот, кого звали Рома, предложил последнюю идею.

– Знаешь что, Василий Игоревич, у меня возникло ещё одно желание!

– Да? И какое?

– В общем, ты ляжешь на спину, а он к тебе на пузо. Я прорежу дырочку в его мошонке и выебу эту дырку, – и улыбка расползлась столь широко, что Васе стало немного страшновато. – Да ладно тебе, это будет последнее.