Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

– Хорошо, – согласился Джонатан. – Я скажу им. Обязательно.

Они понимающе улыбнулись друг другу. Старцев убрал термос.

– Проблема послевоенного трудоустройства, – Старцев говорил, как бы про себя, – включает несколько компонентов, зачастую противоположных. Обилие рабочих рук и одновременно нехватка специалистов. Имеющиеся, доведённые до автоматизма, военные навыки не нужны, а нужные отсутствуют. Неквалифицированный труд, и, следовательно, люмпенизация таких работников. И неизбежное в этих условиях разрастание криминальной среды. Прибавьте к этому конфликты между воевавшими и остававшимися в тылу.

– Да, – кивнул Джонатан. – Возвращение пленных уже создаёт определённые проблемы. А… у вас?

– У нас проблем с возвращающимися из плена нет, – Старцев смотрел не на собеседника, а прямо перед собой, но тут повернулся к Джонатану. – Они все расстреляны. Вы ведь знаете, что Империя напоследок уничтожила все лагеря и всех узников, лагеря пленных в том числе.

Джонатан не отвёл глаз.

– Я слышал об этом.

– Часть… ликвидаторов была впоследствии уничтожена, часть… затаилась, прячутся. Они многое дадут, чтобы избавиться от возможных свидетелей.

– А свидетели… есть?

Старцев смотрел ему прямо в глаза.

– Нет деяния без свидетелей. К сожалению, или к счастью, но это так.

– Резонно, – кивнул Джонатан. – Но свидетель, да ещё нежелательный…

– Вы правы, Бредли. Закон, что молчит только мёртвый, а лучший тайник – это костёр, соблюдается всеми преступниками. Особенно, если они уже знают, что проиграли. Один… из ликвидаторов, кстати, в немалых чинах, считал, что ими была допущена только одна ошибка. Они не сожгли трупы. И пока живы ликвидаторы… Но они очень рассчитывают на то, что свидетелей нет. Появление свидетеля приводит их, – Старцев усмехнулся, – в шоковое состояние. Когда бегут куда глаза глядят и ищут защиты у кого попало.

Джонатан кивнул. Вот, значит, что с Брауном, ну да, он же… ах, чёрт, значит, увидев Эндрю… узнал… нет, чёрт, нельзя об этом сейчас…

Старцев, глядя в сторону, позволил Джонатану привести в порядок мысли и лицо.

– Спасибо, – Джонатан сумел справиться с голосом. – Спасибо, капитан.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся Старцев. – Эта информация не секретна. И к тому же даже не информация, а так… рассуждения.

Джонатан кивнул.

– Ну что ж, – Старцев с улыбкой поглядел на Фредди и шофёра. – Кажется, они уже устали нас ждать.

– Да, – ответно улыбнулся Джонатан. – Завтра с утра я буду у вас.

– Удачи вам, Бредли.

– И вам удачи, капитан.

Они обменялись рукопожатием, и Джонатан вылез из машины. Фредди и шофёр закончили свою беседу, обменявшись на прощание сигаретными пачками, и шофёр побежал к машине, а Фредди поднялся в кабину грузовичка. Когда Джонатан сел рядом с ним, машина Старцева уже тронулась. Пропустив её вперёд, Фредди мягко включил мотор и не спеша, очень плавно стронул с места.

– И поломка бывает удачной, Джонни, так?

– Да, удачно получилось.

– Но, когда в следующий раз будешь что-то совершенствовать… позови меня.

– Две головы лучше?

– Наверное, – пожал плечами Фредди. – Если позвать ещё этого русского, то как раз две головы и получится.

– А себя ты не считаешь? – удивился Джонатан.

Фредди рассмеялся.

– Молодец, лендлорд. Ну, что ты вынул из капитана?

– Завтра с девяти до часу я получу информацию по обеим проблемам. И кажется, с ним можно играть честно.

– С властями играть честно – это проигрывать, Джонни.

– Играть надо наверняка. Но… но он действительно хочет помочь. И ничего не потребовал с меня за информацию.

– Он же даст её только завтра, – усмехнулся Фредди. – Завтра скажет и цену.

– Кое-что он дал уже сейчас. Браун узнал Эндрю и с перепугу побежал сдаваться.

– Фью-ю! – присвистнул Фредди. – Да, это уже ценно.

– Эндрю – нежелательный свидетель для всей недобитой сволочи из ведомства моего тёзки.

– Чёрт, – Фредди зло выплюнул окурок и тут же закурил следующую. – Об этом я не подумал. Но чтобы сейчас в Эндрю признать… это ж какой намётанный глаз надо иметь, Джонни, а? Что же он наболтал русским?

– Не знаю. И не спрашивал. Это трогать вообще опасно. Были расстреляны и все пленные. Трогать эту тему… это нарываться, Фредди.

– Да, чёрт. И что делать?

– Джексонвилл – тихий город, может, и обойдётся. До Рождества.

– А к Рождеству мы приедем, – кивнул Фредди. – Думаю, даже чуть раньше. Двадцатого…

– Да! – Джонатан порывисто повернулся к Фредди. – Двадцатого же годовщина освобождения, цветные начнут праздновать и…

– И непременно взорвётся раньше. Ты прав, Джонни. Но до декабря, я думаю, ничего не будет.

– Думаю, да, – Джонатан откинулся опять на спинку. – А как тебе русский шофёр?

– Толковый парень. Если б ещё язык знал…

– Как вы объяснились? Ты ж в русском…

– Хуже, чем он в английском, – ухмыльнулся Фредди. – Но мы поняли друг друга. Думаю, мы в Бифпите ещё встретимся.

– Завязываешь позиционные бои на русском фронте? Сначала девчонка из комендатуры, теперь шофёр…

– Пока готовлю позиции, Джонни. А бои… там посмотрим.

Джексонвилл

До обеда Эркин провозился в сарае. Женя успела израсходовать все заготовленные им тонкие поленья и лучинки. Значит, всё-таки он пробыл дольше, чем рассчитывал. Или она топила плиту чаще, или… а не всё ли равно? Сейчас-то… в момент наладит. Эркин заново наточил топор, перебрал инструменты и занялся дровами. Смотрят? Ну и пусть. Он снимает койку с работой. Всё путём. Везде так. В Бифпите, да и на перегоне он наслушался рассказов про то, как кто устроился с жильём. Койка с работой – неплохо, но бывает и получше. Вот так и вот так. Это сделано. Теперь… а смотри-ка, и солнце вроде вовсю, и топором машешь, а рубашку чего-то неохота снимать. Значит, и в самом деле осень началась.

Вышла во двор Алиса – Женя всё-таки оторвала её от баульчика и отправила гулять с наказом не подходить к Эркину, не разговаривать с ним и вообще помалкивать – покрутилась, краем глаза Эркин видел, что она вроде подошла к другим детям, но быстро ушла из круга, посидела на крыльце с куклой и убежала домой.

Он закончил работу, всё убрал, закрыл сарай и привычно, будто и не уезжал, глядя себе под ноги, пошёл к дому, поднялся по лестнице, открыл верхнюю дверь.

– Как раз вовремя, – Женя обернулась на стук двери. – Сейчас обедать будем.

Он хотел было сказать, что это ленч, но тут же вспомнил, что по-русски обедают днём. Он переобулся в кладовке, вымыл руки и прошёл в комнату.

Стол уже накрыт, Алиса сидит на месте и крутится, то и дело оглядываясь на свой баульчик, стоящий у табуретки с игрушками.

– Алиса, не вертись, – Женя разложила по тарелкам нарезанные кружочками и чуть присоленные огурцы. – И не руками. Вилка есть. Эркин, а кто вам готовил?

– Мы сами. На костре варили. Ну, а в Бифпите завтракали в гостинице, а остальное… где придётся. В номере запрещено готовить.

– Понятно. А что вы варили?

Он улыбнулся.

– Варево. Ну, вроде каши. Крупу зальём водой и на костре оставим. Потом мяса копчёного нарежем туда, ещё раз прогреем и всё. Лепёшки себе пекли. Кофе варили.

– Большое хозяйство, – засмеялась Женя. – Продукты вам как…?

– Продукты раз в неделю привозили. На перегоне Фредди покупал, кормовые деньги у старшего ковбоя. А котелки, кофейник, сковородку, решётку, ну, вообще всё… это нам выдали. Потом мы сдавали. У нас хорошо, ничего не пропало, не поломалось, вот и без вычетов обошлось.

– Ну, понятно. Алиса доедай. Сейчас я суп принесу.

Он дёрнулся помочь, но Женя быстро собрала тарелки, убежала с ними на кухню и вернулась с кастрюлей.

– Эркин, глубокие тарелки поставь. Алиса, осторожней. Суп овощной, – и рассмеялась, – но с мясом. Алиса не вылавливай, всё подряд ешь. Эркин, так вы три месяца одно это варево и ели? А овощи? Неужели и картошки не было?

– Нет, – он ел, чувствуя, как от горячего супа расходятся по телу тёплые волны. – Но мы… щавель собирали и варили. Ягоды…

– Ягоды варили? – изумилась Алиса.

– Заваривали. Заливали кипятком и пили, когда настоится. Малину, барбарис, – он невольно улыбнулся. – Потом вначале были такие маленькие ягоды. Красные. В траве на солнечном склоне. Листики маленькие с зазубринками, а цветы белые.

– Земляника, – догадалась Женя. – Ну, хорошо, а то летом и без зелени… Так и цингу заработать можно.

– Что? – не понял Эркин.

– Цинга. Болезнь такая. Зубы шатаются и выпадают. Это когда без солнца, без зелени…

Он невольно зябко передёрнул плечами, представив такое, но встретился глазами с Женей и улыбнулся.

– Тебе нравится? Вкусно?

– Да, Женя, очень. Никогда такого не ел.

– А в Бифпите? Вы там куда-то есть ходили?

– Да. Но там суп тоже… вроде варева. Вкусно, сытно. Но у тебя лучше.

– Спасибо, – рассмеялась Женя. – Я старалась. Алиса, сядь прямо.

– В Бифпите у нас два ужина было… нас угощали. Фредди ковбойским, а Джонатан королевским.

– Как интересно! Сейчас второе принесу. Эркин, ты тарелки захвати.

– Я лучше кастрюлю возьму, – встал он из-за стола.

– Не обожжёшься?

Это опасение так насмешило его, что он действительно чуть не обжёгся.

Овощное рагу оказалось просто смесью нарезанных и тушёных овощей. Похожее, только с сыром и ещё чем-то, было на «королевском» ужине.

– Тебе нравится? Положить ещё?

– Да, очень. Спасибо, Женя.

– Ну, так что это были за ужины?

– Ковбойский – это когда мы в Бифпит пришли. Пригнали стадо и поехали в гостиницу. «Белый лев» называется. Ну, вот вечером в номере и ужинали. Яичница, – Эркин показал, – вот, с мою ладонь толщиной.

– А такая бывает? – удивилась Алиса.

– Значит, бывает, – улыбнулась Женя. – Это ж сколько яиц ушло?

– Потом нам сказали, что сорок.

– Сорок яиц?! А вас сколько?

– Четверо.

– По десять яиц на человека?! С ума сойти! А сковорода же какая?

– Нормальная, – пожал он плечами. – Вот такая. И не просто яичница, а с беконом.

– Ага, знаю, – кивнула Женя. – А к яичнице что?

– Хлеб с маслом, – Эркин улыбался воспоминаниям. – Масло не мазали, а ста… срезали и клали на хлеб. Ещё кофе и яблочный пирог. Тоже вот по такому куску. И ещё коньяк был.

– Ого! Даже коньяк, – засмеялась Женя. – Обойдёшься компотом?

– Конечно, обойдусь, – подхватил он шутку.

Компот был ещё тёплым, сразу кислым и сладким. Он с наслаждением выпил и, поймав краем глаза строгое выражение лица Жени, взял ложечку и выбрал сладкую мякоть.

– Это яблоки. Я купила вчера.

– Очень вкусно. Знаешь, мы там один раз груш нарвали, дичка, – она с улыбкой понимающе кивнула, – и стали компот варить. Весь сахар извели, а он кислый-кислый. Еле выпили. Не выливать же, раз столько сахара ушло.

Женя рассмеялась и встала.

– Алиса, умойся и спать.

– Ага, – переполненная впечатлениями, переживаниями и обедом, Алиса, сонно моргая, слезла со стула и пошла в уборную.

Эркин с улыбкой снизу вверх смотрел на Женю.

– Так вкусно всё. Никогда такого не ел. Спасибо большое.

– На здоровье. Ты…

– Я в город сейчас. Схожу к Андрею. Ну, и на завтра договориться надо.

– Хорошо, – Женя поставила обратно на стол тарелки и подошла к комоду, порылась в вазочке, где хранила мелочь, и повернулась к нему. – Вот, возьми.

Эркин встал и подошёл к ней.

– Что это, Женя?

– Ключи. Я в Гатрингс ездила, заказала там. Это от калитки, это от нижней двери, а этот, жёлтый от верхней. Чтобы тебе не стучать и не ждать меня… Вот, держи.

Он нерешительно взял проволочное кольцо с тремя ключами, смутно ощущая, что это имеет второй, скрытый пока от него смысл.

Женя улыбнулась, сама сжала его ладонь с ключами в кулак и нарочито строго сказала:

– Смотри, не потеряй.

Он улыбнулся, показывая, что понял шутку.

– Я пойду, да?

– Иди, конечно.

Вернулась Алиса. Она явно спала на ходу, но, столкнувшись с Эркином, ухватилась за него.

– Не уходи. Мама, не пускай его.

– Я вернусь.

– Он вернётся, – Женя оторвала Алису от Эркина. – Ложись спать.

– Да-а, – Алиса открыла глаза и шмыгнула носом. – В тот раз он тоже обещал…

– Так он и вернулся, – Женя обняла её и стала раздевать. – Слишком много всего, устала, моя звёздочка. Иди, Эркин, я уложу её.

Он кивнул и вышел. Взял в кладовке джинсовую куртку, обулся. Пожалуй, все деньги брать с собой не стоит. Он достал бумажник. Справки… пусть лежат. А деньги… Две десятки и семь мелочью, а остальное… Он вынул их из бумажника, огляделся… Взял шейный платок, завернул в него деньги и подсунул под стопку рубашек. Всё равно здесь никто по-ковбойски не ходит. Ключи в другой внутренний карман и застегнуть. Ну, всё.

Когда он вышел из кладовки, Женя мыла посуду и улыбнулась, встретившись с ним глазами.

– Заснула.

– Я, наверное, в темноте уже приду.

– Конечно, – кивнула Женя. – А я тоже прилягу сейчас. Ты просто захлопни двери. И калитку.

– Хорошо.

Эркин ещё раз посмотрел на неё и вышел, плотно без стука прихлопывая за собой дверь.

На дороге

– Ну как, сержант, поговорили? – Старцев с интересом посмотрел на водителя.

– Поговорили, капитан. По-русски он, конечно, ни в зуб ногой, но, – водитель усмехнулся, – свой своего всегда поймёт. Дельный мужик. Рукастый и с головой.

– Понравился он тебе, значит?

– А чего ж нет, капитан? Война-то кончилась. Жить надо. А с таким… с таким дело иметь можно.

Старцев кивнул. Да, что Бредли, что Трейси умеют расположить к себе, избегают явных конфликтов… разумеется, в интересах дела, своего дела. Конечно, контракт Трейси – это просто бумага. Их отношения намного сложнее. Не исключено, что наедине ведущим становится Трейси, а Бредли у него ведомым. Но на людях… Лендлорд и его ковбой. Игрок и его телохранитель. А какова роль Бредли, когда Трейси – киллер? Посредник на переговорах? Мозговой центр? Не исключено. Но это настолько слаженная система, что парни не нужны. И не станет Бредли для… уголовных дел брать исполнителей со стороны. Они и сами со всем таким справятся. Но парни составляют свою систему. Такую же? Нет, там другие отношения, чем-то схожие, но другие. Итак, две пары. Шулер и киллер, спальник и лагерник. Интересно… Но парней в городе уже нет. Исчезли. Получили справки и… на следующий день их уже не видели. И ведь всё логично, всё обоснованно. Ладно. До Бифпита надо поспать. Бредли подкинул работёнку. Клады. Что он нашёл в своём имении, что ему понадобилось законодательство по кладам? Или он что-то из выигрышей хочет выдать за клад? Интересный ход. Он ведь интересуется камнями, а там… там возможны очень разные нюансы. И с парнями этими, массажистами… Наверняка спальники. Откуда у Бредли с ними связь? Через индейца? Другого варианта нет. На что рассчитывает Бредли? Зачем ему это нужно? «Мои друзья просили помочь им». Ладно, посмотрим, а пока – спать.

Джексонвилл

Джексонвилл субботним вечером немноголюден. Эркин шёл быстро, как-то заново оглядывая знакомые улицы. Да, после Бифпита… там цветных не то что больше, но держались те иначе. Здесь нарвёшься там, где в Бифпите и не посмотрели бы на такую мелочь. Ладно, завтра в Цветной пойдём, всё узнаем.

Подходя к дому Андрея, он замедлил шаг, но сверху раздался знакомый свист. Эркин поднял голову и увидел: Андрей латал крышу.

– Подваливай! – и призывный жест.

Эркин вошёл в сад и по лестнице поднялся к Андрею.

– Я знал, что придёшь, – Андрей говорил камерным шёпотом.

Эркин улыбнулся и кивнул.

– Ну, как у тебя? Нормально?

– Да. С дровами в сарае разобрался.

– Я тоже. Крышу вот попортило за лето, надо же сделать. Хоть и без работы снимаю, а всё-таки…

– Ну, понятно, – Эркин прижимал жестяной лист, пока Андрей закреплял его. – А то на тебя же и лить будет, – добавил он невинным тоном.

Андрей подозрительно посмотрел на него, но промолчал.

– Завтра в Цветной пойдём.

– Дело. Посмотрим, кто цел. Слушай, а бутылки мало будет.

– На халяву всегда мало. Посмотрим. Всех денег с собой не таскай.

– Ты что? – Андрей даже молоток опустил на мгновение. – Охренел? Или меня за фраера держишь?

– А язык подвязать не хочешь?

Андрей загнал очередной гвоздь, пристукнул его для верности и вздохнул.

– Это ты верно. Отвык я таиться.

– Я тоже, – невесело усмехнулся Эркин. – Я вот шёл к тебе… В Бифпите легче было.

Андрей кивнул и улыбнулся.

– Там мы временно были, вот и не напрягались. А здесь…

– Здесь надо наперёд думать, – закончил за него Эркин. – Этот край подбей.

– Ага. Надо будет гудрона достать, залить, а то всё равно потом течь даст.

Эркин пожал плечами. Здесь Андрей знает лучше. Молча они доделали крышу. Вышла хозяйка, посмотрела на них и, что-то тихо ворча, ушла в дом. Вернулась спустя несколько минут и поставила на стол в углу террасы кувшин с молоком, два стакана и тарелку с хлебом. И ушла, ворча уже чуть громче про оглоедов и охламонов.

– Во, – рассмеялся Андрей, – как начала вчера, так и не останавливается.

– Ну, так и ты… – усмехнулся Эркин.

– А что, конечно, ослабнуть заводу не даю, подкручиваю. Пошли, полопаем.

– Ага.

Они слезли с крыши, Андрей собрал в ящик инструменты и унёс его в дом, бросив через плечо:

– Садись, я мигом.

– А руки…?

– А! Вон висит.

Рукомойник – такой же, как у Жени – висел на столбе в другом углу террасы. И так же под ним ведро для грязной воды. Пока Эркин мыл руки, вернулся Андрей с новеньким, купленным в Бифпите полотенцем.

– Мыло, смотрю, тоже твоё лежит.

– А только я и пользуюсь. У неё свой умывальник на кухне. Я как пришёл, так и умылся сразу.

– И зимой так будешь?

– Зима здесь мягкая, не разорвёт его.

– Чего? – удивился Эркин, вытирая руки.

– Не знаешь? – удивился его удивлению Андрей. – Ладно, поедим и расскажу.

Они не спеша спокойно пили молоко, заедая его чёрным, «русским», как его назвал про себя Эркин, ноздреватым хлебом.

– Соскучился я по такому хлебу, ну, чёрному, – Андрей умудрялся говорить и есть одновременно. – Ну и, сгонял с утра на Мейн-стрит, знаешь, там от кондитерской через три налево, дом…

– Они что, тоже пристройку сделали?

– Нет, просто окошко сбоку. Постучишь, дашь деньги, и тебе, – Андрей невесело усмехнулся, – выкинут. Ну вот, когда мороз сильный, вода льдом делается, и льдом её больше. Если закрыто со всех сторон, разорвать может. Ну, тесно ей станет, понимаешь?

– Понимаю, но… не видел и не слышал даже.

– Слышать-то я слышал, – кивнул Андрей, – но… мне это ещё в школе рассказывали. Посмотрим. А то к себе в комнату заберу.

– У тебя комната своя?!

– Выгородка. Фанерка с дверкой. Тогда, помнишь, шухер пошёл. Я и сделал себе. На всякий случай. Ладно, крышу мы сделали. Давай дрова, что ли? А то она купила, так и лежат. Брёвнышки.

– Давай, – кивнул Эркин. – До темноты успеем?

– А то нет.

Они допили молоко, встали из-за стола, и Андрей повёл вокруг дома на задний двор, где возле сарая лежали толстые в человеческий рост брёвна. Козлы, пила и топоры были уже наготове.

– А не пришёл бы я? – Эркин снял куртку и закатал рукава ковбойки.

– А что? Могло и такое быть? – усмехнулся Андрей, укрепляя козлы, чтоб не шатались.

– Уел, – Эркин очень похоже передал интонацию Джонатана, так что Андрей засмеялся в голос, и засмеялся сам. – Ну, берись.

Они положили на козлы бревно, и Андрей завёл пилу.

– Пошёл?

– Пошёл, – кивнул Эркин, привычно берясь за ручку.

Бифпит

Возле Бифпита они опять поменялись местами. Как всегда, не останавливая машину.

– Высадишь меня на въезде, Джонни. И я пойду искать парней.

– Ты их знаешь?

– Эркин сказал, что они знают меня. Да и видел я их. В Мышеловке и на олимпиаде.

– Мне долго пришлось учиться различать негров в лицо. Смотри, Фредди…

– Смотрю, – кивнул Фредди. – Слишком большой банк, чтобы играть не глядя. Ты в «Приме»?

– Я оставил номер за собой. Дорого, но… надёжно.

– Угу. Стоп, Джонни. К Цветному здесь ближе. Поболтаюсь на границе. Думаю, меня окликнут.

Выйдя из машины, Фредди дал грузовичку скрыться за углом и не спеша, не совсем прогулочной, но и не деловой походкой пошёл в обход Цветного квартала. День солнечный, но уже чувствуется осень. Народу на улицах заметно меньше. Пастухи и ковбои, получив под расчёт и погуляв напоследок, покинули город, а оставшиеся стали как-то незаметнее. Да, хорошо придумал Старр с олимпиадой и балом. В три дня выплеснулось всё, что раньше тянулось неделю, а то и дольше. Спустили пар и всё. Ковбой, когда не в загуле и не при стаде, существо мирное и почти безобидное. Если его не трогают и не задевают.

Фредди почувствовал на спине чей-то взгляд и остановился, отворачиваясь от ветра и закуривая. И увидел их. Троих парней в чистых ковбойках и рабских штанах, аккуратно заправленных в рабские сапоги. Негр, мулат и трёхкровка. Да, те самые, что в Мышеловке и на олимпиаде… Сами не начнут, вежливые, черти. Ну, поехали.

– Поговорим, парни?

Они переглянулись.

– Да, сэр, – ответил за всех мулат.

– Хорошо, – кивнул Фредди. – Где сядем, чтоб ни глаз, ни ушей лишних не было?

– Сюда, сэр, – предложил мулат. – Здесь не помешают.

В Бифпите можно найти что угодно. И тихое место для если не тайного, но очень конфиденциального разговора тоже. За отдельную плату. Фредди знал несколько таких мест, но предоставил инициативу парням. И не ошибся. Они тоже готовились к разговору.

Задняя комната одного из множества питейных заведений Бифпита с отдельным входом. Незнающий не зайдёт, а нежелательный не выйдет. Стол со стульями, окна если и есть, то всегда плотно занавешены, лампа на столе или под потолком и всё. А больше ничего и не надо.

Они расселись, и Фредди положил на стол пачку сигарет, предлагая закурить. Парни вежливо отказались. Секундная пауза, как всегда в начале серьёзного разговора. Фредди ждал.

– Певун говорил с вами, сэр? – начал мулат.

– Говорил, – кивнул Фредди. – Но я хочу выслушать вас. Что вы скажете.

Они снова переглянулись. Фредди невозмутимо ждал. До сих пор говорил мулат, но сейчас слово взял самый старший из них, негр.

– Сэр, мы хотим открыть своё дело. Делать массаж людям. За деньги. И жить на это. Это возможно, сэр?

– Возможно, – кивнул Фредди.

– Но у нас нет денег, сэр. Мы, все трое, получили под расчёт за выпас и перегон. Мы можем на них прожить…

– До Рождества, если покупать только еду, – тихо сказал трёхкровка.

– Да, но, чтобы начать дело, этого мало, – кивнул мулат. – Мы стали думать, сколько и чего нам надо…

– И вы просите денег, – очень серьёзно сказал Фредди.

– Мы выплатим, сэр, – быстро ответил трёхкровка, – постепенно, не сразу, но мы всё выплатим.

– Не всё так просто, парень, – покачал головой Фредди. – Дело вы задумали стоящее, сразу говорю. Но сделать его непросто. Нужен патент, разрешение. А для этого нужен диплом. Знаете, что это?

Они переглянулись и угрюмо помотали головами.

– Это официальный документ, что вы знаете и умеете, – объяснил Фредди.

– Значит, что, грузчиками на бойню? – спросил трёхкровка. – Откуда мы такую бумагу возьмём?

– Не спеши, – Фредди усмехнулся. – Слышал я такую фразу. Не умирай до расстрела. Понял?

Трёхкровка нехотя улыбнулся.

– Ну вот, один я такое дело не вытяну. Поэтому, если хотите, надо поговорить с Джонатаном Бредли. Вы его знаете?

– Да, – кивнул негр. – Это… ваш лендлорд. Хорошо, сэр. Он… он согласен помочь нам?

– Он будет говорить с вами. А насчёт согласия… сумеете его убедить, что на вас можно рассчитывать…

– Что для этого нужно, сэр? Чтобы он поверил нам.

Фредди незаметно усмехнулся. Что ж, парни должны понравиться Джонни. Но надо предупредить их заранее.

– Так просто денег никто не даст. Если я даю деньги, я рассчитываю, что мне будет от этого какая-то выгода. Понятно? – он подождал их кивков и продолжил: – В этом нет ничего обидного, это общее правило.

– Мы знаем, – вздохнул мулат.

– Значит, сэр, мы должны доказать, что от нас, от нашего дела будет выгода, так? – спросил негр.

– Так, – кивнул Фредди. – Все вопросы с дипломом и патентом надо решать в комендатуре. Чтобы идти туда и просить за вас, мы должны быть уверены… что не фуфло это, не болтовня, а дело. Так что, парни, хотите довести дело до конца – готовьтесь. И Бредли, и в комендатуре, и… не знаю, что ещё понадобится, но вам придётся объяснять и доказывать. Не хотите… ну, будем считать, что разговора не было.

– Из игры с полкруга не выходят, – резко сказал трёхкровка.

– Не спеши, – остановил его Фредди. – Думайте, решайте, как это у вас устроено будет, что для этого нужно…

– Когда мы сможем поговорить с… мистером Бредли, сэр? – спросил негр.