Петушки обетованные. В трех книгах

Алтарь

С сыном моим было просто мученье. С осени до весны болел – аллергия, ангина, простуды. Большую часть времени был не в школе, а дома. Пошли мы на его день Ангела в храм Феодора Стратилата. Стоим, внимаем службе. Выходит диакон отец Георгий с кадилом. Обошел весь храм, подходит к сыну и говорит: «Иди за мной». Ну, парнишка и пошел за ним в алтарь. Там и пономарил всю службу. После службы диакон напутствовал: «Завтра приходи обязательно, помогать некому, все болеют».

Так сын каждый день и ездил в церковь. Через неделю замечаю: так он же здоров! Понадобилась всего неделя участия в службе, чтобы освободиться от той хвори навсегда.

Послушание

Было это в конце 80-х годов. Поехали мы, несколько паломниц, в Оптину. Со мной был сын. Восстановление обители шло полным ходом, и нам предложили поучаствовать. Вот вручают сыну лом. Парень хоть и подросток, но крепкий. На совесть работал целый день. В конце его обнаружилось, что все ладони в кровавых мозолях. Рукавиц-то не выдали. Стонет мой парень, поскуливает, места себе не находит. Приглашают нас к источнику батюшки Амвросия. Болящий долго держал ладони в родниковой воде. Прохлада снимала боль. Утром снова на послушание. На этот раз выдали ему кайло. Я ужаснулась. Думаю, дали бы хоть рукавицы. А сын, увидев растерянность мою, показывает мне ладони. А на них нет и следов вчерашних ран. Вот вам и монастырское послушание.

Хор Ангелов

Возвращались мы, несколько паломниц, из лавры. После молебна, литургии душа поет. Подъезжаем мы к Хотьково. А там только-только открылся женский монастырь. Еще у него ничего не было, только передали обители приходской храм. Вот одна из нас и предложила осмотреть церковь. Ну, подошли мы к храму, а там идет спевка, да такие чудные голоса. Хор прекрасный. Мы стоим не шелохнувшись. Радость прямо неземная. Стоим, а войти не можем, двери закрыты. Тут подходит женщина, служащая, стоит она за ящиком. Говорим ей, что, мол, понимаем, что мы не ко времени, можем помешать спевке, но уж очень хочется осмотреть храм. Женщина в недоумении, какая, мол, спевка. Тут певчие опять вознесли нас вверх. Женщина замерла. Потом достает ключи, открывает храм. Вошли мы, а там никого нет. Служительница и говорит, что ей многие об этом говорили, а вот убедилась сама в первый раз. Так мы сподобились услышать хор Ангелов. А мне этим был дан знак, что путь-то мой будет монашеский и начнется он с послушания здесь. Когда у меня дети уже выросли, стали самостоятельными, душа позвала в монастырь. Духовник поначалу направил меня в Хотьково на послушание. Поработала я там в свой отпуск, так сказать, вкусила монастырской жизни. Честно сказать, она показалась мне неподъемной по своей тяжести. Однако все потихоньку улеглось, собралась я в путь, и владыка Ювеналий вскоре постриг меня в инокини в Успенском храме Новодевичьего монастыря. Восприемницей была известная всем игуменья Серафима.

Стук в дверь

В моей жизни это чудо было дважды. После войны жили мы в коммунальной квартире в старом деревянном доме. В кухне была дверь, которая вела на лестницу черного хода и на чердак. Вот стоит мама вечером на кухне, готовит еду и что-то вкусненькое для бабушки. Она тогда лежала в больнице. Вдруг раздается стук в дверь. Мама открывает, а там никого. Утром она приходит в больницу, а ей объявляют: бабушка скончалась в восемь вечера. Именно в это время и был стук.

В другой раз это было уже в Новодевичьем. После пасхальной ночной службы мы еще с одной матушкой убирали Успенский храм. Вдруг я слышу, кто-то стучит в дверь. Думаю, может, кто-то что-то забыл и вернулся в храм. Открываю, никого нет. Через некоторое время стук опять повторился, и опять за дверями никого. В третий раз я ринулась вниз чуть не бегом. На средней площадке лестницы подвернула ногу, упала, ударилась головой обо что-то острое. Поднимаюсь, морщусь от боли, а передо мною плащаница. Как она тут оказалась? Ведь еще в субботу стояла она в храме в море цветов, обносили ее вокруг церкви, потом под пение канона занесли ее в алтарь. Сколько перед ней было пролито слез, сколько было воздыханий, молитв, явного почитания, а теперь вот она где-то сбоку пролежала всю пасхальную службу. Так мне стало горько и обидно, дыхание перехватило. Я побежала к священнику, он еще не ушел. Рассказала все как есть. Иерей вызывает ризничего, и тот покаялся, мол вынес на время и забыл. Плащаницу немедля вернули на свое место. Видите, как Господь всегда рядом, и все мы под десницей Его.

Вразумление

Благословили меня в Новодевичьем стоять за ящиком. Были у нас в продаже великолепно исполненные фотоспособом иконы. Фирма, которая поставляла их нам, предложила сделать фотокопии с икон нашего храма. Матушка игуменья благословила. Фотограф почти закончил работу, осталась только чудотворная Смоленская икона Божией Матери. Дело было накануне Богородичного праздника. Смотрю, фотограф и так и эдак елозит со штативом, ближе, дальше, а резкость никак не наводится. Наконец щелкнул. Через несколько дней звонит, можно ли приехать. Ну, я, конечно, пригласила. Приехал он и рассказывает. Проявили пленку, а снимка нет. И тут он понял, почему долго не мог снять, почему снимок не получился. Владычица не благословила. Перед съемкой, выбирая ракурс, фотограф, глядя на икону, подумал: «Какая же она некрасивая». Именно эта хула на Божию Матерь и Богомладенца и стала причиной неудачи в работе. Фотограф исповедался, покаялся, причастился и, приехав к нам, попросил сделать снимок вновь. Эта возможность, конечно, была ему предоставлена. Снимок получился, и фото вышло на славу.

Помощь Пречистой

После службы двенадцати Евангелий нужно было убирать храм. Все сестры на послушании, я одна. Одних заплывших подсвечников более двадцати. Никак, думаю, не справлюсь, а надо. Начала я с правой половины, где Николай Угодник. Закончила в три часа ночи. На уборку этой половины ушло пять часов, а еще такая же левая половина, где Смоленская икона Божией Матери. Нет, думаю, не успею. Люди утром начнут приходить, а храм не убран. Сжалось у меня сердце. Подхожу я к иконе Пресвятой, смотрю, а подсвечник чистый. Подхожу к другому, там такая же картина. Прошла до конца. Все чистые. Мне осталось только протереть начисто иконы, подсвечники, пол. Кто же мне помог? А что тут объяснять. По милости Пресвятой случилось это чудо.

На Святой Земле. Первое чудо

Очень мне хотелось увидеть чудо на Святой Земле. Вот стоим мы в храме Гроба Господня. Ночная служба, литургия. Над входом в кувуклию, часовенку, которая стоит над Гробом, висят в несколько рядов лампадки, подарки от христианских Церквей. Какой-то ряд от католиков, какой-то от православных, и так далее. Каждая лампадка представляет собой чашечку, в ней обычное подсолнечное или оливковое масло. В масле плавает пробка со вставленной в нее металлической трубочкой, а в трубочке вата. Лампадки заранее зажигает специальный служка, двигая громоздкую стремянку невероятной высоты. И вот, вижу, одна лампадка не горит. Я же знаю, здесь сходит в Великую Субботу Благодатный огонь, и потом он растекается, разносится, развозится по всей земле, зажигая сотни тысяч, а может, и миллионы лампадок и свечей. И так мне захотелось, чтобы в подтверждение того чуда зажглась эта негорящая лампадка.

Запели Херувимскую. Великий вход. Там священник в сопровождении сослужащих ему выходит с чашей из кувуклии, обходит ее кругом и возвращается. Во время обхода все присутствующие следуют за ними и читают синодики о здравии и за упокой. Мы, русские паломники, тоже достали свои, читаем. Когда вернулись на прежние места, я поднимаю глаза и вижу – лампадка горит. Служка за время обхода зажечь ее никак не мог. Зажег ее Господь, Который всегда с нами, всегда рядом.

Сила благодати

Поехали мы в монастырь святой Екатерины на Синае. Поднялись на гору, встретили рассвет, потом вернулись в монастырь. Отстояли службу. Стали собираться в обратный путь. У меня была одна задача – привезти внучке воду из источника. Она ведь тоже Екатерина. А источник этот не простой, тот самый, из которого Моисей жезлом воду источил. Мы знаем, что в те времена избранному народу на пути к земле обетованной Господь давал воду и манну с неба. На следующий день в манне заводились черви, а вода протухала. Люди опять получали все свежее. Наши паломники об этом, конечно, знали, но не обратили внимания. Раз святая вода, значит, она не тухнет и надо набрать ее под завяз. Вот и набрали в двухлитровые бутылки, кто сколько мог унести. Перед отъездом накупили иконок, колечек, приложились к мощам и тронулись в обратный путь. Мы успели к ночной службе в храме Гроба Господня. У службы там есть одна отличительная особенность. После причастия дают только кусочек антидора. Поскольку все мы привыкли запивать, русские паломники всегда приходили с бутылочкой святой воды. Вот и я взяла из гостиницы с собой бутылочку от святой Екатерины. После службы – обход святынь в храме. Свой пакетик я поставила на Гроб Господень. Стоял он там всего несколько секунд, пока я, встав на колени, прикладывалась к святыне. Перед отъездом на родину я стала проводить ревизию своего багажа. Ведь везти можно было только 20 килограммов. А так хочется забрать всю воду из Назарета, Гефсимании, от Иоанна Предтечи, св. Екатерины… Вот приступила к переливу воды в меньшие бутылочки. Как только открыла первую с Синая, пошел такой резкий запах, хоть из окна выпрыгивай. Осталась только моя бутылочка, которую я машинально взяла с собой в храм Гроба Господня. Открывать боюсь, а надо. Открываю, никакого запаха. Попробовала, вода прекрасная. Вот вам пример, какая в том храме благодать, какая в нем огромная сила.

Ангел за трапезой

Очень многие благочестивые выражения люди затрепали, превратили в ничто. Выражение «Спаси Господи», «Спаси Бог» превратили в банальное «спасибо». Даже воцерковленные люди, здороваясь со священником, берут у него благословение, приравнивая его к простому «здравствуйте». Считается, что просто поклониться священнику, то есть поприветствовать, вроде бы недостаточно, надо обязательно взять благословение. А ведь это разные вещи – поздороваться и благословиться.

Есть такой обычай в церковной среде. Вот заходит кто-нибудь во время трапезы и от двери приветствует: «Ангела вам за трапезой». Что-то вроде «приятного аппетита». В бытность мою в Новодевичьем монастыре этот обычай существовал, и все принимали его как должное. В ответ говорили: «Спаси Господи». И вот однажды наш протодиакон, услышав сие, возмутился. Ведь Ангела призывать не нужно. Он тут, рядом с нами. В назидание рассказал нам, что в древности в монастырях существовало такое правило. Входящий во время трапезы человек у двери творил поклон и произносил: «Ангел за трапезой». Все вставали, крестились и отвечали: «Невидимо предстоит». То есть произносилась полная фраза: «Ангел за трапезой невидимо предстоит». Этим обедающие подтверждали, что они принимают пищу с благодарением Господу, и сознавали, что рядом стоит Его посланник.

Слова протодиакона меня поразили, и к ним я стала относиться очень серьезно. Услышав приветствие, я честно вставала и отвечала, как положено. И вот в конце концов я увидела Божий знак. Во время нашей паломнической поездки мы останавливались в Горнем монастыре. Сидим мы за трапезой, перед каждой тарелка, стоит благоговейная тишина. Вдруг входит одна паломница, бодро приветствует: «Ангела вам за трапезой» – и быстренько села за стол, рядом со мной. Я не стала вставать, как-то показалось неудобным, но про себя произнесла: «Невидимо предстоит». Соседка начинает щебетать со своей подругой, сидящей через стол напротив. Атмосфера как-то сразу изменилась. Вдруг из-за спины через мое плечо протягивается чья-то рука. Вижу рукав холщового подрясника, и руку, больше мужскую, чем женскую. Я бы не обратила внимания на это, но там, куда протягивалась рука, ничего не было, пустой стол. Я обернулась, а никого нет. И тут я поняла, это был Ангел. Действительно он рядом всегда. Наверно, услышал эту болтовню и сделал видимый знак в назидание. Что-то взял со стола, а что, неведомо. Может быть, мы лишились чего-то. А знак означает, что надо очень серьезно относиться к любой трапезе. Наш святитель Афанасий (Сахаров) придавал особое значение трапезе, даже чаепитию, создавал особые молитвы для каждой. Зная о его 30-летнем крестном пути по тюрьмам, ссылкам, лагерям, как тут не вспомнить его молитву «при зело скудной пасхальной трапезе», где отмечается, что «скудость трапезы да не омрачит праздничной радости людей Твоих».

Молитва ребенка

Когда внучке было года три, тяжело заболела ее мама, дочка моя. Диагноз был страшный, перспективы самые мрачные. Вот стоим мы с ребенком в церкви. Я и говорю: «Ты хочешь, чтобы мама поправилась и вернулась домой». «Конечно», – отвечает. «Так вот, пойди вон к той любимой маминой иконе, она называется “Нечаянная радость”, и попроси Пресвятую Богородицу, чтобы Она помогла маме выздороветь». Подошла внучка с пучком свечей к иконе, все горящие свечи снимает и ставит на подсвечник свои. Потом стала молиться на своем детском языке. Так она делала каждый раз, когда мы с ней приходили в церковь. Вскоре дочка моя, к изумлению врачей, встала на ноги, а потом и вовсе выздоровела. От недуга не осталось и следа.

Или вот случай. У моей знакомой трое детей и страшно пьющий муж. Ничего не помогало. А сколько за него молились! Недуг не проходит. Говорю их старшей дочери: помолись за папу. А та: я, мол, не верю, молиться не буду. А малые, мальчик и девочка, были рядом. Как водится, подслушивали. Им, двойняшкам этим, тогда было годиков пять. А я их крестная. Вот повела их к причастию. Крестница меня и спрашивает: «А можно за папу свечку поставить?» Говорю: «Конечно, можно». – «А можно еще?» – «Конечно, конечно». Так она весь пучок свечей и поставила к разным иконам, и перед каждой по-своему молилась. И представляете, утром следующего дня звонит мне моя знакомая: «Мой на работу устроился. На грузовике ночью почту развозит». Думаю, как же его на работу взяли, ведь он облик человеческий потерял, для него уж ничего святого не оставалось, долго ли продержится. И что вы думаете, человек бросил пить намертво, вернулся к нормальной жизни. Вот она, детская молитва, чистая, от сердца. Такая всегда доходит до Бога и всегда имеет результат.

Чудеса одной семьи

Есть у меня давняя знакомая. Сейчас она монахиня Рахиль. Знаем мы друг друга много лет, и связали нас чудеса. Это было давно, лет двадцать назад. Встречаю ее однажды, а она в слезах. У мужа третий инфаркт, лежит в госпитале Бурденко в реанимации. Ему как полковнику большое внимание. Однако все тщетно. Врачи предупредили: шансов практически нет. Я говорю: «Ты хоть свечки в церкви ставила?» «Да как я поставлю, – отвечает, – ведь он некрещеный». – «Ну, на литургию подавать нельзя, а свечку-то поставить можно. Ты Бога попроси, а Он уж Сам решит и все управит как надо». Повела я ее в храм. Она была хоть и крещеная, но не воцерковленная. Поставила Рахиль (будем звать ее и дальше так) свечку и помолилась. Потом она уже сама ходила в храм, ставила свечи и молилась. Встречаю ее через некоторое время, в глазах радость. «Чудеса, – говорит. – Как ни помолюсь, муж колокольный звон слышит. Говорит, наверное, скоро умру. Даже напугал однажды персонал. Сорвал с себя все трубки, присоски и голышом направился к окну. Хотел храм посмотреть. Храм не увидел, но у окна, упав на колени, пообещал Богу, что если останется жив, покрестится». Может, он вспомнил свои детские причащения. Сам он был из еврейской семьи. Родителей в 30-е годы репрессировали, родственники взять мальчика к себе побоялись, и он оказался в детском доме. В годы войны голодные мальчишки бегали в близлежащий храм причащаться, да не по вере, а только с одной целью – съесть кусочек просфоры, который давали после причастия. В первый раз священник, увидев лицо мальчика с явными семитскими чертами, спросил, крещен ли он. Дмитрий (назовем его так) простодушно ответил: «А я не знаю». Священник вздохнул и, как запомнилось Диме, сказал: «Ладно, Господь разберется».

Дело в госпитале быстро пошло на поправку. Выписали отставника, и он вскоре выполнил свое обещание. Крестился в Елоховском соборе. Священник долго выбирал имя по святцам и наконец объявил: «Давид». Дмитрий пытался протестовать: «Батюшка, да ведь все меня знают как Дмитрия». – «Нет, будешь Давидом». Тут новообращенный и признался священнику, что он по паспорту Давид. – «Ну, вот видишь, у Господа ошибок не бывает».

Прошло достаточно времени, опять встречаю Рахиль. Слово за слово. Муж недавно умер. Может быть, на нервной почве, высохла левая рука, превратилась в тонюсенькое подобие. Начала сохнуть другая. Врачи не могут помочь. Она в отчаянии. На склоне лет остаться без рук! Трагедия. Живет одна, дети далеко, у них семьи. Я успокоила ее как могла, пообещала натереть маслицем, привезенным со Святой Земли. Так и сделала. Протерла ей спину и руки. Что осталось в пузырьке, отдала Рахили. Потом мы не виделись опять долго, несколько месяцев. Встретились. За разговором спустились в метро. Она улыбается: «Ты ничего не замечаешь?» «Нет», – говорю. «А ты погляди» – и указывает глазами наверх. «Ну и что, ничего не вижу». – «Да ты на руку погляди». Я ахнула. Она держится за верхний поручень левой рукой, совсем здоровой. Рассказала, что чудо свершилось не только с ней. Сын попал в автоаварию и сломал копчик. Была сложная операция. Потом рана не заживала, образовался свищ, который надо было регулярно чистить. Сидеть было нельзя, только стоять, ходить и лежать. Мучение одно. Передала Рахиль сыну остатки маслица. Через две недели он уже вышел на работу. Вот что делает Господь по горячей вере. Но это еще не все. После выздоровления сына слегла сноха. За все годы замужества она не могла донашивать плод, постоянно шли выкидыши. В очередной раз лечили ее иглоукалыванием. В местах, куда вставлялись иголки, появились гнойнички. Все тело было ими покрыто. Последние остатки масла достались болящей. И что же? Тело стало чистым. И более того, она благополучно доносила плод. Родился здоровый мальчик. Вот какая сила благодати Гроба Господня! Но самое главное здесь – горячая вера. И просить надо Господа криком души и всего сердца. Господь все видит, все слышит и управляет всем во благо.

С детства мечтала Рахиль наесться досыта просфорами, но осуществилась мечта эта только на монашеской стезе, которая определилась необычно. У нас в монастыре понадобился опыт Рахили по ее специальности. Вот я и звоню ей домой. А она в это время лежит с тяжелейшим гипертоническим кризом. Рядом телефон звонит, а больная не то чтобы руку поднять, головой пошевелить не может. И вот в этот момент звоню я. К своему удивлению, Рахиль нашла в себе силы поднять трубку и в ответ на мое приглашение подъехать завтра произнесла только: «Ага». Утром через силу встала на четвереньки, вскарабкалась по стене и отправилась к нам. В дороге ей становилось все лучше и лучше. В монастыре ее опыт пригодился. Вскоре Рахиль стала послушницей, а потом ее постригли. Вот тут и исполнилась ее мечта. Надо сказать, у нас пекли великолепные просфоры. На этом послушании стоял замечательный человек – матушка Елисавета. Она следила не только за вкусовыми качествами, но и за формой просфоры. И всю некондицию, еще горячую, относила Рахили. Так исполнилась мечта ее детства. Видно, Господь не оставляет вниманием даже такую мелочь, если видит, что человек всем сердцем с Ним.

И сына ее Бог прибрал в особое время, на Пасху. Это мечта всех православных. Тут ведь и отпевание по пасхальному чину, и при вознесении отсутствие мытарств. В начале Светлой седмицы ехал он с братом по шоссе, и колесо попало в выбоину. Их резко развернуло, он вылетел в дверь, машина перевернулась, упала на водителя и снова встала на колеса. Старший сын Рахили погиб, младший отделался только ушибами.

Привезли его на Маросейку в храм, где служил праведный Алексий Мечев, вечером в пятницу на ночь. Возле гроба мы пели Пасху. Постепенно родственники и близкие разошлись, было уже поздно. Вижу, дверь закрывает подросток-привратник, а мы вдвоем с еще одной подругой поем. Вдруг я заметила, что она подвинулась, и в наши голоса включился мужской голос. Поет неумело, но старательно. Предположила, что к нам подошел этот подросток. Я еще подумала: «Ведь человек-то церковный, мог бы выучить Пасху». Обернулась, а мы только вдвоем. И здесь Господь сотворил особую милость. Ведь сын Рахили не был по-настоящему воцерковлен, далек от священных книг, но Господь шел ему навстречу. Дай Бог каждому иметь частицу того внимания, благодати, которую имела от Бога эта семья.

Август 2006 года

Отец Николай

Дело было летом 1995 года. Мой хороший знакомый иеромонах Афанасий ждал назначения, так сказать, был в «резерве главного командования», и пока мог распоряжаться своим временем. Используя такую редкую возможность, мы вознамерились объехать, посмотреть российские церкви и церквушечки в окрестной глубинке. Они во множестве появились на Владимирской земле в первой и второй четверти XIX столетия в благодарность Господу за спасение земли Русской от нашествия иноземцев. Эти храмы примерно одного стиля, однако, при всем внешнем сходстве между собой, церкви заметно отличаются друг от друга внутренним убранством. В них и поныне сохранились дивные иконы с окладами необыкновенной красоты. Они-то и привлекают до сих пор самых гнусных из племени воров – воров, посягающих на святыни. Убегая от времени нашей поездки вперед, можно заметить, что настоятель храма в селе Ильинском отец Палладий даже пугал своим дробовиком ночных визитеров с пистолетами. Одного удалось скрутить с помощью прихожан, прибежавших на звук перестрелки у храма, другого, проковылявшего 20 километров по снегу лесом, задержала милиция, ну а остальных оперативники смогли вычислить.

Первым в списке было село Ильинское. Узнав о нашем намерении, к нам присоединилась монахиня Варвара. И не только потому, что стоит там чудный храм и отправлялись мы на престольный праздник. Была еще причина. Давно уже ныло у нее сердце, звало посетить могилу первого своего духовника отца Николая, незаметного подвижника нашего времени, одного из тех, кто в ужасающих условиях гонений на Церковь проливал чистый свет истинной веры бродившим в потемках безбожия людям. Всегда он был готов сказать словами Спасителя: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28).

С берега Киржача, который крутит возле села, колокольня храма кажется наклоненной свечкой и, как будто пытаясь оторваться от земли, зримо тянется к небу. Мы успели к началу службы и даже смогли осмотреть храм. Церковь Георгия Победоносца изнутри – как светлое облако, если ухитриться не замечать испорченной после реставрации росписи, но если встать недалеко от двери, так, чтобы не видеть этих художеств и оставить в поле зрения только приделы – Казанской иконы Божией Матери и Илии Пророка, – то опять погружаешься в мир красоты и удивительной гармонии. Впереди видишь резные с позолотой царские врата, а по стенам – излучающие тепло старинные, в окладах иконы.

Я огляделся. Прихожан немного, хотя и престольный праздник. Оживление вносит многочисленная родня иеромонаха Палладия, которая как-то по-хозяйски шевелится в храме. За свечным ящиком инокиня Илиодора не обременена работой. Торговли совсем нет. На клиросе монотонно читают часы. Отец Палладий в золоченой ризе на фоне резного алтаря и арки, как в окладе иконы, исповедует приезжих. Трое из Москвы. Они предпочитают местного батюшку столичным иереям.

«Благословенно Царство…» Отец Палладий продолжает службу. Ведет ее истово и неспешно. Потом – молебен с водосвятием.

После службы отца Афанасия и его спутников позвали на трапезу. Мы вынуждены были отклонить любезное приглашение милых старушек, проживающих в доме, где последние годы жизни провел отец Николай. Нам очень хотелось попасть туда побыстрее, но все мы рабы условностей, которые цепляются как репей. Пришлось соблюдать приличия.

Идем в церковную сторожку. Она рядом с храмом. Вперед пропустили иереев, потом гурьбой пролетели батюшкины племянники. С матушкой Варварой мы вошли в горницу последними. Молитва. По окончании молодежь шумно расселась за столом. Нам с матушкой места не нашлось. Стало как-то неловко, ведь мы не навязывались в гости. Трапеза тем временем началась. Лишенцам оставалось только потихоньку двинуться к двери. Тут из кухни высунулась голова и бросила вслед: «Да, да. Вы там подождите, покормим потом». Но ждать мы не стали. Существует удивительная закономерность – на каждой праздничной трапезе найдется «человек без места», званный, но почему-то не удостоенный… Побывавшим в такой ситуации потом приходит понимание, почему так случилось. А пока мы, смиренно приняв руководство Промысла Божия, отправились в соседний дом к старушкам, и те без расспросов радостно усадили нас за стол. Еда была самая распростая, обстановка – искренняя и сердечная. Разговор шел незатейливый. Старушки жаловались, что колодец некому починить, с хлебом бывают перебои – оказии не всегда случаются. Инокиня Илиодора, бывшая ткачиха, с виду женщина еще крепкая, сетовала, что силы уже не те. Ей доводится в полной мере тянуть церковный быт и домашний. Дрова и те заготавливает сама. Зимой бензопилу за спину – и на делянку. Пока доберешься до нее, ноги отвалятся. А там сколько надо деревьев свалить, сучья обрубить, распилить! Спасибо, хоть племянники отца Палладия приедут на машине, покидают чурбаки в кузов да привезут.