Радуга завтрашнего дня

– Верно, – согласился он, – но я жаждал его настолько, что взял в придачу и тебя, а оказалось, что ты готова дать мне награду, которая дороже всего золота мира.

– Правда? – прошептала она, тронутая его словами.

– Я хочу тебя, Фланна Лесли, – прошептал он, наклоняясь, чтобы прикусить мочку ее уха. – Хочу соединить мое тело с твоим и подарить нам обоим наслаждение. Такое, которого ты еще не знала.

Кончик языка обвел розовую раковинку ее уха.

– Ты хитрее лиса, а твоя речь так же гладка, как воды озера, – отпарировала она, набравшись храбрости. По спине пробежал озноб предвкушения.

– Мы останемся, пока дело не будет сделано, – сказал он. – Неужели ты собираешься провести здесь остаток жизни? Ты полюбишь Гленкирк, обещаю, и, кроме того, освободишься от своего па и братьев.

– А ты позволишь обставить замок по своему вкусу, чтобы он стал мне настоящим дом? – дерзко спросила она.

В ответ раздался тихий смешок.

– И после этого, мадам, вы называете хитрецом меня? Хорошо, можете рыться в моих сундуках, сколько пожелаете. Я не пожалею расходов, – кивнул Патрик. Его плоть была крепче камня, и если он не окунет ее в горячий бархат нежных ножен, неминуемо взорвется.

– В таком случае поцелуйте меня, милорд, чтобы скрепить клятву, – попросила она, обвив руками его шею и прижимаясь полными грудями к его груди. – Я постараюсь не бояться, но и вы будьте со мной помягче.

Их губы встретились в головокружительном поцелуе. Он целовал ее все яростнее, пытаясь отвлечь от того, что должно было произойти, и раздвигая коленом ее ноги. Оба задыхались: он – от желания, она – от волнения. И несмотря на все усилия Патрика, Фланна насторожилась, когда его копье медленно вошло в нее, заполняя, растягивая. Уна велела ей лежать спокойно, но она ничего не могла с собой поделать. Ее неопытное тело пробовало подстроиться под ритм его движений, и когда он замер, она раскрыла недоумевающие глаза.

– Что-то не так?

– Будет больно, – предупредил он. И прежде, чем она успела опомниться, отстранился и с силой рванулся вперед. Фланна вскрикнула. В голове зазвенели слова Уны. Она тоже говорила о боли, но добавила, что это всего лишь секундное ощущение и сразу проходит.

Но ничего не проходило. Она громко застонала, когда он опять вонзился в нее, но на этот раз сумел прорвать тот барьер, который мешал его наслаждению. Жгучая боль отдалась в ее груди, мешая вдохнуть. Бедра налились свинцовой тяжестью. Но Патрик лежал на ней не шевелясь, и постепенно Фланне стало легче.

– Ты храбрая девочка, – шепнул он, приподнимаясь. Фланна оцепенела, готовясь к новым мучениям, но, к ее удивлению и облегчению, все обошлось. Теперь она чувствовала только тяжелые толчки и, захваченная мерным ритмом, стала двигаться вместе с ним. Через минуту-другую странный жар наполнил ее тело такой медовой сладостью, что Фланна, не в силах справиться со своими ощущениями, тихо всхлипнула:

– О-о-о, как прекрасно!

Патрик застонал так громко, что Фланна испугалась. Неужели он что-то повредил себе? Но стон больше не повторился. Патрик замер, застыл на мгновение и обмяк, сотрясаемый непонятной дрожью. Она почувствовала, как твердая плоть, наполнившая ее, словно размякла, и тихо вскрикнула, жалея о потере. Уна оказалась права: боль сопровождалась некоторым удовольствием.

Патрик молча отстранился и лег на спину. Фланна лежала рядом, тихо плача, и он, потрясенный тем алчным сладострастием, которое ей удалось в нем пробудить, сжал жену в объятиях.

– Тише, ягненочек, тише, все прошло. Ты была отважной девочкой и дала мне огромное наслаждение. Но и получила тоже, ибо сама сказала об этом, – приговаривал он, гладя ее шелковистые волосы. – Не нужно грустить. Больше я не причиню тебе боли, Фланна Лесли. А сейчас спи.

Он поцеловал ее макушку, и на душе у Фланны стало на удивление спокойно. Как глупо с ее стороны плакать и рыдать, подобно тем слабым женщинам, которых она всегда презирала! А вот теперь уютно устроилась в его объятиях, с наслаждением вдыхая его мужской запах.

Она закрыла глаза и мирно уснула. Патрик улыбнулся, почувствовав, как она расслабилась и задышала ровнее. Он женился на ней из-за приданого, но, может, эта сделка принесет ему гораздо больше, чем предполагалось.

Лохленн Броуди, все это время подслушивавший под дверью, торжествующе улыбнулся.

– Готово! – шепнул он старшему сыну. – Теперь он не сможет от нее отказаться.

Глава 4

– Леди! Леди!

Ее настойчиво дергали за руку. Фланна медленно выплывала из сна, который никак не хотел ее отпускать.

– Леди! – заклинал голос Эгги.

– Что тебе? – с трудом выговорила Фланна, так и не подняв век и глубже зарываясь в перину.

– Ваш муж говорит, что пора вставать. Он хочет уехать как можно быстрее. Буря собирается и обещает быть жестокой. Мы с Энгусом уже собрались и ждем только вас. Старик требует простыню, госпожа!

Ее муж. Ее муж?!

События вчерашнего дня с новой силой обрушились на нее.

– Принеси горячей воды, – велела она, садясь и прикрываясь одеялом, чтобы скрыть наготу.

– Уже принесла, – откликнулась Эгги, – и приготовила вам чистую одежду.

Фланна поднялась. И Эгги смущенно покраснела. До сих пор она не видела свою хозяйку обнаженной. Не обращая на нее внимания, Фланна раздраженно бросила:

– Отнеси простыню моему отцу и передай, что брак осуществлен и для развода нет оснований. Потом принеси мне поесть. Я не желаю спускаться в зал и терпеть грязные шуточки и насмешки моих чертовых родственников. Я выйду из этой комнаты только для того, чтобы покинуть Килликерн. Попроси моего господина позавтракать, пока я буду собираться.

Глаза служанки широко раскрылись при виде большого пятна подсохшей крови на простыне, но девушка молча кивнула и, захватив белую ткань, поспешила вниз. Фланна оглядела комнату. Ничто не говорило о присутствии Патрика Лесли, но он был здесь!

Фланна улыбнулась. Признаться, соитие – именно та сторона брака, которая ей наверняка больше всего понравится, особенно когда она научится ласкать его. Странный человек этот ее муж. Горд до надменности, но добр. Фланна понимала, что прошлой ночью он и в самом деле был добр с ней, ибо мог, не тратя лишних слов, толкнуть ее на спину и спокойно взять ее невинность. Но вместо этого пытался успокоить ее страхи и доставить удовольствие. Она благодарна ему и обязательно скажет об этом. Фланна не собиралась выходить замуж, но всего за один день ее судьба изменилась. Она стала супругой и женщиной. Однако Патрик обещал не превращать ее в рабыню, подобную женщинам семейства Броуди.

– Я должна стать хорошей женой, – тихо сказала она себе. – Эйлис права. Я умею вести хозяйство. В Гленкирке полно слуг, которые станут выполнять мои повеления.

Она взяла тряпочку, оставленную Эгги, наскоро вымыла лицо и руки, прополоскала рот и уже хотела одеться, как увидела пятна крови на бедрах. Почувствовав, что щекам стало жарко, она принялась старательно отмывать предательское свидетельство вчерашней ночи. Ее женское местечко вдруг засаднило. Она протерла и его, с ужасом наблюдая, как вода в тазике становится коричневой.

Вытершись, она вынула вязаные чулки, зеленые шерстяные штаны, белую ситцевую рубашку и куртку из оленьей кожи. Натянула поношенные сапоги и подошла к столу, где Эгги оставила щетку. Энергично расчесала длинные волосы, заплела в одну толстую косу и, сунув щетку в карман, надела голубую шапчонку. Вот и все.

Фланна в последний раз обошла маленькую спальню, где прожила большую часть жизни, и, не оглядываясь, вышла за порог. Эгги так и не принесла еду. Значит, отец желает видеть ее перед отъездом. Раздраженная, голодная, Фланна поспешила в зал.

Все как она и подозревала: семейка собралась за столом. Женщины ехидно ухмылялись, уверенные, что своевольную Фланну укротили. Мужчины отводили глаза, только отец наградил ее тяжелым оценивающим взглядом и кивнул дочери, показав на соседнее место. Фланна уселась, предоставив невесткам прислуживать ей. Вскоре на столе появились миски с овсяной кашей. Фланна потянулась к кувшину со сливками, налила немного в миску и молча принялась есть. Потом оторвала краюшку каравая и, запустив палец в масло, намазала на хлеб. Кто-то протянул ей наколотый на кончик кинжала кусок твердого желтого сыра. Фланна подняла голову и встретилась глазами с мужем. Тот слегка улыбнулся, когда она взяла сыр и положила поверх масла. Ее кубок был полон. Она поднесла его к губам… Вино?! Обычно вино не подавали к завтраку.

Насытившись, она сложила руки на коленях и молчала, пока отец не соизволил заговорить.

– Молодец, девочка, – одобрительно кивнул он. – Твой муж говорит, что ты держалась храбро. Я отдал ему документы на право владения Бреем. Теперь он принадлежит ему, так же как и ты. Но ты всегда будешь здесь желанной гостьей.

Герцог поднялся и протянул новобрачной затянутую в перчатку руку.

– Гроза собирается. Нам нужно ехать.

– Знаю, – кивнула она и, наклонившись, поцеловала отца в щеку. – Прощай, па.

– Прощай, дочь моя. Твоя ма гордилась бы тем, что ты покидаешь родной дом герцогиней.

– Спасибо за гостеприимство, Лохленн Броуди. И за твою дочь, – с улыбкой поблагодарил Патрик.

Уже на пороге их перехватила Уна.

– С тобой все в порядке? – шепнула она.

Фланна остановилась и расцеловала невестку.

– Да. Ты была права: я получила удовольствие.

– Хорошо, – кивнула та. – Только помни, что я тебе сказала. Как можно скорее дай мужу наследника. Благослови тебя Господь, девочка.

Фланна улыбнулась и последовала за мужем.

– Она и в самом деле любит тебя, – мягко заметил герцог.

– Она хорошая женщина, – кивнула Фланна.

– Ты поедешь со мной, – велел он. – Когда доберемся до Гленкирка, у тебя будет собственная лошадь. Ты хорошая наездница?

– Конечно, – резко бросила она. – Пусть Броуди из Килликерна не так богаты, как вы, милорд, но мы не нищие.

И словно в подтверждение ее слов, Олей вышел из конюшни, ведя в поводу серую в яблоках кобылу с черными гривой и хвостом.

– Она твоя, – проворчал он. – Ты не уедешь из Килликерна без подобающего твоему титулу коня.

– Но ты вырастил ее для своей внучки Мойры, – запротестовала Фланна. – Это несправедливо!

– Мойре всего три. Слишком мала для такого прекрасного животного, как Глейс. Я объезжу для нее другую кобылку, а к тому времени она подрастет. Просто уж очень радовался, когда родилась моя первая внучка, вот и не знал, чем ее одарить. Глейс – мой свадебный подарок.

Он неожиданно улыбнулся, что случалось крайне редко. Фланна бросилась брату на шею.

– Я принимаю твой подарок и благодарю от всей души!

Олей разнял кольцо ее рук и хрипло пробормотал:

– Я помогу тебе сесть в седло, девочка.

Он сцепил широкие ладони и, когда сестра поставила на них ногу, осторожно подкинул ее в седло.

– Помни, у нее рот нежный. Не слишком дергай узду.

Новая герцогиня Гленкирк наклонилась и любовно потрепала холку Глейс.

– Мы обязательно подружимся, милая, – шепнула она.

– Надеюсь, ты не возражаешь? – спросил Олей, протягивая герцогу руку.

Патрик покачал головой:

– Нет. Она прекрасна.

– Лошадь или девушка? – серьезно осведомился Броуди.

– Обе, – ухмыльнулся герцог, вскочив в седло. – Фланна, держись рядом.

Они выехали на дорогу. Фланна обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на большой каменный дом, где она родилась. Утро выдалось очень холодным и безветренным. Сырость пробиралась сквозь одежду до самых костей. А ведь это только начало. До Гленкирка не менее дня пути!

Она поплотнее закуталась в тяжелый шерстяной плащ. Ее муж ничего не сказал, но она слышала, как за спиной переговариваются мужчины. Неловко поежившись, она постаралась сосредоточиться на окружающем пейзаже.

Над ними низко нависало серое небо. На холмах темнели деревья – вечнозеленые ели и сосны, клены с голыми ветвями, давно сбросившие листву. Копыта коней глухо стучали по ковру из мертвых листьев, отчего с земли поднимался слабый запах гнили. Собаки бежали впереди и время от времени спугивали кролика или птицу, которых тут же убивали, чтобы пополнить запасы кладовых замка. К полудню, прежде чем остановиться на обед и отдых, они затравили марала.

Вскоре начало моросить. Легкий дождик сменился мокрым снегом, заметавшим дорогу. Герцог велел старшему егерю, Колину Мор-Лесли, ехать впереди и следить, чтобы они не сбились с дороги. Кобылка под Фланной оказалась надежной и спокойной и уверенно трусила по тропе. Фланне оставалось опустить поводья и ждать, куда Глейс ее вывезет.

– Еще час езды, – ободрил Патрик. – Я уже узнаю местность, несмотря на снег. Как ты, девочка?

– Хорошо, милорд, – кивнула Фланна, хотя так замерзла, что почти не чувствовала ног. Но ведь и ему холодно, так что жаловаться нет смысла. Все равно они не согреются, пока не окажутся под крышей замка.

– Молодец! – ободрил он и снова стал всматриваться в снежную мглу. Фланну обидело такое равнодушие. Словно она его собака или конь! Впрочем, почему он должен питать к ней какие-то чувства? Пусть он взял ее невинность, они почти не знают друг друга. Может, Уна права и ей следует поскорее родить ребенка? К тому же она тоже не питает к супругу никаких особенных чувств, ибо знает его не лучше, чем он ее. Правда, если ему вздумается развестись с ней на том основании, что семья не одобрит брака с какой-то Броуди из Килликерна, у Фланны ничего не останется. Отныне Брей принадлежит Гленкирку. Но вот мать нового наследника герцогского титула станет силой, с которой придется считаться.

Она никогда не думала о себе как о матери – впрочем, как и о жене. В другие времена у нее было бы только два пути: либо замуж, либо в монастырь. Теперь же остался только один, потому что гнусный обычай насильно запирать женщин в монастырях был уничтожен ковенантерами. Женщина могла пойти к алтарю или остаться старой девой. Правда, последние целиком зависели от братьев или отцов, если только не имели собственного богатства или земель. И тут Фланна с ужасом осознала: да ведь отныне у нее нет ничего, кроме того, что соизволит дать ей Патрик Лесли. Жалкое, униженное положение, которое совсем ей не по нраву, но что же поделать?!

Лошади упрямо шли вперед, сквозь снег и сумерки. Погода разыгралась не на шутку. Деревья и склоны холмов покрылись толстым белым одеялом. К счастью, ветра не было, и это немного облегчало путь.

Патрик не ошибся. Прошло еще не менее часа, прежде чем впереди вырос темный силуэт величественного здания с устремленными в небо башнями. Но как ни вглядывалась Фланна, пытаясь рассмотреть свой новый дом, снег шел слишком густо. Копыта коней приглушенно застучали по бревнам подъемного мостика. Всадники проехали под опускной решеткой во двор и натянули поводья.

Патрик Лесли легко соскользнул на землю и, подойдя к Фланне, поднял ее с седла. Но вместо того чтобы поставить на ноги, понес в замок.

– Добро пожаловать, мадам, – выдохнул он, переступив порог. Фланна растерянно огляделась.

– Где мы? – спросила она, потрясенно оглядывая шелковые знамена, свисавшие с потолочных балок, два огромных очага и висевшие над ними портреты.

– Это парадный зал замка Гленкирк. Вон тот джентльмен – мой тезка, первый граф Гленкирк. Служил Якову Четвертому, сделавшему его послом в герцогстве Сан-Лоренцо. Дама на втором портрете – леди Дженет Лесли, его дочь. Когда-нибудь я расскажу тебе ее историю. Подойдите к очагу, мадам, вам нужно согреться.

Фланна с радостью приняла приглашение и, сняв примерзшие к пальцам перчатки, протянула руки к огню.

– Какой огромный зал, милорд! Я еще нигде не бывала, кроме Килликерна. Зал Брея меньше раза в два.

– Ты бывала там? – поинтересовался Патрик, наливая в две оловянные чашки виски с запахом дымка, которое гнали в его поместьях. – Это согреет тебя.

– Бывала, – отозвалась Фланна, быстро глотнув виски. – Крыша немного протекает, но в остальном здание еще совсем крепкое, только пыли очень много.

– Так оно и останется. Ибо у меня нет нужды в другом замке. Главное – земля, – ответил Патрик, осушив чашку.

– А мне нужен замок. Замок и остров, – сообщила Фланна.

– Зачем? – с любопытством спросил он.

– Потому что у меня нет ничего своего. Брей и его земли – вот вся моя собственность. Теперь они перешли к тебе, но ты сам сказал, что замок тебе ни к чему. Отдай его мне.

Патрик посчитал просьбу неуместной и уже хотел ответить отказом, но она снова заговорила:

– Ты не сделал мне свадебного подарка, господин. Я хочу замок Брей и немного денег, чтобы починить крышу. Твоя мать наверняка не пришла в этот дом такой нищей, как я.

– Нет. Моя мать родилась принцессой и была сказочно богата.

– А твоя бабушка?

Кэт Лесли, бабка со стороны отца, была поразительной женщиной.

Патрик с улыбкой вспомнил рассказ о рождении отца. Частью приданого бабки было небольшое владение, принадлежавшее ей, а не ее отцу и все же включенное в список приданого. Бабка так разозлилась, что отказалась выходить замуж за деда Патрика, пока ей не вернут ее собственность. Однако дед ухитрился сделать своей нареченной ребенка, решив, что в этом случае у нее не будет иного выхода, кроме как пойти к алтарю. Однако бабка вместо этого сбежала, угрожая, что ребенок родится бастардом, если ей не вернут ее имение. Деду потребовалось несколько месяцев, чтобы найти ее. Пришлось выполнить требование Кэт и жениться на ней за десять минут до появления на свет первенца. Бабка со стороны матери тоже была богата.

– Да, – кивнул герцог. – У обеих моих бабок было богатое приданое.

– В таком случае, милорд, вы поймете мое желание иметь свой маленький замок! Мои предшественницы пришли сюда с деньгами, драгоценностями, посудой, землями и сундуками тканей. Я же не принесла ничего, кроме Брея и той одежды, что на мне. Хотя мои платья были вполне уместны в Килликерне, все же сомневаюсь, что они подходят герцогине. Так позвольте же мне иметь хоть что-то свое.

Несмотря на умоляющий голос, глаза ее вызывающе блестели. И Патрик вдруг понял, как трудно ей о чем-то просить. Она так же горда, как он, а замок для него ничего не значил. В отличие от нее.

– Можешь взять замок и починить крышу, чтобы он не разрушился окончательно. Но не более того. Делай с ним что хочешь. Я велю написать дарственную на твое имя. Храни ее.

Фланна метнулась к нему, повисла на шее и стала осыпать поцелуями.

– О, спасибо, милорд! Вы дали мне столько счастья! Обещаю, что не буду тратить деньги зря. Спасибо, спасибо…

Она хотела еще что-то сказать, но смущенно отпрянула и покраснела до корней волос. Боже, что это на нее нашло?!

Закусив губу, она стояла перед мужем, не зная, что делать, но Патрик Лесли лукаво ухмыльнулся:

– Вижу, Фланна, что ты не будешь мне дорого стоить. Замок достался мне даром. И ты поклялась экономить на всем, а ведь могла бы попросить у меня драгоценности и карету.

– К чему мне драгоценности? – простодушно удивилась она. – А кареты… они только для старушек. У меня есть резвая кобылка! Зряшная трата денег эти экипажи.

Патрик рассмеялся, припомнив великолепные кареты матери и бабки. Хотя обе женщины прекрасно ездили верхом, все же путешествовать старались со всеми удобствами. Но видно, жена его – женщина практичная, да они и не собираются далеко уезжать от Гленкирка. Так что экипаж им не понадобится.

– Вижу, ты не мотовка, – серьезно заметил он.

– А у вас много золота, милорд? – выпалила она.

– Много, но не стоит никому говорить об этом. Со временем, девочка, когда мы получше друг друга узнаем и я уверюсь, что смогу доверять тебе, расскажу подробнее.

– Вы можете доверять мне, милорд. Я теперь ваша жена и Лесли и буду предана вам и Гленкирку до конца жизни. Клянусь Богом.

Патрик, тронутый ее безыскусной речью, тепло улыбнулся. Эта шотландская горянка, на которой он так поспешно женился, возможно, куда более сложная натура, чем он считал.

– Думаю, что могу доверять тебе, Фланна. Но теперь не время и не место обсуждать такие дела. У тебя впереди много работы. Ты должна сделать замок уютным и гостеприимным. С тех пор как мать уехала и забрала с собой Адали, слугами некому управлять. Они совсем обленились без твердой руки. И ты должна стать этой рукой.

– А кто был… А… Адали? – с трудом выговорила она незнакомое имя.

Патрик усадил ее перед огнем и сел сам.

– Адали был слугой матери. Она выросла на его руках. Когда она приехала в Гленкирк, он стал ее мажордомом. После гибели моего отца матушка покинула Гленкирк и взяла с собой Адали и двух служанок, которые были рядом всю ее жизнь. Они не пожелали разлучаться и на этот раз. Адали управлял домом, следил за слугами, заботился о нас, покупал необходимые припасы, все, что мы не выращивали, не могли обменять или добыть охотой. Теперь все это твоя задача, Фланна. Герцогиня – это не только празднества и красивые платья.

Фланна потрясенно захлопала глазами.

– Я в жизни не была ни на одном празднестве, не говоря уже о красивых платьях! Что же касается хозяйства… я сделаю все, что смогу, хотя не имею ни малейшего понятия, как управляться с таким большим замком. Рано или поздно я выучусь, но вы должны быть со мной терпеливым. Это не Килликерн! Даже ваша матушка имеет собственных слуг. Но я не служанка. Я ваша жена.

– Девочка, я не хотел… У тебя будет столько слуг, сколько пожелаешь. Прости, если оскорбил тебя.

– Милорд, вы женились на мне из-за земли, – деловито начала Фланна. – Мы оба это понимаем. Я знаю свой долг. От меня требуется обиходить замок и как можно скорее дать вам наследника. К счастью, у меня есть Энгус. Он поможет на первых порах. Энгус приехал из Брея вместе с моей матушкой и еще помнит, как следует вести хозяйство в благородных семьях. Что же до второго, думаю, появление наследника зависит и от нас.

– Я не собирался… – начал он.

Но Фланна перебила:

– В каком месяце вы родились, милорд?

– В марте.

– И сколько лет вам будет в следующие именины?

– Тридцать пять, – немного подумав, ответил Патрик.

– Я родилась в августе, и в этом году мне исполнилось двадцать два, милорд. Сколько было вашей маме, когда она родила первенца?

Патрик опять задумался, на этот раз надолго. Все это было так давно… Его единокровная сестра Индия – самая старшая…

– Лет семнадцать. Да, точно семнадцать.

– А сколько детей у нее родилось к тому времени, когда ей исполнилось двадцать два? – продолжала допрашивать Фланна.

– Четверо, – ответил он, поняв, к чему она клонит. И все же Патрик еще не был уверен, что готов стать отцом. Он даже не был готов к браку, хотя уже успел жениться.

– Четверо! – протянула Фланна. – Четверо детей! Так что, милорд, у нас полно работы. А сколько у нее вообще ребятишек?

Патрик Лесли поежился.

– Девять, – пробормотал он, – но одна из сестер умерла, не дожив до года. Но пойми, Фланна, у моей матери было три мужа и любовник!

– Любовник?! – ахнула Фланна, не зная, то ли удивляться, то ли возмущаться.

– Принц Генрих Стюарт, тот, кто должен был взойти на трон после Якова, стал отцом моего единокровного брата Чарли, – пояснил герцог. – Но это случилось до того, как она вышла за моего отца.

– А что сталось с ним? – не выдержала Фланна.

– С кем?

– С бастардом. Бастардом вашей матушки.

Патрик Лесли разразился смехом. Он никогда не думал о Чарли Стюарте как о бастарде.

– Мой брат, Чарлз Фредерик Стюарт, герцог Ланди, никогда не считался незаконнорожденным. Хотя мы шутливо называем его Стюартом-с-другой-стороны-одеяла, он всегда считался просто одним из сыновей матушки. Старый король Яков и королева Анна горячо любили своего первого внука. К несчастью, его отец, принц Генрих, умер вскоре после рождения сына. Дядя Чарли, покойный король Карл, в честь которого назвали ребенка, тоже привечал его. Одна из причин, по которым мать уехала в Англию, – стремление уберечь Чарли и не дать ему вмешаться в борьбу из-за религии и права помазанника Божьего. Чарли глубоко предан семье своего отца.

– Но он незаконный сын. Как же он может быть кем-то кроме бастарда! – настаивала Фланна.

– Девочка, – терпеливо объяснил герцог, – Стюарты всегда признавали своих детей, как побочных, так и рожденных в браке. Так было, когда они правили в Шотландии, так было, когда они заняли английский трон. Это дружная семья. В моих жилах, как и в жилах многих шотландцев, тоже течет их кровь.

– Не понимаю, – покачала головой Фланна, – но раз ты считаешь, что это справедливо, поверю тебе на слово.

Патрик снова рассмеялся.

– Ты голодна? – спросил он.

– Да, и не могу понять, почему стол до сих пор не накрыт, хотя хозяин уже больше часа как дома. Кого вы оставили на хозяйстве, милорд? – осведомилась она, вставая.

– С самого отъезда матушки у меня нет управителя.