bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 5

– Так уж и пустышка? Не хочу быть назойливой, но почему вы разошлись?

– Так, стечение некоторых обстоятельств. Я не хочу об этом говорить.

– Извини!

– Извиниться не за что. Просто я не ответил на вопрос. Расскажи лучше, как рыбалка?

Северина рассказала о последнем улове, а заодно и о посещении их семьи Дерикуйко, который почти весь улов увёз.

– Этого прохвоста знают все. Он отоваривается не только у вас. Ходит, якобы с проверками, но уходит всегда с охапкой гостинцев. Хорошая у него работа!

– Завидуешь?

– А чему тут завидовать? Он себе репутацию сделал, не позавидуешь. Садись, чай у меня уже готов, – он налил обоим чаю, поставил на стол варенье, печенье, – Чай, конечно, не такой вкусный, как у тебя, но в городе самоваров уже почти нет.

– Ничего, попьём и из чайника.

Они пили чай, разговаривали, пока Северина не спохватилась:

– Мне пора, я и деду обещала приехать вовремя.

– Тогда меня эксплуатируй. Я буду таскать тяжести, а ты их приобретай.

– Не хочется тебя отрывать от дела, я и сама справлюсь, – Северина сняла тапки и обувалась.

– Меня ты от дела не отрываешь, а порядок в квартире я наведу быстро. Мне ничего не хотелось делать, а теперь я знаю, что ты можешь зайти в гости, поэтому в квартире будет порядок. Я буду тебя ждать.

– Приезжай лучше на озеро, будешь моим напарником на рыбалке. Там я под охраной, а здесь чувствую себя не в своей тарелке.

– На озеро я приеду. Только что-то охраны я у тебя не заметил.

– Потому и не заметил, что хорошая охрана. Наперёд знай, что ко мне приближаться без разрешения нельзя.

Иван проводил Северину на автобус. Все желающие едва в нём уместились. Каждый вёз что-то для дома: баулы, сумки, кузова, даже ящики. Водитель едва закрыл ручкой переднюю дверку, через которую пассажиры заходили в автобус. Как все разместились, непонятно, но никто не жаловался, что стоял на одной ноге или был кем-то придавлен. Долгая практика показывала, что после нескольких бугров на трассе всё утрясётся и уляжется. Каждый займёт наиболее удобное положение, благодаря исчезнувшим кое-где зазорам и глубокому выдоху после посадочной суматохи. В автобусе духота и жара, но эти неудобства никто не замечал. Главное, что транспорт двигался в нужном направлении. На первой же остановке за городом освободится часть пространства и автобус побежит резвее.

Северина ехала стоя, задумавшись, но о чём бы она ни думала, мысли перескакивали на Ивана. Она сама себя поймала на том, что думает о нём, пыталась переключаться на другое, но память возвращала к первой встрече, к необдуманному выстрелу и перевёрнутой в тумане одежде.

Наступил поздний вечер, когда автобус довёз её до развилки. Северина к этому моменту нашла место и сидела, а не стояла. Большая часть пассажиров вышла ранее, освободив автобусное пространство. Косуха её ждала. Не успел автобус отъехать, как она выдала своё присутствие.

– Пойдём, мой охранник, проговорила в сторону кустов Северина.

Она пошла по тропинке, таща тяжёлую сумку.

Николай Николаевич её тоже поджидал. Ужин стоял на столе.

– Дедушка, мне что-то есть не хочется.

– Кто же тебя в городе накормил? – спросил он, внимательно её разглядывая.

Она смутилась под его взглядом.

– Никто не накормил. Просто есть не хочется. Я пойду спать.

– Ну, как знаешь! Я завтра понесу в лес капканы, прохожу целый день. Будешь тут одна управляться. А в дом посторонних никого не пускай! – наказал дед.


* * *


Неделя пролетела незаметно. Объявился и второй потеряшка – олень. Северина встретила его в лесу, когда и не ожидала увидеть. С оленем у Северины была давняя дружба. Она, как и Косуху, его выходила и выкормила с рук, а когда он подрос, отпустила на волю. Олень по его оленьим меркам, был уже старый, жил по соседству в лесу и до сих пор не попался в руки охотникам и другим любителям лёгкой добычи.

Северину он спас, когда ей исполнилось всего десять лет. Как-то весной, когда снег ещё не совсем стаял, Северина ходила в березняке, пристраивала посуду для сбора берёзового сока. Здесь она и повстречала серого разбойника-волка. Волков девушка близко никогда не видела, подумала даже, что это чья-то собака заблудилась и ходит по лесу. Плохо бы дело кончилось, если бы рядом не оказался верный друг, олень Берегут. Он и напал на серого, хотя должно было быть всё наоборот. Волк не посмел нападать сразу на двоих. Он скалил зубы, выбирал удобную позицию, но ветвистые рога оленя всё время оказывались на его пути. Северина в это время успела зажечь бересту, воткнула её на палку и вместе с оленем они заставили волка отступить. С тех пор их дружба стала ещё сильнее. После этого случая она и попросила деда научить её стрелять, а, научившись, стала брать в лес с собой одноствольное ружьё, но больше на неё никто не нападал. Может, звери чуяли запах пороха, а, может, они перестали воспринимать её, как добычу.

Наступила суббота. Девушка шла к озеру, где скоро должно появиться солнце. Северина остановилась в раздумье: раздеваться совсем или нет? Потом решительно разделась, но шагнуть в воду не успела. Сзади послышался шорох. В это же мгновение она краем глаза увидела, как промелькнула чья-то тень. Косуха взлетела на дерево рядом с ней и замерла, готовая к прыжку.

– Не подходи, у меня охрана, – не оборачиваясь, сказала она.

– Я и не подхожу, – тихо ответил Иван, – Я видел это страшное чудовище. Как ты догадалась, что это я?

– Здесь по утрам больше никто не ходит. Только ты один за мной подсматриваешь.

– Я не слежу, иду к себе, как обычно, вокруг озера, но потом подумал, что ты здесь и решил, что мы можем вместе встретить рассвет. А ты очень красивая!

– Не смотри на меня и не подходи. Косуха может напасть, поэтому не приближайся. Я рассвет привыкла встречать одна и ещё сейчас не та ситуация, чтобы нам находиться вместе. Иди своей дорогой, – она так и не обернулась, с разбегу погрузившись в воду.

– Приезжай, я буду тебя ждать! – вдогонку крикнул Иван. Он боязливо смотрел на дерево, на котором затаилась рысь. Так, пятясь назад, он и удалился по тропе.

Северина плавала на значительном удалении от берега. Он помахал ей рукой, не надеясь, что она это увидит. За ёлками на противоположном берегу полыхало яркое зарево, на фоне которого хорошо просматривались отдельные деревья. Огненная полоска ширилась, удлинялась, из багровой постепенно превращалась в золотую. Между деревьями показалось солнце. Откуда-то вылезла туча, которая сразу спрятала солнце, не дав насладиться его ласковыми лучами всему живому. Сразу всё потемнело, отсрочив рассвет ещё на некоторое время.

«Будет дождь», – подумала Северина. Она последнее время испытывала какое-то новое чувство, прислушиваясь к себе, но кроме учащённого дыхания ничего не замечала. Иван ей нравился, но она была не готова к тому, чтобы стоять перед ним голышом. Его присутствие её сильно смутило, поэтому она постаралась быстрее исчезнуть под водой. Наверняка он оказался в это время не случайно, пришёл не позже и не раньше, может, наблюдал за ней. Правда, автобус приходит примерно в одно и то же время. В день, когда был туман, Иван проходил здесь, когда она купалась.

– Рассвет вместе встречать ещё рано, – проговорила она вслух, – Слишком мало я его знаю.

«К тому же он женат», – уже мысленно размышляла Северина, – «Формально, но женат и не развёлся. Говорит, что разошлись, а, может, его жена и не думала расходиться. Ничего я о его семье не знаю и о работе, и о нём самом» – сделала она неожиданный вывод.

С этими мыслями она и вышла на берег. Осматриваясь по сторонам, Северина прикрылась полотенцем и вытерлась.

Косухи рядом не оказалось.

«Как бы она на него не напала», – подумала Северина, – «Ещё приревнует и загрызёт, правда он не робкого десятка и с виду не слабенький. Ручищи огромные – такими захватит, задушит».

Она своими мыслями находилась уже в лодке на рыбалке и очень хотела, чтобы это время быстрее наступило, несмотря на все доводы, которые она до этого приводила. В ней мысленно боролись два человека: один хотел быстрейшего свидания, а второй находил веские причины, чтобы этого не произошло или произошло, но после всех формальностей и выяснения подробностей личной жизни этого человека.

Туча-таки наползла, закрыв, как покрывалом, всё небо. Дождь ещё не капал, но Северина знала, что он долго собирается, но потом ливанёт и будет лить, как из прохудившегося корыта.

«Надо же», – опять подумала она, – «Дождь каждый раз собирается к приезду Ивана. Что же это я, уже и погоду привязываю к его появлению?» – укорила себя она.

Рыбалка сегодня так и не состоялась. Дождь лил, не переставая, целый день.

– Что-то ты сегодня невесёлая? – спросил дед.

– Хотела ехать на рыбалку, а дождь не перестаёт.

– Не вдвоём ли опять собрались рыбачить?

– Разве вдвоём нельзя рыбачить? – вопросом на вопрос ответила Северина.

– Рыбачьте, вдвоём сподручнее. Только приехал ли Иван?

– Приехал, я его утром видела, он шёл вокруг озера к себе. Давай, дед, завтра забросим невод. Я позову Ивана, вместе как-нибудь вытянем. Давно, кроме щук, ничего не ловили.

– Я не против, но позволит ли погода? А Ивана зови, увезёт рыбы с собой, молодой и здоровый, пусть тянет невод. Мы с ним будем тянуть, а ты будешь загонять в невод рыбу.

– Как это загонять?

– А как придумаешь, так и загоняй.

Спать легли под мерный шорох дождя. Северина долго не спала, думая о том, как там Иван под дождём готовит пищу и спит в своём несуразном шалаше. Откуда-то взялся Дерикуйко, который в плаще и болотных сапогах копал землю вокруг шалаша. Иван в одной рубашке оказался под дождём. Он что-то кричал, пытался показывать руками, но дождь заглушал все звуки. Со стороны видно только, как он открывал и закрывал рот, но никаких звуков совсем не слышно. Потом Дерикуйко, взяв лопату, бил плашмя по воде озера, а в лодке около берега находилась Северина и никак не могла причалить. Ветер относил лодку всё дальше и дальше. Она напрягалась изо всех сил, но вёсла хрустнули и сломались. Берег исчез из виду. Откуда-то взялись два лебедя, которые кружили вокруг лодки, но помочь ничем не могли.

Северина открыла глаза. Спала она или не спала? Через мгновение поняла, что она дома. Значит, это приснился сон. За окном всё так же шумел дождь. Девушка, вздохнув, повернулась на другой бок и заснула уже без сновидений.

Проснулась она точно в назначенное время. Серел рассвет. Дождя будто и не было. Северина посмотрела в окно, за стеклом сыро и промозгло. Она решила сегодня на озеро утром не идти, ждала рассвет дома, хлопотала по хозяйству, кормила животных и птиц. Когда она согрела самовар, вышел из своей комнаты дед.

– Боюсь, что твой напарник сегодня не сможет работать. Хорошо, если за ночь не простудился. Сиди дома, а я сейчас съезжу на другой берег, его привезу, будем сушить.

– Я тоже думаю, что он весь промок, столько воды с неба вылилось.

– Мы чаю попьём, когда приедем.

Николай Николаевич взял запасной плащ, полушубок и ушёл. Жукова он привёз сухого и здорового.

– Зря вы беспокоились, я не промок, – сказал он, входя в дом, – Одна беда – ночью холодновато и пришлось целый день не вылезать из шалаша, остался без рыбы, а, значит, и без обеда.

– Садись к столу, будем завтракать, – сказал Николай Николаевич, – У нас к тебе есть предложение: требуется твоя физическая сила, чтобы пару раз закинуть невод. Как ты на это смотришь?

– Я только «за». За сутки силы накопилось невпроворот, – он посмотрел на Северину, – Ты и сегодня купаться ходила?

– Нет, сегодня как раз я не ходила. Что-то неуютно с утра на природе. Если ты согласен рыбачить, хорошенько подкрепись и будем готовиться. Увезём на тележке невод к лодке.

– Я и один увезу.

– Нет, одному не надо, он тяжёлый, увезём вдвоём. Пока ешь и не торопись, отогревайся.

Ловить рыбу неводом Северина умела с детства, премудрости большой в этом нет, но работа очень тяжёлая и требовала применения больших физических усилий. Она могла только присутствовать, когда невод тянули взрослые мужики. Оставшись вдвоём с дедом, они невод не трогали, знали, что вдвоём им не справиться. Северина хоть и выросла, но она женщина, которой не по силам грубая физическая работа.

Невод уложили в лодку. За вёсла сел Иван, а Северина командовала и выбрасывала невод. Николай Николаевич остался на берегу с клечом, длинной верёвкой, за которую невод вытягивался на берег.

«Кошелёк» по периметру метров двести пятьдесят. Они, не спеша, стараясь не греметь и не шуметь вёслами, выкинули невод огромной дугой и направились с другим клечом к берегу. Иван с Завьяловым стали медленно тянуть снасть к берегу, а Северина подтянула лодку и приготовила тару под рыбу, а заодно и импровизированный стол для чистки.

Постепенно оба конца невода оказались подтянуты к берегу. Теперь снасть вытянулась не дугой, а полуовалом, заметно сузившись и вытянувшись в длину. Внутри этого полуовала стали всё чаще и чаще появляться круги. Рыба искала выход, ходила от стенки к стенке и выплывала на поверхность, но выхода не находила, а свободное пространство постепенно уменьшалось. Когда оставалось в воде всего двадцать метров снасти, поверхность воды закипела. Рыбы внутри оказалось очень много.

Николай Николаевич решил всю снасть на берег не вытаскивать. Хоть после дождя и прохладно, но большое количество рыбы сразу им обработать не под силу. Поэтому они оставили её в воде, чтобы она плавала живая, а сами принялись брать из воды её прямо руками и сразу нести на разделочный стол: потрошить, сортировать и часть засаливать. Увлёкшись работой, они внезапно увидели, как из воды вылетела, как торпеда, щука и, перемахнув по воздуху через невод, плюхнулась обратно в воду, оказавшись, таким образом, на свободе.

– Пусть живёт, – сказал Николай Николаевич, – ей на этот раз крупно повезло, – Сколько ловлю, а такое видел впервые. Обычно рыба ищет дырку внутри или старается поднырнуть под невод.

До обеда они занимались работой по обработке рыбы. В общей сложности улов оказался на двести килограмм, тушки разных сортов и размеров: огромные язи и щуки, мелкие ерши и плотва, сиги и форель, налим и лещи, множество разнокалиберных окуней.

Пообедав, рыбаки повторили процедуру. К вечеру они уставшие, но довольные проводили Ивана на автобус, снабдив его значительной частью улова, ровно столько, сколько он согласился увезти.

– Завтра и мы пожалуем в город, – сказал Завьялов, – продадим часть рыбы и пополним немного свой бюджет.

– Я буду на работе, но, может, и встречу, – ответил Иван.

– Встречать не надо. Лишь бы довёз автобус, а там наймём возницу, до рынка довезёт.

– А как же вы здесь до остановки доберётесь?

– Дело привычное, возьмём тележку, а там оставим её в лесу. Если кто и найдёт её случайно, с собой не понесёт. Завтра Северина будет очаровывать своими рыжими волосами покупателей, на них это действует магически, покупают, даже не торгуясь, – пошутил Николай Николаевич.

– Да, у такого продавца и я бы купил.

– А ты приходи и покупай и товарищей прихвати.

– На работе обязательно скажу, что на базаре очень симпатичная девушка продаёт свежую рыбу.

– Вот и хорошо, – заключил Завьялов.

Уже свечерело, когда Жуков, нагрузившись поклажей, пошёл на остановку автобуса.


* * *


Колхозный рынок гудел и шумел на все голоса. Установку партии и правительства и лично Никиты Сергеевича народ выполнял очень усердно. Прилавки завалены первосортной свининой. Мясо отливало блекло-красным цветом, так и просилось на сковородку, Отдельно лежали кучки костей в наборе для супа. Копчёный окорок, копчёное и солёное сало, жареные шашлыки – все это просилось, чтоб его непременно отведали и купили. Свиные туши висели тут же. Здоровые мясники с волосатыми руками орудовали острейшими огромными топорами.

Дальше виднелись прилавки с различной зеленью, овощами, фруктами, ягодами. Продавалось всё, а чего не имелось на прилавках, можно всегда найти через юрких и шустрых базарных мальчишек, которые знали всё, что происходит в этом заведении и знали, что и где можно купить.

– Каму-у семечек!

– Падхады, дарагой, свежее грузинское вино двадцатилэтней выдержки.

– Лук, редиска, морковь!

– Пробуй, ты таких даже никогда не видел, – толстая дама совала арбузный ломоть, усаженный добрым десятком жирных мух, щуплому мужичонке, который явно не хотел арбуза, а хотел чего-то другого, чего не имелось у этой дамы.

– Бэри здесь, у мэня крупные и сочные, – торговец помидорами не хотел отпускать покупателя к соседу.

– Гарны семечки, берите семечки.

– С чем у вас пирожки?

– Отборное говяжье мясо, не моргнув глазом, – отвечала торговка. Она знала, что в этом мясе говядина не присутствовала. На фарш перемолото мясо ондатр после снятия шкур, – Берите больше, пирожки свежие!

– Мне пучок луку.

– Зачэм пучок, бэри два, сэбе и жене, а ещё дэтям возьми рэдиски, – уговаривал покупателя торговец в кепке.

Базарная жизнь для постоянных обитателей представлялась обычными буднями, даже слова, которые произносили торговцы, лишены обычной окраски; они произносились по инерции, не задумываясь, профессиональным голосом, привыкшим выкрикивать одни и те же фразы.

Шустрый пацан схватил с прилавка яблоко и нырнул в толпу.

– Держите во-о-ра!

Раздался милицейский свисток. Толпа колыхнулась. Поворачивались головы.

– А? Что? Где? Кого убили? – переспрашивали друг у друга покупатели.

Кто-то наступил на ногу собачонке. Она схватила зубами первую попавшуюся ногу за сапог.

– Уберите собаку! Чья собака? – орал подвыпивший мужик, пытаясь отодрать жучку от сапога, – «Она съела мою ногу. О-о-о-…»

Мужик на телеге ехал сквозь ряды.

– Поберегись!

Толпа расступалась и за телегой снова смыкалась в единое целое.

В это время и прибыли Завьялов с дочерью на рынок. Они отвоевали себе место в дальнем конце, не самое бойкое и престижное, но радовались и этому. Конкурентов, если не считать мужика с несколькими окунями, у них не наблюдалось. Всё получилось очень хорошо: не успели они выложить образцы на прилавок, как тут же образовалась небольшая очередь.

– Почём рыба? – шустрая женщина резво пыталась узнать цену.

– Маленькие по три, большие по пять, – пошутил Завьялов.

– Где это видано, чтобы рыба была дороже водки? – возмутилась сразу женщина, таких и цен не бывает. Селёдку продают по сорок копеек. Ты, мужик, не из буржуев? Ишь, харю-то отъел!

– Это не селёдка, – невозмутимо сказал Николай Николаевич, – Это свежая озёрная рыба. Налетай, уступлю дёшево! Плотвички дешевле, сиги и язи дороже. Сами мы не буржуи – пролетарии. А будешь обзывать – продам другим.

– Пролетарий, видишь, ларёк держит, чтобы не упал, а ты никак не пролетарий. Сбавляй цену, иначе запишем в буржуи.

Торговля шла хорошо. Рыба раскупалась. Рекламу делали сами покупатели, разнося весть по базару. Тара постепенно пустела. Северина едва успевала прятать деньги, оставляя на виду только разменную монету на сдачу.

Иван появился, когда рыбы почти не осталось.

– Ну, как у вас дела?

– Наши дела все в кошельке, рыба продана, – ответил Николай Николаевич, – А ты чего не на работе?

– Сбежал. Не мог усидеть, переживаю за вас.

– А чего переживать? Дело сделано, попутно нас записали в буржуи. Говорят, что я по морде буржуй.

– Ха-ха-ха, рассмеялся Иван. Конечно, теперь буржуи, разбогатели.

– У меня от рыбы все руки красные, – сказала Северина, – Соль попала, сейчас бы умыться.

– Пойдём ко мне, квартира в вашем распоряжении: и отдохнёте, и умоетесь.

– Почём окуни? – подошедшая женщина пыталась заглянуть за прилавок.

– Остатки, – ответил Завьялов, – Берите всё – будет дешевле.

– Тогда, давай за полцены.

– Бери! – Николай Николаевич больше не торговался. Дело на сегодня сделано.

– Северина, Николай Николаевич, я приглашаю! – Иван сделал широкий жест рукой.

– Мы чайку попить не против, время обеда просрочили. С нас, между прочим, горит! Не возражай, я покупаю.

Николай Николаевич купил бутылку хорошего вина, А Жуков быстренько приобрёл всё необходимое к чаю и на закуску, и они отправились к Ивану.

Пока Северина плескалась под краном, мужчины накрыли стол. Электрический алюминиевый чайник закипал. Заварив чай, мужчины пошли умываться, а Северина прихорашивалась перед зеркалом, чему раньше времени уделяла совсем мало.

За столом оказалось шумно, не столько от количества людей, сколько от удачной торговли.

– А ты видел, Иван, сколько мяса на прилавках? Кукурузу я тоже заметил. Установка партии воплощается в жизнь. Раньше такого количества мяса на прилавках не лежало. Правда, почти одна свинина, но и это уже хорошо.

– Я на рынок хожу редко, а перемен как-то не замечал. Нам городским это в глаза сильно не бросается.

– А вот мы замечаем. Скоро Союз не только атомной бомбой сможет похвастать, заживём не хуже Америки.

– До Америки нам расти долго. Там загнивающий капитализм, и совсем неплохо загнивают: в стране изобилие. Даже по самой скудной информации, что передаёт «Голос Америки», их уровень жизни на порядок выше.

– Ты слушаешь вражьи станции? За это могут и привлечь.

– Очень редко. Я, думаю, вы меня не продадите. Сейчас уже не сталинские времена, чтобы за прослушивание сажали, а вот распространять услышанное нельзя. За это привлекут точно.

Пока мужчины вели дискуссию, Северина разглядывала квартиру и не узнавала. Она не ожидала увидеть столь значительных перемен. Всё оказалось прибрано и лежало на своих местах. Даже в ванной комнате она обратила внимание, что отсутствовали женские прибамбасы и наведён идеальный порядок.

– Северина, ты что всё время разглядываешь? – спросил Николай Николаевич, обратив внимание, что она всё время оглядывает интерьер, – Никогда квартиры городской не видела?

– Такой нет, – уклончиво ответила Северина.

Не могла же она признаться деду, что здесь уже однажды была.

– Сейчас что не жить? – продолжал Николай Николаевич, – Разрушенное хозяйство почти восстановлено, взят твёрдый курс на построение коммунизма, а мне ведь и повоевать пришлось. Был уже не пацан, но в ту кашу, что творилась в начале войны, попали все одинаково. Фашист не разбирал молодой ты или старый, давил железом и своим натиском. Их солдаты воевать умели, привыкли к скорым победам, умело окружали и уничтожали целые армии. А русский солдат с одной винтовкой без патронов сопротивлялся, с голыми руками шёл на танки. Этого фашист понять не мог, зверел и искоренял на своём пути всё живое. Я в первом же бою попал в окружение. Нашу часть сровняли с землёй. И непонятно, как в этой мясорубке без боеприпасов сумели люди выжить, но мы выжили. К вечеру, когда через нас прошли танки и ушли далеко вглубь нашей обороны, из земли стали подниматься люди, окровавленные, израненные, голодные, в изодранной одежде, но не сдавшиеся и не сломленные. Всего нас оказалось около полутора десятков. Идти могли не все. Смастерили из подручных материалов носилки и двоих несли на носилках. Куда идти, никто не знал. Приказа отступать не поступало, командиров не оказалось, где линия фронта, тоже ничего непонятно. Командовал нами уцелевший сержант. Он и повёл на северо-восток.

На всех имелось три винтовки без патронов, два ножа. Мы шли к лесу, держась дальше от дорог и строений. Стремились, прежде всего, отдохнуть и хотя бы пару часов поспать, но поспать не дали. У самого леса нас накрыли вражеские миномёты, от которых не было никакого спасения. Людей разметало, а потом шарахнуло так, что я потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то тычет в меня стволом автомата.

– Ауфштеен, – услышал я немецкую речь.

Я понял, что он велит мне вставать, показывая это стволом автомата. Я встал, шатаясь и почти ничего не слыша. Голова гудела, как медный колокол. Во рту образовалась какая-то сухость. Меня подвели к другим таким же оборванным и грязным красноармейцам, но тех, с которыми я шёл, среди них не увидел никого.

– Война капут, арбайтен, – сказал немец на смеси русского и немецкого языков.

Нас повели от леса, к которому мы так стремились.

Со мной рядом шёл высокий, когда-то белокурый боец. Сейчас он оказался наполовину седой.

– Надо бежать! – шепнул он мне.

– Как побежишь? Не отбежишь и два шага, тут же пристрелят.

– Надо выбрать момент. Я не хочу идти в плен. Лучше смерть от пули, чем идти, как баран в стаде, ожидая свою участь. Меня зовут Михаил, – сказал он.

– Коля.

– Ты как, со мной или нет? – спросил он.

– Согласен, только давай всё обдумаем.

– Я тут уже поговорил кое с кем, они тоже согласны. Нас сопровождает всего пять конвоиров. Получается нас по десять человек на одного конвоира. Не может быть, чтобы мы их не одолели.

На страницу:
4 из 5