Леонид

Глава седьмая

Леонид Леонидович Троевидов в советское время был офицером внешней разведки. Служил в Восточной Германии, курировал концертные группы, приезжавшие с гастролями в Дрезден. Управление разведки в награду за усердную службу выделило Леониду Леонидовичу маленький дачный участок в подмосковном Нахабино. Приезжая из Дрездена в отпуск, Леонид Леонидович с удовольствием обрабатывал свой малый надел. Корчевал пни, привозил плодородную землю, закупал в питомнике саженцы. Радовался, когда жена высаживала цветы и дарила ему милые букеты садовых колокольчиков и ромашек.

Соседями по участку были такие же, как и он, «земледельцы», – инженеры, финансисты, мелкие служащие. Леонид Леонидович, пользуясь «красной книжечкой» офицера разведки, помогал кооперативу доставать водопроводные трубы, бурить скважины, прокладывать дорогу. Вскоре он стал главой кооператива, объединив вокруг себя самых деятельных соседей.

Их дружба продолжалась и тогда, когда, вместе с государством, рухнули все ограничения, мешавшие предприимчивым людям обзаводиться землей, домами, дорогими машинами.

Друзья стали заниматься коммерцией, каждый в своей области, продолжая друг друга поддерживать. По-прежнему считали Леонида Леонидовича своим предводителем. Они преуспели, избежали бандитских пуль, создавали новый кооператив, состоящий из банков, акционерных обществ, строительных трестов. Леонид Леонидович был душой этой корпорации. Обеспечивал заказы, завоевывал рынки, находил нужных людей в правительстве и Государственной Думе. Могучие силы русской истории распорядились так, что никому не известный офицер разведки стал сначала главой Правительства, а потом Президентом.

Друзья при встречах любили шутить, – их крохотный дачный кооператив расширился, вышел к океанам и стал называться «Россией».

Друзья превратились в магнатов, владели громадными состояниями, имели связи с мировыми банками, присутствовали на мировых рынках. В России они неявно управляли огромными территориями, ставили своих губернаторов, смещали неугодных министров. Постепенно стали тяготиться опекой Леонида Леонидовича, полагая, что управляют Россией не в меньшей степени, чем Президент, но, быть может, и в большей. Они создавали свое собственное государство, собственную Россию. В шутку они называли это государство «космическим». «Космическое государство» превосходило Государство Российское. Оно возвышалось над ним, уходило в Космос. Имело космическую природу. Объединяло лучших людей, которые, как пришельцы из Космоса, создавали новое человечество, новую цивилизацию. Оставляли «ветхую» цивилизацию обветшалым, идущим на убыль народам. И пусть их друг Леонид Леонидович Троевидов управляет «ветхой» Россией, не вмешивается в дела «космического государства».

Так думали они, полушутя, полусерьезно, собираясь время от времени на свои «космические» совещания.

Усадьба Кастерфилд располагалась в предместье Лондона. Это был дворец, построенный в стиле позднего барокко, с лепниной, мраморными вазами в нишах, золоченым гербом на фронтоне. Прежде усадьба принадлежала дальнему отпрыску Виндзорской династии, который продал ее российскому магнату Максу Даненбергу.

Максим Карлович Даненберг владел строительными компаниями, строил мосты, олимпийские объекты, укладывал трансконтинентальные газопроводы. Его компания возвела культовый Крымский мост, проложила газопровод «Сила Сибири». Он разрабатывал алмазные месторождения в Якутии и Архангельской области.

Максим Карлович Даненберг был близкий друг Президента Леонида Леонидовича Троевидова. Когда-то оба состояли членами дачного кооператива. Вместе с другими предприимчивыми кооператорами увеличивали площадь кооператива. Любили шутить, что границы их малого надела защищены теперь ядерным оружием.

Максим Карлович Даненберг свободно входил в кабинет Президента, а когда тот приезжал в Лондон, принимал его у себя в Кастерфилде.

Перед усадьбой простирался огромный газон, плотный, как зеленая кошма. В маленьком пруду плавали казарки. Они вдруг шумно взлетали, сверкали золотыми перьями, делали круг над дворцом и снова опускались в пруд, поднимая солнечные фонтаны.

На газоне были расставлены столики и плетеные кресла. Расхаживали и восседали в креслах гости. Бармен разливал в стаканы виски. Официанты в белых перчатках разносили подносы с шампанским. Смех и возгласы пугали казарок, и золотые птицы шумно взлетали.

Среди гостей не было хозяина. Максим Карлович Даненберг находился во дворце. Там он собрал на тайный совет друзей. Они уединились в каминной, куда не доносились голоса подвыпивших гостей.

– Друзья, я ценю ту готовность, с какой вы откликнулись на мое приглашение и явились в Кастерфилд обсудить насущные проблемы «космического государства», – Максим Карлович Даненберг был крупный, рыхлый, с острыми лучистыми глазками. Его большой нос, казалось, был лишен хрящей и безвольно висел над губой. Когда Максим Карлович сердился, нос становился лиловым, наливался кровью, как у индюка, и оставался таким, пока Максим Карлович ни успокаивался. Тогда нос белел, свисал к губе, как пустой мешочек. – Ты, Феликс Русланович, я знаю, прервал отдых на своей яхте «Матильда». От тебя и сейчас пахнет дамскими духами.

Маленький, лысый Феликс Русланович Шабаров, владелец металлургических компаний, благосклонно кивнул, понюхал рукав своего пиджака, уловил тонкий запах французских духов, – А ты, Лаврентий Несторович, покинул Дальневосточный экономический форум, где тебе, я слышал, светили контракты с японцами. Ну да ты своего не упустишь!

В ответ Лаврентий Несторович Кувейко, банкир и золотопромышленник, всплеснул руками:

– Какие разговоры, Максим Карлович! Убежал бы из рая, чтобы повидаться с друзьями! – Лаврентий Несторович Кувейко был огромный, с длинными руками и узким, заросшим волосами лбом. Когда он поворачивался могучим телом, в нем что-то хрустело, словно двигались деревянные рычаги и колеса. Он любил пугать этим хрустом неподготовленных собеседников.

– Ты, Борис Генрихович, отложил свои вечные интриги. Говорят, зачастил в Кремль? Отбираешь у бедных ненцев газовые месторождения? Ну да ладно, после расскажешь, – Максим Карлович Даненберг подмигнул Борису Генриховичу Шаронову. Тот удивился, как быстро разнесся слух о его недавнем визите в Кремль.

– Я пригласил вас, чтобы обсудить ситуацию, которая становится критической. Что нам делать с нашим любезным Леонидом Леонидовичем, который подвел нас к самому краю могилы?

– А что нам делать?

Терпеть! – повернулся в кресле Кувейко, издав хрустящий звук, с каким рушатся деревянные мосты. – Мне, к слову сказать, еще два швейцарских банка отказали в кредитах. Либо Крым, либо швейцарские банки.

– Я потерял шесть миллиардов, – Феликс Русланович Шабаров хлопнул себя по карману, словно там лежало портмоне. – Обращался за помощью к Леониду. А он мне: «Крутись, как хочешь. Мне Сирия дороже твоих кредитов».

– Я думаю, он затеет войну. Пуляет ракеты, пугает американцев. А у них терпение не вечное. Щелкнут по носу, – Максим Карлович Даненберг ударил себя по носу, который уже налился красным соком, как у встревоженного индюка.

– Мне кажется, наш Леня совсем спятил, – Борис Генрихович Шаронов погладил благородную седую шевелюру. – Я действительно был у него недавно. Только заикнулся о Крыме. Только сказал, что пора помириться с Западом. Он кричал, топал ногами. Пена у рта. Мерещатся заговоры. Упомянул о «космическом государстве». Нас подозревает. Грозит всех под корень! Безумье какое-то!

– А ведь твой сосед был, через забор здоровались. Ты ему на рожденье яхту даришь, остров на Карибах. Тебя-то не тронет, – сердито произнес Максим Карлович Даненберг. Его нос окончательно приобрел сходство с индюшачьим отростком.

– Надо действовать, господа! Нанести превентивный удар! – Феликс Русланович Шабаров ткнул воздух заостренной ладонью, словно посылал запрещенный удар в солнечное сплетение.

Стало тихо. Только под пиджаком Лаврентия Несторовича Кувейко что-то поскрипывало, словно из колодца поднимали ведро.

– Что же вы предлагаете? Пуля? По-американски? Американцы умеют ставить на место своих президентов, – произнес Феликс Русланович Шабаров и испугался. Стал оглядываться, словно искал, куда полетело его неосторожное слово.

– Зачем пуля? Есть порошки, которые можно всыпать в бокал с вином. Газ, который можно закачать в вентиляцию Кремля. Радиоактивные крупицы, которые можно подбросить в салон «Мерседеса», – важно, как опытный отравитель, произнес Борис Генрихович Шаронов. Но всем было ясно, что это пустое. Охрана делала первый глоток из любого бокала. Брала пробы воздуха в рабочем кабинете и домашней спальне. Включала дозиметр в салоне автомобиля и самолета.

– Зачем прибегать к насилию? Мы не блатные, – Максим Генрихович Даненберг теребил лиловый нос. Его проекты «Северный газопровод» и «Турецкий поток» рушились под американским давлением. Голос его становился похож на индюшачье бормотание: – Пригласим Леонида на яхту, отплывем в открытое море и возьмем у него отречение. Как у царя Николая. Зачем нам пуля?

– У Николая потом была пуля, – сказал Феликс Русланович Шабаров.

– Но это уж он насолил народу, – заметил Борис Генрихович Шаронов.

– А мы не насолили народу? – Лаврентий Несторович Кувейко крутанул плечами, как будто сдвинулись скрипучие бревна сруба. – Народ нас любит? Чуть что, он нас на фонарях развесит. Троевидов нас от народа спасает. Уйдет Троевидов, и народ нас всех на фонари потащит! В котлах будет варить! В прорубях топить! Русский народ, как собака. Есть палка, скулит и к сапогу жмется. Нет палки, рвет на куски. Еще подумать надо, кто народ удержит, если Троевидова не станет!

– Его уберем, такое в России начнется! – схватился за лысую голову Феликс Русланович Шабаров. – Силовики на силовиков! Чеченцы на русских! Красные на белых! Бедные на богатых!

– Господа, – благоразумно заметил Максим Карлович Даненберг, – Мы не учитываем одно обстоятельство.

Троевидов ввел пост вице-президента. Похоже, он хочет уйти и ищет себе замену. В этих условиях нет надобности устранять Леонида. Надо правильно подобрать вице-президента, который станет в дальнейшем Президентом. Нам нужен свой вице-президент. Пусть им станет один из нас.

– Кто же? – Борис Генрихович Шаронов подозрительно осмотрел сидящих в креслах друзей. Так картежник осматривает соперников, прежде чем кинуть на стол заветную карту.

– Наверное, Максим Карлович. Он водит знакомства с европейскими премьер-министрами, знает толк в большой политике. К тому же, «Даненберг» звучит почти, как Гогенцоллерн. Быть может, это будет новая русская династия, – осторожно пошутил Лаврентий Несторович Кувейко.

– В Одессе много таких Гогенцоллернов, – захохотал Борис Генрихович Шаронов.

– Я не люблю твой антисемитизм, – оборвал его Максим Карлович Даненберг, – Ты тоже не Рюрикович!

– Друзья, только не ссориться! «Когда мы едины, мы непобедимы». Так нас учили в комсомоле? По одиночке нас растерзают алчные силовики, хитрые американцы, злобные русские мужики. Я думаю, наша встреча прошла плодотворно. «Космическое государство» получает новый стимул к развитию. Станем двигать в вице-президенты Максима Карловича Даненберга. Если же Троевидов назначит своего человека, будем, по мере возможностей, влиять на него. Сделаем своим человеком, – этим примиряющим заявлением Феликс Русланович Шабаров завершил совещание.

Магнаты поднимались из кресел и покидали каминную. Проследовали к дворцовому подъезду, где поджидали их бронированные «Мерседесы» и джипы охраны.

Глава восьмая

Максим Карлович Даненберг провожал друзей у парадного подъезда. Обнимались, целовались. Хлопали дверцы дорогих машин. Телохранители ястребиными глазами озирали окрестность. Машины снимались с места, мчались в аэропорт Хитроу. Откуда персональные самолеты уносили магнатов, – одного на яхту в Адриатику, другого за океан, на деловую встречу, третьего в Россию, на экономический форум.

Максим Карлович был доволен встречей. Ему доверили ведущую роль в «космическом государстве». В проекте, который устранял из Кремля Президента. Тот освободит место в малахитовом кремлевском кабинете для Максима Карловича Даненберга.

С этими приятными мыслями он распростился с вельможными гостями и ступил на зеленый газон, где проводили время гости попроще. Те, кого ненависть к Президенту Троевидову привела в Лондон. За эту ненависть они получали деньги от Максима Карловича. Теперь, в его присутствие, они хотели показать, что получают дарения не напрасно.

– Вы, дорогой Максим Карлович, в свое время допустили роковую ошибку, за что, извините, теперь все мы, и вы в том числе, жестоко расплачиваемся! – господин с рыжими, вокруг лысины, волосами мнимо дерзко обратился к Максиму Карловичу, хотя был от него зависим и боялся потерять дотации. – У вас, Максим Карлович, было все. Коммунисты отдали вам власть без боя. Была поддержка народа, уставшего от большевиков. Была поддержка Запада. И вы не «добили гадину»! Не добили «гебистов». Теперь их выкормыш засел в Кремле. Не объявили компартию преступной организацией! Бывшие партийцы засели во всех министерствах. Они осмелели, пустили корни, открыто прославляют Сталина. Теперь мы имеем режим, который справедливо называем «кровавым». Нет уж, извините, мы не наступим второй раз на те же грабли! Полная декоммунизация! Полная десталинизация! Самая жестокая чистка! – это говорил публицист, которого в России хулиганы облили нечистотами. Напуганный, он скрывался в Лондоне. Рыжие, торчащие в стороны волосы напоминали гнездо, а гладкая лысина была похожа на большое яйцо.

– Да, Максим Карлович! – вторил рыжеволосому другой гость, – Первое, что мы сделаем, когда придем к власти, – устроим показательный процесс. В Колонном зале, с хрустальными люстрами, как во время суда над троцкистами. Будем судить генералов за военные преступления в Чечне, за бомбежки мирных городов в Сирии! Судить ФСБ за аресты инакомыслящих, за пытки и тайные убийства политиков и журналистов! Судить костоломов из МВД за разгон мирных демонстраций! Судить Росгвардию за избиение детей на Тверской! Судить прокуроров за попустительство кремлевским преступникам! Судить самих судей за лживые приговоры по кремлевским заказам! – господин с черной бородкой возбужденно облизывал красные губы, словно вкушал лакомства. Он был министром Правительства в изгнании и занимал пост Министра юстиции. Собирал списки тех, кто сядет на скамью подсудимых.

– Но не забудьте, не забудьте церковь! Она – преступная мракобесная организация, отравляет сознание российских граждан! Не забудьте профессуру, которая пишет шовинистские имперские учебники истории! И, главное, не забудьте кремлевских журналистов. Это они оправдывают все злодеяния Троевидова! Они хуже военных преступников! Учат народ улыбаться, а продают ему черную зубную пасту! – женщина с синеватыми зубами хватала себя за бурлящее горло, на котором пульсировала темная вена. Она была политолог, писала аналитические записки о положении дел в России, передавала их в зарубежные интеллектуальные центры.

– Но позвольте, господа! Вы забыли о самом главном процессе! – возмущенный забывчивостью коллег воскликнул известный правозащитник Листопадов. У него был трескучий голос, который он сорвал в судах. По сутулой спине не раз прохаживались дубинки. Глаза горели, как бронзовые жуки на солнце.

Он язвительно слушал, отыскивая момент, когда сможет ворваться в разговор. Оглушить шумным негодованием, интеллектуальным превосходством, неподкупными честными суждениями. Его поприще находилось в Москве. Он с нетерпением ждал каждую уличную демонстрации с полицейскими задержаниями. Эти задержания давали Листопадову заработок. Но основная зарплата приходила из Лондона, куда он иногда наведывался. – Я говорю о суде над Троевидовым! Это должен быть суд народов! Как в Нюрнберге! Как суд над Милошевичем! Как суд над Саддамом Хусейном! Наблюдать за этим судом должны на всех континентах. Преступник должен сидеть в клетке. В зал суда обвинять его придут чеченцы без рук, без ног, уцелевшие после разрушения Грозного. Это разрушение было страшнее Хиросимы! Пусть приходят вдовы и дети моряков, которых Троевидов утопил, – да, да, утопил на подводной лодке! Пусть придут те, кого он взорвал в московских домах! Пусть придут с того света! Пусть покажут трупы убитых на Донбассе. Их убили его солдаты! Пусть судят его за гитлеровский захват Крыма! За отравителей, которых он посылает в Европу! Пусть судят за убийство Немцова, великого человека. Убийство совершилось по его приказу на Кремлевском мосту! Пусть обнародуют списки банков, где он прячет состояние, которое украл у народа, лишил народ больниц, школ, медикаментов, отнял у стариков пенсионные деньги и перевел их на свои банковские счета! – правозащитник Листопадов обличал Троевидова. Тот находился далеко от лондонского дворца. Листопадов уничтожал ненавистного невидимку. Сам же мельком взглядывал на Максима Карловича, чтобы узнать, какое впечатление на того производят его обличения.

Официанты принимали от гостей пустые стаканы, восполняли их свежими, с новой порцией виски.

Маленький розовый толстячок с оттопыренными ушами, похожий на фарфоровую вазочку с трогательными ушками, посмеивался, щурил лукавые глазки:

– А всех арестованных, предлагаю, в голом виде провести по Москве, как вели пленных немцев. Впереди Президент Троевидов, рядом Патриарх, спикер Думы, дама из Совета Федерации. Далее премьер-министр, министры правительства. Все генералы, губернаторы, прокуроры и судьи. Все, как один, голые. А по сторонам пойдут правозащитники, тоже голые, но с винтовками, чтобы пленные не разбежались. Мэр Москвы по такому случаю включит всю свою иллюминацию, все эти бутафорские бриллиантовые цветы, люстры, огненные аркады. Представляете зрелище? По Тверской, где еще недавно ОМОН разгонял демонстрацию, теперь идут голые прокуроры. Народ рукоплещет, думая, что это День города! – розовый толстячок был известный галерист, выставлявший в Европе картины и инсталляции. Каждая выставка развенчивала Президента Троевидова, имела большой успех у западной публики. Максим Карлович Даненберг не жалел денег на проведение этих выставок.

– Не сметь смеяться! – возмутился правозащитник Листопадов. Бронзовые жуки полезли из глаз на лоб. – Вы здесь отсиживаетесь в безопасности в Лондоне. А мы, правозащитники, находимся в самом пекле борьбы! Рискуем жизнью! – Листопадов жадно прильнул к стакану. Было слышно, как гремит о зубы стекло.

– Не будем обижать друг друга, – примиряющее заметил гость с пластилиновой мякотью щек. Он занимал в Правительстве изгнанников пост министра экономики, – Нам нужно уже теперь думать, кто займет руководящие посты в органах новой власти. В первую очередь, пост Президента. Нашему новому лидеру достанется ох какое непростое наследство! От его первых шагов будет зависеть, куда пойдет Россия после Троевидова.

– Правовое государство! Только правовое государство! – воскликнул правозащитник Листопадов. – Если вам нужен министр юстиции, вот он! – Листопадов ткнул себя в грудь. И тут же обернулся на Максима Карлович Даненберга, – ни сказал ли чего лишнего.

– Но у нас есть уже министр юстиции, – мягко возразил гость с пластилиновыми щеками, – Вот он, – и указал на господина с черной бородкой. Тот обиженно облизнул красные губы.

В разговор вступил худощавый, изысканно одетый гость. Все это время он молча попивал виски. Это был отставной генерал КГБ, занимавший прежде высокий пост. Он высылал за границу диссидентов. После крушения государства потерял свою должность, но по рекомендациям все тех же диссидентов пошел работать в банк. Организовал при банке службу безопасности. Из банка перешел в корпорацию Максима Карловича Даненберга, учредив аналитический центр, где исследовал рынки и добывал информацию о конкурентах. Он оставил и эту работу и был теперь на подхвате у Максима Карловича, выполнял деликатные поручения. Катался в Альпах на горных лыжах, обретал особый, цвета персика, загар, которым отличался от бледнолицых гостей. Он произнес:

– Новому Президенту, желающему открыть свежую страницу в русской истории, необходимо немедленно отозвать российские войска из Донбасса. Вернуть отторгнутый Донбасс Украине. То же следует сделать с Крымом. Тогда мы восстановим разрушенные отношения с Западом. Нам следует вернуть войска из Сирии, ликвидировать базы Тартус и Хмеймим. Это оздоровит обстановку на Ближнем Востоке. Выведет Россию из бесконечного конфликта. Нам необходимо сократить ракетно-ядерные вооружения и установить дружеские отношения с Америкой. И, в конце концов, уверяю вас, что так и будет, – мы вступим в НАТО. Этим мы обезопасим себя от Китая, – генерал умолк, давая понять, что план действий для нового Президента готов и ждет воплощения.

– Господа! – воскликнул правозащитник Листопадов. Взмахнул рукой и выплеснув виски на чернобородого министра юстиции, – Господа! Я вижу того, кто займет место нового Президента России! Это Максим Карлович Даненберг! Проголосуем, господа! Кто «за»? – Листопадов поднял руку, сжимавшую стакан. Остальные, не желая отстать, подняли руки.

Максим Карлович восседал в кресле и внимал разговорам. Благодушно засмеялся, замахал руками:

– Увольте, господа. Я всего лишь скромный предприниматель. Далек от политики. Готов помогать тем, кто искренне любит Россию! А уж вы решайте ее политическую судьбу!

Все это время Максим Карлович оставался в кресле и живо следил за беседой. Его нос, поначалу бледный и вислый, постепенно наполнялся силой. Порозовел, покраснел, начинал подрагивать. Дискуссия вызывала у Максима Карловича интерес. Свойство его носа набухать и увеличиваться служило поводом для фривольных шуток, которые раздавались за его спиной, но никогда не произносились в лицо.

Максим Карлович поднялся и удалился от гомонящих гостей. Поманил к себе высокого темноволосого красавца, что стоял поодаль от шумного общества. Время от времени красавец совершал круги по газону, постепенно их сужая, словно двигался по спирали. Приближался то к одному, то к другому гостю. Ронял два-три слова. Гости, от которых он отходил, некоторое время не двигались, как в столбняке.

Красавец был одет в малиновый бархатный пиджак, узкий в талии. На ногах были белые туфли. До них не доставали черные брюки, открывая красные носки. Вокруг шеи был повязан шелковый шарф. Бледное лицо, нос с горбинкой, черные волосы до плеч, сочные румяные губы и влажные ласковые глаза под высокими бровями, – все это делало его модником и красавцем. На бледном лице проступали слабые тени, как темные отражения каких-то духовных недугов. Эти недуги вдруг обнаруживали себя легкой судорогой на красивом лице. Его звали Алексей Васильевич Златоведов. Одно время он был модным телеведущим развлекательных программ. Был удален с телевидения за едкую шутку в адрес Президента Троевидова. Подвизался на корпоративных вечеринках, развлекая богатую публику. Был блистательным блогером, любимцем молодежи. Слыл телепатом, знатоком тайных практик, составителем гороскопов, повелителем магических сил.

Его подозвал к себе Максим Карлович:

– Я познакомился с вашим проектом, Алексей Васильевич. Нахожу его актуальным. С интеллигенцией нужно работать. Интеллигенция разрушает государство. Романовскую империю разрушила интеллигенция. Сталинскую империю разрушила интеллигенция.

Режим Троевидова разрушит интеллигенция. Казалось бы, у интеллигенции нет воздушных армий, тайной полиции, наемных убийц. Но она разбрызгивает в обществе ядовитые капельки иронии и нигилизма. От этих капелек разъедается железо бункеров, перебежчики из спецслужб уходят за границу, генералы начинают воровать, а воля вождя, вчера еще крепкая, как титан, становится трухлявой и зыбкой. Прошу вас, Алексей Васильевич, еще раз расскажите, в чем суть вашего проекта.

Златоведов без малейшего подобострастия смотрел на могущественного магната. Его улыбка могла показаться милой и простодушной, но в уголках рта, в темных глазах таилась ядовитая ирония. С этой иронией он относился к собеседнику, к помпезному дворцу, к говорливым гостям и к себе самому.

– Проект, Максим Карлович, в том, чтобы отыскивать линии разлома в нашем несостоятельном обществе. Сближать у этих разломов враждующих соперников, якобы, для того, чтобы их мирить. Но примирение невозможно. Сближаясь, соперники порождают взрыв. Еще больше раскалывают общество. Энергия взрыва фокусируется мной и направляется в Кремль, в самое сердце Троевидова. Поверьте, я знаю, как это делать. Мне нужен зал, куда я стану приглашать публику. Я буду вести вечера, которые назову, к примеру, «Русские среды». Вспышки взаимной ненависти и безумия я стану превращать в направленный луч, который со скоростью тьмы, или черного света, будет настигать Троевидова и поражать, как боевой лазер. В моем распоряжении два десятка блистательных блогеров, либеральные журналы, газеты, интернет-телевидение. Эффект воздействия сравним с гиперзвуковой ракетой, которую нельзя перехватить. Это называется магическим оружием. Оно, поверьте, мною не раз испытано.