Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут

Гривас дружил с дедушкой и, когда тот умер, стал опекать бабушку.

♠ ♣ ♥ ♦

Осенний вечер был хорош. После шумных бейсболистов, оглашающих криками всю округу, наступила расслабляющая тишина. Воспоминания прожитого не уходили. Наоборот, всё больше подробностей и событий возникали из прошлого. Совсем как в иллюминаторе самолёта, идущего сквозь густые облака на посадку, постепенно проступают очертания зданий и дорог, но чем ближе к земле, тем все они становятся ярче и отчётливее. А из маленьких движущих точек «вырастают» люди. И когда самолёт, пробежав по посадочной полосе свои положенные метры, останавливается, понимаешь – облака остались там, в небе над тобой, а вокруг всё такое знакомое и привычное. И люди обретают реальные лица. Так и события из прошлого…

Бабушка очень любила играть в карты. Из всех игр, а она знала не менее десятка, предпочитала две: бридж и рамми. Будучи моложе, играла в сложные варианты этих игр, но с годами они упрощались и упрощались – память и внимание уже не те. Когда бабушка с друзьями поняли, что возраст не способствует качеству игры, то несколько расстроившись, приняли мудрое решение: главное сама игра и общение, а не замысловатость. За долгие годы сложился определённый ритуал – каждую субботу они встречались по очереди у кого-либо дома и устраивали, как говаривал Гривас, Саламинское сражение. Кроме него про это событие никто не знал, но спрашивать не решались. На самый простой вопрос Гривас отвечал пространной речью, полной исторических фактов, имён и дат. Слушали с интересом, но игра надолго останавливалась. Когда история заканчивалась, то никто из присутствующих уже не мог вспомнить чей ход следующий.

Вообще, Димитриос Гривас оказался человеком очень занятным. Родился он в Штатах в середине сороковых годов прошлого века в семье выходцев из Греции, приехавших на заработки и с надеждой на лучшую жизнь. Первым в семье получил высшее образование. Любил химию, но поклонялся богине Клио, покровительнице Истории. У него дома на рабочем столе неизменно лежала стопка книг по истории с бумажными закладками. А на стене висели многочисленные фотографии великих людей, карт сражений и две с изображением Клио. Последними он очень гордился: одна из Лувра – Клио расположилась в центре большого барельефа на саркофаге муз. Вторая – из Милана, где он с большим удивлением увидел у современного здания статую Клио, держащую свиток. Всем, впервые появляющимся в кабинете, Гривас с большой энергией и страстью, даже если с ним и не спорили, рассказывал, что это свиток исторических документов. Мало того, документы содержали историю великого – он не сомневался – морского сражения греков и персов около острова Саламин, что лежал в Сароническом заливе Эгейского моря. Умная тактика – дать бой в самом узком месте залива – принесла победу греческому флоту и предопределила победу в самой Греко-Персидской войне. Когда Тони спросил у дяди Гриваса как же Клио знала об этом сражении, происшедшего в 480 году до нашей эры, дядя Гривас назидательно ответил:

– Для Клио не имеет никакого значения, когда и где происходят великие исторические события. Она знает всё и обо всём.

Затем с некоторым недоумением посмотрел на Тони – как же можно не понимать очевидного факта:

– Ты что не понимаешь? Она же Богиня!

Дядя Гривас очень гордился греческими корнями и особенно своей фамилией. Он говорил Тони:

– Я родился в Квинсе. Но я американец настолько, насколько может им быть сын греческих иммигрантов, благодарный великой стране, давшей ему и его семье самое главное в жизни – человеческое достоинство и уверенность в завтрашнем дне. Но моё сердце принадлежит стране предков, – с пафосного тона он переходил на повседневный. – Наша семья родом из Воница, маленького городка на западе нынешней Греции. С давних времён здесь живут храбрые, достойные и надёжные люди. Мне рассказывала бабушка, что наша фамилия принадлежит старинной семье, которую прославил мой пра-пра-пра… дедушка Теодорос Гривас – первый маршал в Греции. Но…

– Самый-самый первый? – прервал его Тони.

– Не перебивай старших! – недовольно заметил Гривас. – Да, самый-самый. Но не менее знаменитый и его сын – генерал Димитриос Гривас. Меня и назвали в его честь. Я хотел быть военным, но отец решил по-другому – настоял, чтобы я стал инженером. Он считал, что инженер – очень престижно, особенно в семье, где образование ценили, но не имели: в Греции – из-за бедности, а в Америке – из-за возраста и незнания английского.

Как понял Тони, спорить с отцом в греческих семьях не принято и Димитриос Гривас стал инженером. В школе он любил химию и историю; и был первым в классе по этим предметам. Но, по мнению отца, история – интересно, но не профессия. И мистер Гривас стал инженером-химиком. Отличный специалист и хороший администратор, он участвовал в реализации многих амбициозных проектов своей компании по всему миру.

♠ ♣ ♥ ♦

Семейная жизнь у Гриваса не сложилась – с женой он давно развёлся, а с единственной дочерью не общался – она не смогла простить ему уход из семьи и ранней смерти матери. Дочь верила, что если бы родители не развелись, то мама не заболела и не ушла из жизни в сорок пять лет. При жизни мамы она изредка встречалась с отцом и принимала помощь в оплате обучения в университете, но когда мамы не стало всякое общение с отцом прекратила. Гривас надеялся, что когда она сама станет мамой, то всё изменится в их отношениях. Он хотел рассказать дочери о причине развода – любовь матери к «весёлой» жизни, её эгоизм. Гривас зарабатывал хорошие деньги, особенно, когда приходилась работать в разных экзотических регионах мира. И у жены, которая старалась не ездить с мужем, а оставаться дома, появилась возможность тратить деньги на модную одежду, дорогие ювелирные украшения. По меняющимся маркам машин и размерам домов легко прослеживались шаги Гриваса по служебной лестнице. Гривасу не нравилась его семейная жизнь, на которую, по его мнению, она мало походила. Он видел, как сослуживцы ездили в командировки со всей семьёй. Гривас, как правило, один. Для проекта в «приличном» – так жена называла европейские страны – месте, делалось исключение. Но долго не задерживалась. Пробежав по самым модным магазинам и посетив самые известные места – надо ведь похвастаться перед подругами, – она спокойно уезжала домой.

В 1989 году Гривас заболел – в одной из своих командировок в Индию он подцепил гепатит С. Получилось так: на заводе случилась авария и пострадавшим срочно потребовалось переливание крови. Добровольцев оказалось немного. Гривас кровь сдал, но сам заразился.

Болезнь поломала привычный ритм жизни. Жена как-то незаметно, шаг за шагом отдалялась от Гриваса. И скорый развод стал закономерным результатом их «счастливой» жизни. Жена с дочерью остались в Далласе, где они тогда жили, а сам Гривас вернулся на «родину», в Квинс.

Гривас не считал развод крахом своей жизни. Но разлуку с нежно любимой дочерью очень переживал. Формально, Гривас имел равные права на общение и воспитание дочери, но бывшая жена сумела настроить ребёнка против. Такая «послеразводная» ситуация не редкое явление. И Гривас понимал – таких как он отцов в мире много. Вначале обижался, но со временем всё улеглось. И Гривас надеялся, что, когда дочь вырастет, он всё объяснит. И дочь поймёт его. И простит. Но дочь выросла, сама стала мамой, но так важный для Гриваса разговор не состоялся – дочь категорически не хотела его видеть.

Родилась внучка и Гривас полетел в Даллас. Накупил кучу подарков для ребёнка и пришёл к дочери. Дверь большого дома, купленного им много лет назад, открыла она сама. Равнодушно посмотрела на отца, стоящего со смущённой улыбкой и державшего в одной руке большой букет белых роз, а в другой – мешок с подарками, и, ничего не сказав, закрыла дверь. Гривас остался стоять перед дверью дома, в котором ему ни только не рады, но и нет места.

♠ ♣ ♥ ♦

Когда Тони сообщил, что хочет жениться на Кэтрин, бабушка деликатно промолчала. Это было нетипично – она всегда и на всё имела собственное мнение и не стеснялась его высказывать. Тони даже удивился такому равнодушию:

– Ничего не хочешь сказать?

– А что ты хочешь услышать? – спросила она в ответ. – Что бы я сейчас не сказала, буду не права. Сам же сказал, что очень любишь и вы ждёте ребёнка. Если я скажу «нет» и ты меня послушаешь, то будешь всю жизнь это вспоминать. И мне будет больно. Если скажу «да», то скажу неправду. И опять буду страдать всю жизнь. Ты сам должен принимать решение, сынок. Уже взрослый. И обязан отвечать за свои поступки. И за своего будущего ребёнка.

Дядя Гривас заявил категорически:

– Тони, можешь меня не слушать и будешь прав – я тебе не отец. Но раз спросил моё мнение, значит тебе важно его знать. Мне не нравится твоя Кэтрин. Не могу объяснить, но чувствую здесь, – он дотронулся до груди, – нехорошая она. Напоминает мою бывшую жену. Потребитель земных благ!

Тони позвонил маме и сообщил о своих планах. Та удивилась не предстоящей женитьбе сына, а самому звонку.

– Ты вспомнил обо мне? – в голосе мамы звучала нескрываемая неприязнь. – Отчего раньше не звонил? Повода не было, или бабушка не разрешала?

– Поводов всегда много, но ты никогда не брала трубку. На оставленные сообщения не отвечала. Удивлён, что сейчас решила ответить.

– Не утерпела, извини. Ты меня бросил в трудное время. Я еле справлялась с учёбой, а тут и дочь на моей шеи оказалась. Такое не забывается.

– Ты думала, что мальчик в девять лет заменит дочери мать?

– Она – твоя сестра! – зло прошептала мама.

– Серьёзный аргумент! Мне не следовало беспокоить тебя своими проблемами.

Первый разговор с матерью за десять лет стал и последним.

♠ ♣ ♥ ♦

Когда у Тони родилась дочка, то она «захватила власть» в семье. Имя симпатичной, похожей на папу девчушке, выбирали бурно – споря, но не ругаясь. В результате долгих обсуждений победил дядя Гривас: имя должно, как он доказывал всем, быть не просто звучным, но и нести смысловую нагрузку. Эту фразу никто не понимал, но спорить со всезнающим Гривасом уже не хватало сил.

– Что же здесь непонятного? – удивлялся Гривас. – Имя должно означать важное для человечества! Например, человек-победитель!

Бабушка, уставшая спорить, согласилась. Кэтрин в спорах не участвовала. Девочка получила «значимое» имя – Николь, что по-французски и будет «победительница народов».

Через год Гривас признался Тони, что в 1981 году, будучи в Париже, слушал лекцию очень интересной женщины и оригинального историка-антрополога Николь Лоро. Она так потрясла логикой и эрудицией, что он написал ей письмо с восторженными благодарностями и некоторыми мыслями о влиянии женщин в Афинском государстве.

– Я понимаю теперь, что мои идеи выглядели несколько наивными и слабо аргументированными. И даже не уверен, получила ли она письмо. Ответа, ведь, я так и не дождался. Но не это главное! Я покупал и читал все её книги. И прочтя, спорил или соглашался. Понимаешь, я очень хотел, чтобы наша дорогая девочка носила имя такой женщины. Потому я и настаивал на «Николь».

♠ ♣ ♥ ♦

Тони всегда по-особому относился к числам: они нужны людям для разных подсчётов, но, в большей степени, для чего-то необыкновенного, что нельзя объяснить. Будучи ребёнком, он, естественно, не знал, что такое мистика, но как-то интуитивно чувствовал различия в числах не только количественные, но и качественные. И из всех чисел он предпочитал «нечётные» – те, что не делятся без остатка на два. Но если он встречался с чётным числом – номер дома, квартиры, документа или даты, – то автоматически складывал образующие их цифры и радовался, когда получалось нечётное число. Став взрослым, Тони не изменил своего пристрастия – если нужно придумать пароль для различных сайтов, кредитных или банковских карточек, то каждый раз использовал, помимо букв, цифры 1, 3, 5 и 7 – по отдельности или в разных сочетаниях. И никогда – 2, 4, 6, 8. Самое любимое для него число – семь.

На одной из гаражных распродаж, разыскивая, по обыкновению, книги о фокусах, он заметил толстую потрёпанную книгу в жёлто-красной обложке с цифрами разных цветов и размеров. А на чёрном фоне в центре книги большими буквами: Числа и Ты, а пониже – Путеводитель по нумерологии для повседневной жизни.

Разумеется, Тони не мог не купить такую книгу. Придя домой, он начал её читать. Через десяток страниц Тони понял – что он ничего не понял! Утруждать себя «пониманием» Тони не стал; положил книгу на полку и забыл про неё.

Через несколько лет, когда он подружился с Гривасом, то решил спросить его:

– Дядя Гривас, ты не знаешь почему для меня числа всегда «живые»?

Помня реакцию отчима на свои вопросы, Тони приготовился к насмешке. Но дядя Гривас, к его большому удивлению, не засмеялся и не начал подтрунивать, а ответил серьёзным тоном:

– Тони, я вижу, тебя смущает это. Напрасно! Ты тысячу раз прав. Числа – не просто значки, а носители тайных и мистических событий нашей жизни. Знаешь кто первыми открыл дорогу человечеству в познании и развитии мысли?

– Нет, – признался Тони.

– Чему вас учат в школе… – вздохнул дядя Гривас. – Великие греки – Сократ, Платон, Аристотель. Ты знаешь про Александра Македонского? Или нет? Не ври!

– Конечно, знаю, – с обидой ответил Тони. – Кто же его не знает? Македонский царь, великий полководец, завоеватель мира. Он и Грецию покорил. А что?

– Как что? – возмутился дядя Гривас. – Его учитель – Аристотель! Грек! И Александр – грек.

– Ага, так я и поверил. Он же Александр Македонский, а не Александр Греческий. Что скажешь, дядя Гривас?

– Ерунда! – прокричал возмущённый дядя Гривас. – Историки запутались. Почитай серьёзных учёных. Македоняне – греческая ветвь народов! В Греции целая провинция так и называется – Македония. И все в мире знают, что её столица – Салоники – греческий город. Второй по населению в стране! Весь мир знает, а ты, неуч, не знаешь.

– Да ладно, – поспешил успокоить его Тони. – Не волнуйся так. Теперь буду знать. Я же ещё ребёнок.

– Ребёнок, – повторил весело дядя Гривас. – Ты не просто ребёнок, ты – хитрый ребёнок.

– Скорее, мудрый ребёнок, – в тон ему ответил Тони. – Но мы начали говорить о магии чисел. Забыл?

– Дядя Гривас, – с достоинством произнёс он, – никогда ничего не забывает! Так вот, есть такая наука или лженаука – это, смотря, где ты о ней будешь читать – нумерология.

Услышав знакомое слово, Тони вспомнил о заброшенной им книги:

– Знаю это слово. У меня даже книга есть про неё. Купить-то я её купил, но не прочитал.

– Правильно, и не мог прочитать. Вернее, прочитать «физически» мог, если бы постарался. А понять – вряд ли. Чем занимается нумерология? Она пытается определить зависимость характера человека, его способности, слабые и сильные качества от чисел. Можно долго и сложно рассказывать про эту – скажем так – дисциплину, но всё равно мало что поймёшь. Это и показало твоё знакомство с книгой. Но не переживай! – дядя Гривас похлопал Тони по плечу. – Чтобы разобраться, до конца ещё никто не добрался, а просто понять, нужно много знать – философию, математику, эзотерику, гематрию и много разных других сложных и запутанных для простого человека знаний.

– А ты, – с любопытством спросил Тони, – простой или сложный?

– Сложный, – уверенно ответил дядя Гривас. – Если сравнить человека с числами, то для меня сложный это как большое-большое число, что можно поделить на множество чисел. Вот представь, число четыре. На что оно может делиться?

– На единицу, два и само себя.

– Правильно, на три числа! А возьми, например, «десять». Оно делится не только на 1, 2 и 10, но и на 5. Уже четыре числа.

– Точно! Если возьмём «сто», то это будут 1, 2, 4, 5, 10, 20, 25, 50 и 100!

– Умница, Тони, – довольный дядя Гривас потёр руки, словно тот сделал великое математическое открытие. – Правильно меня понял. Чем сложнее число, тем больше вариантов деления. Так и сложный человек – много знаний, много мыслей, много чувств. К сожалению, и грехов может быть много. Тут уж ничего не поделать, за всё мы платим в этой жизни. Вот такие дела, Тони.

Тони с восхищением смотрел на дядю Гриваса – такой умный! Никто из его знакомых – взрослых и детей – не был для него так интересен как он.

– А можно по числам определить что за человек я или, например, мой друг Томми?

– Ну, про тебя и Томми я могу и без чисел рассказать. Я же вас хорошо знаю. Но это будет очень поверхностное суждение. А нумерологи утверждают, что могут, зная дату рождения и имя, достаточно точно узнать о человеке. Верю я или нет? И сам не знаю. Я несколько раз проверял их метод расчёта на себе и своих хороших знакомых. Многое совпадало. Но не уверен, что тебе нужна нумерология.

– Что так? – удивился Тони.

– Забыл, что я сказал пару минут назад – многое нужно знать и понимать. В твоём возрасте ещё рано пытаться всё расставлять по полочкам. Набирай опыт жизни без подсказок, делай сам ошибки, и сам их исправляй. Я так думаю. Понял?

– Нет, не понял. Если я могу уже сейчас знать, зачем мне ждать годы?

– Тони, поверь мне на слово, – мальчик никогда не видел дядю Гриваса таким серьёзным, – у меня есть основания для сказанного. И всё, не спорь.

И лишь через годы Тони понял почему дядя Гривас не захотел в тот день продолжать разговор.

Тони послушался совета и не стал интересоваться про эту странную нумерологию, но книгу не выкинул, а оставил «на потом». Но своего особенного отношения к числам не изменил.

Как-то на Рождество, по прошествии многих лет со дня того разговора, когда вся его небольшая семья – бабушка, дядя Гривас, Кэтрин и маленькая Никки – сидела за праздничным столом и обсуждала о том каким будет новый, 2005-й, год, Тони шутливо произнёс:

– Даже и гадать не надо! Он будет не просто хорошим, а счастливым для всех нас.

– Почему? – удивилась бабушка. – Откуда ты можешь знать? Санта рассказал?

Тони подмигнул дяде Гривасу и весело спросил у него:

– Помнишь наш давний разговор про мою особую любовь к числам, особенно, к счастливым?

– Конечно.

– Так вот, приходящий год, если сложить цифры, в сумме получим… – он сделал паузу, – число семь! Моё самое счастливое! А раз мы семья, то оно нам принесёт удачу.

Все дружно согласились – кто же не хочет удачи?

♠ ♣ ♥ ♦

«Каким я тогда был наивным» – подумал Тони, сидя на «своей» скамейке. 2005-й не стал счастливым для семьи. Наоборот, он принёс так много горького, будто кто-то – но кто? – решил изменить мнение Тони о «счастливых числах».

В начале «счастливого» года заболела Никки. Через полгода Кэтрин после очередного запоя ушла, как она сказала, в аптеку за лекарством для дочери и домой не вернулась. Тони уже собрался звонить в полицию, как на полу у телефона нашёл записку: прыгающие в разные стороны буквы и куча грамматических ошибок. Кэтрин писала, что неумением зарабатывать он испортил ей жизнь; что передал свои больные гены дочери; ей надоело жить в семье, где её никто не любит и не жалеет. Здесь текст прерывался: Кэтрин явно пыталась вспомнить все причины своего ухода и не знала, что написать. Без извинений, без подписи. Тони не решился показать записку родным. Просто сказал, что позвонили из полиции и сообщили о документах на её имя, обнаруженных случайным прохожим у реки. Но тела не нашли.

Уже этих двух событий, казалось, достаточно, чтобы навсегда потерять веру в «счастливые» числа. Однако, «тёмная сила» – а иначе кто, как сказала бабушка, приносит такое горе, – рассудила иначе.

В середине сентября в квартире Гриваса зазвонил телефон.

– Могу я поговорить с мистером Гривасом? – раздался в трубке мужской голос с сильным техасским акцентом.

– Да, это я, – ответил Гривас.

– Простите, сэр, но я вынужден сообщить вам нехорошую новость. 14 августа в Греции разбился самолёт, летевший из кипрского Ларнаке в Афины. К моему большому сожалению среди пассажиров этого несчастного рейса оказалась ваша дочь Дорис с семьёй. Примите мои соболезнования, сэр. Я…

– Что? – прервал его Гривас. – Какой самолёт, я ничего не знаю.

– Сожалею, сэр, – спокойным голосом продолжил мужчина. – Я сам узнал всего несколько дней назад. Мне звонили из полиции. Простите, сэр, я не представился. Меня зовут Дейл Редфорд, я давний юрист вашей дочери и её мужа. Знаю, вы многие годы не общались, но я должен сообщить о случившемся. Тем более, что нужно решить несколько чисто юридических вопросов.

Когда до Гриваса дошла горечь услышанного, у него перехватило дыхание и сильно сжалось сердце. Он медленно опустился на стул.

– Так моя Дорис погибла? – тихо спросил он.

– Да, сэр, – ответил юрист. – Но…

– Извините, мистер Редфорд… – начал Гривас, но тот его прервал.

– Просто Дейл, мистер Гривас. Извините, что прервал вас.

– Дейл, не могли бы вы перезвонить через несколько дней. Я сейчас говорить не в состоянии. Извините старика, – Гривас не стал ждать ответа и положил трубку.

Придя в себя, Гривас, постаревший сразу на десять лет, поплёлся к компьютеру. Механически включил, открыл Гугл и набрал дрожащими пальцами – авиакатастрофа в Ларнаке. Через несколько секунд появилось множество страничек по этой теме. Гривас выбрал одну из них – «В греческой катастрофе никто не выжил».

В сообщении BBC говорилось, что все 121 человек на борту кипрского авиалайнера погибли после того, как он врезался в гору недалеко от Афин. Одной из причин катастрофы назвали снижение давления в салоне. В текстовом сообщении, отправленном с самолёта, сказано, что пилоты потеряли сознание, и пассажиры погибли от холода.

На другой страничке Гривас нашёл сведения из каких стран были пассажиры. Несколько раз внимательно прочитал и… американцев среди погибших нет! Он бросился звонить в Даллас:

– Дейл! В самолёте не было американцев! Понимаете? – прокричал Гривас в трубку. – Не было! Греки – были, киприоты – были, немцы – были, а американцев там не было. Значит…

– Мистер Гривас, простите меня, но я не сказал вам, что муж Дорис гражданин Греции. И ваша дочь приняла греческое гражданство. Перед тем как позвонить я всё проверил дважды. А меня нашли так быстро потому, что в сумке Дорис вместе с документами была и моя визитка. Извините меня, пожалуйста.

Гривас не смог продолжать разговор – он плакал. Плакал так, как никогда в жизни не плакал. Даже когда у него на руках умирала от рака мама.

Через несколько дней, немного придя в себя, Гривас бросил вся дела и вылетел в Даллас.

В городе стояла жуткая жара. Казалось, что даже привыкший к такой погоде асфальт вот-вот «поплывёт». Но нет, он уверенно «держал» форму, позволяя нескончаемому потоку машин «везти» миллионный город на работу, в магазины, театры, на стадионы, к друзьям, родным…

Гривас давно не был в Далласе. Прильнув к стеклу в прохладном от кондиционера такси, он с волнением смотрел на знакомые места, ставшего чужим города.

Войдя в дом после стольких лет расставания, Гривас почувствовал, что силы оставляют его. Он опустился на элегантный кожаный диванчик, стоящий при входе, и тяжело вздохнул. Затем медленно поднялся и пошёл бродить по дому: просторная гостиная с новеньким газовым камином; столовая с большим обеденным столом красного дерева, стоящим на ярком ковре; современная кухня – дорогие шкафы причудливого дизайна, гранитные столешницы, и огромный холодильник. Везде чисто и уютно. Жена, помешенная на чистоте, всегда требовательно проверяла работу уборщиц, которые, не выдерживая крикливую её настойчивость, долго не задерживались. Но нужно признать – вкус у неё был отменный. В доме всё элегантно подобрано: мебель, картины, шторы, светильники. Любовь к чистоте и уюту передалась дочери.

На втором этаже Гривас постоял на широкой площадке, отдышался от высокой лестницы и зашёл в детскую, где ребёнком жила дочь, а потом стала комнатой внучки. Много книжных полок, на письменном столе новенький компьютер, огромный жираф – тот самый, что он принёс в подарок много лет назад, – как хозяин расположился на большой кровати, аккуратно застеленной нежно-розовым покрывалом с бахромой до самого пола. Гривас вспомнил, как Дорис не впустила его в дом. Но подарок отдала дочери. Что она потом рассказывала ей о нём? И рассказывала ли вообще? Об этом он уже никогда не узнает. Гривас тихо-тихо, чтобы не нарушить тишину, подошёл к жирафу, взял на руки как ребёнка и понюхал. Игрушка – он так представил – пахла внучкой. Гривас заплакал. Сердце отозвалось болью.

Из детской Гривас пошёл в свою семейную спальню, где он так мало провёл время, но где была зачата его дочь. В комнате ничего не изменилось с того дня, когда он уехал из дома. Абсолютно ничего! Даже его тапочки аккуратно стояли на прикроватном коврике. Чувствовалось, что комнатой никто не пользовался. «Странно. А где же спала Дорис с мужем?» – подумал Гривас и вышел из комнаты. Пройдя по коридору, он упёрся в дверь, ведущей когда-то в его кабинет. Открыл её и зашёл. Опять никаких изменений – всё как при нём. И тогда Гривас, пытаясь понять увиденное, задумался. Похоже на музей. Но непонятно – ненависти или памяти? Дорис – ей едва исполнилось пятнадцать лет, – обиженная на него за развод с матерью, решила никогда не пользоваться этими комнатами или, наоборот, она тем самым хотела сохранить добрые воспоминания детства? Ответа он не знал…