Ричард Длинные Руки – пфальцграф

Когда она заснула, все еще измученная как многодневной скачкой, так и нервным истощением, я осторожно укрыл ее одеялом и на цыпочках вышел из комнаты. Стражи в коридоре посмотрели с удивлением, я сделал зверское лицо. Оба поспешно отвернулись, а я двинулся вниз по лестнице, в черепе кипит мозг, кровь раскаленным металлом струится по жилам, а кулаки мои сжимаются с таким неистовством, словно уже держу за глотки тех сволочей.

Взгляд мой по дороге зацепился за рослого рыцаря в доспехах, явно видавших виды, часто бывавших в кузнице, где молотобойцы заново приводят в прежний вид, выравнивая вмятины в панцире, ремонтируя мелкие пластины, заменяя пробитые кольца кольчуги. Даже шлем блистает неровно, отдельными искрами, что говорит о мелких погнутостях.

Будакер, подсказала память. Один из рыцарей маркиза Плачида. Мой противник, который однако не смог солгать или промолчать на допросе.

– Сэр Будакер, – сказал я дружелюбно, – я просто удивлен, видя вас живым и даже… целым!

Он смерил меня неприязненным взором:

– На что вы намекаете?

– Родня маркиза, – объяснил я, – с которым я поступил недостаточно учтиво, должна бы рассердиться на вас.

– За что?

– Вы подтвердили, что он стрелял мне в спину.

Он пожал плечами:

– Но он в самом деле стрелял.

– Остальные рыцари промолчали, – напомнил я. – Не солгали, а просто отказались отвечать. Мне почему-то кажется, что сейчас им живется легче.

Он нахмурился:

– Это ваши выдумки. Замок и владения маркиза Плачиды унаследовал его родной брат маркиз Порталле. Нам вполне хорошо в его свите.

Я развел руками.

– Тогда я рад за вас. Значит, я был не прав. Но на всякий случай… Я завтра на рассвете отбываю в те земли, которые мне изволил пожаловать Его Величество. Это опасное дело, скажу сразу. К тому же я планирую взять с собой всего десять человек, а противостоит мне вся Армландия! Это тысячи и тысячи рыцарей, и десятки тысяч хорошо вооруженных воинов.

Я сделал паузу, он спросил с тем же недружелюбием:

– Зачем вы рассказываете это мне?

– Предлагаю присоединиться, – ответил я. – Вы показали себя честным противником. Значит, сможете быть и честным вассалом. А здесь… как бы ни было вам хорошо, что-то подсказывает, что продвижения у вас уже не будет. Родня Плачиды все равно не простит вам откровенного признания.

Он взглянул со всей надменностью высокородного дворянина на плебея.

– Почему это?

– Они такие же, как и сам маркиз. Яблоки от яблони недалеко ябнутся. Для родни маркиза выстрел из-за угла, выстрел в спину – норма. Где-то же он получил такое воспитание? Вы должны были соврать. Мол, не видел, как происходило, или вообще сказать, что я сам застрелился… Зато я вам обещаю, что в моем окружении все достойные рыцари. А кто не рыцарь – тоже достойный. И получит от меня намного больше, чем получил бы здесь…

Он поинтересовался насмешливо:

– А что получу я?

Голос был саркастический, однако я уловил тоскливую нотку безземельного рыцаря, который уже не мальчик, а все еще без крыши над головой, а из имущества только конь, доспехи и оружие.

– Тоже намного больше, – ответил я со всей серьезностью. – Просто я всех предупреждаю, что еду в очень опасное место. Там мои права никто признавать не станет. Борьба будет острая. Но если я одержу верх… учтите это «если», то и опираться предпочту, как любой человек, на тех, кто приехал со мной, кого я сам отбирал в свой отряд.

Он помолчал, я видел, как борется в нем гордость и желание получить наконец-то что-то за безупречную службу, наконец он вскинул голову и ответил надменно:

– Ваше предложение мне кажется непристойным и затрагивающим мою рыцарскую честь. Прошу вас, сэр Ричард, если хотите избежать поединка, больше не обращайтесь ко мне с такими оскорбительными… предложениями.

Я вежливо поклонился, отступил: – Сэр Будакер, ваш ответ говорит о вашей честности и щепетильности. Мы выезжаем на рассвете. Вы можете присоединиться до того момента, как копыта наших коней простучат под аркой ворот.

Он холодно промолчал, я развел руками и двинулся дальше. В главном зале полно народу, слоняются без дела, присматриваются друг к другу, завязывают полезные знакомства, стараются понравиться могущественным лордам. При каждом выходе короля эти лизоблюды всегда в первых рядах, кланяются и улыбаются во все лживые пасти: как же, Его Величество само изволило появиться, какое счастье, как мы вас любим, Ваше Величество, добавьте еще какой-нибудь лен, да деревенек подкиньте на протянутую лапу…

Я прошелся среди них, прикидываясь скучающим, заглянул в нижний зал, там не прекращается пир, король должен быть щедрым хотя бы на угощение, собрался выбраться во двор, как наконец-то в цветных струях мелькнул кисловато-шероховатый запах того оттенка, какой я видел в своей комнате.

У входа беседуют двое, высокий щеголевато одетый дворянин, бледнолицый и томный, и человек средних лет, неприметный, в неприметной одежде, словно стремится быть тем человеком-невидимкой, которого в упор не видят из-за его стандартности.

Запах однако исходит от яркого щеголя, я еще раз принюхался, подошел вроде невзначай ближе, запах усилился настолько, что пришлось приглушить. Наконец я отрубил запаховое зрение полностью, сразу ощутив себя намного легче и, проходя мимо, задел плечом щеголя.

Тот недовольно поморщился, но смолчал, пришлось самому остановиться, развернуться. На лице щеголя мелькнуло беспокойство, а я воскликнул неприятным голосом:

– Виконт, вы меня толкнули!.. Я считаю это наглым и неспровоцированным вмешательством в мои дела!

Он возразил нервно:

– Вы сами меня задели…

– Ах, – возмутился я, – так вы еще и нагло клевещете на мой курс? У вас двойные стандарты?.. Я требую незамедлительных санкций!

Он сказал обеспокоенно:

– Каких? Вы толкнули меня, а еще и обвинили, но я не требую извинений…

– Ах, вы назвали меня простолюдином? Что значит, земляным червяком?.. Люди, вы слышали, он меня членистоногим обозвал!.. Виконт, доставайте меч, мы наш спор решим сразу же по ту сторону двери.

Он воскликнул с возмущением:

– Вот еще! Я вовсе не собираюсь с вами драться!

– Почему? – осведомился я. – Сэр Стефэн, подите-ка сюда…

Сэр Стефэн приблизился, в глазах удивление, никогда не видел меня в роли задиры, я сказал капризно:

– У вас достаточно власти, чтобы его арестовать и отвести в королю?

Он ответил с осторожностью:

– Сэр Ричард, другому бы я ответил сразу…

– А мне?

– Ну, все помнят, как вы поступили с маркизом. Я не хотел бы оказаться замешанным во что-то крайне резкое…

Я сказал с нажимом:

– А если этот вот тип по ночам превращается в летучую мышь и сосет кровь у короля?

Виконт отшатнулся, а глаза сэра Стефэна полезли из орбит:

– Неужели…

– Арестуйте, – велел я. – Сейчас все выясним.

Сэр Стефэн повернулся к виконту, тот без пререканий отдал меч, король все выяснит, это же чушь, подумать только – летучая мышь, да такая огромная мышь и не взлетит… Мы вышли на задний двор, я быстро огляделся, схватил виконта за грудь, он только пискнул, и толкнул в кузницу. Двое молотобойцев в удивлении опустили молоты, я велел им быстро:

– Эй вы! Быстро связать этого красавца!

Они все еще таращили в удивлении глаза, но сэр Стефэн первым сообразил, что дело не в простом поединке, быстро выдернул кинжал щеголя из ножен, отшвырнул, а острие своего меча приставил ему к горлу. Тот замер, страшась шевельнуться.

Молотобойцы наконец опомнились, сыромятными ремнями с огромным удовольствием скрутили виконту руки и ноги. Я вытащил длинный раскаленный прут из горна, конец вишневый, сыплет искрами, приблизил к лицу виконта.

– У меня один вопрос, – сказал я. – Кто во дворце замышляет отравить короля?

Он прошептал, морщась от жара:

– Не знаю…

Сэр Стефэн ахнул, глаза полезли на лоб, молотобойцы замерли. Я вздохнул.

– Ладно, тогда вопрос проще: что вы делали в моей комнате?

– Мы не заходили…

Я прижал конец раскаленного прута к его животу. Одежда сразу загорелась, виконт истошно завопил. Молотобоец по знаку Стефэна плеснул водой, пламя погасло, но теперь в воздухе витал запах горелой плоти.

– А что в мешочке, – сказал я зловеще, – который ты, тварь, велел леди Беатриссе положить мне в постель?

Он всхлипывал, я без всякой жалости ткнул горячим концом в то же место.

– Глаза и язык, – предупредил я люто, – выжгу напоследок. Чтобы ты успел накричаться… и насмотреться на свое тело без рук, без ног… и без чего-то еще.

Он вскрикнул:

– Я скажу!.. Я все скажу… Это все Теддер, он велел так сделать…

– Зачем?

– Он сказал… он сказал…

– Что он сказал? Говори быстро!

– Он сказал, что на пути только этот Ричард. Если его убрать, с королем справимся легко.

Сэр Стефэн переспросил неверяще:

– Барон Теддер? Не может быть!

– Он, – прошептал виконт. – Никто не знает, что он могучий чернокнижник. Он умеет многое… Поднимать из могил мертвых, призывать говорящих птиц, повелевать жуками… Его не трогает ни один зверь.

– Где он? – прервал я.

– Он здесь…

– Во дворце?

– Да…

Стефэн уже открыл было рот для мощного крика, явно позвал бы стражу, но я опередил:

– Всем тихо! Я что-то во дворце его не видел вообще!

Виконт отшатнулся от темно-вишневого конца прута, тот уже чуть остыл, но только чуть.

– Он может сделать так, что его не видят…

Молотобойцы начали испуганно оглядываться, один перекрестился и поплевал через левое плечо. Стефэн смотрел на меня с испугом и ожиданием.

Я повернулся к виконту.

– Кто был с тобой, когда приходили к леди Беатриссе?

Он прошептал тихо:

– Мой дядя… барон Блэкторн.

– Скоро с ним увидишься, – пообещал я.

Он вздрогнул и выгнулся, когда я с силой засадил прут ему в бок, проткнув печень, но не заорал, тут же умер от болевого шока. Стефэн смотрел на меня ошалело, я сказал отрывисто:

– Сэр Стефэн, ваша задача: быстро отыскать этого дядю и, не поднимая шума, прикончить. Лучше всего прикончить, понимаете? Никаких арестов. А я пока постараюсь отыскать этого чернокнижника.

Он смотрел с испугом и некоторым отвращением. Я заговорил зло:

– Страшитесь ручки запачкать? Ну и хрен с вами. Утром я уеду, расхлебывайте сами.

Он вздрогнул, сказал колеблющимся голосом:

– Сэр Ричард, я все сделаю.

Я отшвырнул прут и быстро вышел из кузницы. Навстречу спешил, вытирая жирные губы, кузнец, в бороде застряли хлебные крошки.

– Сэр Ричард, – крикнул он еще издали, – у вас заказ? Что изволите?

– Уже изволил, – ответил я и, кивнув на кузницу, пошел в здание.

Глава 5

Голова трещит, устал так, как будто мчался на костлявой лошади, не покидая седла, день, ночь и снова день. Барона Теддера так и не увидел, наконец додумался позвать Бобика, но и ему не объяснишь, кого именно искать, а гербы ему показывать бесполезно, в геральдике он так же силен, как я сам.

Наконец я додумался зайти в восточную башню, где расположился барон со своими людьми, поговорил с его слугами и оруженосцами, отпустил пару комплиментов богатым одеждам барона. Старший слуга, явно отвечающий за костюмы, расцвел, словно хвалю его самого, сообщил гордо:

– Шелка для его милости привозят с Юга!.. Дорого, но у его милости денег хватает.

– И покрой дивный, – сказал я. – Неужели на Юге знают его фигуру?

Он засиял от удовольствия:

– Нет, все шьем здесь. Я сам снимал мерку с его милости!

– Дивное искусство, – похвалил я. – Все на бароне сидит, как влитое. Вы настоящий мастер!.. А этот вот камзол тоже принадлежит барону?

Он всплеснул руками:

– Как можно! Да разве его милость такое наденет?

– Гм, – сказал я, – а мне показалось, что прекрасный камзол. Самому королю в таком впору щеголять.

Он довольно рассмеялся:

– Сейчас я вам покажу камзол его милости, вот тогда и скажете…

Он повернулся, крикнул, двое слуг опрометью сорвались с места, через пару минут принесли нечто завернутое в шелк, а когда развернули, я в самом деле ахнул без всякого притворства. Камзол в самом деле сказочно богат, будучи расшит золотом, украшен драгоценными камнями, но меня поразил покрой, словно умелый дизайнер кроил костюм средневекового феодала, учитывая более современные мотивы и веяния моды.

– Здорово, – сказал я пораженно. Почтительно потрогал ткань, пропуская ее между пальцами, покачал в великом изумлении головой. Пес сунулся ближе, я наставительно дал ему понюхать, приговаривая: – Ты, морда, где-нибудь такую красоту видел?.. Вот и я не видел! Эх, живут же люди… Ладно, спасибо, нам нужно еще зайти проверить копыта моего коня…

Мы ушли, провожаемые ехидными улыбками: что за лорд, который сам проверяет копыта своей лошади, а я за дверьми сказал Бобику негромко:

– А теперь ищи, дурилка!.. Ищи!..

Он поднял голову, принюхался, отыскивая нужную струю. Я пытался уловить тоже что-то похожее на тот запах, который остался на моих пальцах, но где там, а Бобик сорвался с места, он был уже на другом конце зала, когда я заорал:

– Стой!.. Стой, дурак толстожопый!

Бобик остановился, в глазах недоумение и обида, я догнал, стараясь не привлекать внимания, наклонился к его мохнатому уху и сказал с укором:

– Ну а найдешь, что делать будешь? Вот то-то, не знаешь! А он все поймет и примет какие-то меры… Так что иди рядом… ладно, на шаг впереди. Но не больше… И не беги, понял?

Он понял, что бежать не надо, хоть и не понял почему, я видел безмолвный протест на мою дурь в каждом движении, но подчинился и шел на полшага впереди, даже не вынюхивая воздух, а просто шел, а я топал рядом, делая вид, что это я иду, а пес просто угадывает, куда мне сворачивать.

Обошли две трети дворца, придворные даже не удивлялись, видя меня с собакой: таким Псом каждый будет хвастаться и брать его с собой всюду, куда допустят, наконец Пес незримо подтянулся, я ощутил, что цель близка.

Еще один зал, Пес впервые направился не к дверям у противоположной стороны, а пошел в сторону окна, возле которого мирно беседуют двое придворных. Я напрягался изо всех сил, глаза вот-вот лопнут, в ушах звон, зрение заволокло красным, а Пес уже подходит к беседующим… нет, на шаг левее, морда направлена в пустоту…

Я уже хотел пригасить добавочное зрение, как вдруг увидел нечто… нет, ничего не увидел, но как будто в солнечном луче, что падает из окна, образовалась некая ниша: луч солнечного света видим только потому, что блестят плавающие в воздухе пылинки, так вот как будто в этом луче стоит что-то, куда пылинки не попадают…

Это нечто шевельнулось, я понял, что именно насторожило Пса, торопливо выхватил меч и как можно быстрее ударил наискось. Лезвие меча ощутило сопротивление, я поскорее выдернул меч и ударил снова, уже изо всех сил.

Оба беседующих вскрикнули, когда на них из ниоткуда плеснуло горячей кровью. Нечто опустилось на пол, Пес оскалил зубы и смотрел, облизываясь. Глаза начали наливаться зловещим багровым огнем.

– Нет! – сказал я резко. – Нет!.. Ты моя тихая собачка, ты мой друг для игр!

Придворные в ужасе отступили, стряхивали с себя кровь. В нашу сторону начали оглядываться, самые смелые опасливо подходили, на лицах страх и недоумение, но ладони уже на рукоятях мечей. Я предостерегающе вскинул меч, с лезвия на пол часто-часто закапали крупные красные капли.

– Не спешите!.. Оставайтесь там. Имеет место гнусное черное колдовство с целью умерщвления Его Величества.

Один вскликнул в панике:

– Господи, снова?

– Кто-то не желает менять профессию, – сообщил я.

– Но кто? – вскликнули придворные в один голос.

Я указал мечом на пол, где начала быстро растекаться широкая лужа крови, однако видно, что в ней лежит нечто, словно плита сверхчистого льда, которую не сразу и заметишь.

– Если это сдохло, то… подождем.

На всякий случая я ткнул, как копьем, пару раз в неподвижное тело, но оно не дернулось, хотя меч явно погружался в тугое мясо.

К нам, привлеченные криками, сбегались люди, появились стражи, с готовностью выставили копья. Очень медленно в воздухе обрисовалось человеческое тело, словно сотканное из легкого пара, потом из плотного тумана, затем появилась вещественность, будто тело колдуна слеплено из снега, и только теперь стали заметны страшные раны. Лезвие моего меча буквально перерубило колдуна наискось справа налево и слева направо.

Один из придворных воскликнул с возмущением:

– Так он, значит, стоял рядом и подслушивал?

– Подлец, – посочувствовал я. – Но он же не дворянин, ему можно.

– Таких вешать нужно!

– Я добрый, – ответил я. – Он умер, как благородный.

Они смотрели, как я тщательно вытер о его труп клинок, лица все еще шокированные, я отсалютовал им и вложил меч в ножны.

– Думаю, Его Величеству изволится будет узнать, что последний колдун, замышлявший на его жизнь и здоровье, уничтожен. А я пойду малость сосну перед рассветом.

Меня догнали в коридоре перед моей комнаткой, когда я уже опустил ладонь на ручку двери. За стражами, что запыхались и тяжело отдувались, подбежал сэр Стефэн.

– Как хорошо, – сказал он с великим облегчением, – что я вас… успел…

– Что именно? – спросил я подозрительно. – Выражайтесь яснее, сэр Стефэн.

– Да я только, – пробормотал он непонимающе, – рад, что догнал…

– Дальше не продолжайте, – прервал я. – А то я из таких королевств, где на ваше «догнал» тридцать два крайне непристойных продолжения и восемнадцать истолкований. Чё надо?

Он отвесил изящный поклон:

– Его Величество… фу… крутая лестница, а я вторую ночь не сплю… с той, как вы приехали… В смысле, с той ночи, не хватайтесь за меч… Его Величество изволило позволить повелеть, дабы я со всей куртуазностью и любезностью сумел успеть пригласить вас…

Я перебил:

– Для этого с вами двое мордоворотов с копьями?

Он сказал укоризненно:

– Сэр Ричард, что для вас двое, даже мы трое?.. Это для титула. Не могу же ходить один, не роняя достоинства? Как какой-нибудь вообще безлошадный?

– Ладно, – прервал я с тоской. – Что ему не спится? Тоже мне, еще один отец народов… Пошли.

Король не спал, а еще он что-то ощупывал на карте, будто ловил там крохотных мятежников. Рядом Уильям Маршалл, усталый и невыспанный, следил красными от бессонницы глазами за королевскими пальцами. Карту на стену вешать не додумались, расстелена во всю длину стола, но Барбаросса знакомо хмурится, крутит головой, а на меня посмотрел привычно пронизывающе, потом спохватился и взмахнул королевской дланью:

– Сэр Ричард, прошу вас!

– Ну что у вас еще? – сказал я тоскливо. – Приличные люди спят. Здравствуйте еще раз, сэр Уильям.

Барбаросса поморщился:

– Да, сейчас не спит разве что ворье, короли да тайные любовники. Правда, не знаю, к какой категории вас отнести, но за раскрытие заговора не знаю, как и благодарить. Правда, вы слишком круто его загасили…

– А что было делать? – ответил я. – Нужно было действовать быстро. Иначе скрылся бы. А второй удар по королю и королевству мог бы оказаться посерьезнее. Правда, работали дилетанты. С возможностями барона Теддера проще было бы войти незамеченным в спальню и просто прирезать вас, Ваше Величество, как свинью.

– Спасибо, сэр Ричард, – сказал Барбаросса, морщась.

– Простите, Ваше Величество, – поправил себя я. – Я хотел сказать, как кабана. Вот что значит рассориться со священниками! Одними острыми мечами дворец не защитить, как видите…

Маршалл проговорил раздумчиво:

– Убить короля кинжалом в спину – сделать его мучеником. Народ сочувствует убитым. Да и не только народ… Многие знатные лорды не захотят поддерживать убийцу, даже если они сами вас недолюбливают. Да и те сами могут не успеть изготовиться к захвату власти. А так, когда король медленно чахнет, и примерно можно сказать, когда благородно представится, то можно незаметно стянуть в столицу верных людей, обеспечить себе преимущество в борьбе за трон…

– Тогда это граф Кенгарвей, – сказал Барбаросса. – Или барон Гэйлб.

– Почему? – спросил я.

За короля ответил сэр Уильям:

– Только у них почти нет здесь людей. Им нужно время, чтобы вызвать сюда отряды. А у барона Теддера здесь почти пятьсот копий!.. Ваше Величество, с вашего разрешения я пойду подготовлю пару крайне важных бумаг. И – срочных!

Барбаросса отмахнулся:

– Иди. Ты лучше меня знаешь, что нужно делать.

Сэр Уильям удалился, Барбаросса посмотрел на меня хмуро и подозрительно, словно это я задумал такой грандиозный заговор.

– Ваше Величество, – напомнил я, – я убрал всего лишь непосредственных исполнителей. А тот, кому выгодна ваша смерть и кто все это затеял, сейчас ищет новых… И вас все равно удавят, отравят или придушат подушкой.

– Умеете вы говорить приятные вещи, – сказал Барбаросса язвительно.

– Я ж галантный, – согласился я. – Словом, утром меня уже не будет, но угроза остается. Мой совет: поскорее дайте место во дворце священникам, миссионерам, проповедникам… Да, это неудобные люди, сам знаю, но защитят вас от черной магии. Да и сами могут в ответ ударить так, что мало не покажется!

Я сосредоточился, шепотом произнес заклинание. В моих руках уже привычно возникла простая глиняная чашка. Густой бодрящий запах горячего кофе потек по комнате. Король выпучил глаза, крылья широких волосатых ноздрей задергались.

Я протянул ему чашку.

– Выпейте.

Он взял с великой осторожностью.

– А что это?

Не отвечая, я создал другую, с жадностью начал отхлебывать, наслаждаясь каждой каплей. Барбаросса посмотрел на меня с подозрительностью, профессия короля – самая опасная, осторожно пригубил, потом выпил в три глотка, вот уж глотка луженая, у меня бы все ошпарило.

Широкая рожа расплылась в блаженной улыбке.

– Ух ты, как будто заново на свет народился! Что за штука?.. Да, сэр Ричард, и вы еще советуете наводнить дворец священниками? Да вас за такое чернокнижие тут же на костер! Я сам дров подброшу!.. Или не подброшу, гм…

– На рассвете меня здесь не будет, – ответил я сумрачно. – Уж не говорю, что это не чернокнижность. Это мне за особые заслуги, как паладину.

– Какие, особые?

– Наши масонские, – отпарировал я. – У королей одни тайны, у женщин другие, у паладинов – третьи. Вам, Ваше Величество, легче понять женщин, чем нас…

Я сотворил еще по чашке, Барбаросса едва и чашку не съел, вылавливая последние капли. Дверь приоткрылась, Уильям Маршалл сразу повел носом, принюхиваясь, но мы сделали вид, что ничего не слышим. У Маршалла лицо строгое, значительное, но тревогу в глазах спрятать не сумел. Такому нельзя поручать пост министра финансов, рухнет вся финансовая система, если появится на публике с таким обеспокоенным лицом.

Барбаросса оглянулся, явно хотел вспылить, но всмотрелся в лицо первого советника, вздохнул и сказал гробовым голосом:

– Дабы пресечь слухи, а они уже начинают расползаться, объявите, что сэр Ричард отправился в свои владения. Кто будет перечить ему… я имею в виду, там, в Армландии, тот враг короля и королевства. Сэр Ричард волен поступать с такими, как заблагорассудится.

– Ага, – сказал я едко, – так мне и позволят.

– А вы, того, настаивайте, – посоветовал Маршалл.

– Может, – спросил я, – лучше от вашего имени? Чемпиона всех турниров Уильяма Маршалла помнят и чтут.

Барбаросса рыкнул:

– На кого удобнее, на того и ссылайтесь! Руки у вас развязаны.

Маршалл кивнул, лицо сразу просветлело.

– Ваше Величество, он отправится туда в качестве барона?

Барбаросса едва не заскрипел зубами, лицо налилось кровь, прорычал гневно:

– Что вы, сэр Уильям… по больному месту?.. Видите же, как быстро растет этот молодчик!.. Приготовьте указ о пожаловании ему титула… гм.. титула…

– Графа?

– Какого графа, он уже и так граф. И даже бургграф, подумать только, куда мир катится. Представляете его бургграфом?

Маршалл посмотрел на меня с сомнением.

– Ну, в определенном свете…

– А я вот никак, – сказал Барбаросса. – Воображение пасует. Нет, в Армландию надо что-то объемнее. На этот раз он получает не земли, а целую провинцию…

Барбаросса умолк, только зло стучал кулаком по столу, брови с костяным стуком сшибаются над переносицей, высекая искры, глаза мечут огонь. Маршал выждал чуть, сказал осторожно:

– А если… пфальцграф?

– Что? – спросил Барбаросса отстраненно.

Я объяснил с самым серьезным видом:

– Пфальцграф – это устройство для пальцегнутия. Маршалл посмотрел на меня с укором, мы же все серьезные люди, я сделал постное лицо. Барбаросса призадумался, а я порылся в памяти, но так ничего и не мог вспомнить, кроме того, что пфальцграф, то есть дворцовый граф, во Франкском государстве председательствовал в дворцовом суде, потом стал графом округа, считался королевским должностным лицом… понятненько, Маршалл, как умело и преданно проводящий политику Барбароссы, старается привязать меня к их колеснице. Вот только я в отличие от них, знаю, что позже пфальцграф превратился во владетельного князя… К примеру, пфальцграф Рейнский начал именоваться также и князем Рейна и почти не подчинялся королю…