По мотивам того, чего не было

В гробовой тишине фуникулер полз вниз. Вольф очень переживал. Если стражи порядка явятся к нему домой, с их стороны последует множество вопросов касательно ряда артефактов, находящихся в его личной коллекции. На многие из этих вопросов у Валеры могло и не найтись вразумительных ответов. С другой стороны, просто взять и выкинуть 70 гривен в его текущем финансовом положении будет, по меньшей мере, расточительством, не говоря уже о том, что выбрасывать находки было очень-очень-очень плохой приметой. Перрон стремительно приближался, а Валера по-прежнему не представлял, как ему следует поступить. В окошке уже замелькали люди, а он все держал патрон в своей стремительно потеющей левой ладони.

В этот раз решение пришло очень вовремя и было вот каким: в случае, если он заметит что-либо подозрительное, то просто выбросит патрон под ноги пассажирам – поди потом докажи, что это он сделал. Сказать, хорошая это была идея или не очень, было сложно, да только другой в этой экстремальной ситуации в голову не пришло.

Крепко сжимая боеприпас в руке, Валера затесался в толпу выходящих пассажиров и, словно пробка из бутылки шампанского, выскочил на свежий воздух. Не оборачиваясь, он перебежал на другую сторону дороги и только там почувствовал себя в безопасности. После всего произошедшего стало окончательно ясно: этот день принадлежит ему. Сегодня обязательно отыщется что-то небывалое: столько раз подряд без причины повезти не могло! Улыбнувшись, Валера спешно зашагал к мосту. Ему не терпелось найти небывалое, ему это было просто необходимо: Новый год на носу, а денег на подарки в обрез.

По дороге Вольф рассуждал о любимом деле. Он вспоминал уже найденное, мечтал о том, чего еще не находил. Губа оказалась не дура, и Валера сам себя осадил: нужно быть скромнее в желаниях. Но что, в сущности, было плохого в мечтах о дукатах и талерах? Ничего. Другие поисковики находили эти редчайшие монеты, почему бы и ему их не найти? Почему везет другим, а не ему? Чем он хуже?

Валера удивился тому, как быстро добрался до моста. За праздными размышлениями о везении, которого он уже заждался, время пролетело незаметно. Теперь оставалось сделать всего несколько шагов – и он ступит на вожделенный желтый песок городского пляжа.

Памятуя о старом копательском суеверии, гласящем: в случае удачного выхода на следующем в точности повторять все свои действия, Валера дошел до истинного чуда советского промышленного дизайна – пляжного зонтика из добротной стали в палец толщиной, – и принялся быстрыми отточенными движениями готовиться к работе. Он расчехлил лопату, затем достал из кармана старые кожаные перчатки, которые успел привести в идеальное состояние за время, пока болел; далее вытащил металлоискатель и собрал его. Для соблюдения ритуала оставалось сделать кое-что важное, и Вольф полез за сахарком и побочным продуктом его брожения, которые являлись неизменными спутниками всех его поисковых экспедиций. Кусочек рафинада он заботливо уложил прямо на песок и щедро плеснул на него горькой – чтобы задобрить старика Хабарыча. Отхлебнув из фляги, он нащупал в кармане несколько монеток и запустил одну в воду, а вторую – в сторону леса: сахара и водки могло не хватить для искомого золотишка.

Валерий включил металлоискатель, и монотонный вой ветра разбавил неизменно вызывающий у него довольную ухмылку писк прибора. Сердце застучало быстрее, а внизу его несколько потерявшего былую форму живота запорхали бабочки. Размахивая детектором как косой, счастливый Вольф двинул вдоль кромки черной речной воды навстречу дожидающимся его находкам.

Буквально через несколько метров раздался первый сигнал – пробка. В метре от нее обнаружилась еще одна, точно такая же. Пропустив два сигнала: первый откровенно металлический, а второй неприятно крякающий (Наверняка фольга), Вольф ненадолго задержался у следующей ямки – никак не мог поймать в руку находку и все перекидывал ее туда-сюда. Копать простой лопатой на пляже было делом муторным, и Валера давно уже решил приобрести скуб, но то не было лишней налички, то времени, чтобы поехать и купить, то возникали более срочные траты на любимое хобби. Наконец, находка оказалась в руке, и, раскрыв ладонь, Вольф обнаружил пять копеек – начало положено! Спрятав монету в карман и забросав яму песком, он пошел дальше.

Мусора было тьма. Оно и понятно: все-таки пляж, да еще и в черте города. Умение нашего населения загаживать природу поисковикам было известно как никому другому: кишащие мусором поля и леса нередко становились серьезным раздражителем для копателей и не позволяли в полной мере наслаждаться любимым занятием. Углубляясь в чащобу на многие километры в надежде найти незамусоренное место, искатели с ужасом обнаруживали на огромном отдалении от деревень и дорог, на каком-то поросшем малинником холме водочные пробки и прочие атрибуты вечного алкогольного праздника, царящего в стране. Случались и совсем дикие и неподдающиеся объяснению находки: например, в чистом поле на глубине метра выкапывался самый обыкновенный кран, а в дремучем лесу, под столетним дубом в три обхвата шириной – свеженькое цинковое ведро. Это бесило настолько сильно, что опускались руки. Пожалуй, у каждого кладоискателя рано или поздно возникало желание забросить металлопоиск. Впрочем, это желание довольно быстро проходило, ибо поиск артефактов – это не хобби, а смысл жизни.

За первые полчаса раскопок Валере попалось уже восемь пробок от пива, две от водки, кусок алюминиевой проволоки, пара язычков от жестянок и лишь одна монетка – результат более чем скверный. Несмотря на это, он продолжал верить в положительный исход выезда: нужно лишь проявить терпение, и оно обязательно будет вознаграждено.

Когда прозвучал высокий ровный сигнал, сердце Валеры екнуло. Опыт нескольких лет поиска подсказал: вероятность хорошей находки очень высока. Он провел металлоискателем над местом – вдруг почудилось? Нет, сигнал был ровным и четким. С размаху ткнув лопатой, Валерий извлек некоторое количество песка, после чего провел над ним прибором – тишина. Он повторил свои действия – ничего. Пожалуй, на такой глубине металлоискатель никак не смог бы уловить монету или украшение, следовательно, он ошибся и обнаружил что-то другое, но что?

Сильнейший зуд, поразивший область левой лопатки, заставил Вольфа отвлечься от процесса поиска. Ловким движением руки он скинул перчатку и попытался достать до нужного места рукой, однако ни одна из попыток не увенчалась успехом – Валера никогда не отличался гибкостью. Он не сдавался, снова и снова пытаясь устранить неприятные ощущения. Это происходило до тех пор, пока он не заметил какого-то человека, пристально за ним наблюдавшего. Валера замер, испуганно и растерянно глядя на незваного гостя.

На раскопках Вольф всегда старался избегать лишних контактов с людьми, поскольку хобби имело полулегальный статус. Сегодня он никак не рассчитывал встретить кого-то на пляже, разве что ополоумевшего рыбака или такого же солдата удачи, как и он сам, из-за чего пренебрег обычными для себя мерами предосторожности и маскировки. Что делал этот подозрительный субъект на острове, было неясно, но, несмотря на это, Валера решил продолжать.

Произведя несколько мощных движений лопатой, он взял в руки прибор и провел им над образовавшейся кучей – металлоискатель громко взвизгнул. Раздираемый догадками, Вольф запустил руку в песок и тут же нащупал что-то большое и довольно тяжелое. При первом поверхностном осмотре нечто идентифицировано не было, а при повторном, более внимательном и с использованием функции «фонарик» на мобильном устройстве, было определено как рыболовное грузило. Расстройству не было предела: очень уж многообещающим был этот сигнал. Глубоко вздохнув, Вольф отправил находку в рюкзак – никогда не знаешь, что может пригодиться в хозяйстве. Он закопал яму, после чего взглянул в сторону мужчины – тот сидел, не меняя позы.

Валера зашагал дальше. Он пропустил несколько сомнительных сигналов, которые могли быть только пробками, после чего решил сделать небольшой перерыв. Глотнув горькой, он чуть было не решил сворачиваться, но вспомнив, что это последний выезд в сезоне, задумал еще раз попытать удачу и с утроенным энтузиазмом взялся за раскопки.

После водочки дело пошло на лад. В первой же яме выскочило немного ходячки – всего восемь монет на сумму 2 гривны 15 копеек, а во второй, неподалеку, еще 80 копеек. Надежда на положительный исход выезда была возрождена, и Вольф посапывая зарылся в песок, возясь с хорошим, но прерывистым сигналом. В этот раз не повезло, и он брезгливо закопал упаковку от презерватива: ни стыда, ни совести – вот молодежь пошла. По какой-то причине он запамятовал, что еще совсем недавно и сам развлекался неподалеку отсюда, на нудистском пляжике, и точно так же выбрасывал средства контрацепции на месте их использования, в тот момент не думая ни об экологии, ни тем более об археологии, которая в лице черных копателей когда-нибудь обязательно откопает следы его постыдного блуда. В те замечательные мгновения он думал о совсем других вещах…

Когда Валера выкапывал очередную пробку, он заметил, что тот мужик теперь наблюдает за ним из кустов. Вольф очень разозлился. Он схватил лопату, намереваясь швырнуть ее в извращенца, но в последний момент передумал, решив ограничиться самым грозным и презрительным взглядом, на который был способен. Мужчина не отреагировал. Бросив яму не закопанной, Валера заспешил прочь. Он был настолько возмущен, что не обернулся даже после того, как незнакомец ему что-то закричал.

С трудом справившись с волнением, Валера вернулся к поискам, и вскоре еще одна гривна отправилась в карман для находок. «Быть может, получится отбить хотя бы проезд?», – с нарочитой досадой в голосе полушепотом промолвил Вольф. Дело в том, что в среде копателей бытовало старое поверье: если начать жаловаться старику Хабарычу на отсутствие везения и попросить о чем-то незначительном, дед разжалобится и обязательно вознаградит за скромность и старания хорошей находкой. Впрочем, надежда на положительный исход выезда уже почти умерла: что-то явно пошло не так…

«Ах ты, сука!», – внезапно Валеру осенило, и он злобно посмотрел в сторону непрошеного гостя. И как ему раньше в голову не пришло, что это он во всем виноват! Он и сглазил сегодняшний выезд, сволочь! Возмущение быстро сменилось приливом враждебности, однако желание как следует зарядить незнакомцу по морде было побеждено здравым смыслом. Цитируя отрывок из фильма с любимым актером, Вольф спросил самого себя: «Какие ваши доказательства?». Никаких доказательств у него не было, а одного смутного предчувствия было недостаточно для того, чтобы обвинить человека в сглазе.

Валера был трусом. Умение увиливать от проблем и конфликтов отчетливо прослеживалось с ранних лет его жизни. Во многом именно за это он со школьной скамьи был записан учителями в прекрасные дипломаты, а одноклассниками – в некое скользкое существо, которое во всех конфликтах почему-то оказывалось на стороне победителей. Вот и в этот раз Валера постарался убедить себя, что возможно ошибся; вот и в этот раз он себя в этом убедил.

Очередная находка не заставила себя долго ждать. Впрочем, она окончательно дестабилизировала Валеру: кому могло прийти в голову притащить на пляж и закопать на полуметровой глубине банку из-под краски? Вольф со всей силы зашвырнул находку в воду, злобно отбросил металлоискатель, достал флягу и втянул в себя остатки содержимого. Должно же это невезение когда-нибудь закончиться?

У самой кромки воды обнаружился неплохой сигнал. Не загадывая наперед и вообще стараясь не думать о том, что там, Валера извлек из земли первую хорошую находку: массивное кольцо, на котором можно было разглядеть надпись: «Спаси и сохрани». «Ну, наконец-то!», – подумал Вольф и взвесил в руке артефакт – навскидку грамма три, не меньше. Серебро – это хорошо, это всегда приятно. Если находится что-то серебряное, то выезд смело можно записывать себе в актив. В этом кольце, однако, смущало отсутствие патины – неужели все-таки не серебро?

Вольф достал из кармана бумажку – какой-то измятый кассовый чек, – и попробовал оставить на нем след кольцом: если это старина Сильвер, должна остаться серая полоса, словно от графитового карандаша. Увы, на поверку находка оказалась не из драгоценного металла. Это стало крайне неприятным сюрпризом для Вольфа, который небезосновательно полагал, что уж на серебряное колечко сегодня точно наработал. По всей видимости, у старика Хабарыча на этот счет было совершенно другое мнение.

Пожалуй, самым приятным в находке было то, что с момента окончания пляжного сезона по этому месту прошли десятки копателей, а кольцо нашел именно он. Валера знал свое дело. Он считал себя хорошим и опытным поисковиком, во всяком случае лучшим, чем подавляющее большинство. Такая находка в самом конце сезона, да еще и в выхоженном копателями вдоль и поперек месте, подтверждала его точку зрения. Причинами, по которым хорошие находки реже других радовали Вольфа, были отсутствие фарта и плохой металлоискатель, а ведь именно эти две составляющие и являлись главными слагаемыми успеха в сложном поисковом деле. Вольф был абсолютно уверен в том, что делает все правильно и проблема отсутствия находок заключается не в нем. Он спрятал кольцо в карман для особых, исключительно ценных артефактов: то ли еще будет!

За любимым занятием время пролетело незаметно. Взглянув на экран телефона, Валера с ужасом отметил, что очень скоро необходимо выдвигаться в обратный путь. Сегодняшний выезд был совсем не таким, каким хотел бы его видеть Валера. Одну за другой выкапывая пробки, их счет давно перевалил за третий десяток, Валера постепенно раскалялся, а его головой стремительно овладевали старые-добрые мысли о несправедливости. Да, он не очень-то напрягался ради заработка, откровенно плохо учился, предпочитая книгам посиделки с друзьями во дворе под пиво «Жигулевское» и песни Виктора Цоя. Судьба не раз предоставляла ему замечательные возможности улучшить свое положение, но Валера ими так и не воспользовался – то ленился, то в упор не видел, как следует поступить, то просто не везло. Нет, к жизни Валера претензий не предъявлял, но археология – это совсем другое дело. На выездах он старался как мог, каждый раз прилагая нечеловеческие усилия и доводя свое тело до крайней степени изнеможения, но результат не радовал.

Валера замечтался. Позабыв о времени, о том, зачем тут находится, он погрузился в размышления о жизни, однако резкий порыв ветра, едва не сбивший его с ног, подействовал как хорошая оплеуха. Копать оставалось всего ничего, а из находок – колечко, грузило да гривен 5 мелочью. Вольф побрел в сторону пляжного зонтика, дойдя до которого упаковал свои манатки и пересчитал найденные монетки: всего 6 гривен 65 копеек – закрытие сезона было с треском провалено. Бедолага медленно поплелся домой. Он пребывал в ужасном расположении духа. Казалось, все сегодня должно было сложиться совсем иначе, и он вполне мог рассчитывать на удачу…

Иногда и у Вольфа случались моменты, когда он всерьез задумывался над тем, что пора забросить любимое хобби и порвать с археологией, но, не покопав всего неделю, его начинало непреодолимо тянуть в поля и леса: раскопки были его наркотиком. Ежедневно его знакомые находили клады и редкие артефакты, хвастливо выкладывая фотографии на всеобщее обозрение – это здорово мотивировало. Пуская слюни от неприкрытой зависти, Валера мог часами рассматривать вожделенные находки, медитируя и настраивая себя на то, что в следующий раз и он найдет что-то подобное. Раз везло кому-то, значит, и ему должно повезти. Надо лишь терпеливо ждать – и на его улице наступит праздник.

Валера успел достаточно далеко отойти от навеса, как вдруг его осенило: он забыл поблагодарить дедушку Хабарыча! Такая оплошность не сулила в следующем сезоне ровным счетом ничего хорошего: как и любой старик, лесной дед отличался переменчивым характером, и даже самое незначительное проявление неуважения могло не на шутку его разозлить. Ну, а если разозлить старика, то тут как ни старайся, а находок не видать как собственных ушей. И хотя сегодня благодарить старого жмота, в сущности, было не за что, Валера все равно достал оставшиеся три куска сахара и отправил один в сторону деревьев, а два других в воду – рыбкам на корм. Это незамысловатое действие Вольф Зауэр сопроводил скупыми словами благодарности за прекрасный сезон и замечательный день, закинул рюкзак на спину и заспешил домой: ему натерпелось оказаться в теплой постели. А находки? Повезет в следующем году. Когда-то же должно повезти!

До закрытия фуникулера оставалось минут двадцать. Валера прибавил шагу и в скором времени достиг нижней станции. В ожидании зеленого света он стоял на перекрестке, как вдруг услышал звонок. Невзирая на запрещающий сигнал светофора, Вольф ринулся на другую сторону и в последний момент вскочил в закрывающиеся двери. Запыхавшись от короткого, но интенсивного забега, он с облегчением выдохнул и только тогда обратил внимание, что почти все внутреннее пространство салона занято детской коляской, доверху набитой всяким хламом. В углу, развалившись на лавке, сидел человек, здорово походивший на бездомного, которого Валера видел по дороге на пляж. Вольф кивнул пассажиру, уселся в угол и уставился в окошко, но бродяга с ним заговорил:

– Как ваш день? – Валера как-то автоматически, хоть все и расслышал, переспросил:

– Простите?

– День как прошел? – повторил оборванец.

– Ничего, спасибо.

– У меня тоже ничего, – зачем-то сообщил бомж.

По пути домой Вольф размышлял над тем, почему, несмотря на предчувствие, он сегодня опять ничего не нашел. По какой-то причине хорошие находки попадались ему крайне редко. Странно, ведь прибор у него ничуть не хуже, чем у тех, кто регулярно находил артефакты, о которых Валера мог только мечтать; да и задницу он рвал не меньше остальных. Дело тут было в чем-то другом, и Вольф едва ли не больше всего в жизни хотел понять, в чем именно.

Впрочем, даже несмотря на очередное фиаско, Вольф не собирался бросать любимое хобби. Более того, он уже вынашивал планы, куда поедет в следующем году. Уже давно он хотел заглянуть в один лесок в Черкасской области, рядом с домом родителей его жены, где, по рассказам местных старожилов, когда-то был небольшой хуторок. Пожалуй, в следующем сезоне он непременно должен туда попасть: уж там-то точно что-то выскочит! Пугало лишь то, что с везением на будущий год могут возникнуть проблемы, поскольку сакральное окончание этого сезона было с треском провалено, и провалено оно было, в этом Валера нисколько не сомневался, по причине сглаза. Все сегодня говорило в пользу того, что выезд будет расчудесный, но тот странный тип все испортил – точно сглаз.

Поскольку Валера не знал никаких других способов борьбы с порчей, кроме похода в церковь, он на всякий случай решил на днях сходить в храм Божий и поставить свечку. Также он прикинул, что до Нового года можно еще разок выбраться на раскопки: больно уж не хотелось заканчивать сезон неудачей. По прогнозу на завтра обещали ощутимое похолодание, но без осадков. Пожалуй, завтра можно сезон и закрыть.

Валера уже принялся размышлять, куда бы ему податься, как вдруг вспомнил о работе в кафе. Плевать! На обратном пути он на часок заскочит в парк неподалеку от дома – уж там, вне всякого сомнения, хоть что-то да найдется. Рано или поздно он доконает этого старого жмота – Хабарыча. Рано или поздно ему по-настоящему повезет. И, пожалуй, это вполне может произойти завтра. У Валеры было хорошее предчувствие. Очень хорошее предчувствие…

Утопленник

Молодой человек выглянул из старого, изъеденного ржавчиной строительного вагончика, который вот уже три месяца являлся его домом. Отсутствующим взглядом он обвел вверенную ему территорию, как обводил по нескольку раз в день: бессмысленно, безмысленно, безнадежно.

Странная работенка: охранять скопление потрепанных сеток и старых автомобильных покрышек, являющихся составной частью так называемого поля для пейнтбола. Что тут красть? Дрова, в прошлом являвшиеся самодельной деревянной лестницей, тоже у кого-то, по всей видимости, украденной? Побитый ржавчиной старый топор? Вряд ли он является сколько-нибудь желанным трофеем для порядочного вора. Впрочем, раз его наняли, значит это кому-нибудь нужно.

Идти ему все равно было некуда: отчий дом находился далеко, да и домом он его больше не считал. Там все было чужое: люди, которых он когда-то любил и считал своей семьей, места, в которых рос и становился мужчиной. Все изменила война, расколовшая тамошнее общество на тех, кто приветствовал новый режим, и тех, кому было что терять.

Максим, однако, оказался в числе тех немногих, кому новый режим был противен. По мере развития политических событий домашние споры и незначительные конфликты переросли в систематическую конфронтацию. В скором времени на семейном совете постановили, что Максиму следует покинуть дом и больше никогда не возвращаться. Он с радостью согласился и, собрав немногочисленные пожитки, отправился в Киев.

Он преодолел все блокпосты, которых на пути было удручающе много. Где нужно – «подмазал», когда закончились деньги – отдал мобильный телефон, затем – серебряное кольцо-печатку, нательный крест и даже швейцарский перочинный нож. Он нагло врал и клялся, что всем сердцем и душой любит родные места, верит в светлое будущее республики и ни за что на свете не променяет терриконы и запыленные сажей подоконники на что-то другое. Со скрипом его пропускали.

А на самом последнем блокпосте, прямо перед границей, он не смог договориться: не поверил невысокий парень с бугристым лицом, что у Максима ничего ценного не осталось. Сепаратист приказал вывернуть карманы, и ничего в них не обнаружив поинтересовался, как можно ехать в Киев без копейки за душой. Максим не ответил. За дерзость его пнули в живот прикладом. Лежа на земле, бедолага глядел на сидящего на корточках невысокого парня с бугристым лицом. Живот пылал огнем, но Максиму было плевать. Он был готов на все, лишь бы оказаться по ту сторону.

Когда после многочисленных злоключений Максим все же достиг Киева, он подумал, что теперь начнется настоящая жизнь: он обзаведется новыми знакомыми, устроится на работу, быть может, пойдет учиться. Парень верил, что все непременно наладится, но получилось совсем по-другому. Чернорабочих, готовых грызть бетон за копейки, в городе было полно, да и об учебе думать было поздно: сроки поступления он пропустил. К тому же все усложняли сломанные тем гадом ребра. Парню срочно требовалась крыша над головой и немного покоя.

Максим обосновался на вокзале. Днем тынялся по околицам в поисках еды и работы – благо, было еще не холодно; а по ночам устраивался где-нибудь в холле. В скором времени одежда поистрепалась, и стало труднее убеждать сотрудников железной дороги, что он не бездомный, а просто ожидает свой поезд. Люди не были к нему ни добры, ни злы: они просто выполняли свою работу.

А потом случилось чудо: он увидел объявление о поиске сторожа поля для пейнтбола, располагающегося на Трухановом острове. Платили, конечно, немного, но найти жилье само по себе было большой удачей. Да и место сперва показалось замечательным: почти дом отдыха, да еще и с видом на город. Тут, подумал Максим, он сможет перезимовать и зализать раны. Так и началась новая страница его жизни, в которой он тяготился одиночеством и безысходностью больше, чем когда-либо прежде.

Впрочем, в последние дни Максим совсем раскис: почти не спал, почти не ел, а весь сегодняшний день и вовсе провел в кровати. Он неуверенно ступил на песок, который предательски заплясал у него под ногами, как заплясало и все вокруг. В приступе слабости, накатившей безжалостной волной, Максим оперся рукой о небольшое деревце, что росло прямо у входа в вагончик, и закрыл глаза. Отпустило. Стало быть, и дерево можно оставить в покое.

Свежий морозный воздух отрезвил. Потерев глаза, Максим увидел, что уже темно. Наступило самое тяжелое время суток – ночь. В темноте особенно сильно чувствовались одиночество и холод. И хотя к вагончику был подведен свет, который парень никогда не выключал, хотя там имелся калорифер, помещение казалось совершенно безжизненным и насквозь пропитанным сыростью, одиночеством и безнадежностью. Ночь и холод стали главными врагами Максима. Ночь, душевный холод и… вода.

Странный звук привлек внимание. Паренек замер, не двигаясь и не дыша, пытаясь расслышать что-то в монотонном завывании ветра и шелесте листьев. Звук доносился со стороны реки и был похож то ли на писк, то ли на скрип. Он что-то напоминал, но вспомнить, что именно, никак не удавалось. Заперев коморку, Максим побрел к реке.

Не без труда забравшись на песчаный бархан, он окинул взглядом узкую полоску берега и примерно в тридцати метрах заметил стоящего на коленях мужчину с металлоискателем, который выискивал что-то в речном песке. Смотреть за поиском артефактов было куда интереснее, чем сидеть в ненавистном вагончике, и Максим устало опустился на песок, обнял колени руками и принялся наблюдать.