Три танца жизни

Мечтатель – не человек, а какое-то существо среднего рода.

Селится он где-нибудь в неприступном углу,

как будто таится в нем даже от дневного света…

Ф.М. Достоевский

В Айппал-сити есть три вида автобусов. Первый – автобусы центрального кольца. Они всегда двухъярусные, красные, или сине-белые, с рекламой во все бока, катаются по центру, возят деловых людей между их работами. Частенько принимают к себе туристов. Эдакие шестеренки суетливой центральной жизни.

Второй – автобусы «центр-пригород». На них все те же деловые люди едут домой, в спокойные и ухоженные пригороды, где стоят частные дома, и наемные косильщики постоянно стригут траву. Третий – автобусы «центр-кварталы». Настоящие автобусы, жизненные и по-своему уникальные.

Один такой как раз подъехал к остановке, где стоял я. В свете заходящего солнца он весь блестит, будто выполнен из серебра, приходиться жмуриться, чтобы разглядеть номер маршрута. Но вот он подкатил, и становится видно, что блестели участки из-под слезшей краски, и что единственные украшения – это русские граффити на боках. Да, именно так. Автобус по маршруту 9-З, что едет в итальянские кварталы, исписан русской белибердой.

Я зашел внутрь и сел на первое сиденье перед выходом. Внутри ничуть не лучше, чем снаружи. Весь потолок пошел ржавчиной, стенки исписаны и изрисованы, сиденья изодраны в клочья. На некоторых что-то разлито. Подъехал он почти пустой: какой-то бомж на заднем сидении неуверенно всхрапывал каждые две минуты тридцать семь секунд, с погрешностью в пять секунд; одетый в рыжую куртку негр угрожающе поглядывал на всех вокруг, но при этом испуганно вжимался в спинку кресла. Уехал автобус тоже не полный. Помимо меня в него залезли еще пятеро таких же тружеников нашей корпорации.

– Эй, Карло! – крикнул Сонфор с заднего сиденья. Я повернулся. – Измазано орало! – он показал средний палец. Мои с ним коллеги расхохотались в голос.

Шутке, наверное, года три. В первый раз так меня обозвал босс, на одной из планерок отдела. «Че, Карло, измазал орало?» – спросил он, тыча мне в лицо испорченными отчетами по переработке отходов. «Измазал, Карло, измазал». С тех пор и прицепилось. Все зовут меня Карло. Даже уборщик, что каждый день протирает по утрам полы и задевает шнуры от монитора. «Прости, Карло. Починишь как-нибудь» – бухтит он, шаркая тряпкой дальше. Я просто Карло, без фамилии.

Я сидел и смотрел в окно. Автобус уже выехал из центра, поэтому дороги пошли широкие, здания маленькие, и стало видно солнце. Оно тоже отработало целый день, и спешило домой, отдохнуть. Его усталость всегда красного цвета. Я люблю его, солнце. На него приятно смотреть по вечерам. Едешь и думаешь, размышляешь. Вспоминаешь моменты жизни. А так, а эдак, сказал бы то. Но чаще всего я мечтаю. Обо всем. Иногда о красивой жизни, о всяких там успехах, о карьерном росте. А иногда просто о малом: как я приеду домой, сброшу офисную одежду, натяну спортивный костюм и побегу на ближайшую спортивную площадку, начну там отжиматься и подтягиваться, и через месяц я стану красивым да мускулистым. Конечно, это нельзя добиться без правильного питания и режима сна. И, конечно, настроя. В такие вечера я обещаю себе, что обязательно так сделаю.

Но иногда ко мне приходят мечтания другого плана. Порой мне видится, как в эту минуту в автобус заходит девушка. Ни красивая и ни страшная, ни высокая и ни миниатюрная, обычная. Она садится рядом со мной и начинает жмуриться на солнце. Я завожу с ней разговор. Сначала просто здороваюсь, спрашиваю: «как дела?» Затем смешно пошучу. И она непременно мне улыбнется, а я улыбнусь ей. И так у нас все и завертится.

Месяц назад, когда я так же ехал с работы домой, а Сонфор сидел на заднем сидении со всеми, в автобус зашла девушка и села рядом со мной. Она заплатила за проезд и начала жмуриться на солнце. Если честно, то тогда мне не особо верилось, что это правда. Я повернулся к ней, поздоровался, поинтересовался как у нее дела и пошутил. Она улыбнулась мне, а я ей. И так у нас все завертелось. На целых три недели. А неделю назад она меня бросила. Пришла домой и сказал: «Карло, мы расстались» – взяла зубную щетку, тюбик с шампунем из моей ванной и ушла.

Автобус немного дернуло вперед, когда он затормозил, и это выдернуло меня в реальный мир. Как только я вышел, двери автобуса закрылись. В последний момент Сонфор крикнул что-то вдогонку, но я не расслышал. Автобус, эта изодранная в клочья куча железа, покатил дальше, оставив меня на улице совсем одного. Мой дом стоял буквально за следующим поворотом, и идти до него два шага.

Мой квартал выстроили в очень неудобном месте – прямо под автотрассой Митлера. Тысячи машин сновали по ней туда-сюда, и вся грязь и копоть летела вниз, прямо на головы горожан. И мой дом стоял как раз под автострадой. Вот он, многоквартирный и дешевый. Всего шесть этажей. Половину первого занимает продуктовый магазинчик. Консьержа нету, и у подъезда всегда ошивается разная дрянь. Они сидят возле входной двери на ступеньках, разодетые в пестрые куртки, у каждого в руках бутылка пива из местного магазинчика. Они и охрана, и основные потребители. Я всегда прохожу мимо них с замиранием сердца, и если бы кто спросил у меня «а сколько времени?», я бы подпрыгнул на месте. Раньше эти парни меня задирали и отнимали деньги, но теперь даже не смотрят. Только косятся иногда с какой-то особенной злобой.

Сегодня мне на счет перечислили аванс, потому я позволил себе зайти в магазинчик и купить упаковку пива. Денег немного, потому пиво я всегда беру самое дешевое. Правда, оно порой мешает, потому что подниматься на шестой этаж пешком – дело не самое легкое. Лифты уже давно не работают.

Темный подъезд с замызганными, когда-то бывшими белыми, стенами всегда принимает меня как родного, и мои шаги разносятся по нему эхом. Единственное освящение – это не до конца зашедшее солнце, лучи которого проникают сквозь мутные окна. Через час подъезд погрузится во мрак, и если первые этажи слабо будут освещаться фонарями с улицы, то шестой так и останется темным. Примерно неделю назад у нас в подъезде кого-то зарезали, и кровь на площадке четвертого этажа до сих пор не отмыли. Мой дом – это человеческая ловушка. В нем можно прожить всю жизнь, ни разу не выйдя на улицу. Знай только покупай еду в магазинчике на деньги от государства. Многие соседи так и делают.

Зайдя в свою квартирку на шестом этаже, я первым делом закрыл дверь на основной замок, задвижку и цепочку, и только потом сел на табуретку в прихожей. Все, теперь как в крепости. И нет больше никаких Сонфоров, боссов, шпаны у подъезда – я один в своей квартирке. Небольшой, но по-своему уютной. Состоит она всего из пяти комнат: туалет, ванная, кухня, небольшая спальня и всех их объединяющий коридорчик, длинною в четыре широких шага. Если идти прямо, то в конце выйдешь на кухню, маленькую, где почти все пространство занимает стол. Из нее дверь ведет в спальню, что справа от коридорчика, а напротив туалет и ванная. Вот и все жилое пространство. Немного тесно, но зато свое. Я в ней хозяин, царь и президент.

Скинув изрядно поношенные ботинки, я прошел на кухню, поставить пиво в холодильник. Когда Мари только приехала ко мне, она привезла маленький подарок – календарь-магнитик, для холодильника. «Вера в себя» – блестело у него на глянцевой обложечке, а на каждой странице, под датами, были написаны изречения великих людей. «Потерпишь неудачу – будешь огорчен; опустишь руки – обречен», говорила Беверли Силлс. «Самое страшное неверие – неверия в себя», вбивал мне Карлейль. «Неудачники верят в удачу, удачливые люди – в себя», наставлял Даниэль-Брюне. По сути, весь этот календарик состоял из одних и тех же слов, только построенных в разном порядке. Но я все равно каждый раз отрывал новый листок и читал новую цитату, в надежде прочитать что-то путное.

И вот я поставил пиво в холодильник, забрав одну банку, и наткнулся взглядом на календарь, немного поглазел на него и оторвал листок. «В юности я обнаружил, что большой палец ноги рано или поздно проделывает дырку в носке. Поэтому я перестал надевать носки – Альберт Эйнштейн». Эта фраза не вписывалась в контексты других фраз ни по смыслу, ни по стилю. «Что он хотел этим сказать? Что не надо носить носков?» – но думать не хотелось, потому я просто пожал плечами, открыл пиво и пошел в спальню.

Двуместная постель была плохо прикрыта клетчатым покрывалом, из-под которого кусками торчало одеяло, а поверх валялись спортивные штаны и домашняя футболка. Давно я не убирался в спальне, примерно неделю, и она успела изрядно зарасти грязью. Несколько стульев с одеждой, шкаф, куда я пихаю весь хлам, двуместная кровать и небольшой столик со стареньким компьютером – настоящий тронный зал в трущобах.

Не снимая рубашки и рабочих брюк, я сел за компьютер, сделал несколько глотков из банки, пока он загружался. Для чего нужен компьютер такому типу как я? В офисе я на нем работаю, сижу не вылезая, до рези в глазах таращусь в монитор на электронные бланки, составляю отчеты, проверяю отчеты других. Девять часов перед монитором. А приходя домой, сажусь за все тот же компьютер, примерно такой же старый, как и на работе (в офисе все же поновее) и продолжаю гробить свое зрение. Раньше я часами напролет сидел в Сети: смотрел ролики на YouVision, листал новости, играл в мини-игры на очки, частенько перед сном смотрел порно. Но в последнее время я подсел на новеньком анонимном имиджборде с неприятным названием из цифр и букв, а в сетевом сленге именуемом просто – /b /. Вот и сейчас я вышел на /b/, начал прокручивать последние треды. На этом борде, как и на многих других, мало кто регистрируется, или вбивает временные ники. Чаще всего все споры между пользователями идут от общего лица – «аноним», что часто смешно выглядит. Семь, восемь, десять, пятьдесят сообщений от «анонима» и только одно от какого-нибудь сетевого позера с ником. В этом вся прелесть /b/ – можно писать все что угодно и не быть за это оплеванным в реале.

Открыв вторую банку пива, я почувствовал, как хмель кружит голову. И пусть кружит! Сегодня вечером я хочу напиться! И с этой мыслю на меня навалилась какая-то мерзкая тоска. Как же мало я пью, что с шести банок пива могу сильно опьянеть? Как так случилось, что молодой парень уже не видит впереди пути, сидит и пьет в одиночестве перед монитором? Вторую банку я выпил залпом, и закружило меня еще больше.

– А, пшло оно! – Выругался я вслух.

И начал новую тему.

Чв_22июн_2045/19:23:56_«вот скажи мне /b/ почему все так фигово? сижу я тут один читаю борды и никому нахер не нужен… девушка бросила на работе все глумяться денег нет живу в грязи… как так может случится что в 25 лет жизнь просрана?»

Заводить подобные темы опасно – обычно собирается много народу, и принимаются травить автора. Редкий случай, когда вся армия анонимов начинает действительно обсуждать и искать решения подобных проблем. Чужих проблем.

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:24:05_«Ты военный?»

Он написал почти сразу, этот именованный позер /b/. Только ник незнакомый, а ведь многие из таких с никами подолгу зависают в тредах…

Чв_22июн_2045/19:24:45_«нет»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:24:54_«Ты коп?»

Чв_22июн_2045/19:25:32_«нет»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:25:41_«У тебя вообще работа опасная? Или, может, ты в банде какой?»

Чв_22июн_2045/19:25:58_«нет ничиго такого»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:26:07_«Тогда с какого у тебя жизнь просрана?»

Чв_22июн_2045/19:26:26_«я все написал в теме, почитайте и поймете»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:26:35_«Потому и спрашивал про работу, что ничего не нашел в теме. Ничего просранного пока не вижу.»

Чв_22июн_2045/19:27:11_«обясните почему?»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:27:20_«Мужик, я вообще не вижу у тебя проблем. У тебя не опасная работа, каждый день не рискуешь. Ты не в банде, значит, проблем с законом и, опять же, риска нет. Тебя просто бросила баба, и ты устал от работы. Не вижу ничего просранного.»

Чв_22июн_2045/19:27:47_«а вы посидите по девять часов в офисе да послушаите как вас материт бос! тогда и говорите что ничего не просрано!»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:27:56_«Так бросай свою работу на хрен.»

Чв_22июн_2045/19:28:21_«и куда мне тогда? работа это все что у меня осталось.. брошу ее и загнусь от голода.. . куда мне деватся тогда? я ничиго не умею, ничиго не знаю, никому не интиресен…»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:28:30_«Знаешь, какая у тебя проблема? Самооценка. Ты сам себя втаптываешь в говно, потому и страдаешь.»

Чв_22июн_2045/19:29:09_«может быть, наверное так.. но что же это тогда за жизнь, что за общество в котором мы живем, если люди должны себя так чувствовать? я втаптываю себя в говно а не мой босс? он мудак, потому и втаптывает… нужно любить окружающих а не воевать с ними, не ненавидить, помогать и старатся хоть как-то понять… такие вот мы новые люди..»

«Мр. Грей»_Чв_22июн_2045/19:29:18_«Не босс твой мудак. Ты – мудак. От того и говно у тебя в жизни. Сам себя не уважаешь, понять не хочешь, что тебе нужно. Знаю таких, много раз видел. Сидишь, поди, дома и пьешь какое-нибудь дешевое пойло, и страдаешь от непонимания. А надо просто встать, выйти из квартиры и заняться делом. И жизнь твоя просрана только потому, что сам ты не хочешь ее менять. 25 лет, а он уже на дне. Мудак ты, потому и на дне. Сиди дальше, грязь под ногами, и сдохни уже, может, мир почище станет.»

Последнее сообщение этого «анонима» меня взволновало сильнее всего. Я тут же побежал к холодильнику и выпил залпом еще банку. Да как он может так говорит?! Знает он меня? Знает, что я за человек, что у меня внутри? Мог бы поддержать, сказать, что не так все плохо, что все наладится. Так нет, он еще больше на меня наехал. Я открыл еще банку, хоть и так сильно опьянел. И вот с этой четвертой банки пива меня понесло совсем. Я, спотыкаясь, доплелся до компьютера, сел на стул и, будучи не в силах больше держаться, упал на столешницу и уснул…

…Я открыл глаза и увидел загаженный потолок, в некоторых местах которого чернели водяные разводы. Сколько лет я не смотрел на потолок? Как часто человек смотрит на потолок своего жилища? Почти никогда. Потому у некоторых случается, что в углах свисает паутина, а иногда и паучок. Было примерно десять часов утра.

В момент, когда я рассматривал третье пятно, на меня вдруг напало то противное и всем знакомое чувство тревоги, такое мелкое, частое, что и деться от него некуда. Я вмиг всей кожей ощутил, что кто-то на меня смотрит. Опустив глаза, я тут же метнулся с кровати, но встать не вышло, – поскользнулся на тапочке, – а вышло только больно упасть и упереться спиной в стену.

В комнате кроме меня находился еще один человек. Крепкого телосложения мужчина стоял возле кровати и опирался на бейсбольную биту, словно на меч. Он был одет в черные мешковатые штаны, кроссовки, толстовку с оттянутым воротником и длинную шапку, что он надвинул на самые глаза. Небритый, со свороченным направо носом, вздернутой от шрама верхней губой – он стоял и смотрел хитрым и в то же время ненавидящим взглядом. Было видно, что мужчина давно не спал.

– К-кто вы такой? – промямлил я, шаря по полу в поисках хоть чего-нибудь. Не оружия или защиты, а сам не зная чего.

Мужчина ухмыльнулся.

– Его зовут мистер Брейк, – раздался голос из-за кровати. При этом мужчина ничего не сказал.

И тишина. Я чуть приподнялся на руках и посмотрел туда, за кровать.

На стуле сидел второй мужчина. Он был примерно того же возраста и телосложения, что и первый, но разительно отличался от него. Розовощекий, бодрый. На белый костюм-тройку был накинут серый плащ, но только накинут, а не надет. На ногах, что он положил на кровать, красовались белые кожаные туфли с надраенными пряжками. Мужчина изящно достал из внутреннего кармана пачку сигарет – блеснули камни в запонках. Закурив, он провел по зачесанным назад волосам и погладил французские усики.

– А я – мистер Вальс, – сказал он и пустил колечко дыма.

– Ч-что в-вам-м над-до?

– Убить вас, – ответил мистер Вальс.

Мистер Брейк хищно улыбнулся, и его глаза сверкнули.

– У-у-убить меня?

– Да, убить вас, Карло, – мистер Вальс затянулся и пустил струю дыма вверх. – Удивлены?

– Я… я… за что?..

– За ваше вчерашнее поведение.

– М-мое поведение?

Мистер Вальс встал, поправил плащ и подошел к мистеру Брейку, все еще игравшему в злобную статую.

– Да, ваше поведение, Карло. Разве вы ничего не помните? – он поднял брови и покачал головой. – Вы вчера сильно пьяный ворвались в магазин внизу и начали громить прилавки, а потом избили хозяина и засунули его в холодильник с газировкой. После этого, выкрикивая ругательство в адрес всех, кто вам встречался, вы прошли через весь квартал, вломились в бар и затеяли драку с одним уважаемым господином в синей гавайской рубашке. Затем, захватив из бара пару бутылок пива, вернулись домой, у подъезда разогнали местную шпану и поднялись в квартиру. А дальше, – мистер Вальс огляделся, – вы, видимо, уснули, не постаравшись даже снять одежду. И все было бы ничего, если бы уважаемый человек не решил вас наказать. Преподать урок.

– Урок? Что толку от урока, если вы меня все равно убьете? – спросил я, стараясь встать.

– Урок не вам, а всем остальным. Сейчас мистер Брейк отобьет вам все внутренности до состояния фарша, а потом мы скинем вас из окна, чтобы все это видели.

Мистер Брейк начал хрипло хихикать и разминать шею.

– Ч-что?! Нет! Не надо, прошу вас! Я не мог такого сделать! – я снова поскользнулся и уперся в стену спиной.

– Порой человек и не на такое способен в порыве беспомощной горячки, – мистер Вальс бросил сигарету на пол и затушил ее носком ботинка. – Ах, свечки современного общества, вы изгораете быстрее, чем вас успевают заменить. Благо, за утилизацию мусора хорошо платят, – и он улыбнулся светлой и зловещей улыбкой.

Тут мистер Брейк пошел ко мне, по пути разминая плечи.

– Нет, стойте! Не надо! Забирайте все, что у меня есть, прошу! – я забился в угол и выставил перед собой руки, хоть и знал, что дышать мне осталось только несколько минут. – Все, что хотите! Не надо!

– Слова шаблонные и всем известные, – прохрипел мистер Брейк, перехватив биту. – Отпускай я каждого так просящего, то сидел бы без работы, – он встал надо мной и, скалясь, зарычал. – Бунт собак ведет на живодерню.

– Не надо! Я сделаю, что хотите! Не бейте! – я закрылся руками, ожидая удара.

Но удара не последовало. Чуть приоткрыв глаза, я увидел, что мистер Брейк отошел и встал рядом со своим напарником.

– Что хотим, говорите? – мистер Вальс подошел ближе. – Совсем недавно у нас произошел несчастный случай. Человечек, которого мы использовали по мелочам, на горячем попался копам. Из него сделали дуршлаг с двадцати разных точек и разными калибрами. Прискорбно. Мир праху его. Хорошая была шестерка, пусть и крысил пару грамм. Но факт есть факт – у нас нет торпеды, по мелочи гонять. Но зато есть вы, готовые делать, что хотим. – Мистер Вальс достал пистолет с длинным стволом и наставил на меня. – Ну, так что, Карло, готовы выполнять мелкие криминальные поручения с риском быть убитым в особо жестокой форме?

Дуло пистолета и ухмыляющийся мистер Брейк позади говорили мне, что выхода нет. Пусть и не хотело все мое нутро соглашаться, но я выдавил:

– Д-да.

– Прекрасно, Карло, – мое имя он будто выплюнул. – Вы еще вменяемы.

Глухой хлопок, и в грудь впилось что-то длинное. Я посмотрел на яд, быстро вливавшийся в меня из дротика, а потом на обоих мужчин.

– Вам позвонят, – кинул мне мистер Вальс, перед тем как раствориться.

Я дернулся в сторону, и кружка с кофе полетела на пол вместе со мной. Это была кухня. Часы на стене показывали половину второго ночи. Я, что было мочи, кинулся проверять окна во всей квартире. Закрыты. А дверь – заперта на все замки. Я огляделся. Так как же они вышли?..

Следующая неделя прошла как во сне – все смазано, нечетко, лишь редкие моменты запоминаются. Так я видел свой офис, свое рабочее место и коллег, которые только презренно косились на меня всегда. И никто не трогал. Я жил во сне, двигаясь так же медленно и мысля алогично, слыша все как из-за закрытой двери. Вибрация телефона, и вот я очнулся.

Посередине дня мне пришла странная смс с одним адресом. Что делать – я тут же бросил свой офис, даже не дождавшись обеда, и поехал по указанному адресу. Загаженный негритянский район, где белый выбивался не то что из массы людей, а был виден даже на фоне белых же стен. И все же он был не из тех гангстерских кварталов, где белых стреляли на ходу из машин. Пара старых негров у парикмахерской, да какая-то встречная девушка с сигаретой – вот и все, кто на меня таращились.

Меня встретил чернокожий паренек, молча отдал сверток и записку с другим адресом, после чего быстро ушел. Я поехал по адресу из записки и оставил там сверток. Вот такой работой я стал заниматься. Молчаливый курьер отдавал мне сверток, я же вез его куда следовало. Так прошли недели, месяцы – не знаю, не следил за датами. Информации по этим двум почти нигде не было. Курьеры ничего не говорили, потому я потихоньку расспрашивал местных, на свой страх ходил по барам и кое-как кое-что узнал. Эти двое, мистер Вальс и мистер Брейк, были наемными вышибалам долгов, убийцами, утилизаторами, да и вообще занимались любой грязной работой, за которую хорошо платили. Иногда они приторговывали наркотиками. И никто никогда их не видел. Только слухи. Якобы их нанимали через подставные телефоны из газет, шифровали свои заказы, а потом проверяли криминальные сводки новостей. Мои анонимные работодатели были бичом всего того маленького преступного мира, который я смог найти вокруг дома. Их боялись все: мелкая шпана (я все же нашел силы с ними поговорить) дрожала при одном упоминание о них; владельцы баров и магазинов сами совали мне деньги в руки, лишь бы я не спрашивал; опасные личности подозрительно щурились и переходили на шепот. Я наслушался про них такой жути, что невольно начал оборачиваться, боясь увидеть два силуэта.

На работе никто ничего не спрашивал по поводу моих регулярных прогулов и исправно платили гонорары. И наконец, когда я почти привык к своему новому положению, они появились снова.

Я проснулся оттого, что мне в бок чем-то тыкают. С натугой разлепив глаза, я опять шарахнулся с кровати и опять упал, прижался к стене. Как и в прошлый раз, у моей кровати стоял мистер Брейк и опирался на бейсбольную биту. И опять же, как в прошлый раз, он ничего не сказал. Понимая, что от моих слов сейчас мало что зависит, я тоже молчал.

– Да не дрожите вы так, Карло, – снова из-за кровати раздался голос мистера Вальса. – Мы пришли не за вами. Поднимайтесь.

Я встал. Мистер Вальс все в том же белоснежном костюме сидел все там же, только теперь на нем не было плаща. Он спокойно развалился в кресле, иногда только затягиваясь сигаретой.

– Не переживайте, вы хорошо исполняли свои обязанности, с нашей стороны нет претензий, – белоснежный пустил колечко дыма.

– Нам нужна помощь! – рявкнул почти мне в самое ухо мистер Брейк.

Я шарахнулся, и он расхохотался в голос, но тут же замолчал и посмотрел на меня. Мутные глаза, полные ненависти и боли увидел я. Белесо-карие. В них гнездился и ужас, и радость, и старая злоба. Мистер Брейк посмотрел на меня глазами, полными безумия. Тихо зарычав, он перехватил биту, в одно мгновение развернулся и долбанул ей по монитору компьютера. Полетели осколки стекла и пластика. И еще один удар, но уже по системному блоку, и еще по монитору, и по системному блоку. Мистер Брейк разнес их вдребезги, после чего пнул стол так, что тот сразу развалился. Мужчина выпрямился и умиротворенно вздохнул, повернулся ко мне. Какие перемены произошли за столь короткое мгновение. Совершенно чистые и спокойные, его глаза смотрели с осмысленной насмешкой.

– Мистер Брейк сказал правду, – отозвался с кресла мистер Вальс. – И вы нам поможете. Наденьте это, и мы отправимся, – он показал висевшие на дверце шкафа костюм и туфли под ним.

В ту же минуту оба они вышли из комнаты, притворив двери, а я остался стоять среди этого хаоса, до смерти напуганный, с больным головокружением в голове и назойливой мыслью: «мне конец». И все же надел пепельного цвета шелковый костюм, бежевую рубашку и туфли в тон к костюму. Не знаю, как я выглядел, но ощущение хорошей одежды на себе успокаивало. Я чуть посидел на кровати, разглядывая в хлам раздолбанный компьютер, и вышел из комнаты. Оба встретили меня с улыбками на лицах.

– Другой человек, – усмехнулся мистер Брейк.

– Другая личность, – кивнул мистер Вальс.

На лестнице нам встретилась местная шпана. Трое парней вжались в стены, лишь бы их не заметили мои работодатели. Я буквально чувствовал их страх. Мужчины же не обратили на них никакого внимания.