Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

Грег кивает. Да и остальные не спорят. Выиграл – поставь остальным, проиграл – жди, пока тебе поставят. И всё просто.

– Я вот мечтал миллион выиграть…

И дружный хохот.

– Это с кем играть надо, чтоб он тебе столько проиграл?

– И чего бы ты с миллионом делал, Пол?

Пол начинает рассказывать. Его перебивают, хохочут, Пол живописует всё более смачные подробности. Пол – шут, за шутовство ему перепадает. Шакал. А дружок его, Грег, ещё держится. По возможности блюдёт себя.

– А что бы ты делал с миллионом, Грег?

– У меня его не будет, Фредди, я о нём и не думаю.

– А вот выпадет, а ты не готов, а?

– Найди миллионера, Сэл, который сядет играть со мной.

– Не прибедняйся, Грег, сознайся, – Пол подмигивает остальным. – Ты ж хотел быть лендлордом, скажешь, нет?

– Заткнись, Пол, – Грег стискивает зубы, пересиливая себя. Его пустили в игру из милости, и он должен помнить это. Но его ещё хватает, чтобы тихо сказать: – Не хотел, а мечтал. Улавливаешь разницу, Пол?

– Улавливаю, – кивает Пол. – Хотеть – это копить деньги на покупку имения, а мечтать – это пить.

– Пьяный – всегда король, – хохочет Сэл.

Грег медленно кладёт на стол карты рубашкой кверху, обводит сидящих за столом блестящими глазами.

– Когда полгода копишь, а потом соображаешь, что нужной суммы не соберёшь за всю жизнь, то, что делать с накопленным, а?

Он невольно кивает, соглашаясь. Да, похожее и у него… было. Когда сообразил, что ему самому на Южные острова не заработать, за всю жизнь столько не собрать. Грег прав. Он сам, правда, не запил, не до того было. А Грег продолжает:

– Самое ведь обидное, что я поздно сообразил, как мне вывернуться. Ведь когда имение начинаешь, на что главный расход идёт? Не на землю, землю можно дёшево купить, не на обзаведение, здесь если с умом и без выпендрёжа, то тоже можно малой деньгой обойтись.

Он с интересом смотрит на Грега. Выходит, не такой уж это дурак. Ну-ну, как он дальше поведёт?

– Главный расход – рабы.

– Да, прокормить их…

– Да ни хрена, и кормить можно дёшево. Каши ему навалить побольше, или бобов там, нет, это всё пустяки, если умеючи. Сами они дорогие, поганцы.

– И купить можно дёшево, – возражает Сэл.

Смотри, как забрало их, всерьёз заговорили.

– Дёшево на торгах мелюзга необученная, или кого ты сам через неделю на Пустырь свезёшь, – Грег пренебрежительно сплёвывает. – Я похитрее придумал. Ведь как. Вот ты привёз раба в распределитель, и тебе сразу за него отвалили. Так? А на торг он уже по другой цене идёт. Там-то свой процент накидывают.

– Это уж как везде.

– Ну, можно и из рук в руки купить.

– Это ж самому помотаться надо, вызнать, высмотреть…

– Хлопотно очень.

Он молча слушает, не вмешиваясь.

– Во! Я и подумал. На чёрта я этот процент платить буду? Да ещё ведь на торгах не угадаешь. По виду бык, а нутро хлипкое. Пори такого, не пори, а толку не будет. Или ты его… для скотной купил, а он корову впервые видит и где у неё вымя не знает.

– Ну, загнул! Это-то не проблема.

– Да, выпороть, как следует, так всё узнает.

– А как ты старательного на торгах угадаешь?

– И угадывать нечего. Все они одинаковы. Кого порешь, тот и старательный.

– Все они воры и бездельники. Я сколько лет надзирателем работал, так ни одного, чтоб без порки работал, не видел.

– Плохо смотрел, Пол, – усмехается Грег и продолжает: – Ну вот, я и решил купить рабов там же, у хозяйки. Всё-таки я их всех уже видел и знал, как облупленных. Кому и оплеухи много, а кого и запори насмерть, а всё равно мало будет. Присмотрел имение маленькое. На большое не потянул бы. Сам за всем не углядишь, а надзирателя нанимать… сами знаете, почём наша работа обходилась.

Дружный хохот.

– И думаешь, хватило бы? А если те, ну у кого брать собирался, дорожиться бы стали?

– Ну, это не проблема. Это бы я сделал. И прикинул, что на первое время мне пятерых хватило бы.

– Это как?

– Это что ж за имение, что пятерых рабов хватит?

– Да на любой ферме больше надо.

– А считай. Я думал так. Пахоту не потяну. Значит, буду стадо делать. Молочное. И на откорм.

– Дело.

– Эт-то да, конечно.

– И всё равно пятерых мало. Даже для начала.

– Считай. Одна баба в доме управляться. Чистить там, убирать и готовить мне. Вторая стирать и рабам готовить. И трёх мужиков. На дворе там и вообще на подхвате, второй на огород, чтоб свой овощ был, и скотник. На первый год я бы перекрутился. На второй год подкупаю мелюзги, и пусть она при этих крутится и растёт. А там бы и пошло.

– А не дурак ты, Грег.

– Да-а, разумно.

– Пятерых, если с умом подобрать да напороть сразу… хватило бы.

– Скотника надо толкового.

– Да, при таком раскладе всё на скотнике держится.

– Вот я и приглядел себе. Рабов много держали, пятерых, чтоб работали, найти можно. Я уж хозяйку обрабатывать начал. Кручёная была, впрямую не подойдёшь. Да тут… русские припёрлись.

Все вздыхают, и ненадолго устанавливается мрачное молчание. Всем им русские помешали.

– Ну, после заварухи имение совсем задёшево можно было взять.

– Так-то оно так, Фредди, а кто бы работал? Раньше купил, и он твой. Всё. А теперь? Попробуй, заставь его, если ни пороть, ни по морде ему съездить, ну, ничего нельзя.

– Как-то ж заставляют.

– Так, Сэл, они и работают… как-то. И не я выбираю, кто мне нужен, а, видишь ли, если он согласен наняться, – Грег сбрасывает уже было собранные карты. – Вот смотри, вот не выдумываю, честно, как было, так и говорю. Присмотрел я одного. Как раз в скотники себе.

– Это кого, Грег?

– Угрюмого помнишь?

– Чего?! Ты что, с перепоя?! Да тупее и упрямее скотины во всём имении не было, да я за жизнь свою второго такого тупаря не знал, – Пол тоже сбрасывает карты и рассказывает: – Это в имении скотник был. Индеец. Раб. Сколько ж он… ну, лет пять, а может, и больше держали его.

– Индеец раб? Так чего ж ты хочешь?

– После двух-то побегов…

– Я б таких сразу кончал. Толку всё равно не будет.

– Этот питомничный был, – усмехнулся Грег. – Всё-то ты верно, Пол, говоришь. Пять лет он прожил. Ни разу не улыбнулся, глаз ни разу не поднял. Говоришь ему что, так он как каменный, слышит, нет ли – не поймёшь. Морда тупая, стоит перед тобой… и сапоги свои рассматривает.

Он слушает, с трудом сохраняя неподвижное, как и положено в игре, лицо. Угрюмый, индеец, питомничный раб, скотник, пять лет… Слишком много совпадений. Это Эркин. Тогда эти… Грег и Пол… Так это ж Грегори и Полди! Это о них Эркин рассказывал. Суки надзирательские, шакалы.

– Как каменный, – кивает Пол. – Бьёшь его, а он, стервец, что придумал. Качается под ударом. Ну, чувствую, что не так кулак ложится. Так я что делал. За волосы ухвачу и держу, чтоб башкой не крутил. Нахлещешь его, у самого рука болит, а ему… Хоть бы хны. Ничем не проймёшь. Чего ты его выбрал?

– А того. Дурак ты, Пол. Тупарь он, конечно, тупарём, как все индейцы, и скотина неблагодарная, но работал. Его подгонять было не нужно. И со скотиной он ладил.

– Сам скотина, вот и ладил, – ржёт Пол.

– Верно, – соглашается Грег. – Только к быку, бык племенной был, он один и мог зайти. И коровы от его дойки не болели. Ну, о нём много чего рассказать можно. Мне он чем пришёлся? Работяга – раз, с другими рабами не стакнется – два.

– Ну, это ты загнул.

– Разогни, Пол. Он с кем из рабов в стачке был? А? За пять-то лет. Вспомни. Даже с Зибо… Ну, это тоже целая история.

– Смехота! Понимаете, был такой черномазый, Зибо, скотник. Старик уже, на Пустырь пора. Когда Угрюмого купили, я и скажи Зибо, что это его сынок, ну, десятый в награду.

Дружный хохот заглушает Пола.

– И он поверил?!

– Да черномазый же! Они всему верят!

– Да, в чём другом, а в этом… они как психованные.

– Хуже жратвы.

– Ну да, скажешь только, это там сын твой, и всё. Они уже родня, понимаешь.

– Да, крови совсем не чувствуют.

– Ну вот, так Зибо ему: сынок, сынок, сам слышал, а он…

– Как каменный, – кивает Грег и вдруг усмехается. – Видно, понял, что ты это в насмешку сказал. Мне как-то старика даже жалко стало. Нахлестал я Угрюмого, что Зибо, дескать, отец твой, уважай и почитай его.

– Ну и как? – хохочут остальные.

– А никак. Был Угрюмым, таким и остался. Ну, так вот, что третье-то было? Да. Что он делал, то уж без булды. Старательный. И силён был. Как бык. Это четыре. Пятое забыл. Ну и ладно. И так… Куда ж ещё. Ему уже за двадцать было, но десяток лет он бы ещё покрутился у меня.

– А вообще-то да. Вполне возможно.

– А вообще-то, он бы придушил тебя, Грег. При случае. Индейцы – они подлые, ни одному верить нельзя.

– Ну, это просто. На ночь приковать или запереть, а днём я с оружием. Ну вот, заваруха грянула, ну, кто куда рванули.

– Побыстрее и подальше.

– Это уж у всех одинаково.

– Ладно, все помним.

– И вот через месяц приезжаю я туда. Хозяйка испугалась, что имение бесхозным и выморочным объявят.

– Это да, русские это резво провернули.

– Ну да. А бесхозное выморочное живо с торгов пойдёт. Вот и рванула. Ну, приехали мы.

– А ты при чём?

– А я ж на контракте. Успел подписать, дурак. А ей по хрену капитуляция там или ещё что, неустойку сдерёт… из-под земли выкопает. Да и родня у неё. Я ж чего думал. Что если они, ну, у кого я имение присмотрел, заартачатся, я хозяйку подкручу, она братцу своему шумнёт, и только тех… упрямых и видели.

– Ого!

– Вот тебе и ого! Ну, приехали. Всё поломано, побито, разграблено.

– Ну, как везде.

Он, не вмешиваясь, но внимательно слушая, кивает. Навидался. Да что там, их с Джонни имение было не лучше.

– Ну, я пошёл смотреть. Хозяйка там над тряпками своими рыдает, хозяин вокруг прыгает, утешает… Смотрю, лакеи есть, повариха. Кланяются, трясутся.

– Шваль швалью.

– Кто бы спорил. А я, ещё когда въезжали, приметил. На скотной дверь не сорвана, а открыта. И окна-продухи не разбиты. Зашёл, – Грег выдерживает паузу. – Полы вымыты!

– Ни хрена себе!

– Во-во. Я в молочную. Книги удойные стопочкой на столе, бидоны с молоком вдоль стены в шеренгу, отмытые, блестят. А у другой стены на рогожке… рабский хлеб. И не навалом, а аккуратной такой стопочкой до середины стены. И на столе банка консервная вместо кружки и полбуханки. И проволока. Ну, чтоб резать.

– Понятно.

– Рабские хитрости.

– Ну, думаю, это кто ж здесь так по-хозяйски расположился? Пошёл дальше. Сено, концентраты… брикеты, мешки… Всё разложено. И с умом, скажу. Кое до чего, и я бы не додумался. Коровы все на месте, сытые, лоснятся, бык тоже… аж блестит, так вычищен. Ореховый концентрат жрут, сеном закусывают. Я к телятам. И вижу… – снова интригующая пауза. – Угрюмый! Ходит и молоко телятам наливает. Свеженадоенное. Телята лоснятся, сытые все, здоровенькие.

– Это… это ж получается…

– Во-во! Оно и получается, что он этот месяц так на скотной и жил, и за скотиной смотрел.

– Один?!

– А никого больше я не нашёл. Натаскал, значит, хлеба и жил себе припеваючи.

– Ещё бы!

– На молоке-то.

– И на сливках, небось.

– Ну да, краснорожий жратву не упустит.

– Да чтоб молоко и сливки были, он работал! – взрывается Грег. – Понимаете вы это?! Полы мыл, брикеты эти чёртовы по-своему перекладывал, поил, кормил, чистил, бидоны отдраивал… Да что там, мне черномазые потом на него жаловались. Ябедничали, что он в скотную никого не пускал. Утром им бидон выкатит, они отольют себе, сколько успеют, выйдет, бидон заберёт, и попробуй кто сунуться на скотную. Бьёт, не глядя и не думая. Так что не зря я на него глаз положил.

– Да, выходит, не зря.

– Ну, ты скажи, а?!

– Ну, а дальше-то что?

– К тому и веду. Я, значит, даже похвалил его, что, дескать, молодец, правильно, хозяйское добро уберёг. Он и ухом не повёл. Как, скажи, нету меня для него. Ладно. Угрюмый – он Угрюмый и есть. Пошёл я дальше. Думаю, хоть здесь порядок и одной головной болью меньше. Отловил одного черномазого, велел двух телят забить и всё молоко на кухню перетащить.

– Ну да, пока краснорожий всё не выпил.

– Ну да. И тут мне кричат, что Угрюмый бежит. Я на крыльцо. Вижу: идёт. И у ворот уже. Я как гаркну ему, чтоб вернулся.

– И послушался?

– Ты же без плети уж наверняка.

– Послушался! Вот что я ещё пятое забыл. Послушный был. Не прекословил. И делал, что скажешь.

– Ни хрена он не послушный. Я о нём тоже кое-что расскажу.

– Заткнись. Давай, Грег.

– Ну что. Я его к хозяйке. Закрепить надо.

– Ну да, понятно.

– Так эта стерва верещит, что её разорили, и не слушает ни хрена. А всего-то и надо было… Ну, она орёт, я ей чего-то втолковать стараюсь, а он…

– Ну?!

– Повернулся и ушёл. Ну! На кухню завернул, полбатона белого хлеба взял и ветчины кусок, мы там с собой кой-чего привезли, и ушёл.

– Всё-таки уворовал!

– Не удержался!

Грег хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и стал собирать карты.

– И что? – разжал он губы. – Не встречал ты его больше?

– Бог миловал, – усмехается Грег. – Мне ещё жить хочется. Полу вон тоже… повезло.

– А ни хрена. Я и не боюсь. Я над ним спьяну не куражился.

– Ага. Ты это трезвым делал.

– Я шутил. А что он дурак, тупарь краснорожий и шуток не понимает…

– Ну да, – кивает Грег. – Это когда он из душа шёл, а ты его лицом в навоз тыкал, ты, значит, шутил?

– Он на душе повихнутый был, – хохочет Пол. – Это ж смехота! До вечера его проманежишь, чтоб время впритык вышло, и отпустишь… Так он бегом бежал до душевой. Не пожрёт, лишь бы в душ попасть.

– А ты его от самой двери заворачиваешь.

– А что? – ухмыляется Пол. – Темно уже, и где раб должен быть? То-то!

И снова дружный гогот. А ведь он и раньше слышал, и слушал такие рассказы. О тупых неблагодарных рабах. Но теперь…

…– О чём задумался, Фредди?

– Тебя жду, – ответил он сразу.

Улыбающийся Джонатан уселся напротив и, сохраняя на лице выражение полного довольства жизнью, встревоженно спросил:

– Ты что, Фредди?

– В паскудную компанию вчера попал, – буркнул Фредди и нехотя пояснил: – Надзиратели. Гнусняк к гнусняку. Пьян что ли был, что так вляпался. Ладно. Мы идём?

– Сейчас кофе выпью и пойдём.

Фредди повертел свою чашку.

– Понимаешь, Джонни, там были двое… Мне о них ещё Эркин рассказывал.

– Понятно, – кивнул Джонатан. – Рассказы про тупую двуногую скотину, так?

– Да.

– Всё это – дело прошлое, Фредди. Хорошо, конечно, что Эркин с ними не столкнулся.

– Эт-то да, пришлось бы выкупать парня.

– Вот именно. Я готов. Пошли.

– Пошли, – Фредди решительно отодвинул недопитую чашку и встал.

Они шли без спешки и задержек, мимоходом здороваясь со встречными. Вот и комендатура. И снова Фредди, как и тогда, как всегда при входе в «казённый дом», дёрнуло холодком по спине, когда проходил мимо часового. Мимолётно взглянув на Джонатана, понял, что и того тоже… дёргает. А вот и уже знакомый кабинет.

– Добрый день, капитан.

– Добрый день, Бредли, – улыбающийся Старцев встал из-за стола. – Здравствуйте, Трейси. Садитесь.

Усадил не у стенки, а у стола. И так ловко, что Фредди оказался не за спиной Джонатана, а рядом. Ловок. Фредди привычно держал каменную маску, но по быстрому смеющемуся взгляду русского понял: можно не играть. Вернее, не нужно. Чего этот и не знает, так догадывается, если не уже…

– Кажется, я могу вас порадовать Бредли. Обе проблемы решаемы. Сначала о кладах.

Старцев вежливо дождался кивка Джонатана и продолжил:

– Собственник земли является и собственником найденного на этой земле или в её недрах, если иной вариант не оговорен в сертификате на владение. Так что проверьте формулировку своего сертификата.

– Спасибо. Но это старый принцип. Значит, он сохранён?

– В общем, да. Но мы добавили несколько пунктов. Первое. Безусловной и безоговорочной сдаче подлежит армейское стрелковое и тяжёлое вооружение, стрелковые, артиллерийские, миномётные и инженерные боеприпасы, их составляющие и другое армейское имущество за исключением обмундирования, продуктов и медикаментов. В случае добровольной сдачи ответственность не наступает.

Фредди невольно кивнул: ну да, как в Крутом Проходе, та же формулировка. Но это первое. А что второе?

– Второе, – невозмутимо продолжал Старцев. – Музейные и исторические ценности, вывезенные в ходе войны с территории России, выкупаются в обязательном порядке. Если же доказано, что владелец таких ценностей участвовал в ограблении России, то есть собственник является военным преступником, то ценности конфискуются, а… грабитель несёт ответственность.

И снова не поспоришь: награбленное конфискуется. Логично.

– Ну, и если на клад предъявляются претензии, – Старцев улыбнулся, – оставившим его, то дело решается в суде. Гражданским иском в обычном порядке.

Джонатан улыбнулся. Третий вариант не грозит, первый… ну, это не сейчас, а вот второй… да, здесь могут быть сложности.

– Благодарю, капитан.

– Пожалуйста, Бредли, – Старцев продолжал улыбаться, но глаза у него стали серьёзными. – И вот что ещё. Вы слышали такое выражение: night yield?

– Как? – искренне удивился Джонатан. – Ночной сбор урожая? Бессмыслица. Ночью собирать урожай? Зачем?

– Это кодовое обозначение операции, которую провела Служба Безопасности Империи перед капитуляцией и заканчивала уже после капитуляции, зимой. В, так называемую, заваруху. Это был обыкновенный грабёж брошенных имений. Вскрытые сейфы помечались буквами NY. Видимо, чтобы не искать дважды в одном месте. Свидетели при этом уничтожались.

Прикусив изнутри губу, Джонатан с трудом удерживал спокойное лицо. Не глядя, чувствовал напряжение Фредди. А Старцев продолжал:

– Если имение не было брошенным, его делали таким. То есть убивали владельцев и имитировали разгром. Под конец бандиты стали уничтожать друг друга. Возможно из-за споров при дележе добычи. Но скорее всего, так и было задумано.

– И где же урожай? – очень спокойно спросил Фредди.

– Вы правы, Трейси. Урожай был собран и исчез. Но его надо продать. Нужны деньги, а не камни и золото. Аукционы покажут. И продавца, и покупателей. Аукцион Сойнби, не так ли, Бредли?

– Да, – кивнул Джонатан. – Вы не рекомендуете участвовать в нём?

– Я рекомендую подумать, кому пойдут вырученные деньги. И на что их употребят. Вы ведь слышали о рождественском повороте, не так ли?

– Пьяная болтовня, – буркнул Фредди.

– У нас, русских, есть пословица. Примерно так. Пьяный говорит то, о чём думает трезвый.

– Резонно, – кивнул Джонатан. – Но на языке юристов… попытка с негодными средствами. Ведь вы не допустите… поворота, не так ли?

– Приложим все усилия, – кивнул Старцев.

– Я думаю, – осторожно сказал Джонатан, – многие вас поддержат в этих усилиях.

– Спасибо, – улыбнулся Старцев. – Разумеется, мы будем учитывать все факторы. Теперь вторая проблема. Она так же решаема.

– Наверное, стоит позвать парней. И будем говорить все вместе.

– Конечно, – кивнул Старцев. – Это будет оптимальным вариантом.

Джонатан посмотрел на Фредди.

– Без пяти двенадцать, они уже наверняка пришли, – улыбнулся Фредди и встал. – С вашего разрешения, капитан.

– Разумеется, – вежливо согласился Старцев.

Фредди вышел, и, когда за ним закрылась дверь, Джонатан посмотрел на Старцева.

– Пока они идут… я должен заявить о кладе?

– На ваше усмотрение. Если вы его не продаёте, то это ваше дело.

– Ясно, – Джонатан улыбнулся несколько смущённо. – Я ведь действительно нашёл клад. В собственном имении. Видимо… сборщики не заметили тайника.

– Я думаю, – Старцев на мгновение свёл брови, – думаю, они не особо и искали. Вернее, они знали, что и где находится. Сейфы открыты, а взлом имитирован. Клад большой?

– Не очень. Но ценный, – честно ответил Джонатан.

– Поздравляю, – улыбнулся Старцев. – Вещи или… камни?

– И то, и другое, – сразу ответил Джонатан.

– Ещё раз поздравляю. А вот… слышите?

Джонатан кивнул. Он тоже услышал осторожные и в то же время уверенные шаги. Шаги людей, которые решили не отступать.

Открылась дверь, и они вошли. Фредди, а за ним трое парней. Старцев опять встал им навстречу, вышел из-за стола, сам переставил стулья и усадил так, что образовался полукруг перед его столом, и каждый видел всех.

– Слушаю вас.

– Сэр, – заговорил негр, – мы, втроём, хотим открыть своё дело, массажное заведение. Для этого нужны деньги и, – он еле заметно запнулся, – диплом, чтобы получить патент. Мистер Бредли согласен помочь нам с деньгами. А с дипломом…

– Мы рассчитываем на вашу помощь, сэр, – улыбнулся трёхкровка.

– Спасибо за доверие, – улыбнулся Старцев. – Итак. Вы, наверное, слышали о Квалификационных Центрах. Там можно сдать экзамен по какой-либо специальности и получить диплом или сертификат. Но профессия массажиста считается медицинской и в таком Центре не сертифицируется, – парни настороженно ждали. – Медицинскую квалификацию можно подтвердить и получить соответствующий документ в Центральном военном госпитале.

Парни быстро переглянулись, мулат и трёхкровка заметно побледнели.

– Это… это больница, сэр? – осторожно спросил негр.

– Не только, – спокойно ответил Старцев. – Это и госпиталь, и реабилитационный центр, то есть там не только лечат, но и помогают восстановить здоровье, работоспособность. И там же Центр повышения квалификации и переподготовки медиков. Там работает много массажистов. Они смогут определить вашу квалификацию, а Центр подготовки выдаст диплом. На основании диплома вы получите уже патент на право открыть своё заведение. Без патента, только с дипломом, вы можете работать массажистами по найму.

Парни снова быстро переглянулись, потупились. Фредди, сохраняя на лице безучастное выражение, напряжённо думал. Эркин боялся врачей… «Покажи мне врача, я как Андрей вырублюсь»… «Ты хороших врачей встречал?» – «Нет»… «Врачи меня таким сделали»… «Колют… я долго таблеток боялся…»… Всё так, но другого варианта нет… Чёрт, что же делать? Если парни не решатся… Но самому лезть в западню… Чёрт, а ведь и впрямь другого варианта нет.

– Я могу съездить с вами, парни, – Фредди холодно улыбнулся изумлённым взглядам парней и Джонатана и понимающему взгляду Старцева. – Думаю, не помешаю.

– Спасибо, сэр, – тихо ответил негр. – Мы очень благодарны вам за поддержку, – и открыто посмотрел на Старцева. – Мы можем просто ехать туда, господин офицер, сэр?

– Я дам вам официальный запрос, – спокойно ответил Старцев. – И письмо к доктору Аристову. Он поможет вам, – Старцев улыбнулся. – Заодно посмотрите, как там устроен массажный зал. Чтобы у вас потом было не хуже.

– Спасибо, сэр, – негр быстро переглянулся с остальными. – Когда мы можем получить эти бумаги, сэр?

– Зайдите ко мне после трёх. Бумаги будут готовы.

– Спасибо, сэр, – негр встал, и за ним поднялись мулат и трёхкровка. – Мы придём, сэр. До свидания, сэр.

– До свидания, сэр, – эхом откликнулись двое других.

– До свидания, – кивнул Старцев.

Фредди был готов идти за ними, но Джонатан сидел, явно не собираясь двигаться. Когда за парнями закрылась дверь, Джонатан, твёрдо глядя в лицо Старцева, спокойно сказал:

– Я бы не хотел, чтобы у парней были неприятности.

– Никаких неприятностей у них не будет, – так же спокойно ответил Старцев.

– Вы гарантируете? – иронически улыбнулся Джонатан.

– Да, – твёрдо прозвучал ответ.

– Доктор… Аристофф, – несколько затруднённо выговорил Джонатан, – парни могут ему доверять?

– Да.

– И он не положит их на исследование? – со злой улыбкой спросил Фредди. – Нарушит приказ?

– Произошла ошибка при переводе, – Старцев был по-прежнему спокоен. – Не analysis, а inspection. Не исследование, а обследование, – Фредди явно растерялся, а Старцев продолжал: – Доктор Аристов, разумеется, в курсе, он отличный специалист и порядочный человек.

– Вы знакомы с ним? – спросил Джонатан.

– Да. Недавно я был у него… Поголовный расстрел возможен только на бумаге. Уцелели многие из тех, кто был в распределителях, у хозяев, даже в Паласах уцелели единицы. Многие погибли потом, кого-то забили, кто-то замёрз… – Старцев говорил спокойно, но с внутренним напряжением. – Доктор Аристов спас десятки… тех, кто успел попасть в госпиталь.

– И что с ними сейчас? – Фредди требовательно смотрел на Старцева.

– Некоторые работают в Центре, санитарами, массажистами, – Старцев улыбнулся, – получают зарплату, желающие учатся на медбратьев. Некоторые ушли, где-то тоже устроились. Кто как смог, – Старцев пожал плечами. – Они свободные люди и вправе устраивать свою жизнь. По своему желанию.

– Вы видели их? Сами говорили с ними? – Фредди спрашивал резко, исключающим недомолвки тоном.