Новая Зона. Принцип добровольности

– Пацаны, а вы вообще откуда? – поинтересовался Ворон. Девицу признавать представительницей иного с «пацанами» пола он явно отказывался.

Они нестройно пробормотали про соседний двор и обмолвились про ожидание своих друзей, которые непременно, прямо вот-вот сейчас должны появиться. Денису окончательно стало смешно. «Реальные гопники» мгновенно превратились в зашуганных мальчиков, вчерашних школьников, у которых старшеклассники отбирали мелочь на завтраки.

– Ладно, по фиг мне, не моросите тут, – презрительно заявил им Ворон, отщелкнув сигарету на асфальтированную площадку перед подъездом.

Они расступились, сталкер открыл дверь магнитным ключом и зашел в подъезд. Денис, переведя дух и наконец не скрывая улыбки, поспешил следом. Когда дверь за ним закрылась, он услышал, как амбал тихо сказал:

– Гопота, мать их…

Ворон фыркнул.

– А ключ откуда? – поинтересовался Денис, пока поднимались на третий этаж. В подъезде оказалось много уютнее, чем снаружи. Здесь отсутствовали граффити, почтовые ящики оказались новыми и чистыми, а на подоконниках расставлены папоротники и кактусы, а также пепельницы.

– Универсальный чип, – ответил Ворон, пожал плечами и скривился. – Все же правильно я не курю: гадость порядочная, во рту – будто кошки наблевали. А что особенно обидно, никакого отравления никотином, легкого опьянения и наркотического эффекта. Туфта и идиотизм.

– Твои бы проблемы да тем, кто бросает, – усмехнулся Денис. – А здесь неожиданно уютно.

– Подтверждается теория разбитых окон.

– В смысле?

– Согласно данной теории, если кто-то разбил стекло в доме и никто не вставил новое, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется, – пояснил Ворон. – Иными словами, явные признаки беспорядка и несоблюдения людьми принятых норм поведения провоцируют окружающих тоже забыть о правилах. В результате возникающей цепной реакции «приличный» городской район может быстро превратиться в клоаку, где людям страшно выходить на улицу. То же касается и дворов, домов, подъездов и прочего. Сентенция о том, что беспорядок распространяется как эпидемия, была сформулирована в Америке еще в восьмидесятых. Здесь всего лишь применили ее на практике. Начали с закрашивания граффити и уборки мусора.

Выдра открыл дверь, не дожидаясь, пока они дойдут до площадки и позвонят. Пожалуй, встреть Денис его на улице, точно не узнал бы. Не походил представший перед ними человек на серого кардинала, бухгалтера, юриста и правую руку «реального пацана» Стафа, да и на иностранного бизнесмена, играющего в теннис с самим Олегом Дмитриевым, – тоже.

Очков не было, как и светлых волос. Перед Денисом стоял и улыбался мужчина лет сорока: темноволосый, подтянутый, с легкой небритостью на щеках, наверняка тщательно подстригаемой. В серой безрукавке с синей надписью «Девиант-стайл» на левой стороне груди и черных джинсах, закатанных до колен, босой.

– Сколько лет… – произнес он, протягивая Ворону руку. Улыбка вышла кривой, от прищуренных глаз брызнули в стороны лучики смешливых морщинок. – Игорь.

Ворон крепко пожал протянутую ему ладонь и кивнул.

– И тебе привет, Лео.

Денис вздрогнул. Он понял, что впервые услышал имя человека, с которым был знаком с самой юности (настоящее ли? скорее всего да). Почему-то до этого момента сталкерской клички ему было вполне достаточно. Возможно, он и видел фамилию и имя-отчество на документах в клане, но никогда не ассоциировал их с Выдрой. Теперь же ему стало не то чтобы обидно, но странно и совсем немного стыдно.

Выдра посторонился, позволяя Ворону войти. Денис тоже протянул руку, чувствуя себя не в своей тарелке. Тот не только ответил на рукопожатие, но и приобнял его за плечи.

– Леонид… на всякий случай: Леонид Коваль, – представился он. – Мало ли кто упомянет, а ты не поймешь, о ком речь.

Денис кивнул. Учитывая возрождение «Доверия» и твердое намерение Ворона и его втянуть в него, такие вещи, как настоящее имя лидера, знать стоило.

В квартире оказалось довольно светло и уютно, несмотря на то, что она явно совмещала в себе функции не только жилища, но и офиса. Стандартная трехкомнатная линейка с длинным узким коридором, вдоль глухой стены которого шел стеллаж, заполненный книгами. Более чем скромная по размерам кухонька напоминала бар. Электрическая плита и холодильник здесь, конечно, присутствовали, но первая содержала всего две конфорки, а последний по высоте достигал груди и использовался как столик, посудомоечная машинка – тоже. Зато угловые шкафы здесь стояли роскошные в прямом смысле слова: под потолок, белые с позолотой и зеркальными витринами. Привычный обеденный стол отсутствовал, его место занимала барная стойка с высокими вертящимися стульями в количестве четырех штук.

Следующая, самая маленькая комната была закрыта. Скорее всего Выдра приспособил ее под спальню. Среднюю – под переговорную. В ней стоял длинный стеклянный стол с шестнадцатью офисными креслами.

– Мы кого-то еще ждем? – поинтересовался Денис, проходя мимо.

– Плэннинг фо зе фьюче, – явно дурачась, с жутким акцентом ответил Выдра. – Не тревожься, малыш.

Денис повел плечом, беспокоиться он и не думал.

Зато самая большая комната оказалась обыкновенной. Самое первое, что бросалось в глаза, – в ней жили. Не принимали гостей, не выставляли напоказ обстановку, не прятали для себя, а просто использовали в качестве каждодневного обиталища.

Возле выхода на балкон, спинкой к окну стоял серый кожаный диван. Рядом с ним у соседней стены – брат-близнец, но темно-коричневый. Угол оккупировал угловой столик, на котором в вазе из цветного стекла в виде неправильно нагроможденных друг на друга синих и желтых кубиков находилось павлинье перо. Остальное место до дверного проема занимало фортепьяно – белоснежное, воздушное, со вставками из цветного стекла и кажущееся Денису чем-то не принадлежащим не только этой комнате, но и вообще миру. В оставшемся углу располагался низкий журнальный столик с чем-то полуразобранным, что язык не поворачивался назвать компьютером. Зато он явно работал, о чем свидетельствовала плазменная панель на стене, показывающая рабочий стол, фоном которого служил снимок из недавно увиденного Денисом авиа-шоу. Два самолета неслись к земле, а за ними закручивалась белая спираль ДНК.

Здесь могло показаться пусто, но в центре комнаты Выдра поставил несколько кадок с самыми настоящими деревьями. Денис опознал только лимон и мандарин, и то лишь по плодам, висящим на них.

– Располагайтесь, гости дорогие. Мой дом – ваш дом, – провозгласил Выдра.

– Замечу, не я это предложил. – Ворон опустился на ковер у кадки с лимонным деревцем, прихватив по пути длинный стеклянный фужер с темно-бордовым напитком и хозяйский ноутбук.

Выдра фыркнул.

– Я знаю. Ты не против, – ответил Ворон, не отрываясь от экрана. – К слову, неплохо выглядит.

– Я надеюсь, ты там не папку с порнухой нарыл?

– Фи, – скривился Ворон, – чего я там не видел? Здесь кое-что поинтереснее.

Денис подошел к нему, присел на корточки, бросил взгляд на экран…

– Ох… – Он лишь покачал головой. Запущенное Вороном видео показывало триумфальный выход из Зоны его группы с конвоируемыми вольными сталкерами.

«Кто в Зону неподготовленный суется – тот в одних трусах и остается!» – выплыла на экран надпись, выполненная прыгающими разноцветными буквами.

– Но откуда?! – спросил Денис.

Выдра подарил ему многозначительную улыбку.

– Вообще-то видеосъемка в Периметре строго запрещается, – напомнил Ворон.

– Если совсем не хочешь нарушать закон, сиди дома и читай книжки, – отмахнулся Выдра.

– Кто бы говорил, законник. – Ворон шутил, но в интонациях промелькнула угроза. – Жить, соблюдая закон, несомненно, невыносимо скучно, но в тюрьме будет еще скучнее, – заметил он. – Дэн, конечно, якобы ни при чем, но я не хотел бы, чтобы к нему прикапывались даже формально.

Выдра скрестил руки на груди.

– Не волнуйся ты так о своем найденыше. Видео велось со стороны КПП, и ежу ясно, что сталкер не при делах. Ты лучше слоган оцени.

– Я уже. – Ворон довольно сощурился. – Неплохо разбавит пафосно-героическую лабуду на «Рутубе».

– По кабельному тоже покрутим, а новости с федеральных каналов сами тиснут, когда число просмотров за миллион перевалит.

– А оно перевалит? – Денис удивленно глянул на Выдру.

– Непременно, – ответил за того Ворон. – Рунет наводнен Зоной, и в основном именно рекламой турфирм, частными видео счастливчиков с сафари, которых по понятным причинам не привлекают к ответственности, и прочими проявлениями сверхъестественного. Наш ролик будут смотреть хотя бы из интереса, а потом и комментарии посыплются.

– Реакция в данном случае – самое вкусное, – хищно улыбнулся Выдра, мгновенно напомнив Денису себя прежнего, времен первого «Доверия».

– Давно не развлекался сетевым троллингом, – мечтательно проговорил Ворон. – Возможно, скандал и не полыхнет на весь Интернет, но русский сектор затронет непременно.

– Но зачем?! – Денис забрал у него фужер и отпил. Происходящее хотелось запить, уж больно сильно оказалось впечатление, будто разговор велся на незнакомом ему языке.

– Ответ на этот вопрос выводит нас на политику клана, – сказал Выдра и на несколько секунд скрылся в коридоре. Обратно он вернулся, держа в руке бутыль темного стекла с явно не заводской этикеткой и двумя такими же, как у Ворона, фужерами. – Если бардак не удается пресечь, его нужно возглавить.

– Именно, – приподнял собственный фужер Ворон. – Буквально любой, кто желает навариться на «зачумленной» Москве, взял риторику пройдох с того края земного шарика, вот уже больше века организующих сафари в Африке и экстремальные экскурсии в джунгли. Они хором утверждают: «Хотите почувствовать себя героями – айда к нам! У нас опытные инструкторы, с вами априори не случится ничего плохого, но хвастать перед друзьями вы потом сможете до окончания ваших дней».

– Мы будем говорить совсем иное, – заверил Выдра, – о мерзости, ужасе, страхе, возможности погибнуть. Станем публиковать материалы разной рейтинговой составляющей, уж точно не для семейного просмотра.

– Повышать ликбез среди населения, – вставил Ворон.

– А клан не вылетит в трубу с такой политикой? – спросил Денис.

– У клана имеется лидер, слишком хорошо знающий законы аэродинамики, чтобы допустить подобное, – отшутился Выдра, глянул на Ворона и прибавил: – Даже два. Поверь мне, Дэн, от желающих отбоя не будет. Причем пойдут к нам не клерки с кризисом среднего возраста, а люди хотя бы немного подготовленные.

Денис повел плечом. Наверное, этим двоим было виднее.

– Даже не сомневайся, – сказал Ворон и подмигнул, соприкоснувшись своим фужером с его. Раздался мелодичный звон.

– И чтобы уж два раза не ходить и пока вы еще не перепились… – Выдра снова вышел, а вернувшись, устроился на ковре напротив, сложив ноги по-турецки, и протянул увесистую кипу бумаг. – Читать не заставляю, но не против повышения юридических знаний отдельно взятых представителей сталкерского сообщества, – заявил, сохраняя на лице серьезность.

Ворон с не менее непроницаемым лицом витиевато и длинно выругался.

– Просто подпиши, – рассмеялся Выдра. – И ты тоже, Дэн.

Глава 7

– Игра… – протянул собеседник и приподнял маленькую чашечку с кофе. В широкой ладони и толстых пальцах та казалась крохотной. Выгнутую золотую ручку ему пришлось держать указательным и большим пальцами, а остальные – отставлять в сторону. Выходила этакая пародия на аристократически отогнутый мизинчик.

Ворон улыбнулся, наблюдая. Сам он пил безалкогольный мохито, и узкий длинный хайбол, в котором тот подавали, не превращал его во всеобщее посмешище.

Собеседник был высок, плечист и представителен, одет с иголочки, аккуратно подстрижен – этакий образчик джентльмена. Однако стоящая рядом тарелка, более походящая на блюдце, да «золотой наперсток» с кофе превращали его в гостя кукольного домика.

Клуб, в который согласился ввести Ворона кузен Нечаева, считался настолько же закрытым, сколь и пафосным. Располагался он в центре Серпухова, со времен исчезновения Москвы борющегося за именование центром Московской области. Конкуренцию ему составляли разве только Чехов, Дубна и Коломна.

Ворон был привычен к несколько другим заведениям. Завсегдатаев же, с виду людей весьма небедных, почему-то устраивало прибежище, расположенное в полуподвальном помещении обычного жилого дома на улице Ворошилова. Видимо, им нравилось ощущать себя то ли заговорщиками, то ли революционерами. Дизайн, выполненный в черных, белых и бордовых оттенках, тому лишь способствовал.

Сам Ворон никогда не пришел бы сюда по доброй воле. Обстановка заведения с порога родила у него устойчивую ассоциацию с клубом самоубийц, которая лишь подтверждалась мелочами. Чего стоил хотя бы портье в пенсне или администратор в розовом боа.

Вдобавок ко всему кухня здесь оказалась модной – молекулярной. Порции соответственно не просто мизерными, а… как их охарактеризовал собеседник – «молекусенькими» (то есть молекулой на один укус). Собственно, потому Ворон и предпочитал лишь пить, хотя напитки тоже стоили раз в пять дороже, чем в «общепите для всех».

Общепит притягивал все сильнее, и не только ценами. Ворон не считал себя мелочным. Он любил красивые вещи и не жалел платить достойную цену. Он мог купить коллекционное вино, например, но не чувствовал себя готовым отдавать чуть ли не полсотни отнюдь не рублей за откровенную хрень со вкусом лимона и красной рыбы. Почему-то хрень вдобавок выглядела как икра заморская баклажанная в известном фильме, давно и прочно являвшемся классикой отечественного кино двадцатого века.

Вот только чего не сделаешь ради информации? Именно в данном заведении к Арлену Знаменскому подсел некто, предложивший «развлечение, от которого невозможно отказаться». И Арлен действительно послать его не смог, несмотря на всю свою ненависть к Зоне в целом и всем, кто имел с ней дело в частности. В результате он исчез почти на полгода. Впрочем, не он один.

На предложенную игру соглашались и многие другие пациенты Генриха Альбертовича. Все они хотя бы единожды появлялись в данном клубе, и по крайней мере пятеро из них, достаточно уже оправившиеся и пришедшие в себя, упоминали о Москве.

– Я внимательно слушаю вас, Петр, – напомнил о себе Ворон.

Собеседник явно завис, погрузившись в свои воспоминания и вновь переживая отголоски далеких эмоций, которые наверняка испытал.

– Невозможно объяснить. Игра – это воплощенная мечта, причем человек, в нее попавший, осознает подобное лишь постфактум.

– Вот как?

Собеседник небрежным жестом обвел рукой зал.

– Как думаете, почему здесь столь людно?

Ворон пожал плечами.

– Не имею ни малейшего понятия.

– Не из-за этой же новомодной дряни? – Петр в два глотка осушил свой «золотой наперсток» и отставил на стол. – Или, быть может, вы сочли всех, здесь присутствующих, этакими нуворишами без малиновых пиджаков, мнящими себя новой аристократией, элитой… тьфу… короче, придурками последними?

Ворон фыркнул.

– Давайте начнем с того, что я впервые в данном заведении и пока действительно ничего не думаю, – проронил он. – Разве лишь чучелки мне не по сердцу.

Собеседник скосил взгляд.

Жертвы таксидермиста здесь присутствовали в избытке. Кроме них, в углах стояли скульптуры, в которых наверняка любой из здесь сидящих опознал бы зоновых мутантов и лишь Ворон – полное незнание ваятелем матчасти. Например, у настоящих гиен хоть и имелась грива, но явно не похожая на лошадиную, а у сердяков рожки хоть и были закрученные, как у баранов, но не один в один же, как у них.

– Я тоже не одобряю заигрываний с Зоной, – закивал собеседник.

– А я не про альтернативное представление созданий аномалии, – сказал Ворон. – Я терпеть не могу уродства. Птицы должны летать, – и указал на потолок, под которым висели чучела соколов с распростертыми крыльями. – К тому же я не являюсь поклонником трупов.

– Что? И в музей восковых фигур в детстве не захаживали? – усмехнулся собеседник.

– Не любить не значит не интересоваться или не знать.

– Ну-ну, – собеседник усмехнулся и покачал головой, – уверен, когда вы вернетесь сюда, к вам обязательно подсядет Мастер.

– А поподробнее?..

– Тот, кто предлагает игру, – пояснил собеседник. – Ведь все, кого вы видите, на самом деле приходят сюда в надежде на повторение.

– Неужели некоторым дважды предлагали поучаствовать? – удивился Ворон. – Я думал, это разовое приключение.

– Везет лишь счастливчикам. Как я предполагаю – тем, кто либо действовал нестандартно, либо вытворил нечто, удивившее Мастера.

Ворон промолчал, хотя от него наверняка ожидали вопросов.

– У меня серьезный бизнес, Игорь, – сказал собеседник. – Может, я и не вхожу в золотую десятку миллиардеров, но считаюсь человеком обеспеченным. Сеть заправочных станций – это немалый доход и ответственность, а кроме того, предусматривает работу, а не беззаботную жизнь рантье.

– О… – задумчиво протянул Ворон. – Вот сейчас вы меня несколько обидели.

– Вы не являетесь прожигателем жизни, – уверенно проговорил собеседник, – хотя и пытаетесь им выглядеть.

Ворон с трудом сдержался, когда его руку припечатала к столу широкая ладонь собеседника. Вырваться захотелось нестерпимо, однако именно этого от него ждали, а потому и делать не стоило.

– Мне захлопать ресницами и улыбнуться? – поинтересовался он.

– И намеки вам тоже удаются неплохо, – заметил собеседник. – Не только огнестрел, ведь так? И явно не просто нож.

– Решили, будто поймали киллера? – усмехнулся Ворон. – Или агента ФСБ?

– Для двуручника вы мелковаты. Скорее бастард.

– Шпага. Терпеть не могу плохо сбалансированные железки. Я занимался в детстве, но вряд ли это имеет отношение к временам нынешним.

– Не историческое фехтование, не имитация боя. Движения слишком характерны для того, чье тело – оружие. Да только любое оружие с течением времени… – проигнорировав его замечание, сказал собеседник и прищурился. – Значит, «витринка». Вы не киллер и не фээсбэшник, даже не шпион. Из этих… ходоков по Зоне. Темный сталкер заинтересовался происходящим в нашем клубе?

Руку Ворон все же вырвал.

– Вы спутали Зону. Темные сталкеры бродили в Чернобыле, более того, все они мертвы, и порядком давно.

– Но кто-то обязательно остался, ведь так?

– Нет, – ответил Ворон уверенно. – Вы ошиблись в мелочи и сделали неверный вывод.

– Правительство узнало о нас и решило прикрыть лавочку?

– Снова нет, – сказал Ворон. – Меня интересует, имеет ли отношение к игре один конкретный человек. Лишь это, могу поклясться, если хотите.

– Оставь, – махнул рукой собеседник. – И не обижайся. Просто я предпочитаю хотя бы отчасти знать, с кем имею дело.

– А не с Мастером ли в таком случае говорю я?

На несколько мгновений над их столиком повисла тишина, разбившаяся вдребезги, когда собеседник произнес:

– Вряд ли.

Ворон поморщился. Похоже, он зря терял время.

– Мастер появится только в том случае, если он в вас заинтересован, – прищурился собеседник. – А вы точно птица столь высокого полета, чтобы вами интересовались, рантье-киллер-сталкер Игорь? Уверены? – Его глаза смеялись, губы тоже растянулись в довольно приятной улыбке. – Должен признать, заинтриговать вы умеете.

– Птица? – Ворон наклонил голову к плечу. – Пожалуй, это предположение прям в яблочко.

– Нас представил Арлен, – напомнил собеседник. – И если я Мастер, то…

– Он в доле, – договорил за него Ворон.

– Вот-вот, – пожал плечами собеседник. – Знаете, я не удивлюсь, если это так. Наш сорвиголова сам на себя не похож. Я не столько поначалу удивился его скоропостижному исчезновению на четыре месяца – бывает, знаете ли, игра затягивается, – сколько его сосредоточенно-задумчивой физиономии.

– Кто его знает…

– Предложи кто-нибудь гонку по ночной трассе до Чехова на автокарах, Арлен вызовется; реши рискнуть здоровьем в подпольном борделе или сделать пару ставок на боях без правил – будет в числе первых. А сейчас… ты погляди, просто степенный отец семейства, – хмыкнул собеседник. – Впрочем… игра – она такая. Душу вынимает. Я сам несколько месяцев как чумной ходил, если бы не партнер по бизнесу, прогорел бы точно, а то и монахом куда уехал – на Валаам или Хамбын Хурэ.

– То есть вера как таковая вас не волнует?

– Скорее побоку на все эти течения. Вера – состояние души, как ни называйся, кому ни молись. Хоть христианин, хоть мусульманин, хоть язычник или даже сатанист – все одинаковы, просто объект поклонения назвали по-своему и доводят себя до просветления разными способами, – отмахнулся собеседник. – В Шаолинь я бы подался хоть сейчас, но кто ж возьмет? Да и в себя я пришел уже изрядно. У меня нынче иная задача: пятерым отпрыскам образование обеспечь, а потом хоть в астрале растворяйся.

– Нирване, – поправил Ворон. – По астралу бродят.

– Так ты еще и мистик!

– Лишь отчасти, – хмыкнул Ворон. – Но вот в монахи не пойду, предпочитаю грешить и получать удовольствие от процесса.

– Мастер у каждого свой, – резко переменил тему собеседник. – Меня вот степенная дама привечала. Арлена – деваха с зеленым ирокезом на голове, он таких любит. Виктора вообще клерк какой-то. И зря ты думаешь, будто они всех под одну гребенку. Вовсе нет, в том и суть. И приключение у каждого свое, да такое, что и не думал, будто такое возможно.

– Очутились в Камбодже без денег и документов?

Собеседник покачал головой.

– Поверь, если кому-либо и устроили подобное приключение, то оно не ограничилось бы попыткой добраться до посольства. Если ты становишься героем игры, то главным, а значит, обязательно появятся террористы, секретные документы, а в конце ты спасешь принцессу и убьешь главу наркомафии.

– Какой бред… – Ворон прикрыл глаза рукой.

– Но многие жаждут подобного, – развел руками собеседник. – Самая суть игры в преодолении собственных комплексов: понимании, будто все возможно, даже голливудский сценарий собственной жизни.

– Прогендерные мифы любят все… – задумчиво проговорил Ворон.

– Вы интригуете все сильнее, Игорь, – внезапно перейдя на «вы», заметил собеседник. Он постоянно чередовал обращения «вы» – «ты». Это раздражало. Ворона, предпочитавшего «выкать», – особенно. – Только не говори, будто ты еще и психолог.

– Вовсе нет. Так… нахватался по верхам. Вся информация отыщется в Сети при определенной настойчивости и желании анализировать. Мальчики падки на легенду про убийство дракона. Девочки – на сказку о красавице и чудовище. Самое забавное начинается, если мешать одно с другим, но не взбалтывать…

Заливистый смех, прозвучавший с той стороны стола, заставил Ворона удивиться. От собеседника он не ожидал подобной реакции.

– Знаешь, Игорь, пожалуй, пора заканчивать, – начал тот. Похоже, настроение у него резко изменилось. Либо же он очень искусно играл. Ворон уже понял, что с этим странным Петром, которого он почему-то не мог называть мысленно по имени, все очень непросто. – Ох, да не морщись ты так. Ненавижу выканий. Я с удовольствием выпью с тобой на брудершафт, раз ты такой приверженец официоза.

– Когда не буду за рулем.

– Фи… тоже мне герцог по крови. Не похож ты на пай-мальчика.

На подобное замечание впору было обидеться, но Ворон предпочел «укусить» в ответ.

– Водительскими правами обеспечена большая часть людей, но водят они как последние животные, – заметил он. – Так вот я не хочу им уподобляться.

– Ладно-ладно. – Собеседник поднял руки на уровень груди и показал ему ладони. – Понял, что на слабо тебя не взять.

– Возникновение одного лишь желания взять меня на слабо говорит о неуважении.

– Ну, прости, не смог удержаться, – рассмеялся собеседник. – Испытание действительно разное у всех. Я могу рассказать лишь о том, что случилось со мной, если тебе интересно.

Ворон кивнул:

– Более чем.

– Только не перебраться ли нам туда, где хотя бы пожрать дают, – произнес собеседник.

– Алеманский дворик? – предложил Ворон. – Я видел неподалеку кабачок, обещающий немецкую кухню.

– Значит, туда и направимся.

* * *

Первым, что встречало посетителей, стоило открыть дверь, оказалась огромная бычья голова над барной стойкой. Собеседник коротко хохотнул. Ворон тихо выругался. Голова, впрочем, была вырезана из добротного куска дерева, а рога выполнены из зеленого камня, имитирующего то ли мрамор, то ли малахит (издали и не определишь). Подошедшая же в следующий момент администратор в национальном баварском костюме окончательно скрасила неприятное впечатление, порожденное ассоциацией с «клубом самоубийц».

Девица оказалась прехорошенькой блондиночкой с широко распахнутыми серыми глазами, белозубой улыбкой и вырезом, который мог быть и поскромнее. А после того, как она заговорила низким грудным голосом, развернуться и уйти стало невозможно, даже если бы дизайном заведения занимался все тот же чучельник.