Шанс. Книга 4

– Ничего, пахнут.

– Мужлан! – фыркнула она, обидевшись.

Сейчас же, когда этот запах меня уже достал, я бы сказал – духи агрессивно пахнут и вряд ли это производство Франции. Я почему-то считал, что элитный парфюм должен быть более утонченным, а не лезть в нос настойчиво. Вероятно, все же подделка под Францию или это не МОЙ запах, а может девчонка переусердствовала с ними. Где-то слышал, что если парфюм через короткое время перестаешь ощущать, то это ТВОЙ запах. Надо у Наташки поинтересоваться на перемене – чувствует ли она запах своих «французских» духов?

Опять отвлекся от урока. Все же я визуал и мне легче прочитать учебник, чем слушать учительницу, хотя она рассказывает живо, вроде бы интересно и понятно.

А за окном бушует весна! Хотя сегодня день пасмурный, но без дождя и холодно. В наших дворах много черемухи и когда она начала цвести в квартале появился одуряющий аромат, зато резко похолодало. Сегодня, когда шел в школу мимо покрытых белыми цветочками кустов, наслаждался ароматом и в душе радовался – весна, скоро лето.

Еще недавно совсем ничего не замечал. Даже майские праздники прошли, как бы мимо меня. Как на автомате прошелся по Дворцовой площади с цветами и шариками в колонне школы. На трибуне стояли какие-то люди, но без Романова меня они не интересовали. Кого назначат или уже назначили вместо него? Не важно. Наташка куда-то приглашала потом, но я отказался. В последнее время она уже привыкла к такому моему поведению и внешне вроде бы не обиделась.

Вечером 1 Мая у нас дома опять собирался междусобойчик коллег и друзей тети Светы. Наташка подошла, помогла моей родственнице накрыть на стол, но на мероприятие не осталась.

К назначенному времени собрались. Я уже всех знал. В прихожей пожимал руки мужчин, принимал пакеты, свертки со спиртным и закусками, безучастно терпел поцелуи и объятия женщин, хотя пытался приветливо улыбаться каждому. Даже к Юлии Андреевне постарался не проявить чувств и не показать, что мы уже больше, чем знакомые.

Петь и играть на гитаре отказался, соврав, что повредил руку на боксе. Выдержал за столом некоторое время, соблюдая приличия и ушел под удивленными взглядами, оставив компанию. Не знаю, пришлось ли оправдываться родственнице перед друзьями? Хотя я стал своим за несколько вечеринок в их кругу, но все же они были знакомы много лет еще до меня и выпили, а спиртное позволит отвлечься от моего непонятного поведения.

Мои мысли и воспоминания прервал звонок на перемену. Химичка повысила голос, успокаивая оживившийся класс:

– Звонок для учителя! На следующем уроке будем продолжать разбирать экзаменационные вопросы, а вы самостоятельно готовьтесь к экзамену по химии.

Собрала свои документы и принадлежности, замерла и улыбнулась:

– До свидания, ребята! – и направилась из класса.

Вместе со всеми поднялся, провожая учительницу.

На перемене ко мне подскочил Валерка Логинов, долговязый парень с длинными волосами, наш классный признанный меломан и, заговорщицки оглядываясь забубнил вполголоса:

– Серега! Слышал, что на днях к нам приезжает сам Элтон Джон? Будет выступать в «Коробке». Пойдешь? – и метнул взгляд на «греющую уши» насторожившуюся Наташку. Билет достать не сможешь? – разъяснил свое рвение, приплясывая на месте.

– Не знаю, нет, наверное, не пойду, – задумчиво протянул.

Я знал, что Большой концертный зал «Октябрьский» в Ленинграде в народе звали «Коробкой». Мы туда ходили с Наташкой на хореографический ансамбль «Березка». Достали дефицитные билеты ее родители, сами не пошли, а отдали ей с подружкой. До страсти девчонке хотелось посмотреть на знаменитый ансамбль. Подружкой оказался я и пришлось идти, хотя и не хотелось. Как и предполагал, представление мне не очень пришлось по душе. Похоже, Наташке тоже. В перерыве, отстояв большую очередь, купили настоящий кофе со сливками и вкуснющие бисквиты – буфет не по советским меркам был богат ассортиментом. По окончании перерыва, когда народ освободил буфет и повалил в зал, повторили, а опоздав уже не пошли на второе отделение.

– Соловьев! Ты влияешь на меня отрицательно! – наигранно возмутилась Наташка после, когда брели по вечерней улице к метро. – Я всегда мечтала посмотреть на знаменитый коллектив, ведь столько о нем пишут восторженно и показывают, а поглядела на твое кислое лицо и мне тоже не понравилось.

Одноклассница редко называла меня по имени при общении наедине.

Сегодня Валерка подтвердил слухи, которые бродили уже несколько недель среди ребят о приезде в СССР на гастроли знаменитого артиста. Никто ничего точно не знал, а сплетни ходили самые разные, даже совершенно фантастические, но многим верили. Мне творчество англичанина не нравилось ни сейчас, ни в будущем, поэтому известие, что маршрут Джона включает Ленинград воспринял равнодушно, но для меломанов и поклонников зарубежной эстрады типа Валерки приезд в город звезды мирового уровня, как прилет инопланетян. Он был готов ночами дежурить возле касс в толпе таких же одержимых в надежде приобрести билетик, а заполучить звездный автограф – это вообще мечта из несбыточных.

– Когда хоть концерт? – спросил я у бьющего копытами Логинова.

– Двадцать пятого, – с надеждой умоляюще взглянул он.

– У нас же Последний звонок в этот день! – удивился я.

– Ну и что? – удивился в ответ, – это же сам Элтон Джон! – пояснил, как неразумному, будто Последние звонки бывают чаще.

– Нет не пойду, – решительно заявил, – и билет не смогу достать, – обломал его надежды.

«Вот же фанат!» – задумчиво гляжу вслед разочарованному однокласснику. Все должно иметь пределы, даже любовь к музыке. Мне важнее Последний звонок. Валерка часто ребятам рассказывал новости из жизни эстрады, безбожно привирая, так как крутился среди таких же меломанов. Иногда он приносил в школу музыкальные журналы, пленки и «пласты» с дефицитными записями популярных песен звезд или групп и втихаря приторговывал ими.

– А я бы хотела сходить на Элтона Джона, – неожиданно призналась Наташка за обедом в столовой.

– Вместо Последнего звонка? – иронично поинтересовался, и одноклассница запнулась.

Она знала, что я имею связи где-то наверху или догадывалась. Как-то я достал через Ксенофонтова ей с мамой билеты на Сенчину и Толкунову, а ребята, вероятно об этом узнали. Поэтому Валерка и обратился ко мне.

Задумался и чуть не прослушал следующий вопрос Наташки:

– Тебе Элтон Джон тоже не нравится?

– Нет. Почему мне должны нравиться альтернативно одаренные и заднеприводные? – ответил, увлеченно расправляясь с котлетой.

– Что это значит? – вскинулась заинтересованно.

– Такие, как он у нас в Катькином садике тусуются, – ляпнул, не подумав и вдруг заметил, что Наташка стремительно краснеет.

Все ленинградцы знали, что на площади Островского в сквере перед Ленинградским академическим театром драмы им. А. С. Пушкина, где возвышался памятник Екатерине Великой тусуются геи и лесбиянки.

Редчайший случай видеть подругу смущенной, а на покрасневшей коже вдруг проступили веснушки.

– Наташка! – ахнул я, – у тебя же веснушки, и ты скрывала такую прелесть!

– Ну тебя! – смутилась она еще больше и отвернулась.

– Только сейчас заметил? Что только не делаю, а они…, – пожаловалась.

– Не переживай так, эти милые веснушки тебе к лицу, создают неповторимость и придают некий шарм, – попытался успокоить.

На уроке физики она вновь пристала ко мне.

– Откуда ты знаешь, что Элтон Джон из этих…, альтернативных? – спросила, наклонившись к столу и хихикнула.

Понял, что проговорился, так как действительно сейчас певец не афишировал свои склонности.

– Не помню, – буркнул сквозь зубы, – читал или слышал где-то.

– А его творчество тоже не нравится? – не отставала она. – Его весь мир признал, как великого музыканта.

Я вздохнул – вот неугомонная.

– Послушай его песни – ни одна в памяти не останется, как, например, у АББЫ и голос не отличается диапазоном, как у Антонова, но у того хоть песни мелодичные – все поют.

– Соловьев! Вы на перемене не наговорились? – послышался голос учительницы от доски.

– Извините, – ответил досадуя.

Наташка затихла, а я стал слушать, что вещает физичка. Большинства выпускных экзаменов я не опасался. За учебный год я подтянул свою успеваемость и законно числился в лидерах класса. Вызывала сомнение только неорганическая химия, английский и русский язык в сочинении, так как способен был допустить глупые ошибки в орфографии. «А по-английски я могу уже уверенно молчать», – шучу про себя.

Бокс.

Сегодня у меня тренировка по боксу. За прошедшее время я, конечно, чемпионом Ленинграда в своем весе не стал, да и не было возможности. Меня еще в начале зимы тренер перевел из подготовительной группы в группу перспективных, где занимались уже опытные боксеры, разрядники и участники соревнований.

Произошло это после того, как я в учебном бою уложил(усадил) своего противника, ткнув его в лоб. Даже не ударил, как положено, а просто ткнул. Запрещалось выкладываться нам, новичкам на ринге. В учебных боях мы должны были обозначать удары или бить не в силу. Главное показать технику и проявить выносливость. Но разве могут ребята соблюсти все требования тренера?

Тогда в соперники мне достался Генка Воробей. Он был постарше, выше меня и с длинными «граблями». Вот своей кувалдой прямым в голову попал мне. Ничего так ударчик я пропустил. Окружающие ринг ребята зашумели, только я не понял одобрительно или недовольно, но тренер бой не остановил. Я разорвал дистанцию, отскочив, собрался и, упрямо наклонив голову шагнул вперед. Генка в это время, вероятно, захотел повторить, прыгнул навстречу и ударил хуком слева. Этот удар я уже заметил, подсел под руку и выпрямляясь, нанес встречный. Даже не вкладываясь попал Воробью в лоб. Колени у него подогнулись, и противник опустился на пол ринга. Я в растерянности остановился, опустил руки и взглянул на тренера. Все ребята молчали.

– В угол! – скомандовал мне Виктор Геннадьевич и склонился над сидящем на полу Воробьем.

После тренировки ко мне подошел тренер и с недовольным видом сообщил:

– Соловьев. Переходишь в другую группу, посмотри расписание тренировок.

Так я оказался среди более подготовленных ребят, только не понял недовольство Виктора Геннадьевича. Потом ребята меня просветили. На первой же тренировке один плечистый парень, косясь на моего паука поинтересовался:

– Ты откуда?

– Из 526 школы, – ответил недоумевая. – А что?

– Где ты видел спортсменов с наколками? – хмыкнул и отошел.

Я же для себя занимаюсь, – хотелось ответить.

Однажды тренер, сделав мне замечание при отработке левого бокового неожиданно спросил:

– Вывести это не хочешь? – и кивнул на мое плечо.

– Нет, а что? – удивился и вытер пот с лица.

– Тогда тебе не будет хода на ринг. К соревнованиям не допустят. Парень ты с потенциалом. Есть в тебе все, что нужно боксеру. Подумай, – сказал и отошел к соседу.

Не нужны мне ваши соревнования! – мысленно ответил и продолжил яростно избивать грушу.

В этой группе занимались уже более опытные ребята и тренировки были жестче. Бывало приходил домой с синяками, чем вызывал ехидные насмешки у Наташки, причитания тети Светы, интерес ребят и сочувственные взгляды девчонок.

Однако вскоре у меня произошла стычка с боксерами. Традиционно боксеры секции должны были посещать все значимые боксерские соревнования. Там Виктор Геннадьевич разбирал с нами проходящие поединки. Только в бою боксер проявляет себя полностью. Наиболее интересные бои вызывали среди ребят довольно оживленное обсуждение. Вероятно, интересно было наблюдать со стороны за группой молодых людей, размахивающих на улице руками, делающие уклоны, проводящие контратаки и при этом громко и темпераментно споривших.

Иногда со мной увязывалась Наташка.

– Зачем тебе? Это же не гимнастика? – удивлялся я.

– Хочу понять, почему ушибленным головой нравится получать по ней же, – похлопала ресницами, изобразив наивность.

После матча во Дворце спорта Василеостровского района с ребятами не пошел, а направился с Наташкой к метро дворами.

– Больше с тобой не пойду, – заявила она по дороге. – Скучно и однообразно. «На ринг вызываются…» – передразнила. – Ты почему не выступаешь? Не достоин? – ехидно поинтересовалась.

– Почему? – удивился. – Были сегодня интересные бои, – задумчиво ответил, но в глубине души признавал правоту девчонки.

Трудно неспециалисту было выявить среди выступавших боксеров кого-то выдающегося. Сегодня даже нокдаунов не было. Ребята старались боксировать классически, опасаясь пропустить удар и действовали от обороны. Редко осмеливались на связки из трех и более ударов. Это однообразие утомляло зрителей, а мне, видевшему в будущем профессиональный бокс, хотелось зевать от уровня нынешнего любительского. Может на чемпионатах СССР, спартакиадах другой уровень и бокс смотрится зрелищнее? Хотя провал на предстоящей Олимпиаде покажет, что советский бокс безнадежно отстал от мирового.

– Ну-ка, тормози! – дорогу нам преградили три фигуры.

Наташка испуганно схватила меня за рукав. «Местные гопники, а мы забрели на их поляну?» – прикинул.

– Быстро смойся! – бросил вполголоса подруге, отцепил ее руку от рукава и шагнул вперед. – Чего надо? – повысил голос.

Ребята переглянулись и один из них насмешливо спросил:

– Ну ты, жених, чего по нашей улице ходишь? Жених!

– Образованный, в кино ходишь, «Офицеры» смотришь, – констатировал я, гадая -далеко ли Наташка ушла?

От удара крайнего ушел, а кулак второго чиркнул за ухом. Отскочил вбок и подсек ногу ближнему. Ударился больно голенью, но противника уронил. На меня кинулся третий парень под матерную ругань упавшего. Подсел под его руку и ударил кулаком в пах.

– А-а! – вскрикнул тот и, прижав руки к низу живота присел.

– Ви-и! – ударил по ушам пронзительный визг за спиной. – Милиция! Пожар, пожар! – заверещала Наташка.

Налетчики переглянулись и, подхватив товарища с пострадавшими гениталиями быстро удалились.

– Ты почему не ушла? – подошел к ней. – И чего ты орала? Я же говорил тебе, что надо кричать «пожар», когда хочешь позвать на помощь. На «милицию» народ не отреагирует.

– Растерялась от испуга – буркнула. – Все из головы вылетело. Тебе досталось? – поинтересовалась, пытаясь рассмотреть мое лицо в вечернем сумраке.

– Отмахался! Пошли быстрее, а то и вправду милиция приедет. Молодец, спасибо, – потянул подружку вперед, а сам размышлял над непонятным поведением налетчиков.

Просвещенные, с претензией на интеллигентность налетчики пошли. Ни сигарет или денег не потребовали по классике жанра! – гадал, – Они же боксеры! – осенило, поэтому не ждали от противника ударов ногами и работы руками по нижнему уровню. Интересно. Это такую проверку мои соратники по секции устроили? Проверяют на «вшивость»? А Геннадьевич знает? Все равно от трех боксеров я бы не отбился, если бы не Наташка. Молодец, но стоило ли ее хвалить вслух? Загордится язва.

В секции вскоре начался отбор боксеров к чемпионату Ленинграда среди юниоров, и я победил двух своих соперников в моем весе. Причем оба занимались значительно больше меня. Одного вообще досрочно за явным преимуществом. Забил, но не уронил – тренер остановил бой.

– Ты по-прежнему не хочешь сводить свою татуировку? – поинтересовался Виктор Геннадьевич после второй победы.

– Нет, – ответил, опираясь на канаты и восстанавливая дыхание, так как бой дался нелегко. – Мне сам бокс интересен, а не разряды или соревнования, – пытался пояснить.

Еще неизвестно, как отнесутся Романов с Ксенофонтовым, если сунусь на Большой ринг, – подумал тогда, а вскоре произошла трагедия.

Теперь думаю, что мне не помешал бы разряд по боксу для поступления в институт.

Сходил и на Наташкины соревнования по художественной гимнастике. Полюбовался ее стройной фигуркой и других девчонок. Соревнования в индивидуальном зачете выиграла ничем не примечательная девчонка без груди и плечиками шире бедер. Наташка заняла четвертое место и расстроилась, хотя вида старалась не показать.

– Не переживай, ты замечательно выступила, – попытался успокоить самолюбивую девчонку, но она отмахнулась.

Я, как не старался, так и не смог понять, как судьи могут оценивать спортсменок? Все выступали одинаково, практически на одном уровне, если не допускали явный косяк – равновесие не удержали или снаряд роняли.

А у Наташки фигурка ничего так! Грудь – твердая двоечка, талия узкая и ножки стройные! – оценивал с трибуны. Кроме фигуры меня поразила ее пластика и растяжка. Никогда бы не подумал, что подружка может так гнуться. И никогда не показывала ведь, не хвасталась, а такая растяжка достигается большим трудом и упорными тренировками. Гордиться есть чем. К упорному характеру красота и ум? Не много ли ей? – удивлялся. Вот характер – не сахар! – отметил и вспомнил покладистую Ленку из Петродворца.

Мужские слабости.

Давно я не навещал своих ленинградских женщин! – вспомнил, отвлекшись от воспоминаний. Может к Ленке в общагу съездить в ближайшие выходные?

Она такая «няша» по сравнению с Наташей, – улыбнулся получившемуся каламбуру. По характеру покладистая, никогда не скажет того, что может обидеть и всегда старается доставить мне удовольствие, предоставив свое тело моим похотливым ручонкам, – продолжил сравнивать с одноклассницей.

Вспомнил Ленкины достоинства, молочно-белые круглые мягкие ягодицы, след от тугой резинки, оставшийся на белых ляжках, улыбку, открывающую мелкие ровные зубки и в трусах, зашевелилось. Единственная с ней проблема – негде уединиться, а особенно в холодное время года или в дождь. Но сейчас поздняя весна, почти лето, все парки Петергофа в нашем распоряжении и если дождя не будет, то….

Несколько раз она приводила меня в свое общежитие. Оказывается, до одиннадцати часов вечера ребят пропускают на женские этажи, а дольше мне и не надо, так как сорок минут еще добираться электричкой до станции «Ленинский Проспект» и на автобусе ехать до Московского проспекта.

Общежитие у Ленки современное квартирного типа – девятиэтажный дом с одним подъездом. Она жила с четырьмя девчонками в двухкомнатной малогабаритной квартире, где была маленькая кухня и совмещенный санузел. В первый раз, когда Ленка меня туда привела, познакомила с другими девочками. Она жила вдвоем в одной комнате с вульгарной некрасивой соседкой, а три других девчонки в другой.

– Еб…тесь на здоровье! – пожелала с насмешкой крупная высокая девка и вышла из комнаты, оставив нас с Ленкой вдвоем.

Меня трудно было чем удивить, но тут опешил. Так вести себя при незнакомых людях? Хабалка даже не пыталась показать себя лучше, чем есть, как это принято.

– Не обращай внимание. Танька хорошая и добрая, только не везет ей в жизни, – с извиняющей улыбкой проинформировала подружка.

В будущем, в годы курсантской, а затем офицерской юности было в порядке вещей «общаться» с девчонками в одном помещении. Слышал женские сладострастные стоны, вздохи, пыхтение и в полумраке видел ритмично вздымающееся одеяло на соседней кровати. Наверняка соседняя пара видела и слышала то же самое.

В этой общаге происходило почти так же. Хорошо еще, что у девчат было две комнаты и для уединения нуждающимся парам понимающие соседки выделяли маленькую комнату, но несмотря на весь цинизм, мне не нравилось, когда в самый пикантный момент за незапертой дверью раздавался взрыв хохота или еще какие-то звуки.

Однажды Эдик напросился со мной в Ленкину общагу. Он сразу покорил девчонок своим обаянием, шутками и общительностью. Пришли девчонки даже из других блоков-квартир. От него не отставала одна говорливая черноволосая девушка. Через некоторое время я спохватился, что не вижу друга, пока какая-то девчонка громко не возмутилась. Оказалось, что туалет с ванной заперт. Понятно – Эдик кого-то уже «уговорил». Оглядел присутствующих и так же не заметил черноволосой. Через некоторое время он появился довольный, а его избранница выглядела немного смущенно. Кто-то накинулся на парочку с упреками, а другие ринулись в туалет. Под вечер Эдик снова пропал, но уже с другой девчонкой и не в нашем туалете. Я его тогда не дождался и поехал домой. Ленка обещала молчать про адюльтер нашего друга и по-видимому сдержала слово, а девчонки из ее блока спрашивали про Эдика потом. Наверное, у многих чесалось.

Может Юлию Андреевну навестить? – мелькнула мысль. У меня с коллегой тети Светы отношения появились после Нового года. Она на вечеринках коллег неоднократно проявляла ко мне внимание – тайком обнимала, прижимала и пыталась поцеловать, демонстрируя свое расположение. Я, конечно, был не против более детально изучить ее тело, помять всяческие выпуклости и прочее. Только с «прочим» были проблемы – кругом были взрослые люди. Однажды она сунула мне бумажку в руку и прошептала, таинственно улыбаясь:

– Приходи, буду ждать!

Симпатичное лицо, узкие плечи, тонкая талия и широченные бедра, обтянутые тесной тканью платья или брюк. Неужели такая женщина не привлекает мужиков, если зовет меня? – удивлялся. Или женщин, как и нас мужиков тянет на молоденьких, хочется новизны?

Однажды я решился и нашел адрес, указанный в записке на Бухарестской улице. Поднялся к квартире и нажал кнопку звонка на первом этаже.

– Ты? – удивилась, как будто не она возбужденно шептала, суя записку мне в руку недавно. – Случилось чего? А цветы зачем? – спросила, только будто сейчас заметив букет.

Что за игра? – мелькнула мысль. Эта светская дама совсем не была похожа на ту, на вечеринке. Розыгрыш?

Протянул ей букет с пакетом, в котором лежала бутылка марочного вина. Я заметил на вечеринках, что ей нравилось такое вино и продумывая сценарий встречи, решил, что бутылка не помешает, но не ожидал такого приема.

– Чего же ты молчишь, мальчик? – поинтересовалась с улыбкой, принимая цветы с пакетом.

Значит, мальчик? – подумал и решительно шагнул в комнату, подступив вплотную к женщине. Непроизвольно она сделала шаг назад, позволив мне закрыть за собой дверь. Пока у нее были заняты руки, обнял, отметив гладкость халатика и поцеловал в губы. Юлия отпрянула и демонстративно возмутилась:

– Мальчик! Что ты себе поз…!

Карие глаза панически заметались, а не маленькая грудь, видимая в глубоком декольте халата, поднималась и опускалась в возбуждении. Я вновь притянул женщину и приник к губам.

– Что мы творим? – воскликнула она, когда мы оторвались друг от друга. – Что …? -попыталась вновь возмутиться, когда я увлек ее в комнату и толкнул к дивану.

Юлия Андреевна уже не сопротивлялась, а даже помогала раздеть себя и больше не пыталась изображать недоступность. Вошел в нее, даже не снимая джинсов и быстро кончил.

– Подожди, – остановила меня, – тебе же неудобно, – прошептала, поднялась, пересела на мои ноги и принялась расстегивать мои штаны.

Стянула джинсы с трусами до колен и обхватила рукой член. Тот сразу воспрял. Недолго думая женщина, приподнялась и со вздохом опустилась на него, помогая себе рукой. Посидев с полузакрытыми глазами, начала двигать тазом. Ей до оргазма хватило всего несколько движений. Простонав, замерла с закрытыми глазами, но стоило мне зашевелиться, прошептала:

– Подожди минутку.

Успокоившись, сама начала движение тазом. Так она кончила несколько раз, если не притворялась. В распахнувшихся полах халатика видел толстые широкие бедра, выпуклый животик и розовый лифчик, стягивающий груди. При такой обширной заднице ее грудь оказалась размера третьего-четвертого и не потеряла своей формы. На неровности кожи из-за целлюлита я не обращал внимания, когда доступны мне такие формы.

Когда я кончил во второй раз, Юлия Андреевна успокоилась и легла рядом на боку. Я гладил ее тело, изучая все доступные рукам места и наслаждался. «… под грудью у мадам, немного жарко, но до одури приятно!» – вспомнилась песня Розенбаума.

– Что мы творим? – задумчиво спросила женщина, глядя на меня, подложив под голову руку и водя кончиками пальцев по моему лбу, носу, губам….

– Ты же сама этого хотела, – напомнил.

– Хотела …, – согласилась, но не объяснила своего поведения вначале. – Светка убьет, если узнает, – добавила.

Я не самоубийца и не собирался рассказывать тете про взаимоотношения с ее коллегой. Откуда она может узнать, если сама Юлия не похвалится перед кем-нибудь молодым любовником? Похоже, моя возрастная любовница это сама понимает.

Потом мы повторили в разных позах и местах – на кухне, в ванной и вновь на диване.

– Ты монстр, совсем заездил, – призналась на прощание. – Когда еще придешь?

Вино мы тогда так и не открыли.

Потом я неоднократно навещал старшую любовницу и всегда наши встречи начинались с постели, а потом она активно закармливала меня.

Не знаю, узнал ли Ксенофонтов о моей связи с Юлией? Даже не намекал. Я все же, соблюдая предосторожность пытался уйти от возможной слежки по пути к ней.