Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж

– Эти камнеглазые забрали вашу одежду? – спросила она, глядя мне прямо в лицо, ибо потупить взор девице мешала скромность. – Проклятые тугрики! Вы нуждаетесь в защите, добрый аскет?

Я тупо смотрел на Носатую Аю. Мой собственный персонаж собственной персоной (извиняюсь за отъявленную тавтологию!) сидел на корточках, пылая заботой о «добром аскете», – впрочем, «Рука Щита» донкихотствовала по отношению ко всем угнетенным, – плод воспаленной фантазии В. Снегиря с сочувствием моргал, роняя скупую девичью слезу, а мне хотелось провалиться сквозь землю. Или хотя бы заполучить штаны. О моя каморка в храме Кривой Тетушки! О мои портки с безрукавкой! О-о-о! Где вы сейчас? Тоскуете ли по вашему хозяину?!

Дангопея от Ла-Ланга в тыще километров…

– М-м-мы, – задумчиво булькнуло в горле. – Ках-х-х…

– Бут, он, наверное, немой! Или заика, как Мозгач! Бедняжка!

– Сама ты заика, – обиделся я. – Хочешь автограф?!

Знакомая ладонь ухватила мое ухо. Свернула в трубочку, дернула.

– Ай! Больно!

– Будешь оскорблять Аю, – Бут-Бутан, Куриный Лев, грозно вышел вперед, подбоченясь, – оторву напрочь. И заставлю съесть. Не посмотрю, что аскет. Понял?

Что-то в его интонациях было от Петрова. Я начал размышлять, что именно, но почти сразу прекратил. Лишь сейчас стало ясно, отчетливо и однозначно, насколько смешно выглядит мой герой, пытаясь кому-то угрожать. Пусть даже мне, неуклюжему демиургу, задумавшему и воплотившему это ходячее противоречие тела и духа, не говоря о более драчливых оппонентах. Тощий, взъерошенный, из рукавов торчат костлявые запястья; глубоко запавшие глаза пылают страстным огнем – так глядит фокстерьер Чапа, пес соседа с пятого этажа, самозабвенно облаивая ротвейлеров и стаффордширов.

Солдат в кожаной куртке шагнул из тумана:

– Пр-рекратить базар! Ишь, лазутчики…

Рядом чавкнуло. Со всхлипом, с душевным чмоканьем трясины, заглатывающей жертву. Я и глазом моргнуть не успел, как массивный Петров, не ко сну будь помянут, образовался между нами и солдатом. Тугрик попятился, вскидывая копье: зрелище было не для слабонервных. Петров, в чем мать родила, деловито огляделся, нимало не смущаясь похабным видом себя, любимого. Потянул носом, чихнул.

– Какой козел?.. – мрачно спросил отставной майор. После чего увидел меня, и во взгляде Петрова ясно отразилось: «А-а… вот какой…»

– Сри минангкаб! С тщанием вылизывая колесницу господина, имею возвестить, в недомыслии расстилаясь…

– Короче, наружу вывернутый!

– Здесь новый! Жирный…

– Тоже лазутчик?

– Столбенея и беленясь, умишком скорбным не в силах постичь…

– Короче! Загрызу!

Чмокнуло сбоку. Чавкнуло поодаль. Всхлипнуло ближе к его превосходительству. Булькнуло у костров дозорных, хлопнуло за спиной солдата. Ложбина стала напоминать финскую баню: нагишом, хихикая, вопя, тряся телесами и визжа от прохлады, вокруг начали возникать старые знакомые. Требовал немедленно добавить Распашонка. Эльф искал Петрова, алкая мести. Обживал укромный кустик страдалец Шекель-Рубель. Славка Неклюев тащил за руку спокойную, как крокодил, Березку, – Лидка, идол фэнтези-феминисток, в костюме Евы оказалась вполне съедобной! – чего-то требуя от Петрова. Майор отгавкивался.

– Снегирь, паскуда! – донеслось до меня. – Его работа!

– Какой круг?!

– Похоже, третий! Я думал, он с Гобоем договор подмахнул…

– Дрянь текст, – равнодушно заметила Березка, ловя мой восхищенный взгляд и поворачиваясь спиной для лучшего обзора. – Проходняк. Снегирь, ты в тираж вышел?

Ответить я не успел. От костров к нам бежали солдаты, размахивая оружием, сри минангкаб гнусаво блажил: «Взять этих! Которые!..», а ближайший вояка, тот самый велеречивый придурок, с перепугу ткнул в Березку копьем. Фыркнув, Лидка увернулась с прытью, несообразной для дамочки средних лет, образ жизни сидячий, любимый вид спорта – ориентирование по запаху. Второй раз ударить вояке помешали: Петров, отодвинув копье, пнул Лидкиного обидчика в «роковое место».

После чего набрал полную грудь воздуха.

– Мочи ментов! – огласил ложбину рык майора Сидорова, столь памятный младым уркам Куряжской колонии, славнейшей меж пенитенциарными учреждениями страны. Правда, в Куряже майор-воспитатель вряд ли призывал к таким противоправным действиям.

– Мочи!

– Душу выну!

– Сри минангкаб! Их много!..

– Сыны Тугрии! Плечом к…

– Их очень много!

– Мочи!

Чмокало. Чавкало. Булькало. Человек тридцать критиков, литераторов, фэнов, редакторов, художников-иллюстраторов и прочих воинственно настроенных полиграфистов сцепились с передовым дозором тугриков. Голые черти, неуменье искупавшие задором, а страх – убежденностью, что во сне ничего плохого случиться не может, они кидались на копья, сбивая врага с ног, колотя головой о камни, упоенно вгрызаясь в шеи и конечности. Танком пер майор Петров, животом прикрывая осатаневшую Березку, Неклюев являл миру чудеса жизнеспособности, забывший о поносе Шекель-Рубель вселял страх. Юркий Эльф вертелся в гуще событий, ужасный в пламенеющих очках, и даже я, поддавшись общему азарту, сунул кому-то в челюсть. Кажется, Петрову, но он не заметил. Дважды, сталкиваясь в суматохе с Лидкой, я слышал, как она язвительно бросала: «Творила!» Думаю, в данном контексте это было именем существительным и именовало совершенно конкретное существо. Но я не обижался, тем более что в хриплом голосе Березки крылся даже слабый намек на уважение. Битва кипела забытым на огне чайником, друзья-коллеги, погибшие от копий, вспыхивали бенгальскими огнями, расплескивая туман, искры катились по траве, трепетали в воздухе, «сыны Тугрии» пятились, взывая к Лобастой Форели, а вокруг чмокало, булькало, чавкало…

– Мужики! Лидку… эти гады Березку… Мочи!

– Мочи-и-и-и-и!!!

Ко мне прорвался Бут-Бутан. Лицо Куриного Льва пылало вдохновеньем пророка:

– Бей! Бей их! Макай! – Слегка перепутав боевой клич, малыш захлебывался восторгом. – Я знаю! Знаю, кто ты! Ты – Лучший-из-Людей! Его дух! Я… мы будем такими, как ты! Тобой! Целым! Мы… Аю, гордись, – он упал на тебя!..

Красный от смущения и куража, я смотрел вослед бегущим тугрикам.

Чуя приход «пшика».

XII. Открытие, плавно переходящее в бар и бред

Прочь интеллектуальные эксперименты, прочь нытье и копание в душах! Они серьезные ребята, не уважающие дилетантизм. Они пришли с кованым железом в руках, черными поясами, университетскими дипломами и уверенностью в том, что прекрасно знают историю. Хорошим тоном считается с презрением относиться к собственной продукции и посмеиваться над массовым читателем.

Новые времена – новые игры.

Из статьи в «Литературном клозете», № 6, стр. 12

У дверей конференц-зала меня поджидал Петров, грандиозней Колизея и душевней утопления комдива Чапаева. Екнуло сердце: похоже, будь его воля и найдись в пансионате карцер…

– Ты чего творишь, пернатый? Охренел?!

– А чего я творю?

– Горбатого лепишь?! Ладно, пошли в зал. После открытия забиваем стрелку здесь, у входа. И не вздумай слинять! Понял?!

Вот это «понял» меня достало.

– Слушай, у тебя бодун, да?! Злой как собака, на людей бросаешься…

– Добро б на людей. А то на всяких страусов…

Последняя реплика прозвучала чуть более миролюбиво. Ничего, пока открытие, туда-сюда – перебесится.

Начало традиционно затягивалось. По рядам гуляли бутылки пива и фляги с коньяком; стайка «молодых писателей», сверкая лысинами, лениво бродила по залу; время от времени недорезанным поросенком визжал микрофон, сопротивляясь насилию звукооператора. Наконец на сцене объявился оргкомитет во главе с Робертом Саркисовым: все в костюмах, при галстуках, один лишь Робби – в цветастой гавайке навыпуск и джинсах. Молодцом! Прямо сердце радуется.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.