Северина

Лёгкий ветерок сморщил воду и побежал по поверхности вдаль, обдав лицо прохладой. Утки давно переместились с середины озера вправо. Они время от времени по очереди ныряли или иногда исчезали все вместе, поочерёдно появляясь, или задрав хвост и засунув голову в воду, что-то под водой подолгу высматривали.

Пора было возвращаться домой. Дед хоть и не маленький, но одного его оставлять Северина не хотела. Кроме того, пора наставлять самовар для вечернего чая. Угли для самовара у неё заготовлены впрок ещё с весны, когда топили русскую печку. Николай Николаевич в своё время захотел иметь именно русскую печку, и задуманное воплотил в жизнь. Долго искал, но всё же нашёл настоящего мастера. По фамилии его Северина не помнила, но хорошо помнила, как звали. Все называли его Егор Горбатый. Прозвище ему кто-то дал за его внешность: на спине у него и в самом деле вырос огромный горб. Печи класть он умел, являлся мастером своего дела. До сих пор, как печь сложили, не переделывали. И ничего, стоит, не покосилась и не растрескалась!

Обратно Северина шла по тропинке. В корзинке наложено достаточно грибов, а лишку она брать не хотела. Так учил её дед – у природы брать ровно столько, сколько необходимо, и не больше – это, как говорил дед, закон природы. Он учил на примерах зверей и птиц, как они берегут и стерегут свои угодья и не дают им истощиться. Чрезмерное усердие может погубить источник жизни, а тогда неминуемая гибель, нет корма, значит, нет и жизни.

Неугомонные сороки провожали её своим стрекотом до самого дома. На вершине ёлки у изгороди сидела ворона, караулила, когда ей достанется что-нибудь от обеда.

– Не карауль, сегодня тебе ничего не будет, – сказала ей Северина.

Ворону семья считала своим местным жителем. Никто не знает, когда она тут поселилась, но всегда непременно торчала либо на ёлке, либо где-нибудь неподалёку.

Она поднялась по ступенькам и вошла в дом, убрав «сторожа» – палку, которую приставила к дверям, когда уходила. Дед спал – это хороший признак, значит, лечение пошло на пользу.

Северина, стараясь не греметь, занялась обычными делами, в первую очередь, поставив греться самовар. Летом грела она его на крыльце, так меньше в доме копоти и грязи от углей, которые иногда оказываются на полу.

Она нащипала лучину, подожгла и сунула её внутрь железного нутра самовара, предварительно, наполнив его ёмкость водой, поставила сверху трубу и, когда лучина разгорелась, набросала сверху углей. Затем девушка накормила Тучку, поставив перед ней миску с едой. Тучка посмотрела на неё с укором, не забыв обиду от лишения её прогулки.

– Не смотри, не смотри, прогуляю тебя на поводке после.

* * *

Голышом в этот раз Северина купаться не рискнула. Она всё время вглядывалась в противоположный берег, выискивая глазами невольного зрителя, перед которым не хотела сверкать своим телом, но ничего там не видела, кроме ровной полоски леса, ни шевеления, ни признаков жизни. Правда, на улице ещё совсем темно. Звёздное небо закрыто облаками, которые не пропускают свет от восходящего солнца. Всё вокруг одинакового серого цвета, даже лес и вода. Северина плавала, не вылезая из воды, как бы стесняясь постороннего глаза. Стояла почти абсолютная тишина. Сегодня даже не чирикали перед восходом солнца обычно неугомонные пичуги. А потом закапал дождь мелкий и нудный. Дождинки капали холодные, а в воде, казалось, что совсем тепло. Девушка не обращала никакого внимания на дождь, мокнуть нечему. Халат она высушит, а купальник и так сырой. Она невольно опять подумала о вчерашнем госте. Как он там один в шалаше? Дождь наверняка попадает внутрь. Она даже поёжилась в воде, но не от холода, а от того, насколько неуютно туристу в его насквозь продуваемом и промокаемом шалаше.

Где-то высоко гудел самолёт. Гул постепенно нарастал, напоминая звук бомбардировщиков, которые показывают в фильмах. Звук доносился волнами, то нарастая, то замирая, и он навевал такую же тоску, как и погода. Затем гул постепенно исчез, растворившись в серых облаках.

Она давно находилась в воде, но светлее не становилось. Северина поплыла к берегу, пора возвращаться. Халат оказался насквозь мокрым. Надевать его не имело никакого смысла. Она пошла в купальнике к дому. Вокруг всё шелестело – это дождинки стукали по листьям и по кустам да деревьям. Дождь усилился, Казалось, что где-то прорвало плотину, и потоки воды, обрадовавшись, ринулись на сухую землю. Почему-то девушку от дождя не угнетало уныние, а, наоборот, она испытывала радость от того, что может идти вот так по лесу и не мокнуть, наслаждаться мокрой природой, дождём, его шумом.

Тучка спряталась в будке и не показывалась.

Дед не спал. Он оделся и ходил по дому.

– Вижу, что тебе легче, – сказала Северина.

– Да, я себя чувствую лучше. Как там на озере?

– Сегодня восхода солнца нет. Всё затянуло тучами, идёт дождь.

– Я видел.

– Я сейчас переоденусь, и будем пить чай.

– Переодевайся во всё сухое и укутайся, а то хворь при такой погоде и тебя достанет.

– Я не замёрзла. Плавать в воде очень тепло.

Дед больше ничего не сказал. Он всегда предоставлял возможность Северине думать самостоятельно и самостоятельно принимать решения.

Северина вошла и сообщила:

– Сегодня я истоплю баню. Всё равно идёт дождь, другими делами заниматься невозможно. Баня тебе будет кстати, выгонишь остатки хвори.

Несмотря на промозглую погоду, настроение у Северины осталось хорошее: во-первых, поднялся на ноги дед, а во-вторых, после дождя вылезут свежие грибы и оросится огород. Не надо носить сегодня из колодца воду и поливать грядки, к тому же наполнится от потока тара, приготовленная для полива. Останется у неё время для проверки ловушек на озере.

Дрова для бани находились под навесом. Сухие сосновые поленья такими и оставались, невзирая на шедший дождь. Они отделены от коры и пахли смолой. Вода для бани находилась рядом, в бочках, наполненных от дождя. Оставалось только положить дрова в топку и чиркнуть спичку.

Через два с половиной часа Северина последний раз заглянула в топку и закрыла трубу.

Когда Северина зашла в дом, Николай Николаевич хозяйничал у плитки, варил обед.

– После обеда я проверю щучьи рогатки. Двое суток уже стоят, а ты пока отсиживайся дома. Рано тебе ещё выходить на улицу. Выпей после обеда чаю с малиной и ложись отдыхать, – распорядилась Северина.

– Я уже наотдыхался до чёртиков.

– Нет-нет, на улицу в такую промозглую погоду не выходи.

– А ты куда в такой дождь?

– Я думаю, он пройдёт.

– Возьми хоть плащ с собой.

– Хорошо, дедушка, возьму. За меня не беспокойся, я не маленькая!

– Для меня ты пока маленькая. И всё равно я беспокоиться буду, хотя знаю, что с лодкой ты вполне управишься.

– Конечно, управлюсь.

– А ещё со щуками надо побороться. Не забудь взять багорчик.

– Дедушка, я всё умею делать! Ты меня учишь, как маленькую.

– Ну-ну, – только и ответил дед.

* * *

После обеда и в самом деле выглянуло солнышко. Они ещё сидели за столом, когда из-за туч резанул луч солнца. В комнате внезапно стало очень светло. За окном природа расцвела во всём великолепии, сверкая тысячами искрящихся бусинок на листьях. Правда, этот луч солнца сразу скрылся, но он оказался предвестником того, что погода направится, а маленькие ливневые дождики не в счёт, можно и под плащом отсидеться.

Девушка собиралась недолго. Всё было приготовлено и лежало на своих местах. Она обула длинные мужские рыбацкие сапоги, в которых и на коленках стоять в лодке не сыро, взяла также нож и спички – этому научил дед, брать самое необходимое всегда с собой. Она хотела взять и ружьё, но, подумав, брать не стала. Сезон охоты не открыт, присутствие ружья в лодке, в случае чего, никак не объяснить. Мало ли какие пришельцы могут оказаться на озере! Высокие начальники тоже любят отдыхать на природе. Правда, они много пакостят, оставляют после себя мусор, но у них действуют другие законы. Они считают, что есть какие-то специальные люди этот мусор подбирать. Что это за люди, которые ходят следом и убирают мусор, Северина не знала, она их никогда не видела. Её с малых лет дед научил природу любить и не нарушать её законы. В лесу должен быть только лесной мусор, который перегнивает и превращается в плодородный слой почвы. Другой мусор, который приносят люди, они и должны уносить обратно к себе домой, а не оставлять в лесу, где попало.

На берегу Северина опять долго глядела на противоположный берег. Она уже решила, что проведает лесного жителя, но пока сама себе в этом не признавалась. Девушка чувствовала какую-то перед ним вину. Может, из-за того злосчастного выстрела или из-за неуважительного отношения к гостю, она не знала и сама. Почему-то чувствовала себя виноватой.

Северина гребла крепкими размашистыми гребками, как учил дед. Вёсла входили в воду бесшумно и так же выходили. Слышался только плеск бортов о воду. Лодка легко рассекала озёрную гладь. Маршрут проходил вдоль берега. У приметных кустов у неё расставлены тройники на поводках с живцами. Леска крепилась к рогатине, с которой она легко могла разматываться в случае улова. Первая снасть оказалась сильно натянута – это Северина заметила сразу. На ней должна быть щука, если, конечно, каким-то чудом не отцепилась. Девушка потянула за леску. Леска сразу же стала перемещаться в сторону. Имея сноровку, вытащить щуку на два килограмма не составило труда. На другой снасти тоже сидела щука.

Северина резко развернула лодку и направила её прямо на противоположный берег. Дождь идти не перестал, но шёл он с большими перерывами, зарядами. К какому месту приставать, она не знала, так и не сумев ничего разглядеть на другом берегу, гребла наугад. Изредка девушка оглядывалась, смотрела по направлению движения и снова гребла. Метров за двести до берега она увидела человека. Он находился несколько в стороне. Северина подвернула лодку и, уже не оглядываясь, гребла, строго выдерживая направление по приметам, находящимся сзади лодки. Нос уткнулся в берег прямо у ног мужчины.

– Теперь, наверно, я должен в Вас стрелять? – невозмутимо спросил он.

– Это моё озеро.

– Озеро, может быть, и твоё, но здесь живу я, арендую у тебя часть берега. Здесь мой дом. значит, все посторонние являются гостями.

– Хорош дом, если его заливает дождём и спать приходится в луже.

– Вы не правы, у меня в доме сухо. Хотите, я Вам его покажу?

– Некогда мне ходить по гостям. Видишь, занимаюсь рыбалкой, – показала она на щук. Кстати, кто-то хотел в баню. Баня истоплена. Так и быть, приглашаю помыться, если Ваша особа не откажется и, если это Вас, конечно, не затруднит. Стрелять больше не буду.

– Я собираюсь домой. Выходные закончились. Спиннинг я могу передать и здесь, раз уж приехала.

– Было бы предложено! Просто мне немного неловко за первую встречу.

– Вот возьму и не откажусь, у меня ещё есть немного времени!

– Тогда собирайте вещи и поедем, поможете мне вытаскивать щук.

– А что, много вытаскивать?

– Нет, не много, только на еду. На зиму буду заготавливать осенью, когда не будет жары. Осенью легче хранить рыбу.

– А ты хозяйственная! И где такие только водятся? Сколько живу, таких не встречал. Так как же тебя звать?

– Северина, – просто ответила девушка.

– А я Иван.

– Я знаю.

– Какое странное имя…

– Ничего странного, зато редкое, – похвасталась Северина.

– Редкое – это точно. Ну, так что, едем?

– Едем!

Иван оттолкнул лодку и легко запрыгнул сам.

– А где вещи? – спросила Северина.

– У меня нет вещей. Чайник и котелок в лесу, а я приехал налегке.

– Как же Вы тут жили?

– Давай на «ты»?

– Давай. Вы, то есть ты не ответил на мой вопрос.

– Я так привык. Выходные – у меня разгрузочные дни.

– А остальные загрузочные? – хитро прищурившись, спросила Северина.

– Это как, загрузочные?

– Я видела, в каком состоянии ты был, когда приехал.

– Ты в этом смысле. Нет, просто получилось стечение обстоятельств.

– Разве есть такие обстоятельства, чтобы быть похожим на…? – она запнулась, подбирая нужное слово.

– На свинью? – помог ей Иван, – Разве по мне это было заметно?

– А то!

В этот раз на вёслах сидел Иван. У него не получалось грести так же умело, как у Северины, но грёб он уверенно. Северина подправляла с кормы курс палкой. Они за разговорами не обратили внимания, что опять выглянуло солнце. Облака из серых стали превращаться в белые. Они, как белые лебеди, плыли величаво по небу. Только иногда проплывала тёмная туча, которая брызгала дождиком.

– Табань! Разогнался. Ты мне всех щук распугаешь! – распорядилась Северина.

Они подъехали к очередному кусту. Повезло и на этот раз: опять на крючке сидела щука. Рыбина оказалась приличного размера. Иван прилагал значительные усилия, чтобы подтянуть её к лодке. Щука вынужденно открыла огромную пасть, утыканную мелкими зубами. Они оба ринулись к борту, чуть не опрокинув лодку. Северина вовремя отпрянула, уступив право вытащить рыбу мужчине. Но и мужчина не сразу вытянул щуку в лодку. Она изрядно над ним поиздевалась, успев садануть по лицу хвостом и оцарапав зубами руку. Наконец, она заняла место среди другой добычи. Они вытащили ещё две рыбины и поехали на стоянку. Прицепив лодку к дереву, рыбаки направились по тропинке к дому. Северина шла впереди, а Иван нёс улов и спиннинг, любуясь сзади её почти идеальной фигурой.

– Не разглядывай меня, до дыр просмотришь, – не оборачиваясь, сказала Северина.

– Нет, до дыр не буду, – ответил Иван, удивляясь её проницательности, – Разве чувствуешь мой взгляд?

– Я не только чувствую, я вижу всё, что ты делаешь – это называется третий глаз.

– Не дай Бог иметь такую жену – не даст проходу, если всё видит.

– Я замуж не собираюсь, тем более за тебя!

– Разве я так плох?

– А кто тебя знает, какой-то проходимец!

Так и пришли вместе. Деда Северина дома не обнаружила.

– Дедушка в бане, – объявила она, – Ты пойдёшь после него, а сейчас почисти щук, – протянула она ему ножик, – Стол дощатый видишь? – ткнула она пальцем на стол, – Отходы бросай в бак возле стола.

– С тобой не соскучишься. Ты не только хозяйственная, но ещё и командуешь.

– Пожалуйста, можешь ничего не делать, сесть и отдыхать.

– Нет, я не против, я даже люблю чистить рыбу, а с таким командиром я готов на всё.

– Ну, тогда меня не отвлекай, мне надо согреть деду чай. Он выпаривает сейчас хворь, а потом надо напоить его чаем с малиной и уложить в постель.

Северина занялась домашними делами. Быстро наставив самовар, она пошла готовить деду свежую постель. Иван полосовал щук, больше не обращая внимания на Северину, увлёкшись и стараясь выполнить работу с высоким качеством. Как вышел дед, он не заметил.

– Так, у нас опять гости!

– С лёгким паром! – обернулся на голос Иван.

– Спасибо! Ты как тут очутился?

– Возвращаю спиннинг и собираюсь домой. Выходные закончились, а Северина пригласила меня в баню.

– Что ж, в баню, так в баню. Полотенце она тебе даст, можешь идти, а тут всё оставь, без тебя сделаем.

– Да я уже закончил. Северина у тебя настоящий рыбак!

– Она не только рыбак. К труду внучка приучена.

– Я знаю, ещё и охотник, хорошо стреляет, – сразу вспомнил её выстрел Иван.

– Ну, за это ты её не ругай. Я уже сам пожурил.

– А я и не ругаю. Действительно, по лесу ходят разные люди, а она умеет постоять за себя. Ну, я пошёл!

– Северина, – окликнул дед, – Дай гостю полотенце.

Северина хлопотала по хозяйству. На столе стоял урчащий самодовольно самовар с заваривающимся наверху маленьким чайничком. Она и сама не знала, что ей не давало покоя. С тех пор, как появился этот, по её мнению, никчемный человек, праздно шатающийся по лесу, что-то в её душе переменилось. Возникло какое-то новое чувство, которое она раньше не испытывала. Ей почему-то не хотелось, чтобы он уходил. Пусть ходит, прячет трупы или ещё делает какие-нибудь гадости, но лучше, если он останется на озере. С ним не скучно и рыбу он умеет ловить не хуже её. Он внёс какое-то разнообразие в её скучную однообразную жизнь. Дед не в счёт. Они так привыкли друг к другу, что почти друг друга не замечали. Каждый из них занимался своим делом. Имелась и полная взаимозаменяемость. Дед мог готовить обед, а Северина охотиться или наоборот. Они никогда не спорили из-за домашних обязанностей.

В свои двадцать три года Северина ещё не знала мужчин. Видеть, конечно, видела много всяких проходимцев. Кого только не заносит в их скромную обитель! Всегда чего-нибудь просят: то соли, то спичек, то полено для костра. Вот и этот – пришёл просить! Всем что-то надо! О замужестве Северина даже не думала – это ей и не приходило в голову. Дед, конечно, об этом думал. Он знал, что рано или поздно с внучкой придётся расстаться, но право выбора оставлял за ней. Никогда о замужестве ничего не говорил и не навязывал ей своё мнение.

Мысли её перескакивали одна на другую, но опять она возвращалась к Ивану: «А этот с руками! Видела, какие у него ручищи! Гребёт неплохо. А если обнимет? – задушит». – её бросило в краску от своих мыслей. Она даже украдкой огляделась по сторонам – не подслушивает ли кто?

Иван вышел распаренный и довольный. Он пыхтел и отдувался.

– С лёгким паром! Садись пить чай, – пригласила Северина, – Дед с тобой тоже ещё чашку выпьет.

– Ты нам, внучка, принеси-ка лучше наливочки. Мы после лёгкого пару примем по одной, тогда и чай лучше усвоится.

Северина спорить не стала. Она не привыкла перечить деду. Принесла бутыль самогону, изготовленному по их особому рецепту, закуску и две стопки.

– А себе что же ты не принесла? – спросил дед.

– Ты же знаешь, что я не пью и не буду. Моя очередь идти в баню. Смотрите, чай весь не выпейте, оставьте мне после бани чашку.

– Ну, как знаешь, одна стопка бы не повредила твоего здоровья. Чай, если и выпьем, тебе согреем. А по стопке мы выпьем. Правда, Иван? – обратился он к всё ещё красному Ивану.

– Правда, дед, – в тон ему ответил Иван.

– Раньше ты заглядывал редко, а тут прямо зачастил.

– Так получилось. Я в этот раз приехал безо всего. У меня взяты с собой только деньги.

– В лесу деньги без надобности.

– Это верно. Так за что выпьем?

– Давай за знакомство, мы встречались всё как-то мимолётом, а так за столом не сидели.

– Давай за знакомство, я согласен. Хорошая у тебя внучка, выручила меня куском хлеба. Два дня я прожил и был не голоден.

– Внучка золото, жаль в лесу женихи не водятся. А с другой стороны, замуж отдавать мне её жалко, совсем один останусь. Попадётся какой-нибудь деспот – житья не даст, – ушёл в свои мысли Николай Николаевич.

– Так, дед, жизнь устроена, что люди женятся, расходятся, рожают детей, старятся и умирают. Мы на это никак повлиять не можем. Так всё в природе устроено.

– А всё равно жалко. Это моё дитя и я за него в ответе. Росла без отца и матери. У неё друзья только звери лесные.

– Я зверей близко никаких и не видел.

– Близко их и нет. Они к человеку не подойдут, а Северину знают и подходят к ней запросто. Когда-нибудь увидишь. У неё и защитница есть: лесная рысь. Она везде следует за ней, только не всегда показывается, а от недругов защищает, к дому подходит редко, собака и кот ей враги, да и запахи человеческие лесному зверью не по вкусу. А ты что же, Иван, женат, нет? – перевёл разговор на другую тему Николай Николаевич.

– Женат. Вот от жены и сбежал сюда. Не получилось у нас, буду разводиться.

– Что так?

– Да так. – уклонился от ответа Иван.

– Ну ладно, не хочешь – не говори, в душу лезть не буду. У каждого своя дорога, по этой дороге мы и идём всю жизнь. Стоит только свернуть, как тут же заплутаешь, а чем дальше идёшь, тем труднее выбраться. Вот такая философия! Не смотри, что я в лесу живу. Лес живёт по тем же законам, что и человек. Здесь многому можно научиться. Я вижу, что ты человек неплохой. Что у вас там получилось, не знаю. Знаю одно, что с дороги вы свернули, а дальше всё зависит от самого: сумеешь сориентироваться, увидишь, где выход на главную дорогу, не сумеешь – тропинка будет сужаться, а после и совсем потеряется.

– Спасибо, дед, вразумил.

– Ты давай, закусывай. Знаю, что два дня краюхой хлеба питался. Тебе ещё ехать. Будет время, заходи. И мне не скучно будет. Я, смотрю, Северина с тобой разговаривает. Обычно она людей сторонится, особенно мужиков. А вот и она, легка на помине!

Северина шла мимо вся распаренная.

– С лёгким паром! – почти одновременно сказали мужчины.

– Спасибо! – она не стала останавливаться, прошла в дом.

Иван тоже встал из-за стола:

– Спасибо, дед, мне пора. Пока дойду, потом доеду, там уже и ночь наступит, а утром на работу. Спасибо ещё раз за гостеприимство.

– Как знаешь, задерживать не буду. Решай свои дела. Тебе лучше знать, что делать. У вас в городе другая жизнь, торопливая и непонятная. Правда, живём мы под одним небом, в одном государстве и на одной земле, – философски закончил свою мысль Николай Николаевич.

– До свидания, – Иван зашагал размашистым шагом по тропинке к калитке.

* * *

Вернувшись домой, Иван обнаружил жену дома. Она мирно посапывала в кровати. Почувствовав его присутствие, Светлана проснулась.

– Ты почему не ушла? – спросил Иван.

– А куда я пойду?

– К соседу или к маме. Здесь ты уже не дома.

– Никуда я не пойду, – заявила Светлана.

– Я подаю на развод, мне распутная жена не нужна.

– А кто же тебе нужен? Развода никакого ты не получишь!

– Ещё как получу! Будешь артачиться, я предъявлю фотоснимки, – сблефовал Иван.

– Какие фотоснимки?

– Я успел заснять процесс на плёнку.

– Только посмей! – взвизгнула Светлана.

– Значит, развод. Я вижу, ты согласна. Спать я буду на диване. Завтра уйду на работу, а ты займись упаковкой своего имущества. У твоей мамы жилплощадь большая, перебирайся пока к ней, по крайней мере, до официального развода. Переехать сосед тебе поможет. Неужели откажет? – спросил, не ожидая ответа, Иван.

– Я всегда знала, что ты подлец. Да, я изменяла тебе и что такого?!

– Вот и иди к своему любимому.

Утром Иван торопился на работу. Он быстро согрел чайник, выпил кофе и, переодевшись, ушёл, даже не побрившись. Ему не хотелось устраивать бесполезные дискуссии, которые заводили только в тупик и пользы не приносили. Работал он в геологоразведке, поэтому его и тянуло на природу, к которой он привык и чувствовал себя там, как дома. Жуков ещё не был настоящим разведчиком, только учился, работал, как говорят, на подхвате, но это его нисколько не смущало. Все когда-то начинали с нуля и числились в своём деле птенцами. Всё со временем придёт, надо только набраться терпения.

Он почему-то думал о Северине. Ему показалось странным, что он её не встречал раньше. На заимке бывать ему доводилось, но всегда он видел деда одного, который встречал обычно у калитки. Встречи случались мимолётные и ни к чему не обязывающие. Обычно Иван чего-нибудь просил или попользоваться, или, например, как в прошлый раз, щепотку соли. Собираясь на рыбалку, о соли думаешь как-то в последний момент или забываешь, а вспоминаешь, когда надо посолить рыбу или уху. Вот дед и выручал, у которого в хозяйстве имелось всё. Северина, наверно, скрывалась в доме или находилась где-нибудь в лесу, иначе, как её можно не заметить?

А за столом в хозяйстве деда он сидел первый раз. Раньше Жуков считал деда нелюдимым и неразговорчивым. Возьмёт, что надо и отчаливает опять к себе, не обмолвившись и парой фраз. Рыбачить Иван умел хорошо сами и жил на озере в стороне. Друг другу они не мешали. У Ивана имелись свои угодья. Может, они и не совсем свои, раз Николай Николаевич жил тут постоянно, но он ни разу ни в чём Ивана не упрекнул и их пути не пересекались. Жуков не являлся охотником, поэтому лесных обитателей он не трогал, а в рыбалке уж, как повезёт. Озеро большое и, если не хищничать, рыбы хватит на всех. Так оно всё и происходило на самом деле. Люди приезжали, жили день-другой и уезжали, оставляя после себя кострища и кучки мусора, когда не удосуживались его сжечь или закопать в землю.

Сам Иван мусор никогда не оставлял. Его профессия заставляла часто бывать на природе. Природу он любил и никогда не разбрасывал вокруг себя отходы. Так, впрочем, делали и остальные геологи, у которых Иван учился и перенимал опыт. Со Светланой он познакомился в один из полевых сезонов. Они работали, а группа молодых людей отдыхала на свежем воздухе. Вот их пути и пересеклись. Вскоре Светлана тоже стала Жукова, сменив при регистрации свою фамилию. Её с молодым человеком совместная жизнь устраивала, тем более что друг другу не надоедали, так как Иван частенько отсутствовал. Она оказывалась предоставлена сама себе и делала, что хотела. Любви у них не возникало. Просто мимолётное знакомство переросло в брак в надежде, что потом всё придёт, но оно не приходило. Они жили вместе, не ругались, но и не питали друг к другу особых чувств.