Колючка и стихоплёт

3 глава. Первая любовь Кирилла

К жизни в общежитии Малика привыкала тягостно и сложно. Слишком много правил окружало её в статусе студентки. Комнату пришлось делить ещё с двумя девушками с факультета филологии: Элей и Миленой. Обе были пепельными блондинками, светлокожими, тонкокостными, словно сделанными из одной заготовки.

Невозможность остаться одной оказалась самым неприятным новшеством жизни в общаге. Единственный плюс – ночная темнота теперь обрела дыхание соседок по комнате и пугала гораздо меньше.

Возвращаться в общежитие нужно было до закрытия дверей, значит, не позже одиннадцати, а зимой – десяти. Готовить приходилось на общей кухне, единственной на этаже, и ещё не факт, что приготовленное блюдо доживёт до следующего дня. Стоило замешкаться и не отнести еду в свою комнату, как она пропадала в неизвестном направлении. На втором этаже обитали парни, вечно голодные, но с потрясающим нюхом на свежий борщ. Сквозь перекрытия между этажами им удавалось определить, что готовится на кухне, и просочиться сквозь стены.

Поначалу Эля и Милена отнеслись к Малике настороженно, а сама Малика по старой привычке – откровенно враждебно. Но Кирилл сделал ей внушение, напомнив, что репутация её отца, да и её собственная, остались за пределами родного города, а значит, можно повременить с началом боевых действий в институте и проявить дружелюбие.

Малика рискнула и поразилась: оказалось, приятельские отношения с окружающим миром заметно облегчают жизнь. Она дала себе клятву стать лучшей версией себя: не злословить, не драться, улыбаться и быть добрее. Держать обещание получалось через раз, колючая натура так и прорывалась сквозь тонкий налёт сдержанности.

Почти месяц студенческой жизни пролетел стремительно, пока радовал новыми событиями и знакомствами.

Малика замерла напротив зеркала, с расстёгнутыми джинсами. Молния не сходилась. Ночные булочки, как и ожидалось, оставили след на её фигуре. В основном на бёдрах. Школьные джинсы, родом ещё из седьмого класса, требовали отставки.

– С завтрашнего дня перестаю жрать. Совсем.

Эля заплетала подруге мудрёную косу, отвлеклась и окинула Малику пристальным взглядом.

– Попа у тебя и правда округлилась, – многозначительно заметила Милена. – Куда собираешься?

Малика оглянулась.

– У Эдьки первенство России на Солнечном острове. Пойду орать с трибуны.

Девушки встрепенулись.

– У Камарицкого? Кирилла?

Малика снисходительно ухмыльнулась.

– Ну да.

Девушки одновременно вскочили с кровати и принялись вертеться вокруг растерянной Малики, умоляюще заглядывая в глаза.

– Познакомь с ним.

– Пожалуйста. Ты же обещала ещё несколько недель назад.

– Нет, – Малика резко выдохнула и одним резким движением дёрнула бегунок вверх. Осталось только молиться, что молния не разъедется в самый неподходящий момент. – Сегодня ему не до вас.

Эля и Милена обиженно насупились. Дружба с Маликой, а через неё и с Кириллом, открывала девушкам двери в райские кущи, а именно – на факультет физической культуры. Там водились спортсмены всех мастей и на любой вкус, а своих дам почти не было. Зато на филфаке девушек обитало с избытком. Весёлых, романтичных, но одиноких.

– Сколько можно ждать?

Выбрав удлинённую футболку, чтобы не опозориться, если молния все-таки разъедется, Малика развернулась к соседкам.

– У него, кстати, есть девушка – Зина.

Милена и Эля переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Наличие Зины их нисколько не смущало. Не жена же, всегда можно подвинуть. Их больше пугала необходимость делить Камарицкого между собой.

– Ты обещала ещё в начале сентября. Уже двадцать седьмое, а Кирилл даже не знает о нашем существовании.

Малика уже держалась за ручку двери, когда решила благосклонно предложить:

– Завтра «Звездопад первокурсников», там вас и познакомлю.

Она быстро выскочила из комнаты, но даже через дверь услышала радостный визг.

Бабье лето порадовало почти летней погодой, у реки пахло сыростью и мокрым деревом, но солнце припекало с намёком на загар.

Малика устроилась на самой нижней скамейке, ближе к финишу, чтобы поздравить Кирилла одной из первых. Остальные зрители расселись группками по всей трибуне или прямо на пологом берегу, ближе к воде, и возбуждённо переговаривались.

Наслаждаться отдыхом и природой как-то не получалось, пуговица джинсов больно врезалась в живот, а ткань трещала при каждом движении. Малика откинулась назад и опёрлась на руки, чтобы хоть как-то облегчить свои мучения.

Как только проснулись гормоны, её тело начало вести себя непредсказуемо и округляться не только в желанных местах. Подростковая пухлость оставила болезненные царапины на самооценке и ворох ненавистных фотографий из средней школы. С тех пор увлечения Малики менялись, одно оставалось неизменным – похудение. Кирилл только посмеивался над сменой диет и стараниями подруги втиснуть себя в размеры одиннадцатилетней девочки. Малика не была полной, но ей всё время казалось, что для счастья не помешает скинуть пару-тройку килограммов.

По программе каноисты-одиночники шли последними, чтобы дождаться выступления Кирилла, пришлось потратить нервы и голос на байдарочников. Малика старалась посещать все соревнования, которые проходили в Краснодарском крае, многие друзья и даже соперники Эдьки знали её в лицо и здоровались.

Рассматривая плечистых гребцов, она решила передвинуть их на первое место в иерархии фигуристых спортсменов, на ступеньку ниже поставила многоборцев-легкоатлетов.

Ответив на очередное приветствие, Малика услышала знакомый голос за спиной.

– Вы были правы, гребля – потрясающий вид спорта.

Она резко обернулась и неожиданно для самой себя засмущалась. Сзади, почти касаясь коленями её спины, сидел новый преподаватель Витольд Ефимович Овсянников. Их знакомство состоялось только сегодня утром, на первой лекции по органической химии. В отличие от её отца, он действительно носил звание профессора, но выглядел максимум на тридцать лет. Именно так Малика представляла себе Эраста Фандорина2 без усов. На висках поблёскивала благородная седина, а облик так и кричал о редкой способности носить строгий костюм, словно в нём он и родился: привычно и небрежно. Даже сейчас, на спортивном мероприятии, мужчина позволил себе лишь одну вольность – снял пиджак. Его так и хотелось обозвать джентльменом и обращаться только на «вы», тем более он сам «выкал» всем студентам.

– Мой любимый вид спорта, – после длительной паузы ответила Малика.

– Позволите? – Витольд Ефимович приподнялся, указывая взглядом на свободное место рядом с Маликой.

– Да, конечно.

Он перебрался на скамейку ниже уровнем.

– За кого болеем?

Малика нашла взглядом Кирилла. Он стоял довольно далеко, но узнаваем был с любого расстояния. Как обычно, в белом рашгарде3, чёрных тайтсах4 и алой бандане с тёмными полосками, в которых при ближайшем рассмотрении узнавались строчки из стихотворения Эдуарда Асадова. Раньше Малика высмеивала привычку Кирилла так одеваться, называла его первоклассником с пионом на голове.

Словно почувствовав пристальный взгляд, Кирилл обернулся и взмахнул рукой, изобразив жест одобрения, потом ткнул себя в грудь и сложил из пальцев цифру четыре.

Малика послала ему воздушный поцелуй и вдруг вспомнила о том, кто находится рядом, смутилась.

– За моего лучшего друга. Он будет выступать под номером «четыре».

Витольд Ефимович одарил Малику пристальным взглядом, сдобренный едва уловимой многозначительной улыбкой.

– Хотелось бы мне иметь такую подругу.

Она растерялась и тут же попыталась уточнить:

– Вы тоже спортом занимаетесь? За вас болеть некому?

Он явно хотел дать длинный ответ, но вместо этого коротко произнёс:

– Нет.

Малика заёрзала на скамейке, не зная, как сгладить неловкость.

– Мы уже давно лучшие друзья.

Преподаватель оглядел суетящихся у берега гребцов, ожидающих финишного заезда, и снисходительно заметил:

– Позвольте с высоты моего возраста выразить скепсис по поводу дружбы между мужчиной и женщиной.

– Сколько можно? – вспылила Малика. – Почему так сложно поверить, что такая дружба бывает?!

Витольд Ефимович опешил от резкого тона и продолжил уже не так уверенно:

– Значит, вас не связывают никакие романтические отношения с другом под четвёртым номером? – А после заминки добавил: – Или ещё с каким-нибудь другом?

– Нет. Не связывают, – раздражённо фыркнула Малика.

Разговор принимал какой-то странный оборот, и она никак не могла определиться, нравится ей это или нет.

Наконец на старте показалась лодка Кирилла. Зеркально окрашенная дека сливалась с поверхностью воды, отражая рябь на реке. Только белый прямоугольник с номером указывал на наличие каноэ, подтверждая, что гребец держится на воде не благодаря чуду.

Спортсмены замерли на старте, словно гончие, почуявшие добычу. Зрители, затаив дыхание, обернулись к акватории. Выстрел стартового пистолета дал сигнал к движению не только для спортсменов. В тот же момент болельщики стряхнули оцепенение и бурно заголосили, подбадривая гребцов.

Малика вскочила на скамейку и, активно жестикулируя, верещала едва ли не громче всех. Ненавистная пуговица была тут же забыта.

Кирилл вышел со старта с заметной задержкой, что вызвало у Малики бурю негодования, но уже к первой отметке он подошёл пятым. Казалось, зеркальная лодка не плывёт, а летит стрелой над поверхностью воды, игнорируя силу трения. Отточенные, словно механические движения продвигали вперёд каноэ, постепенно нагоняющее лидеров. Кирилл двигался, будто не чувствуя усталости, мощными сильными гребками приближаясь к тройке спортсменов, вырвавшихся ещё на старте. Поравнялся с ними на некоторое время и за несколько гребков опередил почти на треть корпуса. Очередное движение весла – и он пересёк финишную линию.

Казалось, заезд занял всего несколько секунд: накал эмоций вырвал Малику из времени, заставив забыть об окружающем мире. Теперь же, увидев очередную победу друга, она вернулась в действительность. С досадой осознала, что в глазах преподавателя, который никуда не делся во время гонки, она выглядела не просто несдержанной, а, пожалуй, сумасшедшей.

Когда Кирилл причалил к пирсу, первым, кто его встретил, был тренер, как обычно, недовольный даже победой. Пока Малика неслась навстречу к другу, Михалыч выявил упущение на старте и покритиковал прохождение дистанции. Кирилл, соглашаясь, кивал, запоминал, но взглядом скользил по многочисленным зрителям.

Малика остановилась в нескольких метрах и подпрыгивала от нетерпения, готовясь кинуться на шею к Кириллу, как только тренер уйдёт с траектории её полёта. Боковым зрением она заприметила другую девушку. Зина стояла ближе, и тоже, судя по всему, планировала повиснуть на шее победителя.

Михалыч отошёл в сторону, открывая Кириллу вид на двух девушек в обманчиво застывших позах. Он посмотрел на Малику, перевёл взгляд на Зину и виновато пожал плечами.

– Извини, но для Кирюхи ты не соперница. Она давно входит в тройку моих любимых женщин.

Растолковав его слова как сигнал к действию, Малика преодолела оставшиеся метры и повисла на друге, обхватив руками и ногами.

– Эдька, чемпион!

Она крепко прижалась к нему, её футболка тут же пропиталась влагой от мокрой одежды Кирилла. Молния на джинсах немного подумала и разошлась. Малика растерялась, одновременно почувствовав и благодарность, и негодование по отношению к предавшим её джинсам.

Кирилл отстранился.

– Всё-таки штаны не резиновые.

Малика нехотя слезла с друга и одёрнула футболку.

– Это были мои нежно любимые джинсы. Сзади не треснули, и ладно. Молнию можно заменить. Похудею и снова в них влезу.

Кирилл обнял Малику рукой за шею, грубо взлохматил её волосы.

– Когда ты уже выпустишь на свободу свою задницу? Кто тебе сказал, что ты толстая?

Малика хотела ответить, но её взгляд наткнулся на недовольную Зину. Девушка сдерживалась из последних сил.

– Можно мне поздравить Кира?

Не дожидаясь, когда Малика отойдёт, Зина оттеснила её плечом и, притянув Кирилла за шею, впилась в него губами, явно обозначая свой статус для окружающих, но больше всего для Малики.

– Только не обслюнявь, как бульмастиф5. Ему ещё на награждение идти.

– Хватит придумывать несуществующие слова!

Малика скосила взгляд на Кирилла. Даже рядом с высоким парнем Зина выглядела внушительно. Ширококостная, с большой грудью и плодородными бёдрами. Из тех, кто в тринадцать лет выглядят на восемнадцать, а в восемнадцать – удостаиваются обращения по имени отчеству. С Зиной он встречался всего пару недель, но её глупость уже не была секретом. Малика придумала себе необычное развлечение – засыпала девушку выдуманными словами, настаивая на их истинности. Первое время Зина велась на её хитрость, переспрашивала, удивлялась широкому кругозору, пока одна из подруг не намекнула, что Малика просто издевается, считая её дурой.

Кирилл не вмешивался в перепалки девушек, но и глупость временной пассии не оспаривал, наиболее обидные шутки пресекал, но большую часть времени развлекался за счёт Кирюхи.

Малика только недоумевала, почему Кирилл вообще связался с такой ограниченной особой, пока друг прямо не ответил: секс. Такой ответ вызвал у неё ещё больше негодования и послужил хорошим поводом для шуток о «негативном влиянии итальянских старушенций на трезвость ума разноглазых юношей».

Весь следующий день институт бурлил в ожидании вечернего мероприятия – «Звездопада первокурсников». Малика не планировала участвовать, а вот Кирилл озадачил собственный факультет, вызвавшись читать со сцены стихи. Его не волновало, что это идёт вразрез с репутацией сурового спортсмена и может вызвать шквал насмешек, он просто хотел это сделать.

Пообещав соседкам, что сегодня состоится знаменательное знакомство с её лучшим другом, Малика направилась за кулисы. Наблюдать за выступлением из зала она не планировала, хотелось увидеть лица студентов, когда они будут слушать Эдьку. Кирилл стоял, прислонившись к стене и откинув голову. Глаза были закрыты, губы слегка шевелились, проговаривая строчки. Белая рубашка, купленная в начале лета, натянулась на его груди, грозясь треснуть.

Малика дождалась, когда он почувствует её присутствие и вынырнет из транса.

– Волнуешься?

– Ещё как, – легко признался Кирилл, – на соревнованиях так не волновался.

Малика подошла ближе, расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке, не дав ткани разойтись по швам при первом же глубоком вдохе. Расправила воротник, открывая вид на загорелую шею.

– Ты пахнешь рекой и солнцем.

– А говорила, что начисто лишена романтики, – Кирилл едва заметно улыбнулся. – Кстати, что это за великовозрастный мужик вертелся около тебя в коридоре?

– Лектор приезжий, кажется, из Липецка. Он вчера на соревнованиях за тебя болел. – Она отвела взгляд.

Кирилл заметил попытку спрятать глаза, взял подругу за подбородок и повернул её лицо.

– Мне показалось, он с тобой заигрывал.

– Не показалось. Я почти уверена, что он флиртует со мной.

Малика дёрнула подбородком, освобождаясь от пальцев Кирилла, и мгновенно перешла в атаку.

– А что такого? Мне уже восемнадцать. Это не запрещено.

Кирилл оглянулся, желая удостовериться, что у их беседы нет посторонних слушателей, и продолжил на тон ниже:

– Не запрещено, но всё-таки подобные отношения осуждаются. Будешь потом доказывать, что экзамен сдала своим умом.

– Не буду я ничего никому доказывать. Наплевать мне на чужое мнение, – вскипела Малика, именно потому что он озвучил её опасения.

Кирилл примирительно развёл руками:

– Ты мою итальянскую пассию называла старушенцией, а этот дядюшка явно старше.

– У нас ничего и не было, а может, и не будет, – пробурчала Малика.

– Будь осторожна, – зловеще начал Кирилл, – тяга к преподавателям у тебя в крови. Помнишь, как твоя мама познакомилась с Профессором?

– Не сравнивай меня с этой кукушкой, – Малика на секунду нахмурилась и задумчиво добавила: – Завтра отец приезжает с твоей бабушкой. Раньше наши родственники не особо общались, а тут уже второй раз едут навестить нас на одной машине.

– Летом Профессор сам меня доставил к тебе, хотя раньше убил бы на месте, если бы рядом унюхал.

Малика нехотя, словно смущённо, призналась:

– Я разложила карты на Веронику Петровну. В ближайшем будущем в личной жизни её ждёт судьбоносное событие, связанное с любовью. Там часто мелькал крестовый валет. Боюсь, нас с тобой ждёт сюрприз. Они, скорее всего, ещё летом хотели об этом поговорить, вот отец и пригласил тебя, чтобы заранее подружиться.

– Да ладно! Профессор и бабуля? Не хочу тебя обидеть, но бабушка всегда считала твоего отца шарлатаном и, как бы помягче выразиться, насмехалась.

– Может, и насмехалась, но это не мешало ей бегать на шарлатанские консультации.

Кирилл удивился.

– Часто? И когда это началось?

Малика задумалась.

– Это всё в последний год. Ты же знаешь, отец тот ещё конспиратор, не обо всех случаях мне известно. Может, визиты были прикрытием для их отношений? Карты показывают их симпатию друг к другу.

Кирилл неискренне открестился.

– Карты же не могут показывать настолько однозначно.

Малика скептически выгнула бровь.

– Знаешь, что могут.

Кирилл скользнул взглядом над головой Малики, она обернулась и увидела незнакомку, тонкую и стройную, словно балерина. Девушка разминалась, повторяя танцевальные движения.

Малика щёлкнула пальцами перед лицом Кирилла.

– Ты её знаешь?

– Марина, – восхищённо выдохнул Кирилл, – с филологического.

Малика уже пристальнее оглядела девушку и снова повернулась.

– Да ты влюбился, дружище.

– Похоже на то, – не стал спорить Кирилл.

– Ладно, Ромео, не буду тебя отвлекать. Ты следующим выступаешь. Ни пуха.

Она хлопнула Кирилла по плечу и подмигнула, многозначительно скосив глаза на балерину.

– К чёрту, – ответил он.

Малика ушла недалеко, отступила в тень кулис, чтобы не отвлекать Кирилла, но при этом видеть сцену. Волновалась она не меньше него самого, нетерпеливо притопывала на месте и грызла ноготь. Но Кирилл с первой же строчки смог захватить зал. Он свободно двигался по сцене и, казалось, просто разговаривал с публикой, обращаясь то к одному слушателю, то к другому.

Проехав все моря и континенты,

Пускай этнограф в книгу занесет,

Что есть такая нация – студенты,

Веселый и особенный народ6!

Никто, кроме Малики, не знал, что это публичное выступление со стихами первое для Кирилла, никто не видел его волнения, не заметил дрожания голоса.

Кирилла искупали в аплодисментах, особенно старались отбивать ладони студентки, ранее покорённые им как видным спортсменом, теперь же влюблённые в его романтичную натуру. Оказывается, широкоплечий юноша с разноцветными глазами не просто надежда русской гребли, но ещё и тонко чувствующая личность.

Малика оглянулась, желая увидеть реакцию Марины. Девушка стояла не моргая, чуть приоткрыв рот, Кирилл явно её поразил, но, стоило ему вернуться за кулисы, она быстро спрятала восхищённое выражение под маской безразличия и равнодушно похвалила:

– Неплохо.

Кирилл не успел ответить, на него налетела Зина и принялась целовать.

Он отстранился, нашёл взглядом балерину. Она уходила на сцену, демонстрируя потрясающую осанку.

– Зина, полегче.

Он отодвинул от себя девушку, досадуя, что такое бурное проявление чувств увидела Марина.

– Какие прикольные стихи ты написал. Почему не показывал?

Малика ухмыльнулась, поймав взгляда Кирилла.

– Это не он написал.

Зина оглянулась.

– Ну, конечно. Опять из меня дуру делаешь?

Малика виновато опустила глаза.

– Ты и сама с этим прекрасно справляешься.

Она обошла парочку, напоследок подмигнув Кириллу.

Зина – временное явление, а вот Марина явно глубоко зацепила Эдьку и сильно напоминала Наташу – его первую школьную любовь. Тот же типаж и, кажется, те же манеры. Когда-то та милая девочка доставила её другу много душевных терзаний и разбила сердце. Не хотелось бы повторения несчастной любви.

***

Наташа появилась в их дворе подобно чуду, когда весна первого школьного года цвела сиренью. Малика шла из школы позади Танечки и Кирилла, хотя им было по пути, они никогда не ходили вместе ни на учёбу, ни обратно.

В первый же день в школе Малика подралась с одноклассником, которому показалось, что её причёска больше похожа на драный веник. На критику Малика не умела отвечать сдержанно, только кулаками. Танечка тут же просветила остальных ребят, сказав, что задира – дочка ведьмака и лучше с ней не дружить. Некоторые дети поверили, в основном девочки, а вот мальчишки решили выждать и принять решение потом, слишком уж им понравились боксёрские замашки новенькой одноклассницы.

К весне положение Малики в классе окончательно определилось. Ей досталась роль одиночки, с которой не особенно дружили, но и не задирали. Учительница подсаживала к ней за парту разных ребят, но к концу учебного дня все сбегали и просили посадить их хоть за шкаф, хоть в коридор, но только не со скорпионшей. Танечка позаботилась о слухах, отпугивающих потенциальных друзей. Малика не могла понять, нравится ли ей навязанная роль. С одной стороны, её душила обида, что одноклассники не хотят дружить, с другой – злословить и драться было для неё привычной формой общения.

Кирилл же, наоборот, оброс друзьями, не прилагая к этому особых усилий, даже учительница явно выделяла его среди других учеников. С Маликой он не ссорился, сохраняя молчаливый нейтралитет, никак не мог расстаться с давними мечтами об их совместных играх, где-то в глубине его души теплилась надежда, что они ещё могут быть друзьями. Он никому не говорил, но его восхищала дерзость соседки и равнодушие к мнению окружающих. Он и не подозревал, что смелость Малики произрастает из вороха комплексов и недостатка любви.

Кирилл нёс портфель Танечки вовсе не из романтичных побуждений, этого требовало его воспитание. Только вот хозяйка тяжёлой ноши уже зачислила его в ранг воздыхателей. Малика шла позади, в нескольких шагах, вроде как и не с ними, но не одна. К разговору не прислушивалась, вертела головой, впитывая впечатления поздней весны.

На последнем повороте во двор, у разлапистого куста сирени Кирилл приостановился, чтобы переложить портфель в другую руку, так и замер, широко распахнув глаза. С обратной стороны куста стояла невероятно красивая девочка в розовом платье. Лёгкие, как у младенца, волосы шевелились на ветру, и не обездвиженные причёской, ласкались к щекам. Девочка увлечённо выбирала пятилистные цветы. Отыскав, клала их на язык и, закрыв глаза, проглатывала.

Кирилл так бы и наблюдал за воздушной принцессой, но очарование момента нарушила Танечка, раздражённая его неподвижностью.

– Мы домой идём? Я уже есть хочу.

Кирилл вздрогнул, будто его облили холодной водой, и отвёл взгляд от феи за сиренью. В его душе родилось настойчивое желание зарифмовать свои чувства.

Девочка вышла на тротуар и с лёгкой улыбкой оглядела ребят.

– Привет. Меня зовут Наташа.

Кирилл не сразу понял, что пора ответить, настолько был ошеломлён собственными эмоциями. Малика впервые увидела, как красота сразила наповал, оказывается это не образное выражение, а вполне реальное.

Танечка оглядела незнакомку, в две секунды отметив хорошую одежду, модные босоножки, золотые серёжки в ушах, и решила с ней дружить.

– Я Таня Кузякина. Мой папа начальник швейной фабрики.

Кирилл наконец вернул себе дар речи и тоже представился:

Наташа хотела ответить, но тут мимо прошла Малика, намеренно наступив на ногу Танечке.

Та взвизгнула.

– Дебилка! Глаза разуй!

Малика, не останавливаясь, обернулась и показала язык.

За спиной чётко и специально, чтобы она услышала, прозвучали слова:

– С этой не дружи, она ненормальная, и отец у неё колдун.

Но Наташа не воспользовалась советом и на следующий же день после уроков нашла во дворе Малику. Дочка колдуна её заинтриговала непохожестью на неё саму: откровенной грубостью и смелостью остричь волосы под мальчика.

Наташина семья переехала из далёкого сибирского города, что объясняло молочно-белую кожу девочки и нездешний выговор. Квартира, которую заняла семья Петренко, долго пустовала. Необычная планировка, благодаря совмещению двух соседних квартир, превратила пустующие комнаты в привилегированное жилье не для всех.

Ещё два месяца назад наиболее внимательные жители пятиэтажки открыли для себя новое развлечение – попытку вообразить новых жильцов, судя по оборудованию для ремонта и стоимости мебели. По всему выходило, что новые квартиранты – люди небедные. Диван завезли непрактичный, белый, столовый гарнитур – из массива дерева, с шестью стульями на гнутых ножках. А потом привезли люстры.