Серый коршун

Пришлось рассказать правду. Афикл повертел в руках мою секиру, похвалил «черную бронзу», показав себя неплохим знатоком, и твердо пообещал выплатить достойную цену раненым и покалеченным. То, что никто не убит, явно его успокоило.

– Горе мне, путники, горе! – добавил он с глубоким вздохом. – Уж долгие годы делает эта напасть меня пугалом в землях Ахейских. Может быть, за морем сыщется лекарь иль знахарь умелый? Может, излечит меня?

Я посоветовал ему съездить в Лидию, где лечат еще и не такое, и как бы между прочим поинтересовался, начались ли его приступы до поступления на службу к Ифимедею или после. Но мое предположение не оправдалось: безумие покрывало Афикла своей черной пеленой с самого детства. После одного из приступов он обратился к оракулу, который и направил его к Ифимедею.

Через час, немного придя в себя, Афикл распрощался и неуверенной походкой направился по лестной тропе куда-то на запад. Мы с Геленом проводили Гильгамеша до опушки и не спеша вернулись к повозкам.

– Жаль мне богоравного Афикла, – заметил сын басилея. – Поистине боги несправедливы…

– Не мне судить о богах, Гелен, – подумав, ответил я, – но, может, все обошлось и без них. Страшного помощника имеет ванакт Ифимедей!

– Ты говоришь об Афикле?

– О нем… Или о том, кто сделал его таким. Но сегодня его безумие кончилось слишком рано.

– Да, доблестный Нургал-Син. И кончилось поистине вовремя. Тебе следует возблагодарить богов. Но все равно, дивлюсь я твоей смелости – биться с самим Афиклом!

Какая уж тут смелость! Впрочем, спорить я не стал. Репутация того, кто не побоялся сразиться с божественным героем, не повредит.

Мы ехали дальше, постепенно приближаясь к Аргусе. Благополучный исход нашего знакомства с Афиклом немного успокоил, но чувство опасности все же не отпускало. Похоже, Гелен чувствовал то же самое. Наконец я не выдержал.

– Если нас так встречают здесь, – я кивнул в сторону темневшего у дороги леса, – то что же будет в Микасе?

– Не нас, – поправил сын басилея. – Меня. Похоже, за мной следили еще в Троасе. Они оказались хитрее…

Итак, разговор, которого я ждал уже не один день, начался.

– Гелену, сыну Ифтима, необязательно ехать дальше этим караваном.

– Да, – согласился он, – в Аргосе куплю коня и поеду ночью. Кентавры редко заходят в те края, а от пеших я смогу ускакать. У меня будет несколько часов, пока они увидят, что меня в караване нет.

– Нас, – напомнил я как можно мягче. – Нас, благородный Гелен.

Сын басилея нахмурился, словно не решаясь ответить, а затем улыбнулся.

– Вижу, ты любишь опасности, доблестный Нургал-Син. То, что задумали я и мои друзья, действительно опасно.

Я улыбнулся в ответ. В крысиных норах свое представление об опасностях.

– Наверное, мне надо было рассказать тебе раньше, Нургал-Син. Я позвал тебя в дальний путь. Дальний – и очень рискованный. Кем ты думал стать в Микасе? Дворцовым стражником?

– Может, десятником, – простодушно отозвался я. – Моя мечта – командовать полусотней.

Гелен рассмеялся – впервые за все время нашего знакомства.

– Извини, что не верю тебе, доблестный Нургал-Син. Но ведь и ты не верил, когда я говорил о желании повидать камни отчего дома… Если поможешь мне, я смогу пообещать нечто большее, чем начальство над полусотней…

– Быть смотрителем царских амбаров?

– Если захочешь, конечно. Но я имел в виду другое. Итак, давай поговорим откровенно…

Внезапно он замолчал, к чему-то прислушиваясь. Я быстро оглянулся – дорога казалась по-прежнему пустой, разве что вороны спустились пониже.

– Не знаю… – растерянно произнес сын басилея. – Мне что-то послышалось.

– Да, – я уже надевал шлем. – Мне, кажется, тоже…

Гелен привстал, чтобы взять свой шлем, лежавший чуть поодаль, и тут откуда-то с опушки донесся резкий свист. Я успел повернуть голову и заметить два темных силуэта, скрытых за деревьями.

…Уже потом я понял, что ошибся, – надо было, не оглядываясь, толкнуть Гелена, который привстал так не вовремя. Увы, сообразил я это поздно – две стрелы вонзились ему в грудь, и сын басилея навзничь упал на повозку.

На этот раз охрана не растерялась, но те, кто стрелял, уже растворились в лесной чаще.

Убийцы знали свое дело – стрелы вошли глубоко и точно. Подбежал хозяин с нелепыми советами, как лучше их вынуть, но я знал – это лишь ускорит конец. Гелен был еще жив, но дышал тяжело, с хрипом, из уголка рта медленно стекала струйка крови.

Веки дрогнули, на меня взглянули полные боли глаза.

– Ты…

Хрип оборвал фразу. Я склонился ниже, чтобы умирающий не напрягал голос. Лицо Гелена исказила судорога, он вновь захрипел и дернулся.

– Ты… – повторил он, – доберись до Микен. Цепь, кольцо и фарос отдай Арейфоою. Он…

– Жрец, – подсказал я. – Помню…

– Отдай тайно, – голос умирающего стал еле различим. – Золото возьми себе. Принеси жертву Поседайону…

– Не волнуйся, – я попытался улыбнуться. – Все будет сделано, Гелен.

– Клянись…

Тот, в Кого я верю, не требует клятв, но с умирающим спорить не пристало. Я поднял руку и торжественно поклялся великим Белом Мардуком, Ададом – подателем благ и непобедимой Иштар. Я хотел упомянуть и Аннуаков, но понял, что это уже ни к чему…

Я предложил отвезти тело в ближайший город, хотя бы в Аргусу, но купец заявил, что с трупом в город не пропустят, а родственников у Гелена в Аргусе нет. Толстяку явно не хотелось объясняться с властями. Будь я в Баб-Или, то, конечно, настоял бы на своем, но тут спорить было бессмысленно. Возле дороги наскоро вырыли неглубокую яму, которая приняла тело Гелена, сына Ифтима. Хозяин громко сокрушался, что у него нет ничего подходящего для жертвы подземным богам, и клялся совершить жертвоприношение в Аргусе, сразу же по приезду.

Почему-то я ему не поверил.

Гимель

«К вещам»

К вещам Гелена уже тянулись жадные руки, но тут уж я уступать не собирался. Сын басилея назначил меня душеприказчиком, это слышали свидетели, так что я был в своем праве. На всякий случай я положил секиру поближе, после чего занялся наследством.

С пояса Гелена я снял тяжелый кошель, да и его дорожные сумки показались непривычно весомыми. Отогнав в сторону любопытных, я сперва заглянул в кошель – он оказался полон небольшими слитками серебра и мелко нарубленными золотыми пластинками. Еще больше золота я нашел в одной из сумок – оно было завернуто в плотную шерстяную ткань. Другой сверток скрывал тяжелую золотую цепь с подвеской в форме орла хеттийской работы. Перстень я нашел на самом дне – большой, с белым камнем, украшенный узором из мелких листьев.

Во второй сумке оказался знакомый плащ, тот, что был на Гелене в нашу первую встречу. Похоже, он не принес удачи сыну басилея.

Итак, все становилось ясным. Враги ванакта Ифимедея готовят заговор. Его глава – жрец Арейфоой – вызвал из Троасы Гелена, чья семья хранила царские реликвии. Кто-то в Троасе передал Гелену золото, которое, конечно, тоже пригодится заговорщикам. Но главное – именно реликвии: цепь, кольцо и плащ, которые Гелен просил передать по назначению, согласившись пожертвовать золотом.

Но заговорщики недооценили ванакта – за Геленом следили, а затем нанесли удар. Разбойники и безумный Афикл оказались не на высоте, и тогда сына басилея попросту пристрелили.

Оставалось решить, что делать мне. С караваном было явно не по пути, это понял и Гелен. Следовало воспользоваться его планом, благо золота должно хватить не только на коня, но и на дюжину колесниц. Только сейчас я понял, что стал богат и мне незачем дальше тянуть нелегкую лямку наемника. Но вначале требовалось выполнить волю Гелена. Мне за это заплатили, кроме того, реликвии будут искать. Пусть ищут не у меня!

В Аргусу, очень похожую с первого взгляда на Тиринф, мы прибыли под вечер, и я, не прощаясь, соскочил с повозки, постаравшись затеряться в рыночной толпе. Кажется, мне это удалось. Схваченный за ухо босоногий мальчишка привел меня на ближайший постоялый двор, где я, не торгуясь, купил низкорослого гривастого коня и, узнав дорогу на Микасу, тут же поспешил к воротам, чтобы успеть выбраться из города до их закрытия.

Ехал я всю ночь. Дорога была совершенно пуста, только однажды я заметил костер, возле которого отдыхали какие-то путники. Пару раз из лесу доносился свист, и шальные стрелы пролетали перед самым моим носом. Но в целом особых трудностей я не встретил, если не считать, что чуть не заблудился на перекрестке. К счастью, я вовремя вспомнил, что к Микасе нужно ехать налево.

Город я увидел уже после того, как неяркое осеннее солнце поднялось над горизонтом, тут же нырнув в тяжелые низкие тучи. Вначале вдали показался огромный холм. Подъехав ближе, я смог разглядеть серый венец стен на вершине и скопище лачуг у подножия. Микаса, столица великой Ахиявы, была точно такой, как уже виденные мною ахейские города, разве что чуть побольше. Впрочем, рассматривать окружающие виды не было ни времени, ни желания. Меня больше интересовали воины в воротах. Узнай ванакт Ифимедей о том, что случилось на дороге в Аргусу, то неприятностей не избежать. Но я опередил преследователей. Стражи ворот в высоких рогатых шлемах с перьями и в начищенных доспехах интересовались больше купеческими повозками, чем одиноким всадником. Въезжая в город, я заметил над воротами двух каменных львиц и невольно усмехнулся: точно такие же звери украшали ворота Хаттусили. Правители Ахиявы подражали соседям даже в этом.

Теперь следовало подумать. Лучше всего отправиться к Арейфоою немедленно, но разговор предстоял тайный, а днем это сделать затруднительно. К тому же неизбежные расспросы на улице привлекут ненужное внимание. Значит, следует действовать иначе.

Я направился на постоялый двор, сняв самую лучшую комнату, дверь которой надежно запиралась. После бессонной ночи тянуло отдохнуть, но вначале следовало кое-что узнать. Поэтому я заказал обед в общем зале и довольно успешно изобразил богатого чужестранца, приехавшего повидать великий город Микасу. Денег на вино я не жалел и вскоре узнал от собеседников не только где находится храм, в котором служит Арейфоой, но и то, как лучше повидать знаменитого жреца. Рассказали мне и многое другое, в том числе об очередном подвиге великого героя Афикла, который на дороге из Аргоса в Тиринф поразил насмерть страшного великана-разбойника, вооруженного огромной секирой. Слухи разносились здесь птицами – весьма говорливыми, – что мне чрезвычайно не понравилось.

Я ждал высказываний по адресу Ифимедея, но как только разговор приближался в этой теме, собеседники замолкали и переводили беседу на Афикла. Ванакта явно побаивались. Убедившись, что больше мне ничего не узнать, я велел налить всем еще по кубку и незаметно направился к себе. Перед ночной встречей следовало все-таки выспаться.

На улицу я вышел уже в полной темноте. Удивительно, как быстро опустели улицы. Когда я подходил к громаде царского дворца, вокруг стало совершенно безлюдно, и я ощутил легкое беспокойство. Ночных грабителей я не боялся. Секира, прикрытая плащом, на месте, под мышкой спрятан кинжал, вдобавок ко всему я надел для верности кольчужную рубаху. Ночным ворам и обирателям пьяных я был не по зубам, но оставалась еще стража, с которой встречаться не стоило. В сумке лежало то, что мне следовало отдать, вдобавок я захватил с собой золото, опасаясь оставлять его на постоялом дворе. Поэтому я шел не спеша, внимательно прислушиваясь, чтобы вовремя отреагировать на любой подозрительный звук. Один раз вдали раздался топот сандалий, и я поспешил нырнуть в маленький переулок, пропуская стражу. Меня не заметили, и я пошел дальше, огибая дворец. Прямо за ним находился храм Поседайона – верховного бога Микасы.

В эти ночные часы храм выглядел зловеще. Главный вход был закрыт, но я не стал стучаться в высокие бронзовые двери. Мои собеседники сообщили, что с обратной стороны находится другая дверь, которой пользуются жрецы и служители. Сам же Арейфоой покидает храм только под утро, что меня вполне устраивало.

Второй вход я нашел не без труда. Это оказалась не дверь, а небольшая калитка, спрятанная за высокими деревьями. Я немного выждал и уже собирался постучать, как вдруг заметил неподалеку странную тень. Кто-то стоял, прислонившись к дереву, и внимательно наблюдал за мною.

Я отошел к ограде и положил руку на древко секиры. Послышался тихий дребезжащий смешок. Тень скользнула ближе – передо мною стояла сгорбленная старуха, кутающаяся в длинную хлену[20]. Седые пряди выбивались наружу, маленькие узкие глаза, казалось, светились в темноте. В последнем я не был уверен, но руку с древка убирать не стал.

– Испугался, воин? – Голос оказался под стать смеху – скрипучий и дребезжащий. – Нехорошо пугаться бедной старой женщины, которая вышла в эту позднюю пору специально, чтобы встретить тебя!

Начало мне совершенно не понравилось.

– Радуйся, мамаша, – как можно спокойнее ответил я. – Что за нужда нам встречаться?

– Радуйся, и ты, воин. Гирто давно уже поджидает тебя.

Имя показалось знакомым. Ну как же! Гирто – местная колдунья!

– Спешишь к Арейфоою, воин? Не спеши, встреча будет опасной. Тебе понадобится помощь. Старая Гирто может помочь.

– Прорицанием? – усмехнулся я. – Пожалуй.

Старуха засмеялась в ответ, маленькие глазки блеснули.

– Воин, пришедший из-за моря, не верит прорицаниям? Напрасно! Разве Нургал-Син, бывший слуга лугаля Апиль-Амурру, не желает знать будущее?

Я похолодел. Прорицаниям я не верил, но сразу понял, что дела мои хуже, чем казалось.

– Не удивляйся, воин! – Гирто, кажется, была довольна произведенным впечатлением. – Лучше соберись с силами и будь готов ко всему. Жрец не знает, кто ты. Не спорь с ним, но не спеши соглашаться. Тебе помогут. Прощай!

Старуха вновь хихикнула и сгинула в темноте. Я перевел дух. Калитка была рядом, но заходить в храм сразу же расхотелось. То, что разговор со жрецом предстоит нелегкий, я догадывался и сам, но Арейфоой ждет Гелена, а Гирто стерегла меня! Выходит, старуха тоже принимает участие в игре, причем не на стороне жреца? Помогает Ифимедею? Мелькнуло острое желание оставить сверток с плащом и всем прочим у калитки и бежать со всех ног, не останавливаясь, до самой Хаттусили. Но я переборол себя и, помянув Аннуаков и все милости их, оглянулся и постучал.

Далет

«Открыли мне сразу»

Открыли мне сразу. Кто-то, закутанный в плащ, долго осматривал гостя, не проронив ни слова, а затем кивнул в сторону храмовой стены, где темнела полуоткрытая дверь. Я прошел туда, оказавшись на узкой лестнице, освещенной неяркими светильниками. Провожающий шел сзади, и до меня доносилось его хриплое дыхание. Ступеньки вывели на площадку, точнее, в небольшой зал, окруженный колоннами. Навстречу шагнули четверо стражников с копьями на изготовку. Я остановился.

– У тебя есть оружие? – поинтересовался сопровождающий. – Оставь его здесь.

Наконечники копий поблескивали совсем близко, и я не стал спорить, вытащив секиру и поставив ее у стены.

– Кинжал тоже, – подсказал мой спутник. – К верховному жрецу не входят с оружием.

Глаз у него оказался наметанным, но меня больше интересовало, откуда он знает, что мне нужен именно Арейфоой?

Похоже, здесь тоже ждали гостей.

Пришлось вынуть из ножен кинжал. Внимательные глаза вновь осмотрели меня с головы до ног, после чего открылась одна из дверей, за которой тоже была лестница, на этот раз ведущая вниз. Шли мы долго, и мне начало казаться, что я очутился где-то под землей. Наконец мы вышли в узкий длинный коридор, повернули и оказались перед еще одной дверью, у которой застыли два стражника.

– Подожди!

Сопровождающий, сделав воинам какой-то знак, проскользнул внутрь, оставив меня наедине со стражей. Я успел подумать, что жреца неплохо охраняют, но тут человек в плаще появился снова и приглашающе кивнул, указывая на дверь.

За нею оказалось небольшое помещение, где стояли два кресла с высокими спинками и небольшой овальный столик, кажется, привезенный из земли Та-Кемт. В противоположную от входа стену была врезана еще одна дверь, рядом с которой стоял мрачного вида деревянный истукан. Все это слабо освещалось двумя светильниками, укрепленными на стенах. Я огляделся, подошел к одному из кресел, но садиться не стал.

Внутренняя дверь открылась, и в комнату вошли два стражника с копьями наперевес. Не взглянув на меня, они стали возле стены и, ударив древками копий в пол, застыли. Вслед за ними появился высокий худой старик в пурпурном, расшитом золотыми бляшками фаросе и с тонким золотым обручем на седой голове. Темные глаза в упор взглянули на меня…

Я щелкнул сандалиями, словно на царском смотре, подбросил вверх подбородок и отчеканил:

– Радуйся, верховный жрец! Воин, пришедший издалека, приветствует тебя!

– Говори тише, воин, – старик одобрительно улыбнулся и еле заметно кивнул в сторону стражников. – И лучше говори по-хеттийски.

Арейфоой явно был в хорошем настроении, но я знал, что сейчас оно изменится.

– Я сказал тебе «радуйся», – продолжал я на наречии Хаттусили, – однако вести мои нерадостны, жрец.

– Почему? – В темных глазах мелькнуло удивление. – Ты ведь приехал, и приехал вовремя!

Я вздохнул и мысленно помянул Адада, подателя благ.

– Я приехал, жрец, но ты ждал не меня. Ты ждал Гелена, но ему уже никогда не вернуться в Микасу.

Я достал из сумки свернутый фарос и осторожно положил его на столик. Рядом легла цепь, последним я достал кольцо.

– Он велел передать тебе эти вещи, жрец, и просил принести жертву Поседайону. Но что просить у него, сказать не успел.

Арейфоой долго молчал, глядя на тускло мерцающее в слабом свете золото. Наконец он вновь заговорил:

– Кто ты? Почему у тебя эти вещи?

Голос оставался невозмутимым, но я чувствовал, что старик растерян, и эта растерянность постепенно перерастает в гнев. Отступать было поздно. Арейфоой опустился в одно из кресел, кивнул мне на соседнее, затем тяжело откинулся назад:

– Говори, чужестранец…

Он ни разу не перебил, но я видел, что спокойствие его – напускное. Жрец еле сдерживался, заставляя себя слушать. Наконец, когда я закончил, он тяжело вздохнул.

– Ты принес поистине горестную весть, Нургал-Син. Горестную и страшную. Скажи, кто в Микенах знает о том, что случилось?

Вопрос мне чрезвычайно не понравился, но деваться было некуда.

– Никто, богоравный Арейфоой. Я хранил тайну, как и обещал Гелену.

Темные глаза впились в меня. Взгляд был недобрый, тяжелый.

– Гелену? Горе нам, и горе тебе, гонец, принесший беду! Не Гелена, сына Ифтима, сопровождал ты! Не сына басилея похоронил у дороги. Клеотером, сыном Главка, был он, законным ванактом микенским, ехавшим вернуть свой трон! Видишь – перед тобою цепь, что носил его прапрадед Главк Старый, плащ его и моего прадеда – Арейфооя и кольцо его отца, богоравного Главка. Все было готово для встречи законного ванакта, послезавтра он должен взойти на престол и – о горе! – все пошло прахом!

– Мне очень жаль, богоравный Арейфоой, – проговорил я, все еще переваривая услышанное. – Мои вести и вправду плохи.

– Плохи? – Голос жреца дрогнул. – Долгие годы на престоле Микен сидит узурпатор, убивший славного Главка и его супругу, добродетельную царицу Никтею. Все это время лучшие из гиппетов мечтали о мести и справедливости. Клеотер, сан ванакта, был спасен в последний миг и надежно укрыт за морем. Только я знал, где он скрывается. Знал – и не спеша готовил его возвращение. И вот когда все готово, когда наконец-то боги стали к нам милостивы…

Он замолчал и отвернулся, не в силах говорить. Воцарилось страшное, тяжелое молчание. Слышно было, как потрескивает масло в светильниках, как дышат замершие у двери стражники. Я сидел, не шелохнувшись, думая не столько о дурной вести, с которой пришел сюда, сколько о себе самом. Нургал-Син, бывший царский мушкенум, был мелкой щепкой в темном лесу, но щепке, кажется, придется туго. Самое обидное, что придется расплачиваться за чужие грехи. Если бы Арейфоой побеспокоился о том, чтобы Главка-Клеотера лучше охраняли! Или хотя бы хранил тайну…

– Я должен подумать, – жрец встал. – И о том, что случилось, и о твоей судьбе. Жди здесь.

Он вышел, оставив меня наедине с охраной и моими мыслями. Последние были, признаться, не из веселых. Вспомнились слова странной старухи, поджидавшей меня у калитки. Гирто оказалась неплохой ясновидящей! Она обещала помощь, но в это верилось слабо.

Я ошибся, придя сюда. Безопаснее было направиться прямо к ванакту – Ифимедею мои новости понравились бы куда больше. Но и это не выход. На его месте я бы тут же подыскал подходящего убийцу для Гелена, а моя скромная персона вполне годится на такую роль. Убийца, да еще и грабитель – ведь золото и фарос оказались у меня!

Арейфооя не было достаточно долго. Стражники успели смениться, а молчаливый служитель дважды подливал масло в светильники. Я уже много раз прикидывал, как вырваться отсюда, но ничего подходящего в голову не приходило. Кажется, завяз я крепко.

Наконец дверь вновь отворилась, и на пороге появился Арейфоой. Он был не один – рядом нерешительно топтался невысокий человечек с чем-то странным в руке. Присмотревшись, я, к своему удивлению, узнал тазик для бритья.

– Твоя жизнь в твоих руках, воин, – резко бросил жрец, подходя ко мне и глядя прямо в глаза. – Повинуйся, и ты увидишь рассвет.

– Звучит заманчиво, – согласился я, раздумывая, не вцепиться ли ему в глотку или, что еще лучше, взять в заложники, потребовав свободного выхода.

– Стой спокойно, – Арейфоой словно читал мои мысли. – Мои воины не промахнутся. Сейчас мы кое-что сделаем, но для начала тебя надо привести в порядок.

Пока я рассуждал над этими странными словами, человечек поспешил поставить тазик на стол и извлечь из складок плаща бритву и ножницы. Я невольно попятился.

– Не бойся, он лишь побреет и подстрижет, – губы старика скривились в подобие улыбки. – У тебя неподходящий вид.

Неподходящий – для чего? Спрашивать я не стал, равно как и сопротивляться. К счастью, бритва оказалась острой – из аласийской бронзы. Расправившись с моей бедной бородой, цирюльник занялся волосами. Окончив работу, он поклонился и поспешил исчезнуть.

– Так… – Арейфоой внимательно оглядел меня. – Уже лучше. Гораздо лучше!

Он кивнул в сторону открытой двери – и еще один молчаливый человечек в плаще осторожно поставил на столик шлем старой лидийской работы – с высоким гребнем, украшенный золотом и мелкими вставками из драгоценного железа. Я невольно залюбовался – шлем стоил целого состояния.

– Нравится? – жрец вновь понял мои мысли. – Примерь его.

Я повиновался. Затем Арейфоой кивнул на цепь. За нею последовал перстень, и наконец мне велено было накинуть на плечи фарос, который когда-то носил Гелен.

– Хорошо! – жрец вновь улыбнулся. – Отойди назад, воин. Я хочу посмотреть.

Я вновь не стал возражать, хотя чувствовал себя совершенно по-дурацки. Вдобавок смущало отсутствие бороды – без нее я ощущал себя почти что голым.

– О великие боги!

Это произнес не жрец. Заговорила статуя – один из молчаливых стражей. Другой поднес к лицу руку, словно увидел привидение. Все еще не понимая, я взглянул на Арейфооя и вдруг заметил, что высокая худая фигура склонилась в глубоком поклоне.

– Радуйся, Клеотер, сын Главка, ванакт микенский, – торжественным тоном произнес жрец не по-хеттийски, а на языке Ахиявы. – Враги ошиблись, убив гонца вместо владыки. Твой верный слуга Арейфоой, жрец могучего Поседайона, ждет твоих повелений.

Несколько мгновений я стоял, ничего не понимая, пока, наконец, все не стало на свои места. Я сорвал с головы шлем и расстегнул фибулу, снимая плащ.

– Неплохо придумано, богоравный Арейфоой! – Я говорил по-прежнему по-хеттийски. – Похоже, ты готов посадить на трон самозванца? Только самозванцу это не по душе.

– Меня не интересует душа какого-то там Нургал-Сина, – брезгливо бросил жрец. – Такого человека вообще не существует. Есть Клеотер, законный владыка Микен и всего царства Ахейского, который был спасен в детстве и переправлен в Баб-Или, где служил в войске лугаля под чужим именем. Царские драгоценности прятал друг его отца – басилей Ифтим, а после его смерти – сын Ифтима Гелен. Лазутчики узурпатора Ифимедея не смогли узнать тайну, и убийцы сразили слугу, а не господина. Надеюсь, это легко запомнить, Клеотер?

– Царевич Клеотер, – поправил я машинально, пытаясь найти выход из этой нелепой ситуации. Нелепой – и к тому же смертельно опасной.

– Прости, царевич, – жрец вновь поклонился. – От волнения я забыл об этикете. Итак, возможны два выхода. Или через час ты встретишься с теми, кто посадит тебя на трон, или завтра у городских ворот будет найден труп царевича Клеотера, убитого на пороге родного дома. Это тоже будет неплохо – для начала.