Homeland. Родина Кэрри

– Фрэнк, черт возьми, это просто водонапорная башня!

Наконец они поехали назад в Дирборн. Отец молча гнал с таким видом, будто хотел кого-то убить. Мать вопила: «Помедленней, Фрэнк! Угробить нас хочешь?», а старшая сестра Мэгги плакала и визжала: «Папочка, стой! Стой! Остановись!». На следующий день Кэрри собиралась в школу, и мать предупредила: «Об отце – никому ни слова, ясно?»

Позднее Кэрри поняла, что странности отца не прошли даром для всей семьи. Как-то родители разругались: кричали друг на друга во весь голос посреди ночи. Мэгги велела не вылезать из постели, но Кэрри прокралась из спальни на кухню и увидела, что стены измазаны остатками еды и на полу – осколки посуды.

– Три недели! – кричала мать. – Мне сказали, что ты просто так, никому не сказав, прогулял три недели! Вот тебя и уволили! А чего ты хотел? Повышения?

– Я был занят. Вот увидишь, Эмма, все будет хорошо. Они еще приползут умолять меня вернуться. Как ты не понимаешь? Все дело в чуде, просто мало кто хочет понять его. Помнишь номерные знаки автомобилей, которые мы видели по дороге, когда возвращались из Нью-Балтимора? Я видел в них код, надо лишь вычислить систему, – говорил отец.

– О чем ты? Ты хоть понимаешь, о чем толкуешь? Что ты задумал? На что нам жить?

– Бога ради, Эмма, думаешь, без меня они с серверами справятся? Поверь, меня еще попросят обратно. Со слезами попросят!

– Боже мой, господи, ну за что мне это! Как нам быть?

И вот теперь уволили саму Кэрри.

Саул Беренсон, шеф Отдела разведки по Ближнему Востоку, ждал ее у себя в кабинете на четвертом этаже. Глубоко вдохнув, Кэрри постучала в дверь.

Саул – крупный, похожий на бородатого медвежонка мужчина – работал за компьютером. Кэрри иногда называла его рабби Саул, ведь это он нанял ее тогда, холодным мартовским днем, в центре профориентации Принстона, когда Кэрри училась на последнем курсе.

В офисе как всегда царил беспорядок, ориентироваться в котором мог только Саул. На полке, рядом с фотографиями – Саул и Буш-старший (в честь которого и назвали штаб ЦРУ); Саул, директор ЦРУ Джеймс Вулси и президент Клинтон – неуклюже сидел плюшевый мишка Пух.

Оторвавшись от монитора, Саул посмотрел, как Кэрри присаживается.

– Устроилась? – спросил он, поправляя очки.

– Нашла односпальный дом в Рестоне.

– Удобно?

– Недалеко от платной дороги Даллес.

– Хочешь что-то обсудить?

– Ты видел сообщение от Джулии. Отправь меня назад в Бейрут.

– Не бывать этому, Кэрри. Ты даже не представляешь, каких людей ты взбесила.

– Саул, меня чуть шииты в плен не взяли. Или, по-твоему, лучше, если бы меня схватили, а потом опозорили на весь мир, показав по каналу «Аль-Джазира»? Судя по тому, как вы с Дэвисом относитесь ко мне и к делу, так оно и есть.

– Не валяй дурака. Не все так просто, – ответил Саул и поскреб бороду. – Все всегда очень сложно.

– Ошибаешься, все очень даже просто. Меня подставили, и наше отделение в Бейруте пропало. Им руководит придурок, который просто хочет казнить гонца за дурную весть.

Саул снял очки, без которых его взгляд становился не таким сосредоточенным.

– Ты сама все усложняешь, Кэрри. – Саул протер очки о рубашку и снова надел их.

– Да неужели?

– Поверь. – Он кисло улыбнулся. – С самого начала от тебя одни неприятности.

– Что же ты меня нанял? В Америке полно женщин, говорящих на арабском, – заметила Кэрри и откинулась на спинку кресла. Посмотрела на медвежонка в красной рубашке с надписью «Пух». Как-то Саул признался, что Винни Пух – идеальная метафора человеческих устремлений. Он любит мед, а мед золотого цвета. Золото и деньги сводят людей с ума.

– Послушай, Кэрри, начальник отделения ЦРУ – словно капитан корабля, а это одна из последних форм диктатуры на нашей планете. Если капитан не доверяет тебе и твоим суждениям, то с этим уже ничего не поделаешь.

Кэрри выпрямилась и плотно сжала колени, будто на собеседовании о приеме на работу.

– Ты же босс Филдинга. Уволь его, не меня.

Хоть бы, хоть бы Саул ей поверил. Ему одному Кэрри могла доверять, и он один верил ей. Если Саул от нее отвернется, у Кэрри ничего не останется. От нее самой ничего не останется!

– Не могу, – сказал наконец Саул. – Сама посуди, я – как адмирал флота. Если я начну увольнять капитанов за их суждение, поднимется бунт. Капитаны станут бесполезны. Я должен смотреть на дело шире.

– Чушь! – вскочила Кэрри. Ну как он не понимает?! Это ведь Саул, а он на ее стороне. – Полная чушь. Дело не в морали, безопасности или еще в чем. Все дело в политике. В вашей сраной политике. – Она пристально посмотрела на Саула. – И когда ты переметнулся на их сторону? На сторону людей, которые рады продать страну ради своей жалкой карьеры?

Саул резко хватил ладонью по столу, так что Кэрри подпрыгнула от неожиданности.

– Не смей говорить со мной таким тоном! Ты меня знаешь. Если ты и с Филдингом так разговаривала… правильно он дал тебе пинка под зад. А знаешь, что самое страшное, Кэрри? Знаешь? Информация от твоей пташки Джулии настолько важна, что я пытался сообразить, как отправить тебя назад в Бейрут.

Вот тебе и на! Кэрри ощутила облегчение и благодарность Саулу. Он все еще верит в нее. Он на ее стороне! Просто надо обойти бюрократию. Доказать Саулу, что она по-прежнему та самая Кэрри. Кэрри, которая со всеми ссорится, даже с ним.

– Ты поговоришь с директором? Будем работать?

– Я послал информацию наверх, – сказал Саул, глянув в потолок. – Больше от меня ничего не зависит. Такие угрозы поступают к нам каждый день.

– Джулия всегда давала надежную информацию, сам знаешь. Помнишь, как она сообщила о покушении на Харири? С этой инфой тоже можно работать, Саул.

– Серьезно? Ты так считаешь? Джулия не дала деталей, совсем никаких. Скоро будет теракт… вот и все. Мы не знаем: где? как? когда? Цель неизвестна. Мы даже не знаем, кто совершит теракт: «Хезболла» или кто-то другой, кто только поручил теракт «Хезболле», чтобы отвлечь наше внимание. Что нам делать с этой инфой?

– Значит, так? Отдаем информацию наверх и надеемся на лучшее? Вот как мы защищаем страну?

– Не мути воду, Кэрри. Я предупредил Эстеса и замдиректора, что информация надежная, с ней можно работать. Теперь их ход. Еще я велел Филдингу в Бейруте копать дальше.

– Филдингу… – скривилась Кэрри. Она отошла к окну и посмотрела на зеленую лужайку, на запасную парковку. – В Бейруте серьезная беда с безопасностью. Что с «Ахиллесом»?

– Филдинг говорит, будто ты привела врага на конспиративку. – Пощелкав мышкой, Саул отыскал нужный файл на компьютере и прочел вслух: «Мэтисон проявила потрясающий дилетантизм в работе, поддалась панике в нештатной ситуации, доверилась непроверенному контакту, местной жительнице, которая – если верить вышеупомянутому оперативному работнику – по доброте душевной безвозмездно предоставила личный транспорт незнакомке. Затем, оставив машину в людном месте, Мэтисон не потрудилась избавиться от предполагаемой слежки и привела врага прямиком на конспиративную квартиру на улице Адонис. В результате конспиративная квартира была уничтожена, рабочие материалы захвачены, а все наши операции поставлены под угрозу».

Саул взглянул на Кэрри поверх очков.

– Что прикажешь с этим делать?

Нет, Саул в такой бред не поверит. Только не он.

– Передай Филдингу: пусть подотрется своим отчетом, – резко ответила Кэрри. – Я сбросила «хвост» еще в районе Хамра и пешком добралась до квартала Рас-Бейрут. Ни в здании, ни поблизости никого не было, зато потом – откуда ни возьмись – появились местные шпионы и напали на конспиративку, будто заранее знали о ней. Меня подставили.

– Кто? – Саул вскинул руку. – Давай-ка по порядку.

– Соловей – это раз, – сказала Кэрри и оперлась на стол обеими руками, словно бегун перед стартом. – Дима – два. Отправь меня назад, Саул, я их обоих к ногтю прижму. Найду утечку.

Он покачал головой.

– Это невозможно. Даже если принять, что ты на сто процентов права, а Филдинг – нет, я не могу.

– Почему? Что между вами не так?

Что-то Саул недоговаривал.

– У него связи, ясно? – с отвращением произнес Саул. – Филдинг и Дэвид Эстес, директор Контртеррористического центра, протеже Билла Уолдена.

– Директора ЦРУ?

– Самого старика. Без связей шагу не ступишь, а Уолден метит в политики. Пересекаться с ним – дело гиблое. Ты… ты просто оперативница, попавшая в спорную ситуацию. Люди наверху долго над ней думать не станут. Я уж не говорю о том, что нас сто раз реорганизовывали. Теперь я напрямую отчитываюсь перед Эстесом. Все непросто.

– Что же нам делать?

Саул кивнул.

– Филдинг сделал тебя козлом отпущения, и на какое-то время лучше все оставить как есть. Будешь возникать – и я тебе не смогу помочь. Пока все, – поднял он руки.

– То есть мне лучше быть девочкой-паинькой? Закрыть рот, нагнуться и ждать, что со мной сделают?

– Ждать момента и дать ответный бой. – Саул снова кивнул. – В общем, в одном я с тобой согласен: дело с Соловьем действительно грязное. Филдинг, самое меньшее, должен был предоставить тебе прикрытие. Зато у меня ты без работы сидеть не станешь.

Саул поднялся, вышел из-за стола к Кэрри и оперся о столешницу. Он верил ей, он все еще был на ее стороне. Кэрри вздохнула с облегчением.

– Ну и? – спросила она.

– Помнишь, что я сказал, когда выдернул тебя пораньше с занятий на Ферме? Моя прекрасная золотая девочка с мозгами, как у Стивена Хокинга. – Он улыбнулся. – Помнишь мои слова?

– О том, как мне затвердить науку в поле… и что-то там о пруде?

– В этом пруду тебе тесно. Тебе надо плавать в океане.

– Плавать среди акул можно, только став акулой. Да, помню. Что же мне делать?

– Достань Соловья и выясни все про теракт. Достань его, работая здесь.

– Не понимаю.

– Назначаю тебя связной между Отделом разведки по Ближнему Востоку и Контртеррористическим центром. Они неофициально поглощают отделение «Алек». – На жаргоне ЦРУ так называлось единственное отделение, приписанное не к местности, а к цели: «Аль-Каиде». – Отчитываться будешь перед Эстесом, – Саул наклонился к ней, так что Кэрри уловила запах его лосьона после бритья «Поло», – а работать на меня.

– Шпионим за своими же?

– Все не без греха. А что еще остается?

– Что с инфой Джулии? Готовится теракт, Саул. Большой. Мы оба это знаем.

Саул тяжело вздохнул.

– Сколько у нас времени? – спросил он.

– Где-то пару недель. Муж Джулии сказал: скоро. Точнее: «khaliban zhada» – очень скоро.

Глава 4

Джорджтаун, Вашингтон

Воспоминания навеяло песней «Ты все еще единственный» Шанайи Твейн.

Кэрри училась на первом курсе в Принстоне. На большие экраны вышли «Спасти рядового Райана» и «Влюбленный Шекспир», а у Кэрри случился первый серьезный сексуальный опыт – не просто рукоблудие, когда дома никого нет или когда у тебя в старших классах по ляжкам течет. Она, можно сказать, влюбилась в Джона: высокого и невероятно умного преподавателя политологии; он познакомил Кэрри с текилой, оральным сексом и джазом.

– В мое детство народ увлекался Мадонной, Мэрайей, Лютером Вандроссом. Ближе всех к джазу был мой отец, который время от времени слушал Дэйва Брубека.

– Да ты шутишь! Джаз не слушаешь? Майлз Дэвис, Чарли «Берд» Паркер, Диззи Гиллеспи, Колтрейн, Луи Армстронг… Нет? Это самое великое направление в музыке, круче не будет. Единственное, что мы, американцы, подарили оригинального миру, – и ты этого не знаешь? Ну, я, можно сказать, тебе завидую.

– Почему?

– Перед тобой целый неизведанный континент, а это в жизни – самое интересное.

– Даже интереснее секса?

– В том-то и соль, лапа. Обе эти вещи можно совмещать.

Тысяча девятьсот девяносто восьмой. В тот год Кэрри последний раз пробегбла полтора километра. Сколько воды утекло…

Кэрри сидела в пабе на М-стрит в Джорджтауне, допивая третью «Маргариту», когда по телевизору начался клип Шанайи.

– Узнаешь? Девяносто восьмой год. Я тогда в колледже училась, – сказала она Дэйву, мужчине, что сидел рядом, с бокалом «Хайнекена». Это был кудрявый малый лет за сорок, юрист из Министерства юстиции, в костюме из магазина; то и дело он нарочно побрякивал «ролексом» и «как бы нечаянно» касался предплечья Кэрри. На безымянном пальце у него бледнел след от обручального кольца. Значит, Дэйв либо разведен, либо выбрался погулять.

– Я тогда практику проходил и слушал Пафф Дэдди. «Мир исколесил-объездил, ага, ага», – напел он, неуклюже (как инвалид с претензиями на сексуальность) подергивая плечами. С виду он, впрочем, был не страшный. Кэрри еще не решила, позволить затащить себя в постель или нет.

Она заставляла себя не думать о работе. Расследование зашло в тупик. Ответов не было, зато вопросы множились и становились все трудней.

Три дня кряду Кэрри проработала за компьютером, без перерыва. Спала за столом и питалась печеньем из автомата. Перелопатила все, что имелось у Контртеррористического центра на контакты между сирийскими спецслужбами и «Хезболлой» в Ливане: факты встреч, результаты наблюдений, записи телефонных звонков и копии переписки. Кэрри копалась в голых данных, с которыми ежедневно приходится иметь дело разведке. Саул однажды сравнил такую работу с поиском алмазов в грязи: «Роешься в тоннах мусора, прежде чем у тебя руках хоть что-то да заблестит. Что-то, что окажется полезным».

Забавно, самые лучшие данные были собраны ею самой – добыты от Джулии.

Кроме Димы, с Соловьем – Тахой ад-Доуни – Кэрри больше ничего не связывало. Он был выпускником университета Дамаска, где получил специальность инженера-механика. Впервые он попал в поле зрения ЦРУ в Москве: попытался наладить дела с «Рособоронэкспортом». Кэрри присмотрелась к снимку, сделанному наблюдателем на широкой заснеженной улице где-то в российской столице: много машин, должно быть, Тверская. На фото Соловей был моложе, стройнее, одет в пальто и большую меховую ушанку, но Кэрри все равно узнала его. Это он поманил ее, сидя за столиком у кафе, напротив кинотеатра.

И никаких сведений о том, где он живет, о жене и детях, о службе.

Ну же, Соловей, откройся. Где ты работаешь?

В каком звании? Где твое звено в цепочке между спецслужбами и «Хезболлой»? Кто тебе дорог? В кого тычешь членом?

Кроме фото из Москвы, Кэрри так ничего и не нашла.

Как не нарыла ничего о готовящемся теракте. Джулия дала простую наводку, которая сама по себе ни о чем не говорит. Считай, не сообщила ничего. Неудивительно, что на запросы никто не откликнулся.

Зато в конце третьего дня, очень поздно, Кэрри кое на что наткнулась. Фотография с израильского спутника-шпиона (Национальная секретная служба выловила ее из потока загружаемых данных). На снимке Соловей сидел за столиком в кальянной. На выложенной плиткой стене Кэрри заметила часть надписи на арабском. Увеличила изображение и загрузила его в «Фотошоп», чтобы сделать надпись разборчивой. Скорее всего снимок сделали в Аммане или Каире.

Однако куда интереснее было то, кто сидел напротив Соловья. Ей даже не требовалось пояснений от израильских коллег. Это был тот, кого в бейрутском отделении – включая саму Кэрри – давно желали отыскать, но не могли выследить. Ахмед Хайдар, член «Аль-Меджлис аль-Меркази» – Центрального собрания «Хезболлы».

Выходит, Соловей – ад-Доуни – человек реальный. Дима не сливала Кэрри дезу, и связь между сирийскими спецслужбами и «Хезболлой» есть. Вот бы вернуться в Бейрут и поговорить с Джулией. Вдруг ее муж Аббас встречался с ад-Доуни? Вдруг сама она знает о нем что-нибудь? Или, может, он замешан в убийстве Харири?

Без ответа оставался еще один вопрос: где сама Дима? Связь между Соловьем и Ахмедом Хайдаром только все усугубляла. Безумие какое-то. Из Бейрута Саулу тем временем пришло загадочное сообщение от Филдинга, который отмазался: мол, провел расследование, но после той ночи Диму никто не видел; никаких намеков на теракт. И не сказал, будет ли расследовать исчезновение информатора дальше. Козел.

Кэрри принялась стремительно перебирать все сообщения из Дамаска относительно сирийской разведки. Проверять все упоминания. Саул прав, большая часть данных – мусор.

Потом она нашла кое-что интересное. В 1990-е старший оперативник ЦРУ Дар Адал руководил «кротом» – Набилем Абдул-Амиром (позывной «Ананас»), предположительно, разведчиком средней руки. Адал, похоже, убедился в честных намерениях «крота». Ананас был алидом, членом партии «Баас» и связан с кланом Асадов. Более сорока лет Асады – отец, Хафез аль-Асад, и сын, Башар, члены небольшой алидо-шиитской мусульманской секты, – и панарабская националистская партия «Баас» железной рукой правили Сирией. С такой «родословной» Ананас идеально подходил на роль «крота».

Адал скормил Ананасу ценные сведения относительно того, какую позицию Израиль займет в переговорах по поводу Голанских высот. Инфу якобы предоставил израильский «крот», с которым Адал тайно встречался на Кипре, на самом деле оказавшийся евреем из Нью-Йорка, знавшим иврит. И все ради того, чтобы добиться повышения Ананаса в родной конторе. Когда же Ананас попытался самостоятельно расширить свою сеть израильских связных и даже собрался рассказать об операции ЦРУ агентам «Шабак»[8], Адал, очевидно (отредактированная запись в этом месте звучала неясно), скормил его «Моссаду». Ананаса убили вместе с любовницей и ее ребенком. Три тела обнаружили в лодке на приколе у стапеля в порту Лимасол на Кипре.

Кэрри выпрямилась и уставилась в пустоту. Кто редактировал эту запись? Как и зачем? Это же старая инфа. Что происходит?

Если уж на то пошло, то почему так мало сведений о сирийской разведке? В Дамаске отделение так себе, но Филдинг в Бейруте давно, как минимум с начала 1990-х. И тем не менее все знают, что сирийская разведка связана с «Хезболлой» в Ливане. Прошлогоднее покушение на Рафика Харири и фото Соловья в кафе с Ахмедом Хайдаром тому доказательство. Какого дьявола творится в бейрутском отделении?

Сплошные вопросы и нестыковки.

Было поздно, девятый час. Эстес, крупный афроамериканец, директор Контртеррористического центра, вышел из кабинета и направился к лифту. По пути он заметил свет в кабинке у Кэрри и решил заглянуть «на огонек».

– Над чем трудишься? – спросил он.

– Сирийская разведка. После девяностых информации о ней маловато.

– Я думал, ты разрабатываешь «Аль-Каиду» в Ираке. – Эстес нахмурился. Предполагалось, что после возвращения в Лэнгли Кэрри станет вести «Аль-Каиду» на Аравийском полуострове, то есть в Йемене. – Они как-то связаны?

– Не уверена, – ответила Кэрри, чувствуя, как колотится сердце. Спалилась. – Есть смутные намеки…

– С трудом верится. Сирийские алиды и «Аль-Каида»? Они ведь по разные стороны баррикад в борьбе шиитов и суннитов. Ты же вроде оставила бейрутское дело, Кэрри?

Боже, ну и ум у него! Острый как бритва. Сунниты и шииты вот уже несколько веков не могут примириться по поводу того, кто из них истинные последователи пророка Мухаммеда. Шииты верили, что только Али, четвертый халиф, и его наследники могут считаться преемниками пророка. Сирийские алиды – ветвь шиитского направления в исламе, которые уж никак не могут объединиться с «Аль-Каидой», суннитами-экстремистами салафитского толка. Эстес – студент Стэнфорда, с гарвардским дипломом руководителя – моментально раскусил тему. И как Кэрри сама этого не учла? Она расслабилась. Вернувшись из Бейрута, толком не пила лекарство. Прошел день, как она последний раз принимала клозапин. Нервы начинали сдавать.

Соберись, велела себе Кэрри.

– Их пути иногда пересекаются. Если интересы сходятся.

Подумав немного, Эстес признал:

– Бывает и такое, да.

– Что там с предполагаемым терактом? Ничего не слышно?

– Нет ничего, что подтверждало бы слова твоей пташки, Кэрри. Нужно больше вводных.

Кэрри чуть не ляпнула, мол, пошли меня назад в Бейрут, но вовремя сдержалась.

– Работаю над этим.

– Я в курсе. Дай знать, если что-то найдешь, – сказал Эстес и направился к лифту.

Кэрри посмотрела ему вслед. Ей нравилось, какой он большой, нравился цвет его кожи, и то, как изящно – несмотря на свои габариты – он двигается. Интересно, каково было бы заняться с ним сексом? Он бы действовал медленно, с силой, уверенно. Кэрри сдвинула бедра. Что это с ней? С ума она, что ли, сходит? Мастурбация больше не помогает. Похоже, пора найти реального трахаля. На один раз – перепихнуться и разбежаться, без заморочек.

Так, надо забыть Ананаса, забыть Соловья и Диму хоть на секунду. Отстраниться от проблемы, и пусть с ней работает подсознание. Кэрри явно что-то упускала из виду. Соловей связан с Ахмедом Хайдаром и Центральным собранием «Хезболлы», и вот он вдруг решается похитить оперативницу ЦРУ. Какая тут связь?

Зачем ему это? Кому понадобилась Кэрри? Сирийцам? «Хезболле»? Еще кому-нибудь? И почему после нападения на «Ахиллес» бейрутское отделение не ввело внутренний чрезвычайный режим? А еще кто-то подправил файлы дамасского отделения. Как это связано с готовящимся терактом?

Слишком много кусочков головоломки недоставало. Кэрри выключила компьютер и погасила свет.

Дома, в Рестоне, она переоделась.

Как быть с лекарством? Кэрри так не хватало бейрутской аптеки. Туда можно было запросто войти и показать рецепт, выписанный знакомым ливанским врачом, который выписал бы Кэрри все, что угодно, – лишь бы та платила и дальше наличкой, в долларах или евро. Ей выдали бы совершенно любое лекарство без лишних вопросов. Джулия сказала как-то: «Есть правила, а есть нужда. Аллах – Всепонимающий. Всегда найдется способ получить необходимое».

Придется навестить сестру. Главное, не задумываться о разговоре, который заведет Мэгги, врач-терапевт, практикующий в Вест-Энде. У нее дом в Семинари-Хилл, что в Александрии, в штате Виргиния. К обычному врачу Кэрри за рецептом не пойдет. Стоит в ее анамнезе появиться записи о биполярном расстройстве, и если это всплывет – с работой можно прощаться. До свидания, карьера в ЦРУ! Кэрри нужно достать лекарство без рецепта, без записи в деле. Она позвонит Мэгги и наведается к ней завтра, а сегодня пойдет отрываться.

Кэрри надела красный шелковый топ, приоткрывающий ложбинку между грудей, короткую черную юбку и жакет, в котором она всегда чувствовала себя сексапильной. И как раз когда она красилась, а Колтрейн и Майлз Дэвис на CD исполняли «В полночь», величайший трек о нью-йоркской ночи, сексе и одиночестве, тоске и прочем – у нее начался заскок.

Кэрри смотрелась в зеркало и думала: хорошо накрасилась и подвела ресницы, да и вообще, я само совершенство. Природа потрудилась и сделала ее как никогда привлекательной, ведь для природы главное – продление рода. Глядя на себя, Кэрри поняла: она прекрасна и при желании получит любого мужчину, сотню мужчин, тысячу… Она завелась при мысли о том, какие мужики бессильные и что ими можно крутить. Надо лишь подпустить их к себе, и они станут послушные, точно овцы. Слава природе!

Господи, что за музыка! Дэвис и Колтрейн! Лучше просто не бывает.

По телу разливалось тепло и ощущение счастья, неуязвимости. Кэрри разгадает бейрутскую тайну, выяснит, что с Димой, и найдет Соловья. Предотвратит теракт, утрет Филдингу нос. Саул будет гордиться ею.

Кожу покалывало от возбуждения.

Музыка будто проникла в тело, сбежала волной вниз по позвоночнику.

Кэрри выпорхнула из дома, села в машину и понеслась через парковую зону к 267-й местной дороге, затем по Ки-Бридж в Джорджтаун. Поставила диск Лестера Янга – зазвучала песня «Она такая забавная», и Кэрри почувствовала себя еще лучше, сексуальнее, неотразимее, чем когда-либо прежде.

И вот она сидит за барной стойкой рядом с юристом Дэйвом, нарочито выпятив грудь – маленькую, но, Бог свидетель, такую соблазнительную. Парни велись на нее, идиоты, не догадываясь, что если сразу правильно, плавно, уверенно и не спеша поласкать женщине грудь, то она – вся твоя, без остатка.

– Так чем ты занимаешься? – спросил Дэйв.

– А тебе какая, нахрен, разница? – ответила Кэрри. – Давай начистоту. Ты хочешь только секса, верно? Поправь меня, если я ошибаюсь, но, десять к одному, ты женат. Сняв кольцо, девушку не обманешь. Ну, разве только совсем дурочку, да и та со временем сообразит, что к чему. Верно, юрист Дэйв? Давай к делу: хочешь увести меня отсюда и затрахать вусмерть? Или нет?

Ошеломленный, Дэйв настороженно уставился на нее.

– У тебя тоже обручалка, – произнес он наконец.

– Черт, спалилась. Но ты смотри, не влюбляйся.

К черту симпатии и увлечение! Будущего у нас с тобой нет. Мы вместе только на вечер, о романтике можешь не вспоминать. Не хочешь – как хочешь, мое дело предложить. Если отказываешься, если вдруг вспомнил о своей женушке и детишках, которые ждут тебя дома, тогда вали с этого места! Освободи его для другого. Для того, кто хотя бы не врет себе и точно знает, что ему от этого сраного мира нужно.