Парящие острова и Золотые Близнецы

– А зачем он это сделал с капитаном… Ну, с его волосами, – спросил кто-то из гостей.

– Потому, что он ненавидит всех «златовласок», как он выразился, и говорит, что всех нас уничтожит.

В воздухе повисла тишина. Не то, чтобы все действительно поверили, что Агату это удастся – подумаешь, простолюдин какой-то, нет, просто это было очень странно. Тишину нарушил королевский шут, Шиздря:

– Как-как его зовут? А-Гат? Ну и гад этот А-гад! Кто сегодня всем не рад – А-а-а, конечно это Гад! Кто пират всем распират? Это как всегда А-Гад! Ну и имечко – вот умора! Вы представьте только, как родители его не любили, что назвали А-гадом! Он как только посмотрели на него, сразу поняли – будет гад! Так и назвали! Готов поспорить, что это даже не полное его имя! Наверняка это сокращение от Ах-ты-гад! А может быть оно и длиннее, например Ах-ты-гад-съел-шоколад или Ах-ты-гад-нагадил-на-ковёр…

Все рассмеялись – очень уж комично кривлялся и строил рожи Шиздря. Ко всем вернулось весёлое настроение и праздник был спасён. А черноволосого пирата с тех пор стали называть не иначе, как Ахтыгад или коротко – Гад. Но у фаршада осталось неприятное предчувствие, и он приказал изловить пирата любыми средствами в кратчайшие сроки. И за голову его назначил небывалую награду.

Глава 5

О кораблях и пиратах

– Эй, там, освободить кнэхты6!

На палубах суетилось множество матросов, каждый из которых выполнял какое-то свое дело. Боцман усиленно жестикулировал и в промежутках между распоряжениями по посадке, кричал в сторону, обращаясь к толпе встречающих на площади, стараясь разогнать их. Это последнее дело казалось до того безнадежным, что даже матросы иногда пытались ему помочь, выкрикивая что-то вроде: «Раздавим же! Посторонись!».

– Баста! Отдать швартовы!

Красавец-фрегат, подобно большой белой птице медленно влетел на пристань, едва не касаясь её дном. Было видно, что корабль перегружен, иначе парил бы на высоте нескольких метров над землёй. Крепкими канатами притянули галеон к кнехтам и надежно зафиксировали – теперь не улетит. Выбросив веревочные лестницы, матросы спустились на берег к ликующей толпе. И не было на ней ни одного человека, чье сердце не сжалось бы сладко от взгляда на эту игрушку ветра, обретшую наконец родной берег. И будь то богатый шарх или тощий портовый мальчишка, родственники или друзья матросов или просто случайно проходящие мимо люди, все дружно приветствовали «Корону», окончившую свой первый полёт в Нижний Мир.

Не были исключением и золотые близнецы, которые до этого прятались среди ящиков и мотков каната. ШахиштрёХана, корабли для которой были излюбленными игрушками, не могла пропустить приветствие корабля-героя. Брат, неизменный участник всех ее планов, еще утром пробрался вместе с ней на причал и теперь, широко раскрыв глаза, смотрел на трепещущие белые паруса. Что могло сравниться по красоте и величию с победительницей «Короной»?..

Прижав руки к груди, принц впитывал в себя это синее небо, слепящее солнце, радостные крики людей – знакомых и незнакомых, ветер, развивающий паруса и разметавший золотистые локоны. А когда «Корона» пришвартовалась, и с нее хлынул поток людей, повернулся и с восхищением сказал сестре:

– Когда-нибудь я полечу на таком же корабле, далеко-далеко, туда где еще никто не бывал.

– И я! – она не могла остаться в стороне, с самого раннего детства корабли были самой большой мечтой её и страстью, – я буду управлять таким кораблем! И, – никто не сомневался, что она это скажет, – выиграю в войне и разгоню всех шахринцев по домам!

– Хороший план, рядовой, – раздался из-за спины голос Яжджана, незаметно подкравшегося сзади.

Они подпрыгнули от неожиданности и тут же смущенно покраснели. Их, так сказать, застукали на месте преступления, ведь в это время близнецам нужно было находиться не здесь, а на занятиях. Они очень просили отпустить их посмотреть на возвращение «Короны», но, увы, учителя и отец были непреклонны. Поэтому, ничего другого не оставалось, как сбежать тайком сюда, прогуляв урок астрономии и верховую езду.

– Мы просто хотели увидеть «Корону», – решительно заявила ШахиштрёХана. – Это несправедливо было нас не пускать!

– Приказы не обсуждаются! – отрезал солдат.

Шахи хотела было возмутиться, но Эсси придержал её за руку и сказал спокойно:

– Ты ведь знаешь, отец хочет, чтобы мы учились новому, Яжджан. И он не станет ругать нас за тягу к новым знаниям. И раз уж мы так хотим узнать о кораблях, было бы разумно превратить эту вылазку в познавательный урок и научить нас азам судоходства. Ты согласен?

Яжджан оторопел. Этот пятилетний мальчишка говорил убедительнее и разумнее, чем некоторые взрослые. Он задумчиво покрутил ус, но возражений так и не нашёл.

– Звучит и правда разумно… А знаете что? Пожалуй лучшим уроком будет полёт на настоящем корабле! Что скажите?

– Ура!!! – в один голос радостно закричали близнецы.

– Неужели на «Короне»?

– Ну зачем на «Короне»? Ей сейчас в доки стать, на ремонт. А вам подберут суденышко поспокойнее. Пойдёмте-ка к коменданту портовых служб.

Взявшись за руки, они нырнули в лабиринт портовых зданий. А через час уже подходили к своему кораблю. Маленький люггер7 «Храброе сердце» приветливо покачивал низкими бортами, словно приглашая подняться на него; его капитан был счастлив видеть своими пассажирами наследников Фрэнхайнша, золотых близнецов. Как, пожалуй, и всякий капитан, любящий свой корабль, он не переставал уверять, что его «Сердце» – лучшее судно не только на Четырехстах островах, но и вообще во всем мире в любую эпоху не нашлось бы корабля лучше.

Близнецы, впервые в своей жизни ступившие на палубу, надраенную до блеска, впервые поднимаясь в воздух, были готовы с ним согласится. Трепет белых парусов, свист ветра в снастях и это голубое, бескрайнее небо, окружавшее их корабль со всех сторон – все это было настолько непередаваемо прекрасно, настолько захватывающе, что даже в своих мечтах и играх в воздухоплавателей, близнецы никогда не могли себе представить нечто, хоть отдаленно похожее на ощущение от настоящего полета. А в бурном детском воображении, украшавшем все, что видели они, люггер «Сердце» казался сказочным кораблем, лучше которого не сыскать на всём белом свете. И не смотря на то, что ШахиштрёХана и ЭссерджиХана были совсем разными, и обычно по-разному воспринимали происходящее, в этот раз, казалось, между ними не было никакого различия: одинаковое впечатление произвел на них первый полет на корабле, совсем одинаково хлопали они своими огромными зелеными глазищами и в ответ на все вопросы капитана, как по сигналу, синхронно кивали головами, – и ни звука больше, чтобы не нарушить этот миг, чтобы не разбить случайно волшебную сказку.

«Влюбленные в небо», – так назвал малышей капитан, и эти слова были величайшей похвалой на флоте. Так называли людей, всей своей душей преданных небу и кораблям, которым воздушная стихия платит взаимностью, людей, избранных небом.

По просьбе Яжджана капитан рассказывал близнецам о строении корабля, о парусах, которые ловят ветер и гхерпшинии, который держит корабль в воздухе. Летучий минерал гхерпшиний был спрятан под палубой, крепко-накрепко прикреплён к днищу корабля.

– И что, этот камушек удерживает такой огромный корабль в воздухе? – изумился ЭссерджиХана, увидев его своими глазами.

– «Камушек»! Да он с тебя размером! – возмутился капитан.

– Так я же не могу поднять такой большой корабль!

– Ха-ха! Ну да. Наш корабль весит 10 тонн и это как раз необходимый объем гхерпшиния, чтобы держать корабль примерно на уровне островов. Пустой корабль, конечно взлетает выше, чем гружёный.

– А почему он летает? – заинтересовался Эсси.

– Благословением и милостью Аши, – непонятно ответил капитан. Эта фраза звучала так часто, о любых благоприятных обстоятельствах, что потеряла свой прямой смысл. Капитан и сам это почувствовал и уточнил, – В истории говорится, что Аша благословил этот минерал и с его помощью поднял в небо острова со своими потомками, чтобы отделить их от черноволосых простолюдинов.

– А он всё что угодно может поднять? – задала вопрос Шахи.

– Да, конечно. Вот видишь, пояс на мне? Пряжка из гхерпшиния сделана. Если я за борт выпаду, то не разобьюсь, а буду парить рядом с кораблём.

– А можно потрогать?

Капитан снял пояс и протянул Шахи. Едва взяв пояс в руки, она вдруг взлетела к потолку трюма и упёрлась в него.

– Ю-ху! Я лечу! – веселилась принцесса.

– Многовато для тебя! Он же на мой вес рассчитан, – добродушно рассмеялся капитан. Он бережно стянул Шахи вниз, а затем забрал свой пояс.

– А что происходит с гхерпшинием, если корабль разбивается? – спросил Эсси.

– Без груза он легко поднимается вверх, высоко-высоко на 20 ги над землёй. А мы сейчас в 10 ги над землёй. Вот и считайте.

– Так его что, потом не достать?

– Достать не легко, но можно. Этим занимаются ловцы за гхерпшинием.

– А как они это делают? Как поднимаются так высоко? – глаза маленького принца горели любознательностью.

– На гхерпшиние, конечно! Но подробностей я не знаю. Знаю только, что работёнка эта не из лёгких. Там наверху – холод страшный и дышать тяжело. Зато и доход огромный – летучие камни дороже золота ценятся.

– Кстати, «Корона», на которую вы смотрели, спускалась на землю по технологии ловцов за гхерпшинием, – добавил Яжджан. – Там летучий камень не в трюме, а прикреплен канатами к механизму на корабле. Канат разматывают – судно спускается, сматывают – поднимается. Понимаете теперь, почему Ваш батюшка не одобряет этой затеи?

– Не понимаю! – упрямо тряхнула чёлкой Шахи. – Если наши корабли научатся менять высоту – у нас перед всеми шахринцами будет преимущество! Подлетели сверху – горящей смолой облили, подлетели снизу – бах! по трюму – гхерпшиний наш, а их корабль полетел вниз!

– Да нет же! – возразил Яжджан. – Как ты не понимаешь! Невозможно эту технологию в бою применить! Уязвима она слишком!

– Канаты! – догадался ЭссерджиХана. – Если перебить канаты, то вниз полетит не их корабль, а наш…

– То-то и оно, – подтвердил Яжджан. – Так разве только воду возить снизу можно.

– «Корона» из гордого галеона превратилась в водовоза… – задумчиво произнёс Эсси. – Мне бы было обидно на её месте…

– Вот-вот, – Яжджан кивнул. – Использовать такое великолепное творение инженерной мысли для того, с чем справится простая бочка!

При всей своей любви к принцессе, он не мог не признать, что её брат был вдумчивее, умнее и дальновиднее сестры. Урок был окончен, но интерес близнецов к кораблям ничуть не пропал. Устроившись поудобнее на верхней палубе, где ветер игриво развивал волосы, они засыпали капитана множеством вопросов, а капитан, в свою очередь, рад был найти благодарных слушателей и рассказывал обо всех радостях и бедах небес.

Вырастали ураганы, гремели грозы, бились темные облака о вершины островов. Где-то вдалеке проходили военные суда шахринцев и маленькая принцесса воинственно сжимала кулаки. Но потом наступал рассвет, или расцветала радуга после дождя, или выплывал из тумана остров цветов, драгоценный Шан. И ЭссерджиХана, впитывающий каждое слово, как губка капли воды, улыбался, а его сестра успокаивалась.

Говорил он и о Брихве, 400-ом острове, который шахринцы называют Бриге и считают своим. В нем проходит одна из Колонн, соединяющая Небесные Острова с Нижним Миром, и на его огромных базарах собираются представители всех народов и всех стран. Там даже продают свои изделия люди из Нижнего Мира. Но небо вокруг Брихве неспокойно, и только самые отчаянные купцы, в погоне за дорогим товаром, решаются лететь на него. Желанный остров для обоих величайших империй: Империи Четырёхсот Островов и Империи Парящего Змея – страдает от их бесконечных схваток. Испокон веков гоняют друг дружку две империи, как две драчливые сороки и торговые корабли заходят в порт под прицелом множества орудий.

Но больше всего историй было связано с пиратами.

Про пиратов с Ятху говорилось мало, хоть пару лет назад это были единственные пираты во всем небе. Теперь же появился не человек – демон (так говорили), который сразу же стал легендой, которого боялись все суда любой империи, отправлявшиеся в небо.

Чёрный пират из Нижнего Мира, которому удалось захватить летающий корабль, был непобедим. На островах его все называли А-гад, но сам себя он звал Агат и под этим именем намеревался войти в историю. И надо сказать, что если он останется неуловимым еще лет 10, ему это удастся. Еще не одного боя не проиграла его команда, они были беспощадны к кораблю под любым флагом и люто ненавидели золотоволосых. Говорили, что он заключил договор с темными силами и стал непобедим на 30 лет. Говорили, что он отдал Чаштару свое сердце и стал каменным внутри. Говорили, что он вылепил свою команду из земли и к каждому привязал веревку, чтобы лично руководить боем. Наконец, говорили, что он ест людей.

Но несмотря на гротескность своего образа, А-гад был личностью вполне реальной. Часть историй о себе он сам же и придумал, остальные распустила не менее реальная чем он, команда. За его судно, «Черный Дракон» фаршад назначил премию в 4000000 золотых, а за голову самого пирата вдвое больше, но пока не нашлось смельчака, который решился бы бросить вызов. А те, кому посчастливилось повстречаться с Агатом и остаться в живых, не могли не признать, что он дьявольски красив, не только для простолюдинов, но и для ашаджинов и никто, даже маршалы великих империй, не владеет мечом лучше него.

– Вот вырасту… – мечтательно протянула ШахиштрёХана, – построю свой корабль, и тогда он у меня получит!

Капитан улыбнулся в ответ. Сам он, в глубине души, хотел хоть раз увидеть на горизонте черные паруса А-гада.

– Ты же хотела бить шахринцев! – не замедлил напомнить ей брат. Ему и самому после рассказов старого капитана захотелось построить корабль и рассекать на нем облака, только в отличие от сестры история с пиратом его совсем не заинтересовала. Кому нужны эти битвы и опасности, если можно просто мчаться вперед, и стоя на мостике отдавать приказы: «Лево руля! Трави канат!», когда ветер бьет в лицо, а под ногами бездна.

– А потом я его поймаю, но казнить не стану, – продолжала тем временем развивать свою мысль принцесса, – я ему объясню, что наш враг – Шахрин, и мы вместе разобьем драконий флот и наступит мир. И может быть, я даже выйду за него замуж… – при этих словах Шахи хитро покосилась в сторону брата.

– Подумаешь… – протянул Эсси, – может он и не захочет на тебе жениться.

В последнее время Эсси обзавёлся новым аргументом в этом странном споре. Пусть у него не может быть мужа, но зато и у Шахи не обязательно будет то, чем она грозит.

– ЗахОчет, захОчет, непременно захОчет, – топала ногой принцесса, а старый капитан мечтательно улыбался, глядя вдаль.

– А вот и нет!

– А вот и да!

Подскочив, они побежали по палубе, оставив рассказчика одного. Не то, чтобы им опять хотелось подраться, но и усидеть на месте в их возрасте было совершенно невозможно, тем более, когда вокруг было бескрайнее небо и свежий ветер, а кровь все еще кипела после красочных рассказов о далеких островах и пиратах. Яжджан, отлепившись от фальшборта8, присел рядом с капитаном и протянул ему табак. Тот кивнул, не отрывая взгляда от горизонта.

– Вот это дети! Порох, а не дети!

– Я был в небе, когда они родились, – задумчиво проговорил капитан, – но праздничный фейерверк над Тонхором был виден на сотни миль. И вот, что я скажу, они стоили того фейерверка.

– Они гораздо больше стоят. Вот погоди, увидим мы еще Золотой Век.

– Хорошо бы, – рассеянно отвечал его собеседник, вдыхая дым.

***

Уже стоя на пристани и гладя на покачивающееся «Сердце» снизу вверх они были необыкновенно тихи. ЭссерджиХана вспоминал ветер, обнимавший его, словно руки кормилицы и квадраты земли глубоко внизу. А Шахи думала об Агате, о пиратском судне с черными парусами и мечтала поскорее вырасти.

Глава 6

Плаванье

«Донос от г-на Шотшэйна, – небрежно пробегал по строчкам глазами фаршад. Пелена настойчивого сна застилала глаза, несмотря на все попытки сосредоточиться. – Сообщаю, что моя жена, Акшир-шархи, подозревается в военном шпионаже в пользу империи Аарин, поскольку неоднократно была замечена мной в связях с неким офицером. Судя по его форме и длине усов, смею утверждать, что он ааринец и находится здесь с единственно возможной преступной целью…»

– Сколько можно! Фару Аша! – воскликнул фаршад, швыряя свиток к остальным, не дочитав до конца. – Семнадцатый донос от этого Шотшейна! Когда они уже с женой научатся решать свои семейные дела и не путать их с государственными?.. «По длине усов» – чушь какая! Надо бы установить наказание за необоснованные и ложные доносы, тогда бы мне сразу работы поубавилось… – фаршад зевнул еще раз и закрыл сонные глаза. Вьющиеся золотые волосы упали на лицо, в них и в такой же золотой бородке, завитой кольцами и аккуратно остриженной, уже появлялись серебряные ниточки – отпечаток многих прожитых лет. И все же локоны его, казалось, были вылиты из того же золота, что и толстые цепочки на его шее, браслеты и перстни на руках и вышитые узоры на его длинной, пышной одежде.

Повелитель Фрэнхайнша дремал в мягком и удобном кресле. Обитое самой дорогой и красивой материей с густыми ворсинками, оно всегда погружало повелителя в сон в часы, предназначенные государственным делам, и ему нравилось это свойство.

Перед ним стоял низкий столик с массивными ножками, на которых красовались грубоватые узоры. На темном бархате скатерти, покрывающей стол, в беспорядке лежали желтоватые свитки. Некоторые из них были развернуты и исписаны замысловатыми палочками и крючками, другие – свернуты и перевязаны алой лентой. Почти на каждой такой ленте красовалась печать черного или бардового воска, изображавшая дерево, пронзающее три слоя облаков. Такая же эмблема была и на перстне фаршада, и, на гобелене за троном. Да, это был герб, древний герб династии Шатши, а теперь и самого Фрэнхайнша, которым эта династия правила. В свитках, перевязанных красной лентой содержались законы, ожидающие одобрения или порицания, приговоры, которые нужно было подписать, а в обычных свитках – свернутых и развернутых – многочисленные доносы и жалобы, в которых требовалось самостоятельно отыскать крупицу истины. Работа не из легких. Конечно, напиток укшон, который делался из настойки травы ченг и листьев дерева ирджу, помогал фаршаду концентрироваться на государственных делах и бодрил. Но не зря говорили, что злоупотребление укшоном плохо сказывается на зрении и может вызвать сердечные заболевания, а орех эгон, который добавляли в напиток в размельченном виде для придачи кисловатой терпкости, которая так нравилась фаршаду, мог плохо сказаться на работе желудка. Но фаршад не обращал внимания на докучливые советы врачей, продолжая поддерживать свои силы и бодрость этим напитком, который и сейчас стоял на столе, среди государственных бумаг. И в последнее время ему требовалось все больше укшона, потому что и он уже не всегда помогал. Бесчисленные законы, дипломатические проблемы, решение которых всецело лежало на нем – все это утомляло фаршада – изо дня в день одно и то же.

По его приказу тяжелые пурпурные занавески на окнах были плотно закрыты, а слабый свет, проходящий через них, окрашивал тронный зал в красноватые оттенки. Окна тронного зала выходили на солнечную сторону, и каждый день в ясную погоду, солнце до полудня пыталось сюда пробиться. Но яркий свет резал уже не молодые глаза фаршада, а может быть, это сказывалось действие укшона. Так или иначе, сон фаршада ничто не нарушало… Как вдруг дверь без стука распахнулась и с криками «Беда! Беда!» в тронный зал вбежал первый министр. Только ему была позволена такая вольность – в экстренных ситуациях врываться вот так, без стука, в святая святых замка.

Только-только задремавший повелитель с трудом открыл тяжёлые веки и не успел он рот открыть, чтобы прогнать так некстати ворвавшегося надоедливого министра, как услышал:

– Принцесса тонет!

– Где тонет?.. – не понял фаршад. На их острове ведь не было природных водоёмов, если не считать ручьёв по-весне, а считать их не стоит, ибо в них не поплаваешь…

– В водохранилище! Её увидели со смотровой башни. Я уже отправил людей спасать Её Высочество, но путь не близкий – успеют ли – не знаю!

Дремота рассеялась в мгновение ока от такой новости, словно на фаршада вылили ведро ледяной воды.

– На каком водохранилище?! Она же должна быть на занятиях!

– Сегодня Её Высочество не изволили явиться на занятия!

– А ЭссерджиХана?! Где её брат?!

– Его тоже не было на уроках. Фардшад-аджар!

Не трудно представить, весь тот ужас, который испытывал Узтакуштами, услышав, что его любимая доченька быть может в этот самый момент расстаётся с жизнью! Позвольте же нашему повествованию оставить его в этом неопределённом состоянии и перенестись в то самое утро, но двумя часами ранее, когда всё начиналось…

А утро это обещало быть вполне приятным, особенно для Эсси, ведь оно начиналось с урока истории. А надо сказать, что история – была одним из тех предметов, на которые близнецы, а в особенности же ЭссерджиХана, ходили с удовольствием. И во многом это было благодаря умению их учителя рассказывать интересно и увлекательно. Для королевских близнецов, конечно, пригласили лучших учителей по всем предметам, но, как водится, к чему лежит душа – то и учится с удовольствием, а «бесполезная белеберда», как Шахи окрестила нелюбимые предметы – пролетала мимо белокурых головок, вопреки всем ухищрениям педагогов.

Эсси радостно шел на историю, однако на полпути, в безлюдном коридоре, Шахи вдруг остановила его:

– Есть разговор.

– Ну что еще? Мы же опоздаем! – возмутился Эсси, который не хотел пропускать свой любимый урок, тем более что такое поведение сестры попахивало очередной авантюрой.

– Мы не пойдём на уроки. Есть идея получше, – заявила она с заговорщическим видом, – Мы пойдём на водохранилище!

– Ну что я там забыл? – упирался Эсси.

– Мы будем учиться плавать! Здорово, правда! Вода как раз нагрелась уже! – и его сестра аж подпрыгнула от предвкушения.

– Что за глупости? Как? А главное – зачем?! У нас же негде плавать!

– А вдруг ты вырастишь и окажешься посреди океана?! Умение плавать тебе тогда жизнь спасёт!

– С чего я вдруг окажусь посреди океана?!

– Всякое может быть. Герой должен быть готов ко всему!

Эссерджи только закатил глаза, показывая, как ему всё это надоело, и молча пошёл дальше.

– Да стой же, тебе говорю! Ты что, не хочешь научиться плавать?!

– Представь себе – не хочу. Это так же бесполезно, как учиться… висеть вниз головой – вдруг злая колдунья подвесит за ноги над котлом!

– Если не хочешь учиться – пойдём со мной – будешь мне помогать.

– Шахи, я на уроки иду. И пропускать их не собираюсь.

Вот уже и дверь в класс.

– Ах так?! Ну тогда я сама пойду, а ты иди куда хочешь, хоть к Чаштаровой матери!

– Это ты об Асхаб? – голос учителя раздался внезапно, со спины.

Близнецы синхронно обернулись и действительно позади увидели учителя Эрджини. Уже немолодой, но всегда вдохновлённый, он был для них нескончаемым источником легенд, приданий и захватывающих историй.

– В смысле? – не поняла его вопрос Шахи.

– Ты говорила о Чаштаровой матери – Асхаб? – и видя замешательство принцессы, добавил с укоризной приподняв одну бровь. – Или же ты, да сохранит нас милость Аши от такого, просто грязно ругалась?..

– Нет-нет, что Вы! – стала оправдываться Шахи. – Я как раз говорила брату, что хочу послушать сегодня историю о Чаштаре и его матери, правда Эсси, – и принцесса ткнула брата локтем в бок. Эсси согнулся, что было воспринято как поклон в знак согласия.

– Тогда заходите в класс, я удовлетворю ваше любопытство, – хитро улыбнулся учитель.

Собиравшейся сбежать с урока ШахиштрёХане ничего иного не оставалось, как послушно войти в класс. Однако намерения она своего не оставила. Когда и ученики и учитель удобно расположились в своих мягких креслах, полных подушек, Эрджини на минутку прикрыл глаза, настраиваясь на повествование, как делал всегда, и когда он открыл их и заговорил, голос его приобрёл те завораживающие интонации, которые всегда заставляли его слушателей безмолвно внимать его рассказам, будь то дети или взрослые. А движения его рук зачаровывали, вместе с голосом перенося их в давно ушедшие времена.

– Мир не имеет начала и не имеет конца. Он представляет собой лишь вечный, неизменный цикл возрождения. Все в этом мире ограниченно и конечно, поэтому не бывает рождений без смертей. Любое живое существо продлевает себе жизнь умерщвляя и поглощая другого. Это неотъемлемый и священный закон жизни. День пожирает ночь, но постарев и утратив силы, вновь порождает ночь и питает ее жизнь.