Если полячка рассчитывала напугать противника, то это ей не удалось. Ребятки на лошадях и верблюдах, в отличие от пиратов, видимо, не в первый раз слышали “шмайсеровский” стрекот. Привычные – ё-моё! – обстрелянные… А потому и действовали смелее, решительнее. Не побежали, сломя голову, а дали ответный залп.

В считанные секунды стрелы утыкали катерок. Над валуном тоже свистело – головы не поднять. Стукнул о гальку и отскочил в сторону еще один увесистый пращевой снаряд. Еще два или три оперенных древка со стальными жалами влетели в иллюминатор. Вторая пулька из нагорбного супер-арбалета ударила в рубку. Брони на катерке не было, так что маленький кругленький шарик прошил ее легко. Может быть, даже насквозь.

– Ядвига, отставить! Лежи тихо и не дергайся! – выкрикнул Бурцев.

Пока еще не поздно. Пока еще есть надежда, что девчонка жива…

На катере стало тихо. На катере не дергались, не стреляли. Или полячка вняла совету, или затихла совсем по другой причине.

– Да я их! – ярился, брызжа слюной и слезами, Освальд. – Я их всех! Без меча! Да за Ядвигу я их голыми руками!

Гаврила, Дмитрий и Збыслав навалились на рыцаря. Уткнули мордой в мокрую гальку, втроем удерживая добжиньца от бессмысленной смерти.

– Кто там?! – Джеймс тряхнул Бурцева. – Ты успел разглядеть?

– Кто-кто… верблюд в пальто! Рыцари какие-то и целая толпа горячих ребят вроде нашего Хабибуллы.

– Сарацины?

– Да уж, наверное, не эскимосы!

– Не кто?

– Отстань, а брави? Дай подумать, что делать.

Один отстал – другой пристал. Теперь уже Хабибулла, услышав свое имя, наседал с расспросами.

– Василий-Вацлав, кто? Кто это? – требовал Хабибулла по-татарски.

– Дружки твои, – буркнул Бурцев. – Сарацины. Ты это… спроси, чего им от нас надо.

Массированный обстрел из луков, арбалетов, пращи и самострела-шарикомета, тем временем, прекратился. Послышались воинственные крики, топот копыт. Лошади и верблюды противника приближались к валуну-укрытию. Начиналась атака…

– Айза э?![20] – заорал из-за камня Хабибулла.

Наверное, услышать арабскую речь от людей с немецкого катера здесь никак не ожидали.

Крики и топот стихли. Хабибулле ответили.

– Мэ хэза?![21] – расслышал Бурцев.

– Эсми Хабибулла ибн Мохаммед ибн Рашид ибн Усама ибн… – громко и торжественно затянул араб.

Когда он, наконец, закончил, воцарилась тишина. Только море за спиной по-прежнему шумливо боролось со скалами. Да совсем-совсем близко всхрапывали кони. И топтались верблюды.

– Валлахи?[22] – недоверчиво поинтересовался кто-то из нападавших.

– Валлахи! – Хабибулла бесстрашно поднялся над камнем.

Стрелы в него не летели. Камни и убийственные шарики – тоже. И грозных воинственных кличей больше не звучало. Зато воздух содрогнулся от радостного вопля.

Елки-палки! Похоже, Хабибулла ибн… ибн… ибн… в этой буйной компании – свой человек.

Глава 19

Полный триумф! Причальный камень, до сих пор служивший им укрытием и имевший неплохие шансы стать надгробием, обратился в трибуну. Хабибулла стоял на валуне в позе кандидата, победившего, как минимум, на президентских выборах. Бородатое лицо со шрамом – воплощение харизмы, обе руки воздеты над толпой. И разрубленная эсэсовская рубашка с нацистским орлом на груди… Да уж, картинка!

Шумливые соплеменники обступили араба тесным кольцом. Хабибулла говорил со всеми сразу и с каждым в отдельности.

Освальд обнимал Ядвигу – целую, невредимую. Это было похоже на чудо: снарядик, сарацинской аркабаллисты, влетевший в рубку катера, шарахнул по “шмайсеру”. В результате пистолет-пулемет превратился в бесполезную железяку, а державшая оружие кульмская красавица, отделалась легким испугом. Бывает…Бурцев молча чесал в затылке. Дружинники хлопали глазами, недоуменно озираясь вокруг. Ну, разве что Сыма Цзян не хлопал. Китаец кивал каждому встречному-поперечному и твердил без умолку:

– Саляма-алекума, саляма-алекума…

Странно, но арабы ему отвечали. Как положено – “Аллейкум ассалям”.

С полсотни европейских рыцарей, незнамо как затесавшихся в сарацинскую рать, тоже, кажется, не совсем понимали сути происходящего и не спешили прятать клинки. Обстановка, впрочем, разрядилась, как только предводитель рыцарского отряда – давешний всадник в шлеме с забралом и “фатой”-намётом – разглядел в общей суматохе Жюля.

“Фата” дернулась, “невеста” бросила меч в ножны, направила коня к капитану Алисы Шампанской.

– Бонжур, Жюль! – глухо рокотнуло из-под шлема.

Морской волк удивленно поднял глаза.

– Бонжур, мсьё… мсьё…

“Невеста” откинула забрало, явив заросшую, мясистую и раскрасневшуюся физиономию. Лицо изжаривающегося заживо человека.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Прим: эсэсовская эмблема “Мертвая голова” – череп со скрещенными берцовыми костями

Прим: Поднявшийся на задние лапы коронованный красный лев на золотом поле – герб Кипрского королевства

Прим: древнерусское название Ладоги

Прим: Извините, не понимаю (французск.)

Прим: Алиса Шампанская – жена короля Кипра Гуго I Лузиньяна, дочь короля Иерусалимского Генриха II Шампанского и Изабеллы – дочери Амальрика Иерусалимского. Алиса являлась регентшей Иерусалимского королевства в 1244—1246 гг. и матерью Генриха I Лузиньяна

Прим: Пожалуйста (французск.)

Прим.: О сэкур! – Помогите! (французск.)

Прим: друг (арабск.)

Прим: друг (татарск.)

Прим: нет (арабск.)

Прим: Как тебя зовут? (арабск.)

Прим: спасибо! (арабск.)

Прим: меня зовут (арабск.)

Прим: “Святость” – арабское название Иерусалима

Прим: «морской эмир» – арабское словосочетание позднее переродившийся в европейских языках в звание “адмирал”

Прим: Я русский (французск.)

Прим: мифический обитатель морских глубин