Черное пламя Раграна. Книга 2

Вайдхэн улыбнулся.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Ты опасалась за свое здоровье из-за взаимодействия с моим пламенем, и я нашел отличный способ избежать каких-либо осложнений. Теперь ты всегда будешь рядом со мной, даже в рабочее время. Увы, я не всегда настолько мобилен, как сегодня. Зачастую мне приходится решать дела государственной важности, и, если вдруг что-то пойдет не так, я всегда смогу это исправить.

Я хотела возразить, но достойных аргументов у меня не нашлось. Кроме одного:

– Поставить меня в известность вчера ты не посчитал нужным?

– Поставь я тебя в известность, ты бы придумала много всяких возражений, и мы бы с тобой обсуждали их до праздников, а может быть, даже дольше. В любом случае, ты понимаешь, что я прав, Аврор-ра.

Хватит рычать мое имя! Он его так произнес, что меня слегка закоротило, то есть узор: он нагрелся и снова начал покалывать кожу.

– Во-первых, придумала бы я возражения или нет, я предпочитаю, чтобы со мной обсуждали мои назначения. Во-вторых, я не смогу быть все время рядом с тобой: потому что у меня есть работа в ресторане, и потому что я не стану жить здесь…

Хотя очень хочу. Эта мысль сбила с нужного настроя, а потом еще и Вайдхэн добавил в своем классическом приказном стиле:

– В Грин Лодж ты больше не вернешься.

Это вот что вообще такое было сейчас?

Я скрестила руки на груди, хотя это больше походило на самообъятия.

– С какой радости? – поинтересовалась у этого любителя приказывать и вершить судьбы.

– Танцевать в ресторане тебе будет некогда. Особенно начиная со следующего года. Не говоря уже о том, что у тебя на руке мой узор. Как собираешься его объяснять?

– Я должна кому-то что-то объяснять? – приподняла брови. – А впрочем… давай попробуем. Я не вернусь в Грин Лодж, но и ты больше не вернешься в Ровермарк.

Кажется, его проняло: Вайдхэн на миг лишился дара речи. Правда, потом улыбнулся:

– Отличная шутка, Аврора.

– Это не шутка, – я покачала головой. – Тебе придется объяснять в Ровермарк, почему у тебя новый секретарь живет в соседней квартире, купленной, между прочим, на твои деньги. Как планируешь отчитываться за бюджетные средства?

Вот теперь до него дошло по-настоящему. Ну, или я просто оптимистка, потому что он сдвинул брови и спросил очень низко и тихо:

– То есть ты считаешь, что я подарил тебе квартиру на средства из бюджета?

Нет, набловы лапки! Не дошло. Просто потому что в его мире все по-другому, и не дойдет, видимо.

– Нет, Бен, я пытаюсь тебе объяснить, почему я не могу принять от тебя квартиру, и почему ты можешь хотя бы попытаться уважать мое мнение и мою личную жизнь. Мою работу – я не просто так ее выбрала. Мои решения. Все, что я делаю, думаю и говорю. Я…

– Ты назвала меня Бен?

Я прокрутила в голове только что сказанное, пытаясь понять, как, каким вообще образом изо всех моих слов можно было выцепить только собственное имя? Но он, похоже, именно это и сделал, потому что его рука снова легла на мою талию – опомниться не успела. Пальцы второй скользнули по моему лицу, очерчивая контур подбородка, повторяя его, и поднялись на скулу. От короткого прикосновения уже у меня из головы вылетели все мысли, осталось только сумасшедшее желание податься вперед, чтобы стать к нему как можно ближе, а еще наклонить голову, позволяя ласке разрастись до размеров его ладони.

Но это же… невозможно. Невозможно так чувствовать.

Подумала женщина, у которой на руке с утра выросла черная загогулина с красными искорками.

– Я не собираюсь диктовать тебе, что делать, Аврора, – произнес он раньше, чем я успела опомниться. – Эта квартира – действительно подарок, она ни к чему тебя не обязывает. Это первое. Уйти из Грин Лодж тебе придется… гм, желательно, потому что работа моего секретаря предусматривает очень напряженный график, постоянные командировки со мной и ненормированный рабочий день. Как минимум ты не будешь попадать на половину представлений, которые от тебя будет требовать начальство. Как максимум, я не позволю тебе работать в таком графике и выжимать себя до последней капли. Это второе. Третье… если ты еще раз скажешь, что я не уважаю твои чувства, твою личную жизнь или твое что-то там еще эфемерное, я опрокину тебя на эту самую кровать и буду не уважать, пока наше взаимное неуважение не достигнет пика. Несколько раз подряд.

Я все-таки покраснела. Почувствовала каждой клеточкой кожи, как начинает под его рукой полыхать щека.

– Зачем ты пришел? – спросила я, чтобы немного переключить свои мысли и не думать про взаимное неуважение. – Сейчас.

– Потому что вечером я буду встречать делегацию из Лархарры, а я очень хотел тебя видеть.

Между нашими губами почти не осталось расстояния, но я успела сунуть туда палец. В смысле, вот в это крохотное расстояние, которого почти не осталось.

– Бен, я так не могу, – сказала я. – Для меня…

– Для тебя все очень быстро, я помню, – он не стал отодвигаться и получилось, что поцеловал не мои губы, а палец. После чего я захотела резко его отдернуть, но тогда бы он поцеловал меня. – Все слишком непонятно – это я тоже знаю. Отчасти даже для меня.

Каждое его слово обжигало мою руку дыханием, и эта до безумия странная ласка отзывалась во мне теплом, постепенно перерастающим в жар. Узор начинал раскаляться, из черного превращаясь в насыщенно-красный, но мне боли не причинял. Судя по всему, и ему тоже, потому что моя рука была зажата между мной и широкой грудью Вайдхэна.

– Поэтому ты переезжаешь не ко мне, Аврора, а в эту квартиру. Поэтому ты будешь моим секретарем. Поэтому у тебя будет время, чтобы все понять, а у меня – время, чтобы показать тебе свою жизнь и свой мир. Медленно. Постепенно. Никуда не торопясь…

Мы сейчас все еще про мир или уже про неуважение?

Голос Вайдхэна – низкий, хриплый, гипнотический, отзывался во мне с той же проникновенной силой, с какой отзывались его прикосновения. На мгновение показалось, что он даже звучит во мне, в самой глубине моего существа, отражаясь от моих мыслей, как их продолжение.

Это было странно, непонятно… захватывающе. Настолько захватывающе и необычно, настолько остро и ярко – чувствовать протянувшуюся между нами связь, близость с мужчиной, которого я видела несколько раз, но это абсолютное, безграничное, такое естественное доверие, а может быть, что-то еще, сейчас заставили меня убрать последнюю преграду между нашими губами.

Чтобы меня поцеловать, ему пришлось наклониться еще ниже, а я встала на носочки и, едва ощутив это донельзя правильное, глубокое, невыносимо-желанное прикосновение, почувствовала, как в меня ударило силой. Силой, сравнимой разве что с порывом ураганного ветра, да и то вряд ли.

От ураганного ветра в груди не взрывается пламенный шар, охватывающий все твое тело и концентрирующийся наивысшей температурой горения на слиянии наших губ.

Его пальцы снова зарываются в мои волосы, и каким-то чудом под этим прикосновением резинка, которой они стянуты, рвется. Что-то рвется в эту минуту и внутри меня: должно быть, сковывающее тело напряжение, потому что в этой близости я растворяюсь и чувствую себя застывшей в воздухе. В невесомости.

Балеринам часто приходится прыгать, и в школе один из преподавателей говорил, что если удастся поймать краткий миг этого полета, это неуловимое чувство, ты уже никогда его не утратишь.

Так ли это?

Не знаю. Я чувствую только его, только его губы, раскрывающие мои откровенно и властно. Только его пальцы, путающиеся в моих волосах. Сильную ладонь на своей талии и бесконечный охвативший нас жар, который больше не воспринимается чужеродным. Наоборот, это нечто настолько естественное, настолько глубокое, это такая связь, что я не представляю, как было раньше. Без нее. Без него…

Это отрезвляет.

Я подаюсь назад, размыкая поцелуй, ловлю губами внезапно ставший невыносимо холодным воздух.

Смотрю в его глаза, и это уже само по себе опасно, потому что бьющееся в них пламя отражает меня. Такую же шальную, с затопившими радужку зрачками.

– Расскажи… – Собственный голос низкий и хриплый, как во время сильной простуды. Приходится взять паузу и сделать вдох. Выдох. Снова вдох: – Расскажи, какие еще узоры возможны? Я хочу понять, что у меня тут нарисовалось.

Он опускается на кровать, увлекая меня за собой. Настолько естественно, как если бы мы уже сотни раз так сидели, но оказаться у него на коленях – это что-то совершенно новое. Для меня. Для него, кажется, нет, потому что Вайдхэн подтягивает меня к себе поближе, устраивая поудобнее. Не сказала бы, что это очень удобно – во всех смыслах, потому что под брюками я чувствую его твердость, а горизонтальная поверхность для неуважения непростительно близко. Но что самое опасное – я глубоко внутри готова к этому самому неуважению.

– Они не имеют никакого отношения к твоему узору, Аврора.

– Совсем?

– Совсем. Первая изобретена иртханами для наказания других иртханов, называется таэрран, наносится на шею и обладает уникальным свойством сжигать все, чем пытаешься ее скрыть. Вторая – харргалахт. Изобретение фервернцев. Они придумали ее, когда придумали реформу, гласящую, что соправителями иртханов могут быть люди.

Его интонации говорят о том, что сам он эту реформу не поддерживает и вообще в одном месте видел Ферверн с его реформами. Правда, ничего такого он не говорит, но я это чувствую. И, кажется, начинаю понимать, что Вайдхэн имел в виду, когда говорил, что чувствует меня.

– И не только соправителями: наносится она иртханом на избранную им женщину, чтобы он мог не сдерживать свое пламя во время…

– Неуважения, – хмыкаю я.

Залегшая между его бровей вертикальная складка разглаживается, он улыбается уголком губ.

– Именно так.

– Я тоже человек, Бен, – напоминаю я. Вспоминаю его реакцию на собственное имя: интересно, почему так? Его никто раньше не называл сокращенным именем? Или называл кто-то особенный? Семья? Отец? Мать? Я так мало о нем знаю, а мне кажется, что мы знакомы целую вечность. Эта двойственность просто выносит мозг, но я понимаю, что он прав. У меня есть время. У него тоже. Нам во многом предстоит разобраться, прежде чем…

Прежде чем – что?

– Ты – другое дело, Аврора.

– Почему другое? Потому что меня выбрал дракон?

– Потому что иртхана может тянуть к обычной женщине или иртханессу – к обычному мужчине, но это никогда не заменит совпадения огней. С тобой все… иначе. Я чувствую тебя, как иртханессу.

– Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь?

Легкая снисходительность в его голосе (или в чувствах?), когда он говорит о людях, слегка раздражает. Или не слегка. Потому что несмотря на все это загадочное драконье притяжение, я по-прежнему человек. Та самая обычная женщина, к которой может тянуть, но это никогда не заменит совпадения огней.

– В чем именно?

– В том, что люди и иртханы не могут быть вместе.

– Я такого не говорил. Я всего лишь говорил, что бессмысленно играть с природой и ляпать на женщину харргалахт, чтобы симулировать выброс пламени с иртханессой. Если же говорить о соправительстве, иртханы с древних времен у власти не просто так. Ни один человек, даже самый серьезный политик, не встанет с иртханом на передовую во время налета. Его банально никто туда не допустит.

– Тем не менее похожие формы правления есть давно, – возражаю я. – Например, в Аронгаре. Там в каждом городе помимо правящего есть мэр, который…

– Занимается бюрократией. Пусть занимается. Это совершенно другое.

Драконосноб!

Я поднимаюсь с его колен очень резко, так резко, что его руки размыкаются, и вместо меня ему остается держаться за воздух.

– Мы закончили обследование? Я могу ехать?

Вайдхэн поднимается, внимательно смотрит мне в глаза.

– Нет. Мы не закончили разговор, Аврора. Ты что, обиделась?

– А ты как думаешь? – интересуюсь я.

– Я думаю, что ты снова хочешь сбежать. Ты всегда так делаешь, когда тебе неуютно или что-то не нравится.

– Ну прости! Я как-то не подумала, что мне должно быть приятно выслушивать, что простые люди во всем не дотягивают до великих иртханов. Мне казалось, что это пережитки прошлого, и, хотя нам и так неоднократно указывали на наше происхождение, во всех цивилизованных странах…

Черное пламя в глазах становится холодным. Просто-таки ледяным, мне даже кажется, что в его взгляд насыпали соли или льда, и сейчас радужку затянет инеем.

– Под цивилизованными странами ты подразумеваешь Аронгару или Ферверн? Которые занимаются исключительно тем, что меряются статусом, силой и хвостами с тех пор, как так называются?

– А ты разве не должен политкорректно выражаться? – огрызаюсь я и оглядываюсь в поисках собственной одежды. Она аккуратно сложена и частично развешена в огромном встроенном пустом шкафу, туда я и направляюсь. В конце концов, чего я ждала? Что он будет считать меня равной себе?

Меня, Зои, Дага… а мне с Зои еще мириться.

Из-за него, между прочим!

Хватаю джинсы, и в этот момент Вайдхэн хватает меня.

– С тобой будет приятно подискутировать… холодными темными вечерами.

Еще и издевается. И совершенно точно не воспринимает всерьез! Когда я уже готовлюсь в очередной раз вырываться, раздается стук в дверь.

– Риамер Вайдхэн, мы провели первую серию анализов. Хотели бы взять кровь у риам Этроу еще раз.

Они так и говорят, из-за двери, но Вайдхэн наконец-то меня отпускает, подходит и распахивает ее.

– Почему? В чем дело?

– Потому что в крови риам Этроу обнаружен маркер черного пламени.

Поскольку в маркерах черного пламени я понимала ровно столько же, сколько в таэрран и харргалахт, я предпочла помолчать и послушать. Можно было бы, конечно, упасть в обморок, но как-то не падалось. Мне кажется, даже если у меня сейчас крылья и хвост вырастут, я останусь спокойна. Относительно. Ну так все в мире относительно, даже терпение и выдержка Вайдхэна. Вон как глазами сверкает!

– Что значит – маркер черного пламени?

Главный по маркерам черного пламени подвис. Нет, ну а что тут скажешь? Я бы тоже подвисла.

– Вы хотите, чтобы я объяснил, как формируется…

– Нет, – перебил его Вайдхэн. Бен. Бенхэн. – Я хочу понять, как он там оказался.

– В том-то все и дело, что ситуация крайне странная…

Да уж, страннее некуда. По-моему, у меня сдали нервы, потому что захотелось хихикнуть. Вместо этого я оставила джинсы в покое, подошла поближе и села на кровать. В обморок падать будет как-то мягче, если вдруг.

– Понимаете, такой маркер мы никогда не видели…

Еще бы вы его видели. Я же уникальная. Меня сам черный дракон выбрал!

Бр-р-р. Понимая, что у меня реально странное состояние, попыталась считать до десяти и обратно и глубоко дышать.

– То есть? – переспросил Вайдхэн. – Вы можете перестать говорить загадками? Я учился в медицинском, я вас пойму.

Дальше посыпался какой-то поток терминов, и это звучало примерно так, как если бы при мне говорили на фиянском или на фервернском. Хотя вру. Фервернский понятнее. Изо всего, что они говорили, я поняла только то, что мой маркер неправильный, потому что он формируется в крови человека и постоянно изменяется. Тогда как этого не может быть в принципе, потому что… и вот дальше начинался профессиональный медицинский.

Вайдхэн с каждым словом мрачнел все больше, как будто в него влетела снеговая тучка. Суровая такая снеговая тучка, а когда еще оглянулся и посмотрел на меня, даже показалось, что в лицо полетели снежинки.

– Повторите анализы, – сказал он, наконец.

Теперь у меня брали кровь под его пристальным взглядом. Более чем пристальным и каким-то далеким. Он словно находился в двух местах одновременно, в этой комнате и в своих воспоминаниях или мыслях, или куда там еще способна иртхана забросить фантазия.

Пообещав, что все будет готово в ближайшее время, медики испарились, а Вайдхэн отошел к окну. Сунул руки в карманы брюк и теперь наслаждался панорамными видами. Хотя если посмотреть на его лицо, скорее, не наслаждался, а собирался вылететь сквозь стекло и дохнуть пламенем. Спасибо хоть спиной не повернулся.

– Я умру? – как ни странно, мой голос не дрогнул.

– Что? – он взглянул на меня, морщины на его лбу разгладились. – Ты вообще о чем, Аврора?

О том, что мне страшно.

Вайдхэн приблизился ко мне и опустился рядом со мной на кровать.

– Прости. Я не подумал, что для тебя это…

– Что мне стоило бы все объяснить? – Я приподняла брови. – Это же моя кровь! И в ней завелся какой-то черный маркер…

– Маркер черного пламени.

– Одна набл разница! Я не понимаю, что происходит.

Морщины окончательно разгладились, тучка улетела.

– Я этого тоже не понимаю. Но мы все обязательно выясним, – прежде чем я успела ответить, он положил руки мне на скулы. – Время, Аврора. Дай себе и мне время. Все решаемо.

– Но как такое может быть? Откуда во мне пламя… или его маркер?

И снова тень на его лице, как будто эти события для него слишком… Мрачные? Тяжелые? Неприятные? Но как понять, в чем дело, если он ни о чем мне не говорит?

– О чем они вообще говорили? Я половину не поняла.

– Не считая того, что в твоей крови появился маркер черного пламени… Подожди! – Лицо Вайдхэна снова резко просветлело. Вот а можно мне транслировать то, что в его голове происходит? Если бы можно было, я бы с удовольствием, от трансляции чувств сейчас толку мало.

Но увы, мало того, что трансляции не ожидалось, так еще и он резко поднялся и вышел. Так быстро, что только порыв ветра пронесся по комнате.

Что это было сейчас?

И не бежать же за ним.

В просторной спальне мало того что было много света и мало мебели, так еще и было довольно свежо. Поэтому я подтянула колени к груди, справившись с порывом забраться под одеяло. Смотрела на Рива Эльте и думала о том, как моя жизнь кубарем полетела с горки во время того визита в Ровермарк. Потом подпрыгнула на кочке, взлетела, и где-то в этом полете мы пересеклись с Бенгарном Вайдхэном, с которым в других обстоятельствах просто никогда бы не встретились. Если бы Зои не подсунула мне это объявление о том, что в отдел кадров Ровермарк требуется секретарь.

Поэтому и отнюдь не только поэтому стоило бы все ей рассказать. Все от начала и до конца. Я вздохнула, сходила за сумочкой, взяла смартфон.

Собиралась уже набрать номер подруги, потом передумала, вспомнив, что она может быть на работе. Сейчас, перед праздниками, в ее салоне не выдохнуть, иногда они даже открываются раньше на полчаса. Покрутила смартфон в руках, отложила. Все равно о таком не говорят по телефону, лучше договориться и заехать к ней в салон во время обеда.

Я собиралась отправить Зои сообщение, но в этот момент в комнату вернулся Вайдхэн. С закатанным рукавом и медицинской впитывающей пластинкой с дезинфицирующим раствором на сгибе локтя. Выглядел он не просто спокойным, а очень спокойным. Расслабленным. И, кажется, подобревшим, потому что в его глазах мерцала улыбка. Та же самая улыбка, которая сейчас была у него на губах.

– Кажется, одно уравнение мы решили, Аврора.

– Правда? – уточнила я. – Какое?

– Откуда у тебя черное пламя. Маркер в твоей крови полностью идентичен моему.

ГЛАВА 3

Черное пламя передается столовым путем. Ничего другое мне в голову не приходило, потому что иначе как? Откуда в моей крови маркер его черного пламени? Стоило мне подумать про это и про столовой путь, как я опять начала безудержно краснеть. Щеки заполыхали как флаги, а он еще и был так близко в этот момент. Совсем рядом, и его губы тоже. Я вспомнила, где его губы были вчера, и…

Ой, все!

– Откуда? – спросила я, рассматривая собственные руки. Надо было на маникюр записаться, но я протянула время, до последнего, а потом моя мастер (кстати, из салона Зои) заняла уже все места перед праздниками. Поэтому быть мне в праздничную ночь со старым маникюром.

Что только в голову не полезет, чтобы не думать про столовой путь.

– В этом нам предстоит разобраться. – Пальцы Вайдхэна снова легли на мой подбородок, и я невольно подняла голову. – Ты же не думала, что я просто приму это как факт?

Да я еще ничего подумать не успела.

– Это нормально? Для иртханов. В смысле… разве шаманы не вливали себе кровь драконов, чтобы получить этот маркер? Или это что-то другое?

– Маркер – это еще не пламя, – Вайдхэн посмотрел мне в глаза. – Аврора, ты расстроилась?

Нет, я обрадовалась! Как бы невзначай поменяла вид, и радуюсь тут сижу. А как это скажется на Ларе? Я что, обиртханиваюсь? Какой кошмар!

– Я в шоке, – честно призналась я.

– Да, ситуация и впрямь нестандартная, – несмотря на всю нестандартность ситуации, раздосадованным он не выглядел. Я бы сказала, Вайдхэн выглядел чересчур довольным для того, кто разбрасывается своими маркерами в малознакомых женщин. – Учитывая, что шаманы Пустынных земель, да и не только шаманы, действительно вливали себе кровь драконов, чтобы получить такую силу, а мы с тобой…

– Это из-за того, что произошло вчера? – не выдержала я.

Он приподнял брови:

– Из-за того, что я доставил тебе удовольствие?

Ну вот, он это сказал. Как мне при этом не краснеть?

– Да.

– Нет. Не думаю. В любом случае, нам с тобой предстоит это изучить, потому что мы первые так выпендрились.

Первые. Мы.

Мы!

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Потому что не вижу причин волноваться, – он пожал плечами. – Если это произошло, значит, с точки зрения биологии и физиологии это естественно. Будем наблюдать.

Хорошо ему говорить!

– То есть если бы у тебя в крови завелся маркер обычного человека, ты бы тоже сказал, что не о чем волноваться?

Он нахмурился.

– Вот. А мне ты предлагаешь не волноваться.

– Ну, если хочешь, волнуйся, – Вайдхэн неожиданно притянул меня к себе и поцеловал в макушку. – Безумно не хочется с тобой расставаться, Аврора, но через час мне надо быть в Ровермарк.

Я от такой непосредственности просто очешуела. Он же… он же ведет себя так, будто мы уже встречаемся. Лет десять.

– Ты тоже волновался, – напомнила я, совсем не уверенная, что мне хочется расставаться с ним. Разум мне говорил одно, а все мое существо принимало эту естественность между нами, как само собой разумеющееся. – Когда они только заговорили про маркер. Помнишь?

– Это было неожиданно, – он на миг нахмурился, но тут же отпустил складку между бровей вместе с коротким настроением. – Это вообще другое. Забудь, Аврора. Что касается твоего маркера, который похож на мой, я предполагаю, что мой дракон таким образом отметил твою особенность. Для него.

«А для тебя?» – хотела спросить я, но поняла, что это будет слишком. Между нами и так слишком много всего.

– Сегодня я буду выступать в Грин Лодж, – решила окончательно сменить тему драконов, отмеченных и медицинских аспектов происходящего. – Я не могу подводить тех, кто на меня рассчитывает. Об остальных выступлениях обещаю подумать, но не больше. Я не уверена, что…

– К тебе будет повышенное внимание. Каждую минуту, – его крылья носа дрогнули.

– Да. И что? Мне теперь всю жизнь сидеть в подаренной тобой квартире и не высовываться? – я резко поднялась. – Понимаю, что для тебя все просто: раз – и дракон меня отметил, два – я твоя секретарь, три – живу рядом с тобой. Но это моя жизнь, и я не могу просто взять и выкинуть из нее людей, которые на меня рассчитывают. Не могу выкинуть из нее друзей, потому что ко мне повышенное внимание. Я теперь везде буду ходить с сопровождением? Даже в праздничную ночь в гостях у друзей?

После этих слов Вайдхэн поднялся так же резко, как я.

– Да, Аврора. С сопровождением. – Это было единственное, что он сказал, после чего вышел, оставив меня наедине с капсулой, в которой меня сканировали.

Я провела ладонями по лицу, как если бы это могло помочь, после чего пошла собираться. В холле меня встретил ЛэЛэ и его подчиненные, Вайдхэна нигде не было видно – наверное, ушел к себе или улетел в Ровермарк. Уже во флайсе я отправила Зои сообщение с предложением встретиться в обед и, к счастью, подруга написала, что освободится во второй половине дня минут на сорок. Даже предложила кофейню, где мы сможем посидеть, рядом с ее работой, и я согласилась.

Мне жизненно необходимо было с кем-нибудь откровенно поговорить.

В кафе я пришла первой. Успела заказать кофе и даже наполовину выпить его, когда увидела Зои: она влетела в крутящиеся двери, заозиралась, а, заметив меня, помахала рукой.

– Фух! – плюхнувшись на стул и быстро вызывая меню на экран, выдохнула она. – Ну, что нового?

И в этом вся Зои. Она может тебя обругать так, что обтекать будешь два дня, совершенно не зная о том, что через полчаса та уже отошла. Правда, я про эту особенность знала, поэтому и дала ей немного остыть. Как выяснилось, Зои уже совсем остыла, потому что, сделав заказ, подалась ко мне и произнесла: