Футбол, деньги и те, кто рядом

– Ну что ж, это здорово, – успокоился Константин и с тоской произнес. – Расскажи что-нибудь интересное, а то скучно. Не могу без дела. Эти перелеты… – время, вычеркнутое из жизни, а заснуть вряд ли удастся.

– Да не знаю, что, – сказал я, зевая, и добавил, – послушай, Кость, ты в курсе, что корейцы вскоре после нашего с тобой приезда уже в сентябре поменяли главного тренера сборной.

– Это которого? – встрепенулся Костя. – Того, с которым твой Чой знакомил меня в сеульском «Тауэре»? Такой невысокий, в клетчатой курточке?

– Того самого, – подтвердил я.

– А это ты к чему?

– А ты знаешь, кого они взяли? – вопросом на вопрос ответил я.

– Нет, – сказал Костя, – как-то упустил из виду. – и поднялся с кресла, чтобы подойти к миленькой стюардессе, что разносила в соседнем ряду воду.

– Дика Адвоката! Корейцы его забрали из Эмиратов, чтобы он помог сборной выйти на чемпионат мира, – бросил я ему в спину.

Костя, едва услышал это имя, снова присел на свое место.

– Не знаешь, он сейчас в Корее? – осведомился Костя.

– Вряд ли. Сборная сыграла последний матч месяц назад, да и чемпионат в Корее подошел к концу. Им осталось сыграть финал, на который мы, собственно, завтра все вместе и пойдем.

– Жаль, – с сожалением заключил Костя, – я бы с радостью повидался с Диком, лет пять, если не шесть, не пересекались.

На этот раз Сеул нас встретил ясной, но довольно морозной погодой, хотя снега в начале декабря в Корее не было совсем. На стадионе в Инчхоне нас поначалу посадили в удобные кресла в ложе VIP и укутали пледами, но затем немного задержавшийся уполномоченный от федерации любезно пригласил нас в застекленную теплую ложу, где нам предложили чай и легкую корейскую закуску. Смотреть футбол, сидя, как в самолете, в больших кожаных креслах с подлокотниками было очень удобно. Однако к концу первого тайма за нашей спиной раздались громкие голоса, и к нам в ложу ввалилась толпа журналистов с громоздкой телевизионной аппаратурой. Нас довольно бесцеремонно попросили покинуть насиженные места, и в дверях в сопровождении Президента федерации появился голландский тренер Дик Адвокат. Нам ничего не оставалось, как двинуться к выходу, поскольку услужливые работники федерации продолжали вытеснять нас на свежий воздух в зоне VIP. Голландского тренера все это время снимали на камеру и забрасывали разными вопросами, на которые он отвечать отказывался, жестикулируя короткими ручками, словно дирижер, умоляя журналистов не мешать ему смотреть футбол. Габаритный Константин Сарсания, протиснувшись между журналистами, оказался лицом к лицу с Диком, и тот первым, искренне удивившись, воскликнул: «My friend, what are you doing here?». Костя тоже улыбнулся Дику, и они, потеснив стюардов, обнялись, как старые закадычные друзья. Адвокат, тщетно стараясь сосредоточиться на игре, второпях сунул Косте свою визитную карточку и попросил позвонить ему на следующий день. Сев на своё место, Костя бросил на меня недоумевающий взгляд и сказал:

– Вот так повезло! И корейцы, похоже, сами не знали, что он еще не улетел в отпуск.

– Откуда он тебя так хорошо знает, Костя? – спросил я, не в силах скрыть любопытства.

– Дела давно минувших дней, – после минутного раздумья ответил он. – Познакомился с ним в Голландии, а когда он работал с «Рейнджерс», летал к нему в Шотландию.

Я не стал более его мучить расспросами, чтобы не отрывать от просмотра матча.

После игры мы приехали в отель и, немного дезориентированные разницей во времени, разошлись по номерам. В половине девятого по местному времени новостные телепередачи по всем каналам начинались сообщением результата финала Чемпионата Кореи по футболу. Долго показывали, как тренер Адвокат почтил своим присутствием эту игру. Не ускользнули от внимания журналистов и теплые объятия тренера национальной сборной, выведшего команду Кореи на Мундиаль 2006 года, с каким-то широкоплечим высокого роста русским парнем, чья сборная на Чемпионат мира в Германию не попала. Показали и меня, а на спортивном канале, транслирующемся на английском, журналист даже озвучил мою фамилию, упомянув 1994 год, когда я был агентом их тренера национальной сборной Анатолия Бышовца.

«What are they doing here?» – задавались журналисты точно таким же вопросом, как и Дик Адвокат.

Никому из них и в голову тогда не приходило, что мы оказались на этой игре совершенно случайно, а целью нашего посещения их гостеприимной страны было подписать контракты на нескольких молодых быстрых и при этом недорогих нападающих из полупрофессиональной студенческой лиги для команды «Сибирь», где Анатолий Давыдов был главным тренером. Рано утром, когда на часах еще не было и семи, Костя позвонил мне в номер и спросил, чем я занимаюсь.

– Кажется, смотрю телевизор, – пошутил я, потерянный во времени.

Всем, кому приходилось бывать в странах Дальнего Востока, знают, как не просто приходится преодолевать разницу во времени, особенно в первые дни.

– Слушай, – предложил Константин, может, пойдем, позавтракаем?

– А Давыдов нам компанию составит? – спросил я.

– Он спит, и думаю, проснется только к обеду, когда за нами заедут.

В ресторане в это время было уже довольно многолюдно. Корейцы по привычке начинают свой день рано, независимо от того, будний это или выходной. С удовольствием выпив две чашки крепкого кофе со сливками, Костя сказал:

– Как ты думаешь, может, позвоним Дику, он тоже рано встает.

– Давай-давай, поддержал я предложение Константина, который по своей деликатности всегда боялся побеспокоить людей ни свет, ни заря.

Дик сразу поднял трубку и бодрым голосом сообщил, что улетает сегодня к себе на родину в отпуск, и рейс у него в полдень.

– Приезжайте ко мне немедленно, как раз вместе попьем кофе. – Он сообщил адрес нового пятизвездочного отеля. Мы подоспели вовремя: Дик уже спустился вниз и производил check-out. У нас было полчаса времени, и голландец с характерными для него энергетикой и импульсивностью принялся рассказывать нам о своих проблемах со здоровьем и мучительно длительных перелетах на родину, которые он переносил слишком болезненно.

– Так переходи к нам, – из уст Константина это прозвучало скорее, как шутка.

– О, – воскликнул Дик, рассмеявшись, – с удовольствием, друг мой, готов сразу же по завершению Чемпионата, – словно Костя делал ему официальное предложение. – Я скажу больше, – добавил тренер без улыбки. – Много денег мне не надо. Здесь мне платят полтора миллиона долларов в год. В России меня вполне устроит подобная сумма.

Константин, слушая Адвоката и заметно волнуясь, деловито кивал головой. Выслушав его, он сказал:

– Мы как раз сейчас решаем, кто возглавит нашу сборную. У меня есть полномочия от федерации вести предварительные переговоры с возможными кандидатами. Вы в их числе.

– А кто будет гарантом по оплате контракта? – Дик сразу делал упор на главном… – Сомневаюсь, чтобы ваша федерация располагала упомянутой суммой. В Корее тоже у КФА ситуация схожая. Здесь гарантом исполнения обязательств по контракту является сам президент «Хендай». Он и платит мне без задержек день в день.

– У нас этим будет заниматься Абрамович, – уверенно произнес Константин.

– Ну что ж, считайте, что моим предварительным согласием вы заручились, – сказал, Дик, словно фамилия Абрамовича мгновенно возымела на него магическое действие.

Костя, не скрывая радости, посмотрел на меня, но заметив в моих глазах скепсис, осторожно поинтересовался:

– А если вдруг окажется российский клуб, а не сборная?

– Можно попробовать, – уверенно произнес Дик с предельно серьезным выражением лица.

Он принялся на беглом английском объяснять нам, часто поправляя сам себя, требуемые им особенности и условия контракта, детализируя пункт за пунктом и бросая вопросительные взгляды то на меня, то на Константина. Он говорил быстро и энергично, не притрагиваясь к своему кофе. Посмотрев на меня, он обратил внимание, что я поглядываю на его чашку и, пододвинув ее ко мне поближе, сказал:

– Пей и мой, если хочешь!

Когда основные вехи наших дальнейших действий были им определены, он обратился к Константину:

– А где тот парень, твой партнер, уже забыл, как его зовут. – Он расставил руки, как делают у нас, когда хотят показать, что человек очень полный.

– Не совсем понял, сказал Костя озадаченно. – Ааа, – протянул он, – Наверное, Влад Светиков?

– Да-да, Влад, – громко засмеялся Дик. – Он был для меня таким забавным!

– Влад тоже, как и ты, тяжело переносит длительные перелеты.

Дик снова засмеялся и, посмотрев на часы, вскочил:

– Все, ребята, мне пора в аэропорт, – и стал на ходу надевать короткое черное пальто.

В его поведении была какая-то суетность, и он никак не ассоциировался с западным европейцем, скорее, напоминал простого рязанского мужика, подобно герою актера Бориса Щукина из кинофильма «Ленин в Октябре».

Он посеменил своей быстрой походкой к черному такси, на борту которого золотом было написано «De luxe». Передав свой объемный саквояж таксисту и, развернувшись к нам, вдруг сказал:

– Мой друг, всего сразу не скажешь, лучше прилетай ко мне в гости сразу после Нового года. Поговорим обо всем спокойно.

Мы проводили взглядом такси, быстро растворившееся в потоке машин, и вернулись к столику.

– Слушай, который сейчас час в Москве, – спросил Костя, сдерживая зевоту.

– Четыре часа ночи, – ответил я.

– Значит, в Лондоне только час ночи, – задумчиво произнес Костя. – Ладно, – махнул он рукой. – Лучше вечером позвоню, – и, посмотрев на меня, добавил, – если он Романа Аркадьевича не устроит, не беда, я, как вариант, порекомендую его нашему новому генеральному директору Фурсенко. Он идеально подойдет «Зениту», даже, может быть, лучше, чем сборной. Думаю, Виталий Леонтьевич меня здесь только поддержит.

По приезде в Москву Константин в скором времени узнал от Абрамовича, что в Лондоне тот уже конфиденциально встретился с Гусом Хиддинком, и согласовал его вопрос с Мутко. Таким образом, кто будет следующим главным тренером в нашей стране, наконец сняли с повестки дня.

Сарсания сокрушаться не стал, а, казалось, только обрадовался этой новости и со свойственной ему убедительностью подвел нового президента «Зенита» к мысли, что пришло время договариваться с Диком Адвокатом, чтобы он принял «Зенит» по истечении своего контракта с Южной Кореей, что естественным образом влекло за собой скорое расставание с Петржелой, которому все больше и больше нравилось проводить свободное время в игорных домах северной столицы.

Сергею Александровичу стало ясно, что более профессионального менеджера, чем Сарсания, в российском спорте ему просто не найти, и он, в скором времени став президентом, не мешкая, предложил Константину Сергеевичу перейти из агентов в структуру клуба «Зенит» уже в качестве спортивного директора. Зимой 2006 года в режиме полной секретности Константин неоднократно летал в Бельгию, где провел ряд успешных переговоров с Диком, согласовав с будущим тренером «Зенита» предварительный список футболистов для возможного приобретения клубом.

В январе 2006-го петербургский клуб «Зенит», сменивший своего хозяина, подтвердил желание купить именно корейского полузащитника.

Мое знакомство с новым президентом клуба состоялось тогда, когда мы подписывали в Петербурге контракт на футболиста Хён Ён Мина, полузащитника сборной Южной Кореи. Сергей Александрович, ещё некоторое время назад генеральный директор Лентрансгаза, только начинал работать с клубом вплотную и ещё не успел познакомиться со всеми сотрудниками, поэтому в клубе поначалу царило некоторое беспокойство: что кроется за этим пронизывающим взглядом? Я находился в кабинете генерального директора, когда вдруг открылась дверь и вошел Фурсенко. Он по-деловому сухо поздоровался со всеми, кто был в помещении, и спросил:

– А кто из вас будет Абрамов?

Я несколько взволнованно поднялся со стула.

– Пройдите, пожалуйста, ко мне в кабинет, – сказал Сергей Александрович, и предупредил секретаря, чтобы его не беспокоили некоторое время.

Он сел в кресло и достал из ящика стола книгу.

– Это вы написали? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, сказал, – я прочитал, спасибо, – и пожал мне руку. – Благодаря ей порой удается понять особенности характера некоторых наших тренеров, – и назвал их фамилии. – Думаю, это в какой-то степени помогло нам избежать возможных ошибок.

Он передал мне свою визитку и разрешил звонить в случае необходимости. На этом, собственно, и закончилось мое знакомство с президентом «Зенита».

Весной западным журналистам стало известно, что Дик Адвокат согласовал свой контракт с «Зенитом», а в конце мая ко мне в офис приехал Сарсания уже в должности спортивного директора этого клуба и с ходу начал:

– Послушай, ты, помнится, как-то говорил, что президент клуба «Сеул» передавал тебе письмо-гарантию о том, что если будет хорошее предложение из Европы на защитника Ким Донг Джина, клуб готов его отпустить за два миллиона долларов.

– Да, – ответил я, – именно так, но это было почти год назад, в прошлом августе, когда я летал к нему по приглашению вскоре после нашей с тобой поездки туда.

– Покажешь письмо?

Я пробежал глазами папки на полке, нашел нужную и, вынув файл, протянул его Косте. Он, внимательно прочтя его, быстро сказал:

– Ты можешь ему сейчас позвонить и сказать, что «Зенит» готов купить Кима на указанных условиях.

– Да нет проблем. Сейчас в «Сеуле» ровно семь вечера. Наверняка, он еще в офисе.

Я набрал номер.

Господин Хан взял трубку и, узнав меня по голосу, приветливо спросил: «How are you?».

– Я сказал, что, кажется, сумею выполнить его просьбу.

– Это какую? – настороженно спросил он.

Я гордо ответил:

– Я нашел хороший контракт для вашего Ким Донг Джина.

– А какие деньги?

– Вы просили два миллиона?

– Да, было бы здорово, – засмеялся он в трубку.

– «Зенит» готов хоть завтра перевести эту сумму на счет вашего клуба.

– Ты шутишь, – голос президента задрожал.

– Совсем нет, но дело не терпит отлагательств – завтра нам нужен трансферный контракт с вашей подписью и печатью.

– О, нет, завтра не могу, – улетаю в Европу. Сначала в Ниццу, там у меня дочь учится балетному искусству, а затем – в Германию на Чемпионат мира.

– Господин президент, тогда нужно решать сегодня, – встревоженным голосом почти выкрикнул я. – Поймите, «Зенит» уже готов платить, а что будет после Чемпионата, неизвестно, их планы могут измениться!

– Хорошо, – согласился господин Хан. – Ты можешь гарантировать, что платеж точно будет произведен?

– Готов, но только на 99 процентов, – сказал я. Чтобы быть уверенным на все сто, надо перезвонить в Петербург Президенту клуба и подтвердить ему ваше согласие.

– О кей, – сказал господин Хан, – тогда я возвращаюсь в офис и жду от тебя подготовленный проект трансферного контракта.

– Да, – добавил я, спохватившись, подготовьте еще письмо на имя президента клуба «Зенит» с благодарностью за сотрудничество. Оно необходимо для подтверждения факта переговоров и намерения подписать контракт.

Я положил трубку, обернулся к Константину и, встретив его пылающий взгляд, сказал, что Хан пока требует мою личную гарантию перевода суммы контракта, но исключительно единым платежом, без разбивки на транши.

– Давай, разговаривай сам с Сергеем Александровичем, – сказал Костя и набрал номер Фурсенко.

Выслушав меня, президент «Зенита» ответил:

– Владимир, я подтверждаю, что как только Ким Донг Джин пройдет медкомиссию, мы на следующий же день переведем всю сумму на счет корейского клуба. Дик настаивает на приезде этого футболиста и уверяет что он ему необходим.

– В таком случае завтра, а, может быть, и сегодня, часа через три, я направлю вам трансферный контракт, подписанный клубом «Сеул».

– Прекрасно, Владимир, спасибо за работу. Условия и сумму вашей комиссии тогда обсудите с Константином.

Через два часа мы подготовили проект контракта и отправили его факсом в Корею. Буквально через полчаса у нас уже был факсовый ответ с указанными реквизитами, подписями и жирной печатью. Господин Хан перезвонил мне следом и сказал, что оригинал контракта они направят курьерской почтой, и я получу его уже через два, от силы три дня.

– Бывает же такое! – воскликнул я, стоя в окружении сотрудников нашей фирмы. – Мы заработали сразу пятьдесят тысяч долларов – ровно столько, сколько нужно, чтобы выполнить годовой план.

Через три дня Фурсенко позвонил мне в офис и уточнил, получил ли я оригинальные документы, как обещали корейцы.

– Да, – сказал я радостно, – они у меня.

– Ну что же, – удовлетворенным голосом сказал Сергей Александрович, мы сделали с вами хорошую работу и сэкономили для нашего клуба минимум миллион долларов. Дик уверял меня, что стоить игрок будет три, а то и три с половиной миллиона. Так что… все получилось, как нельзя лучше. Завтра я пришлю своего человека за документами, – и, попрощавшись, положил трубку.

Я воспользовался своим правом позвонить Фурсенко только однажды где-то года через два, и то, только потому, что президент клуба «Сеул» просил меня лично довести до его сведения мнение корейских специалистов по поводу Дика Адвоката. Вопрос касался цены на корейских футболистов. Их футбольная общественность и в особенности журналисты по прошествии времени никак не могли взять в толк, как могло случиться, что футбольный клуб «Сеул» получил за Ким Донг Джина два миллиона долларов, тогда как клуб «Хендай» получил за Ли Хо, молодого центрального полузащитника сборной Кореи, целых три. По их мнению, цена за Ли Хо была завышена как минимум в два раза, поскольку этот игрок, в отличие от Кима, который более пяти лет отыграл за сборную и имел только отличные игровые оценки, едва отыграл в высшей лиге один сезон и, чтобы называться тем, за кого его выдавал Дик Адвокат, ему нужно было еще долго работать над собой. За Кима вся Корея была спокойна. Они знали, что это уже большой мастер и себя нигде не скомпрометирует. Все, что просил Хан, я передал тогда Сергею Александровичу. Он выслушал меня с большим вниманием и сказал, что, с мнением корейца можно согласиться, и Ли Хо возможно не так хорош, а поэтому все чаще сидит на скамеечке запасных. Однако воспользоваться предостережением корейца полагаться во всем на мнение Дика в полной мере он не сможет, поскольку тот к тому времени уже привел «Зенит» к чемпионству и сделал клуб обладателем «Кубка УЕФА». А посему ссориться с этим тренером было не в интересах клуба.

Возможно, корейцы питали к Дику не самые теплые чувства, поскольку за время работы в Корее он не отличался сдержанностью и учтивостью, так необходимой в тех краях. Помню, как-то генеральный директор КФА сказал мне в доверительной беседе, что с его точки зрения самыми корыстными, жадными и хитрыми являются вовсе не евреи, как принято считать во всем мире, а именно голландцы.

Причиной нелестных суждений одного из руководителей корейского футбола о патологической жадности голландцев было скорее навеяно образом жизни и мыслей не столько Дика Адвоката, сколько многоуважаемого Гуса Хиддинка. Ему действительно везло, и, если бы не оглушительный успех сборной Кореи на Чемпионате мира 2002 года и выход в полуфинал, не избежать бы Гусу злой критики корейских журналистов, давно заметивших у этого голландца пристрастие к роскоши и красивым женщинам. Этот великий тренер редко проживал на базах, поскольку любил просиживать допоздна в кофейнях пятизвездочных отелей, любуясь разнаряженными дивами, фланирующими в лобби. Однако разговоры журналистов о заоблачных требованиях и круглых суммах контрактов больше касались Дика, и только потому, что он был слишком прямолинейным, а порой даже и грубым с акулами пера. На самом же деле Дик всегда и везде шел лишь по следу Гуса и требовал себе суммы немного ниже, чем Гус. Но слухи о его жадности просачивались в прессу куда чаще, чем о его соотечественнике, и он почти всегда находился в ореоле общественной неприязни.

Эту неприязнь кто-то мог бы даже сравнить с той, что когда-то питал римский народ к своему императору Калигуле, но тому было все нипочем. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», – любил повторять он. Однажды Сарсания по этому поводу попытался как мог дать мне разъяснения:

– Что же ты хочешь, Николаич, чтобы московские болельщики любили Дика так же, как петербургские? Он же до мозга костей пропитался газпромовским духом. Ты только вспомни те немыслимые для разума нашего народа контракты, которые готовились с моим непосредственным участием в бытность Дика в «Зените». Я и сам порой теряюсь, силясь вспомнить, сколько мы тогда с Фурсенко сделали: Ломбертс, Губачан, Шкртел, Семак, Зырянов, Широков, наконец Ким Донг Джин. Помнишь, что случилось, когда я познакомил Фурсенко с Ринатом Ахметовым, – засмеялся Костя и вскинул руку.

Я кивнул головой и улыбнулся ему в ответ.

– Вот именно, родился крупнейший контракт на Тимощука из «Шахтера» на 20 миллионов долларов!

Я любил наблюдать его по-детски безудержное выражение эмоций.

– А какой я провернул трансфер с покупкой Данни за 30 миллионов евро из московского «Динамо»! продолжал Костя, – это знакомство с португальским агентом Жоржем Мендешем помогло. Именно он меня надоумил. Один к одному, как и в случае с Домингесом получилось, когда я «увёл» его из рук Бердыева за 7 миллионов евро только на основании пункта об отступных. Тут, Николаич, не только документальную повесть можно было бы написать, здесь целый роман-эпопея получился! Денег тогда «Зенитом» была потрачена куча, но почти всё в конце концов окупилось. В этом мне признавался сам Алексей Борисович. Мы завоевали даже супер – кубок, о чем и не мечтали! Тогда нам оставалось всего-то построить лучший в Европе стадион с обогревом трибун и победить в Лиге Чемпионов.

Подожди, придет время и Газпром созреет для последнего броска.

Костя искренне в это верил, и мне казалось, что в его глазах горел свет далекой звезды.

– Красавцы, что и говорить! – засмеялся я, – ничего не остается делать, только руками разводить. Оттого и ненависть такая.

– Здесь скорее не только ненависть, – возразил Костя. – Помнишь тот анекдот про Сталина, когда ему доложили, что у Рокоссовского появилась любовница актриса? Спросили, что делать. «Будем завидовать», – ответил генералиссимус. Вот так, – заключил Костя, – значит, пусть завидуют, коль их доля такая.

Когда пришло время Сергею Фурсенко перебираться в Москву для работы в РФС, то Сарсания оказался в «Динамо». Не все сладко получилось в РФС. У нас в стране после бесславного Евро-2012 Дику решением свыше учинили обструкцию на канале «Россия» в программе «Прямой эфир», пригласив на неё языкастых экспертов. Не обошли вниманием и меня, почему-то посчитав, что я способен внятно и доходчиво объяснить, как, за что и почему президент РФС Фурсенко выплачивал из кармана Газпрома этому, ставшему вдруг нерукопожатным голландцу с профилем и повадками Наполеона целых пять, а то и шесть миллионов евро в год. Однако до начала эфира выяснилось, что входе его подготовки вдруг объявили о своем желании высказаться далекие от футбольных перипетий мэтры «отечественной совести нации» во главе с Владимиром Жириновским и примкнувшие к нему Фетисов с Тарасовой и также «рассудительный» Бубнов. Меня, поначалу за робкое, а потом настойчивое желание попытаться пролить луч света на правду жизни срочно пересадили во второй ряд и, пока патриотично и долго растекалась мыслью по древу Татьяна Тарасова, Бубнов в свойственной ему манере сам рванул микрофон и торопливо и бездоказательно прокричал, что все в РФС, начиная с Фурсенко и кончая Диком – бездарная мафия от футбола. Не дожидаясь, пока на него накинут смирительную рубашку, он спешно покинул студию. А посему Жириновскому и Фетисову досталась роль посредственных обвинителей главы РФС Фурсенко, якобы виноватого во всем и к тому же нечаянно посмевшего замахнуться на идею создания сборной, способной немного немало стать чемпионом мира на Мундиале в Москве. Как мне мыслилось, вся программа должна была быть задумана лишь с целью доходчивого объяснения гражданам вообще и болельщикам в частности, на каком основании и из каких источников платятся такие заоблачные суммы тренерам, ничего не достигшим своими результатами, однако по этой теме никто из выступавших в эфире так и не сказал ни слова. Да и не могли сказать, поскольку были далеки от сути вопроса и не владели пониманием ситуации. А я? Я так и просидел всю передачу на скамейке запасных, наивно полагая, что уж после таких бурных высказываний общественных деятелей о недопустимости разбазаривания огромных сумм на зарплату тренерам, теперь наконец наступят времена вдумчивого и бережного отношения к денежным потокам, русла которых прокладываются в тиши высоких кабинетов. Но, как оказалось, не тут-то было. Все только пошло резко вверх по кривой в графике доходов означенных лиц. Пришли новые люди, и контракты на суммы от пяти миллионов евро стали уже нормой не только у заурядных футболистов, но и у их тренеров, при том, что результаты становились все скромнее и скромнее. Замаячили те же лица, и те же грабли стали набивать шишки уже новым руководителям. Гус Хиддинк оказался теперь в российском супер-клубе «Анжи», где командовал парадом узнаваемый в народе Герман Ткаченко.