Волшебница-самозванка

Впрочем, стоит ли удивляться, я всегда была рассеянной, а уж когда пускалась в размышления или ударялась в грезы, могла пропустить и нашествие инопланетян, не то что появление незнакомца.

– Сэл, ты в порядке? – участливо поинтересовался тот.– Ив сказал, что у тебя какие-то проблемы с памятью…

– Вроде того,– хмуро призналась я, едва сдерживаясь, чтобы не спросить: «А ты кто?»

– Я Ален,– словно услышав мой немой вопрос, подсказал он.

–Ну конечно! – улыбнулась я.– Безумно рада встрече! Тебя, наверное, бессонница мучает? Погоди, я тут как раз прихватила одно из снотворных зелий…

– Сэл, ты что, даже меня не помнишь? – расстроился Ален.

– Как же, конечно, помню! Ты – Ален. Мой, мой…

– Твой брат,– подсказал он.

–Ну конечно, брат! Я еще из ума не выжила! – возмутилась я, с любопытством разглядывая парнишку.

На вид мой ровесник, а Ив говорил, что он старше Селены на пять лет. Нос на месте, язв не видно, на больного не похож. Скорее, на несчастного влюбленного, мучимого жаждой любви. Вон какой бледный, бедняга.

– Как твое самочувствие?

– Как обычно. Ограничительное зелье помогает, но ночами вот все равно маюсь.

Значит, верно я угадала. В зелье намешано какое-нибудь успокоительное, но чувства юного Ромео столь сильны, что он лишился сна. Интересно, что это за цаца посмела отказать во взаимности братишке Селены? Мальчишка чудо как хорош! А как мучается, бедолага!

– Я же говорю, тут без снотворного не обойтись! – Я торжествующе выудила нужную бутылочку.

– Сэл,– покачал головой тот.– Таким, как я, снотворное ни к чему.

– А ты что, какой-то особенный? Не ты первый, не ты последний, юный Вертер. Пей! – всовывая ему в руки склянку, настаивала я.

– Я не особенный,– глухо ответил.– Я проклятый.

– Что за глупости! – возмутилась я.– Тоже мне, трагедия! Вылечим тебя от этой заразы, заживешь, как нормальный человек…

– Ты нашла средство? – встрепенулся он.– Я все книги в библиотеке перерыл, уж совсем отчаялся!

– Отчаиваться не надо, наука не стоит на месте,– утешила я.

– Значит, я опять стану человеком? – взволнованно произнес он.

– Непременно! – подтвердила я.– А сейчас иди спать. Утро вечера мудренее.

– Спасибо, Сэл.– Он сжал мою руку и поднялся со ступеней.– Я знал, что ты спасешь меня из этого ада.

– Не стоит благодарности,– отмахнулась я.– Выбросишь ее из головы, как дурной сон, и сам потом со смехом вспоминать будешь, как себя в подвале заточил. А эта вредина еще локти будет кусать, что такого парня упустила!

Но Алена уже и след простыл. Он исчез так же внезапно, как и появился, рождая закономерный вопрос, а был ли мальчик?

Я тряхнула головой и вернулась к своим размышлениям.

Итак, восстановим картину преступления.

Самый обычный день. Селена спускается к завтраку, затем поднимается к себе, и больше ее никто не видит. Никаких подозрительных звуков, никаких криков о помощи – и никакой Селены. Негусто!

Я вздохнула и в задумчивости уставилась на луну. Моя детективная деятельность осложнялась тем, что, в отличие от мисс Марпл, Виолы Таракановой и Люси Лютиковой, я не могла просто так опросить свидетелей.

Ну как вы себе это представляете? «Привет, Софи! Не подскажешь, не было ли у меня тайного любовника, к которому я могла сбежать в тот день?» «Ив, я случайно не вела себя странно накануне исчезновения? Может, была чем-то напугана или говорила странные вещи?» Абсурд!

Что станут говорить обитатели замка за моей спиной после таких расспросов? Впрочем, говорить, может, и не станут – убоятся хозяйского гнева, который, как известно, непредсказуем. Особенно, когда госпожа – колдунья. Но пальцем у виска покрутят точно. Если только в этом мире не действуют более неприличные жесты.

Но вернемся к нашим котлам, палочке и огрызку бумажки. Сначала я думала, что ключ к разгадке кроется в зелье, которое варила Селена накануне пропажи. Поскольку никто из обитателей замка не смог определить, что за месиво плескалось в котле, можно было предположить, что:

а) волшебница варила что-то вроде эликсира перемещений, который и унес ее в неизвестном направлении, ураганом пройдясь по комнате;

б) кто-то очень не хотел, чтобы зелье было доведено до готовности, и не придумал ничего лучшего, как похитить колдунью в самый разгар кулинарного процесса.

Но с блеском выстроенная версия с треском провалилась, когда ведьмы раскрыли тайну зелья, выболтав все свои самые страшные секреты и покинув кабинет весьма смущенными и огорченными. Похищение из-за сыворотки правды? Вряд ли такое возможно.

А может быть, все дело в том заклинании, над которым работала Селена? Неспроста Мари Лу так перепугалась, да и другие волшебницы наотрез отказались участвовать в опытах. Надо будет расспросить Ива, что бы это могло быть.

Увлеченная процессом дедукции, я и не заметила, как у сарая, в паре десятков метров от меня, зажглись два красных огонька.

Еще остаются палочка и бумажка. Я выудила волшебную палочку из складок одежды и повертела ее в руках. Возможно, колдунья пыталась защититься с помощью волшебной палочки, но та, не выдержав накала страстей, переломилась пополам. Это аргумент в пользу похищения. Но что, если палочка сломалась сама, в процессе какого-нибудь заклинания, и тогда колдовство пошло не так и забросило Селену за тридевять земель от дома? В таком случае остается надеяться, что тридевять земель находятся не дальше, чем в трех днях пути от замка, и волшебница вернется раньше, чем наступит Двойное полнолуние.

Волк, притаившийся в темноте у сарая, не сводил с чародейки глаз уже несколько минут и начинал нервничать. Никогда прежде людям не удавалось выдержать его взгляда. Уже спустя мгновение ими овладевала паника, они собирались бежать – вот тут-то и появлялся он, чтобы исполнить свое предназначение. Но девушка, сидящая на крыльце, похоже, никуда не торопилась и пребывала в самом благодушном расположении духа. Волк непонимающе тряхнул ушами и предпринял вторую попытку.

И бумажка. Мне ничего не удалось разглядеть на уцелевшем клочке, кроме букв «согл…», но что-то подсказывало, что сгоревший текст был очень важен. Быть может, кто-то хотел помешать Селене приготовить зелье до конца или сама она не желала, чтобы рецептура стала известна кому-то другому.

Что же обозначает этот «согл»? Судя по виду, я вертела в руках обрывок левого верхнего уголка бумаги, тогда буквы – начало текста или заголовок. Что это – текст заклинания или, быть может, соглашения? Если так, то с кем и какое соглашение подписала Селена, после чего документ был сожжен, а девушка – похищена? Ответ напрашивался сам собой, но верить в него не хотелось. Если моя двойняшка отправилась туда, куда я думаю, обратно ей уже не вернуться. А это совсем не в моих интересах.

Итого – имеем три версии развития событий за закрытыми дверьми кабинета. Я встала со ступеней.

Волк приготовился к нападению и в недоумении заскулил. Чародейка мало того, что и не думала пугаться, так еще и повернулась к нему спиной, нагнулась и стала чертить что-то на земле. Все это очень не нравилось волку.

Я обернулась на жалобный стон, но никого не обнаружила. Пожав плечами, продолжила чертить схему похищения, выводя загогулины на дорожной пыли остатками волшебной палочки. Постояв над схемой, запечатлев ее в памяти, но так и не придя к решению, которое помогло бы мне вернуться домой, я стерла буковки и квадратики подошвой туфельки и взбежала по ступенькам.

Ошарашенный волк еще постоял в тени сарая, в надежде, что ведьма одумается и вернется. Потом постоял еще. И еще… Не желая признавать свое первое поражение за всю свою вторую жизнь. Затем, поджав хвост, потрусил к ограде замка. У него будут еще две ночи, чтобы исправить свою ошибку и исполнить задание хозяина. А на сегодня его бой проигран.

Одним прыжком он перемахнул через высокую стену отыскал мост через озеро, который из ниоткуда возник этой ночью, и помчался к лесу. Что ж, сегодня ему хотя бы повезло в том, что удалось выйти сухим из воды.

* * *

На следующее утро, не заметив за завтраком Алена, я пожаловалась Иву:

– Совсем голову потерял, бедняжка! Извелся от любви. Ты бы поговорил с ним как мужчина, убедил бы, что негоже так по девчонке убиваться.

– Ты о ком? – удивился он.

– О братишке своем, о ком же еще! – ответила я, поведав подробности ночной встречи.

– Сэл,– дождавшись, пока служанки исчезнут на кухне, шепнул Ив,– Ален не несчастный влюбленный!

– А кто же он? – усмехнулась я.– Вампир, мучимый жаждой крови и пьющий ограничительное зелье, чтобы обуздать свой голод?

Судя по выражению глаз Ива я поняла, что попала в точку. Вампир! Это все объясняет – и странную болезнь, и бессонницу, и внезапное появление, и столь юный вид. А Селена ищет способ ему помочь – вот о каких опытах крови говорили волшебницы!

– И он пьет кровь? – понизив голос, ужаснулась я.

– Ограничительное зелье,– напомнил Ив.

– Но ему же нужно иногда питаться?

– Зачем? Если он все время проводит в подземелье?

– Но если вампиры не пьют кровь, они теряют силы,– неуверенно сказала я, припомнив все знакомые книги про вампиров.– А Ален не выглядит ни слабым, ни истощенным.

– Они теряют свою магическую силу – не могут летать и управлять человеком, с трудом читают мысли, не могут регенерировать,– спокойно объяснил Ив.

– А если выпьет кровь, то все это сможет?

– Сможет,– кивнул рыцарь.– Но не будет этого делать. Ален считает случившееся с ним своим проклятием и мечтает излечиться.

Только я поднялась к себе после завтрака, захватив стопку бумаг из волшебного кабинета, только придвинула к двери сундук, чтобы избежать нашествия незваных гостей, только собралась разобраться с таинственными закорючками, как дверь задрожала от богатырского удара, а сундук жалобно всхлипнул, отлетев на середину комнаты.

В дверях показался румяный господин с лихо закрученными усами на манер гусаров. Сходство с бравыми солдатиками дополняли диковинная шапка – нечто среднее между тюбетейкой и цилиндром – и военная выправка, с которой господин шагнул в комнату. Выправка и шапка никак не вязались с той усыпанной заплатками мешковиной, в которую была облачена внушительная туша незнакомца, и надкусанной булкой, которую держал тот в правой руке.

Быть может, это местный прорицатель? Они, если верить фильмам, все чудаковатые.

– Селена, деточка моя! – Туша, раскинув руки, шагнула ко мне, намереваясь заключить в тесные объятия.

Я оглянулась в поисках путей отступления. Увы! Просторные покои волшебницы Селены оказались чересчур малы для пышного господина – казалось, он заполонил собой всю комнату, отрезав путь к двери и оставив единственный выход – сигануть через окошко. Но за последние дни в моей жизни и так было чересчур много прыжков, падений и полетов. И я, закрыв глаза, сдалась на волю судьбы, протягивающей мне свои огромные ручищи с булкой.

Спокойствие, только спокойствие! Кажется, душить он меня не собирается, хотя пару ребер сломать может запросто. Остается подыграть сумасшедшему, поломать комедию и при первой же возможности спастись бегством.

– Э-э-э… Как поживаете… дядюшка? – выдавила из себя я, когда гость, трижды приложив меня к груди, вдоволь облобызал мои щеки.

– Прекрасно, деточка, прекрасно! Твой отварчик – просто чудо! Подливаю его Гортензии и Лизетте – и у тех на сутки пропадает аппетит. Это так выгодно! Мы уже сэкономили два мешка муки и трех барашков,– похвастался дядюшка и с жадностью оторвал зубами кусок булки.– А Лизи и Зизи стали такие стройняшечки!

Я с сомнением покосилась на остатки булки в его руке:

– А вам не помогает?

– Что не помогает, Селенусечка? – увлеченно работая челюстями, прочавкал дядя.

– Отварчик,– мило улыбнулась я.

– Мне? – удивился дядюшка.

– Ага,– ласково кивнула я.– Я ведь его для вас варила.

– Для меня?!

– Чтобы вы тоже были стройняшечкой, мой ненаглядный дядюшечка! – подтвердила я.

– Селенулечка, ты меня не путай! Я тебя просил отварчик для уменьшения чувства голода, а то мы проедаем больше, чем крестьяне успевают выращивать. Ты мне, умничка, сделала отварчик, и теперь я подмешиваю его Лизи, Зизи, слугам и гостям – стол ломится от яств, а есть-то никто не хочет! Пусть только попробует меня кто обвинить, что я нерадушный хозяин!

– А кто же кушает яства, дядюшечка? – чувствуя, как потихоньку закипаю, наивно поинтересовалась я.

Селена, получается, приготовила какую-то волшебную лабуду, чтобы помочь этому толстяку похудеть, а он вместо этого решил изморить голодом своих домочадцев?

– Я да Макунечка,– отправив в рот остатки булки, признался дядюшка.– Макунечка любит мяско, все норовит к себе утащить да в уголке схрумкать.

– Макунечка – это кто? – только и вымолвила я.

– Мой песик-лапушка,– с гордостью ответил толстяк.

– Да, Макунечка, наверное, ест за троих,– скептически заметила я.

– За четверых! – похвастался дядя.– Средняя головушка съедает махом одного барашка.

– Селена! – раздался в коридоре голос Ива, и следом показался он сам.– Я вижу, вы уже познако… поздоровались? – Он сухо кивнул моему собеседнику, и я заметила, как сузились глаза дядюшки.

– Да-да, уже! – поспешно подтвердила я.– Наверное, что-то случилось?

– Да, там Эльвира.– Ив махнул рукой в направлении коридора.– Принесла тебе платье на примерку. А сэра Оскара ждет завтрак в парадном зале.

Сэра Оскара тут же словно ветром смело – лишь было слышно, как сотрясается лестница, прогибаясь под его весом.

– Это кто? – с облегчением выдохнула я, когда Ив прикрыл дверь.

Примерка платья была лишь предлогом, чтобы избавиться от незваного гостя. Впрочем, эти предосторожности были излишними. Когда сэр Оскар услышал про еду, он утратил всякий интерес к своей любимой Селенусечке.

– Твой дядя,– обрадовал меня Ив.

– Кто? – простонала я.

– Твой дядя Оскар. Ты и его не помнишь?

– И что он здесь делает?

– Вероятно, что и всегда. Приехал скушать пару барашков, пощипать служанок, набраться свежих сплетен о тебе и тайно наведаться в лабораторию, чтобы унести оттуда побольше волшебных вещичек.

– Так он еще и вор?

– Мужей родных теть не выбирают,– развел руками Ив.

– Так он мне не родной? – обрадовалась я.

– Но навещает тебя куда чаще, чем родные,– заметил рыцарь.

– А тетя тоже здесь? – с опаской покосилась я на дверь, представляя появление бегемотообразной тетушки и двух ее толстопузых дочурок.

– Розалинда умерла два года назад.

– А Гортензия и Лизетта?

– Твои двоюродные сестры,– пояснил он.– Со стороны матери. Еще есть кузен Микки, если ты его помнишь. Он кузен со стороны твоего отца.

– И этот тюфяк их морит голодом! – возмутилась я.– Они что такие же толстые, как он сам?

– Лизи и Зизи? Да самая бедная крестьянка по сравнению с ними – пышка.

– А он еще дает им таблетки для подавления голода,– в конец разозлилась я.

– Твое ограничительное зелье? – переспросил Ив.

– Как у Алена, что ли?

– Вроде того. Отвар, который ограничивает чувство голода. Ты приготовила его для Оскара после того, как он сломал кровать в гостевой комнате и не смог протиснуться в дверь библиотеки.

– Вот пройдоха! Стой, а здесь есть библиотека?

– Разумеется есть, в подземелье, рядом с комнатой Алена.

Ура! нужно немедленно набрать побольше книжек.

– Но сейчас меня волнует другое… – продолжил Ив.– Защита замка слабеет.

– Какая еще защита?

– Ты и этого не помнишь? – простонал Ив и объяснил глупому младенцу очередную прописную истину.

Помимо того что замок окружен водой, вокруг озера наложены защитные чары, которые скрывают замок и мост от посторонних глаз. Поэтому попасть сюда без разрешения хозяина практически невозможно. Человек может плутать вокруг и около замка и даже не видеть его очертаний.

Что за глупости! Какие чары? Интересно, как я тогда разглядела замок в самый первый день? Правда, тогда он показался мне чуть окутанным дымкой, но ведь я его видела!

– И что, прямо-таки никто не может разглядеть замок под этими чарами? – осторожно поинтересовалась я.

– Прежде никому не удавалось.

– Но теоретически это возможно? – не унималась я.

– Теоретически – возможно. Если на берегу появится маг гораздо большего потенциала, чем ты.

Нет, этот вариант ответа мне категорически не подходит!

– Но ведь дядюшка Оскар часто бывал в замке раньше? И, как я поняла, приглашения ему не требовались?

– Это было еще до того, как ты изобрела защитное заклинание,– с завидным терпением пояснил Ив.– С той поры он не появлялся у нас уже полгода. Что для дяди Оскара – несказанно долгий срок. Он даже присылал нам зеркальные письма и вопрошал, не переселились ли мы куда без его ведома.

– И что мы ему ответили? – хмыкнула я в ответ.

– Что у нас эпидемия холеры и ты не успеваешь исцелять умирающих крестьян. Но ты с распростертыми объятиями примешь драгоценного дядюшку, чтобы испытать на нем противозаразное зелье,– рассмеялся Ив.

– А чем так чревато развеивание чар?

– Тем, что в замок рванут все, кому не лень,– нахмурился рыцарь.– Волшебница хороша и уважаема до тех пор, пока живет отшельницей и не вмешивается в дела людей. Если только они сами тебя не попросят. Как только она появляется в пределах досягаемости, ей готовы приписать все несчастья этого мира: от неурожаев и гибели скота до разбитых семей и наведения порчи.

– Госпожа,– прервала наш разговор Софи.– Вас там спрашивает какая-то нищенка.

Похоже, предсказание Ива о нашествии незваных гостей начинает сбываться.

– Дай ей еды и денег,– отмахнулась я.

– Но она просит именно вас!

– Наверняка ей требуется залечить подагру или заговорить больной зуб. Отправь к ней Рокси.

– Уже отправляла. Старушка хочет видеть только вас!

Когда я спустилась вниз, нищенка носилась по двору со скоростью торпеды и отмахивалась от Феликса, отчего-то возжелавшего поднять старушонку на рога деревянной клюкой.

Когда дракон был пристыжен и поставлен в угол у ворот, а бабуська отдышалась, я наконец-то смогла ее разглядеть. Разглядывать, собственно, было нечего. Сгорбленные плечи, плащ на манер Дарт Вейдера с капюшоном, полностью закрывающим лицо, под которым мог скрываться кто угодно, начиная от Серого Волка и заканчивая Франкенштейном.

Я аж вздрогнула, когда из-под капюшона раздался трескучий голос, казалось, принадлежащий роботу, а не человеку из плоти и крови.

– Будь здорова, внученька.

– Здравствуй, бабушка! Извини моего дракончика, что-то он сегодня не в себе.

– А у тебя есть что-нибудь от головы? – поинтересовалась бабулька.

– Есть, но ему не помогает,– посетовала я.

– Я не ела уже три дня,– оживилась бабулька, услышав намек на поесть.

– Вот пирожки, сыр и молоко.– Я протянула ей корзинку, заботливо собранную Софи.

В просторном рукаве плаща мелькнула тонкая белая рука без единой морщинки, цапнула корзинку с гуманитарной помощью и так же стремительно нырнула в карман, так что я и удивиться не успела и списала девичью ладонь, принадлежащую старушке, на обман зрения и свою расшалившуюся фантазию.

– Будь здорова, внученька,– поблагодарила бабуська все тем же скрипучим голосом.

– Спасибо, бабушка, хоть я и не жалуюсь.

– А у тебя есть что-нибудь от головы? – напомнила бабулька.

– У вас болит голова? Да-да, конечно.– Я вытащила пузыречки и протянула гостье нужный отвар.

– Я не ела уже три дня,– посетовала нищенка, укладывая лекарства от мигрени в корзинку с едой.

Подивившись прожорливости сухонькой старушки, я приказала Софи завернуть половинку окорока. Бабулька безмолвно ждала возвращения служанки, а я решила развлечь себя светской беседой:

– А что, бабушка, много ли тебе лет стукнуло?

– Будь здорова, внученька! – заверила она.

– А поточнее? – допытывалась я.

– А у тебя есть что-нибудь от головы? – уклонилась от ответа бабулька.

– Поняла, вам не нравятся расспросы о возрасте. Что ж, это ваше право. Прошу прощения за мою бестактность.

– Я не ела уже три дня,– в который раз пожаловалась гостья.

– Сейчас все будет,– успокоила я оголодавшую нищенку.

Немногословная старушка благодарно промолчала.

– А погода-то нынче разгулялась,– заметила я.

– Будь здорова, внученька! – подтвердила бабулька.

– А как ваше здоровье, бабушка? – вежливо осведомилась я.

– А у тебя есть что-нибудь от головы? – взмолилась старушенция.

– Так сильно болит? – удивилась я, нащупывая склянки.—Ну возьмите еще один флакон.

Софи спустилась с крыльца и положила в ее корзинку завернутый окорок. Пенсионерка чуть не согнулась под тяжестью благотворительного обеда, пошатнулась, но корзинку из рук не выпустила.

– Да вы поставьте ее на землю. Никто ее не тронет,– посоветовала служанка.

– Я не ела уже три дня,– напомнила бабулька, поясняя свое нежелание расставаться с корзиной, и еще сильней вцепилась в ручку.

– Может, в дом зайдете? – спохватилась я, вспомнив о роли гостеприимной хозяйки замка.– Заодно и червячка заморите!

– Будь здорова, внученька,– оценила мои заботы старушка, но вместо того, чтобы подняться на ступени, попятилась к воротам.

– Куда же вы, бабушка? – удивилась я.

– А у тебя есть что-нибудь от головы?

– Да, от головы бы тебе не помешало,– пробормотала я.

Старуха же просто сумасшедшая! И в надежде, что та откажется, повторила свое приглашение.

–Ну так что, зайдете?

– Я не ела уже три дня,– подтвердила старушка.

– Да верю я, верю,– ласково согласилась я.

Хотя с каждой секундой странная бабулька вызывала у меня все больше подозрений. Эти односложные ответы невпопад. Как будто я разговариваю с роботом! А этот запах лаванды, который источал ее плащ! Такое чувство, что прямо у ворот посетительница приняла ароматную ванну и опрыскалась литром духов.

А уж когда старушка стала поспешно прощаться, желая мне здоровья и настойчиво протягивая красивое яблочко, я убедилась в том, что руки у старушки девичьи, белые и холеные, с кокетливой черной родинкой у основания большого пальца.

Я чуть не выдала себя, пожелав спросить у бабуськи, зачем ей такие ухоженные розовые ноготки. Но потом предусмотрительно промолчала, а яблочко безропотно взяла.

Довольная бабулька, забыв о предосторожности, сиганула к воротам, преодолев последние десять шагов в три прыжка и чуть не растеряв весь продуктовый набор.

Теперь я уже не сомневалась в подлейших намерениях благообразной старушенции и собиралась сорвать ее коварные планы. Хватит с меня того, что на меня без спросу взвалили обязанности ведьмы. Играть роль Мертвой царевны я категорически отказываюсь!

Однако, надо признать, яблочко так и сияло магией. Манило, очаровывало, завораживало. Даже я, читающая сказки и знающая, что за отрава передо мной, восхитилась красотой рокового фрукта, сгубившего не одну сказочную красавицу.

Чего уж говорить о Феликсе, который и хвостиком крутил, и носом ко мне в шею тыкался, и чуть ли не валялся на земле, выпрашивая хоть кусочек. Но я была непреклонна и, скрывшись в кузнице, бросила яблоко в огонь.

Воздух наполнился ароматом лаванды, но на красной кожице не появилось ни морщинки. Трех минут оказалось достаточно, чтобы я удостоверилась в несгораемости яблока.

Тогда в дело пошел внушительный молот – на яблочке не образовалось и вмятинки. Я даже испытала соблазн проверить его стойкость на зуб, но тут же укорила себя в малодушии и решила утопить коварный фрукт.

Прошествовав за ворота, я осмотрелась в поисках нищенки, притаившейся у стены с бейсбольной битой в руках. Но обнаружила только брошенную корзину с булочками, лежащий кувшин с разлитым по земле молоком и какой-то приборчик, валявшийся неподалеку.

Что за неосмотрительность! Или мерзкая баба думала, что после вкушения яблочка у меня не хватит сил дойти до ворот? Я торжественно запульнула отраву в самую толщу озерных вод, подняла прибор… Да так и присела на берегу.

Через пятнадцать минут вся рыба, обитающая в озере, плавала пузом кверху. Русалки, о существовании которых упоминал Ив, вероятно, слегли на дне, мучимые расстройством желудка. Если бы в те времена существовал Гринпис, замок уже давно осадили бы защитники природы. Но мне было не до этого.

Сидя на бережку, я вновь и вновь включала новехонький кассетный диктофон и слушала три фразы, повторяющиеся через паузу, пока не сели батарейки. Но я и без них могла повторить содержимое записи, вобравшее в себя весь лексикон мнимой нищенки.

Репертуар бабули был небогат и включал в себя лишь три фразы – «Будь здорова, внученька», «А у тебя есть что-нибудь от головы?» и «Я не ела уже три дня».

А вот это уже ниточка! У неудачливой отравительницы откуда-то имеется диктофон из будущего. Наверняка она умеет перемещаться во времени. Вполне вероятно, что это она поменяла нас с Селеной местами!