Парящие острова и Золотые Близнецы

Парящие острова и Золотые Близнецы

Мари Наталь

© Мари Наталь, 2020

ISBN 978-5-4498-2060-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Выгодное предложение

Сонный полумрак тронного зала нарушили торопливые шаги главного министра, что вывело из состояния легкой дремоты императора.

– Срочные известия! – воскликнул министр, ещё на полпути к мягкому креслу, где задремал было правитель, или, как называли его в этой стране, – фаршад.

Он устало посмотрел на спешащего к нему нарушителя тишины. Министр Эштшэнджи, высокий и тощий, выглядел сегодня по-особенному комично в своей растрепанной одежде. Видно было, что он очень спешил, раз явился в таком виде пред ясные очи фаршада. Широкий пояс его, концы которого спускались до земли и были украшены тяжелыми золотыми углами, перекрутился, и теперь болтался сзади, как раздвоенный хвост. Верхняя одежда, напоминающая кафтан, была застегнута не на ту пуговицу, и весь его вид говорил о суматохе. О том, что стряслось что-то важное, говорил и горящий взгляд на этом испещренном морщинами лице, да и редкая седая бороденка была по-особенному всклокочена, а тот белый пух, который еще удержался на его лысой голове, возмущенно торчал в разные стороны. Фаршад бы даже рассмеялся, если бы не понимал, что столь растрёпанный вид министра не сулит ничего хорошего.

Взгляд фаршада упал на свиток, который министр держал в руках, и на голубую ленту, которой он был перевязан. Фаршад нахмурился: «Что это – еще одно письмо из Шахрина? – мрачно подумал он. – Какую отговорку на этот раз придумал их император? Медлительная черепаха! Пока он мямлит, люди гибнут! Неужели так сложно решиться на мир? Какое это по счету письмо с тех пор, как наши послы и дипломаты обговорили договор во всех подробностях и согласовали все к удовлетворению обоих сторон? Восьмое? Десятое? Честное слово, государю к лицу большая решительность и твердость. Что за препятствие на этот раз выдумает царевич, чтобы отвертеться от свадьбы с моей дочерью?..». Пока фаршад размышлял, министр успел подойти к нему.

– Что это? – спросил фаршад тяжелым голосом, угрюмо глядя на свиток.

– Фаршад-аджар! – покорно склонился перед ним министр, с самым почтительным обращением в этих землях. – Прибыл посол империи Аарин с письмом от императора! – с этими словами он протянул свиток фаршаду, который, разглядев вблизи ненавистный герб – белого дракона на голубом фоне – движением руки устало оттолкнул свиток, тем самым приказывая министру изложить суть дела. Эштшенджи не ожидал ничего иного, поэтому начал так:

– Император Аарина, – «Медлительная черепаха» – мысленно прокомментировал фаршад, – предлагает заключить перемирие, прекратив Великую Войну, – «Да неужели?» – не поверил такому повороту фаршад, но, ничего не сказав, лишь кивнул, чтобы тот продолжал. – Единственный выход, который видит император – это брак между представителями королевских семей…

– Эштшэнджи, не заметил ли ты, что император Шахрина наконец-то понял то, что мы обсуждаем уже третий год! – ухмыльнулся фаршад.

– Истинно, фаршад-аджар! Быть может теперь лет через 5 удастся согласовать все детали! – поспешил вставить министр.

– Хотя куда нам спешить? Можно подождать, пока их царевич и наша принцесса состарятся, – сострил император, и велел продолжать доклад.

Министр развернул свиток, и зачитал главный момент, с завидной четкостью выговаривая иностранные слова:

– Наследный принц Империи Парящего Змея, Альриин, прибудет в столицу Империи Четырёхсот Островов, Ашанхэ, чтобы свататься к принцессе ШахиштрёХане одиннадцатого дня второй луны…

– Вот и славно! Давно бы так! – прервал его фаршад, не желавший выслушивать ненужные подробности, когда главное уже было сказано. По его губам скользнула еле заметная довольная улыбка. Наконец-то император Аарина заставил своего отпрыска взяться за дела. – Ступай, распорядись, чтобы начались приготовления к встрече Шахриджина.

– Альриина?.. – переспросил министр.

– Кого же еще? – грозно пресек его фаршад.

Министр улыбнулся в бороду – как и большинство френхайнцев, фаршад не мог выговаривать ааринские имена, поскольку оба эти языка слишком отличались. Но в деле государственной важности лучше поломать язык, чем невольно оскорбить иностранных гостей, от которых зависит, будет ли отныне между их странами мир или война. Сам же Эштшенджи свободно владел обоими языками с детства, ведь его отец был направлен в Аарин еще с посольством, просившим для тогда еще молодого Узтакуштами, нынешнего фаршада, руки их принцессы. Отцу Эштршенджи с семьей пришлось прожить в Аарине лет десять, ведя переговоры (о да, Ааринцы в таких вопросах крайне медлительны!), пока Узтакуштами, потеряв терпение, не женился на светлейшей Чин, да успокоится душа ее в небесном замке Аши… Теперь дело, начатое его предками поколение назад, вроде как двигалось к концу, чему министр был несказанно рад. Только одно омрачало радостное будущее…

– Да простит мне мою дерзость фаршад, – начал Эштшэнджи покорнейшим голосом, – но не удостоит ли он вниманием своего покорного слугу?..

– Что еще ты хочешь сказать?

– Фаршад-аджар, посмотрите, в какой день приедет принц Альриин! – с этими словами он достал из ящика низкого столика, стоящего перед фаршадом, календарь и положил его перед монархом.

Календарь представлял собой средней величины кольцо, означавшее год. В середине кольца находился золотистый шарик, символизирующий солнце, от которого исходил бледный свет. Кольцо года не было ровным. Оно состояло из ста продолговатых пластинок, которые сходились во внутренней окружности и расходились в стороны под разными углами. Каждая вторая пластинка была обращена к солнцу и освещалась им – это были светлые дни, остальные были отвернуты от него – темные дни. Все кольцо года было разделено на десять сегментов, раскрашенных разным цветом, а во внешней стороне кольца возле каждого сегмента находился шарик, на каждом сегменте разный. Это были десять лун, которые властвуют на небе темных дней в течение этого срока. Эти отрезки времени, сегменты, назывались лунами. Каждый сороковой день был отмечен красным цветом.

– …одиннадцатый день второй луны! – воскликнул министр, указывая на красную пластиночку.

– Хм, это тот самый день… Не самый удачный день выбрал принц для приезда… Но почему именно тогда?..

– У меня есть подозрение, что кто-то хочет расстроить свадьбу…

– Об этом в Шахрине никто не знает. Наверняка это совпадение, – отрезал фаршад.

– Вы ведь понимаете, что это за день?! – не унимался первый министр.

– Да, – угрюмо отвечал фаршад, – но что я могу сделать? Выбор сделан принцем Шахриджином…

– Ради величайшей воли Аши! – взмолился министр, хватаясь за свою многострадальную бороду, – неужели принц и принцесса не понимают?!

– Эштшенджи, это традиция, которая закрепилась столькими годами. И никому не приносила вреда.

– Но вы ведь понимаете, чем это грозит?! – несчастный министр, готов был рухнуть на колени.

– Да прекрати ты дергать бороду, меня это отвлекает! – начал сердится фаршад. Вся эта паника его раздражала и от мельтешения министра начинала болеть голова.

Эштшэнджи оставил бороду и тут же вцепился в жалкие пучки волос на затылке. Глядя на него в эту минуту, любой бы преисполнился уважения к рвению и чувству долга этого доброго человека, а вместе с тем и понял бы, почему министр лыс, как мыльный пузырь.

– О, горе! Мир, которого мы ждали годами… – не унимался он.

– Хватит паниковать. Скажи лучше, чего ты хочешь от меня?

– Поговорите с Вашими детьми! Запретите им это безобразие, в конце концов!

– Я знаю своих детей, Эштшенджи. Если им что взбрело в голову, они могут ослушаться и меня.

– Но Вы же повелитель Френхайнша!

– Довольно, – громовым голосом рявкнул фаршад, стукнув кулаком по столу с такой силой, что свитки полетели вниз, а по залу прокатилось громкое эхо. Министр тут же затих и перестал рвать на себе волосы. По тяжёлому взгляду повелителя Эштшенджи понял, что перешёл черту и заговорил покорно и смиренно:

– Фаршад-аджар знает, что я пекусь лишь о благе и процветании Империи Четырехсот Островов. Да не прогневается он на меня за излишнее рвение в делах государственных…

Другой бы на его месте повалился наземь и не смел слова молвить, пока фаршад не велит, но первый министр, прекрасно изучив за долгие годы характер Узтакуштами, знал, что преданность государственным интересам он ставил превыше всего, даже выше этикета. И действительно, фаршад сменил гнев на милость и, после минутного молчания, произнес:

– Я поговорю с детьми. Тебе же, Эштшэнджи, поручаю придумать 10 способов избежать скандала в том случае, если они ослушаются меня. Даю тебе на это неделю.

Министр в очередной раз покорно поклонился и удалился, оставив календарь напоминанием лежать перед глазами фаршада.

***

Молодой лучик солнца, так настойчиво пробивавшийся сквозь опущенные занавески тронного зала, скользнул чуть выше и радостно впорхнул в открытое окно, сопровождаемый свежим, немного морозным воздухом. Теплое солнце и холодный ветер, казалось, спорили между собой, как всегда спорят на границе зимы и весны.

В комнате, напротив большого зеркала, висящего на стене и вправленного в раму золотых цветов, сидел юноша четырнадцати лет. Красиво украшенным гребнем из драконьей кости, он расчесывал свои длинные золотые волосы, по которым, сверкая, скользил солнечный луч. Каждая прядь послушно завивалась в идеальный локон под его гребнем. Закончив это ответственное дело, юноша повернулся лицом к окну и глянул на прозрачно-голубое небо. Игривый солнечный лучик скользнул по матовой белой коже; сквозь тень от густых и длинных ресниц, огоньком сверкнул в глазах; спустился по прямому тонкому носу к изящно очерченным губам цвета чайной розы. Его лицо безупречно – радостно заметил луч, удобно устраиваясь на столике среди гребней и баночек с косметическими мазями.

То ли от свежего ветра, новым порывом ворвавшегося в окно, то ли от пляшущего на носу солнечного лучика, юноша чихнул, так мило, что нельзя было не улыбнуться.

Из соседней комнаты раздались испуганно-взволнованные крики кормилицы, уже спешащей к «ребенку».

– Эсси, милый, ты простудился? Ах, какой ужас! Кто открыл окно? На улице такой мороз! – вздыхала и охала она, закрывая окно.

– Это Шахиштрё открыла и ушла, – мягким, еще не сломавшимся голосом отвечал юноша, – Она всегда так делает!

– Шахи, поди сюда!

На зов появилась девушка, как две капли воды похожая на ЭссерджиХану, как похожи все близнецы. Даже фигуры их не сильно отличались – очень молоды были еще принц и принцесса.

– Зачем же ты, милая, – начала кормилица, – открыла окно? Теперь вот твой брат простудился!

– Что за глупости! – строго отрезала принцесса. – Не такой уж он и неженка, чтоб от легкого дуновения простудиться!

– Но он чихнул! – заявила кормилица таким тоном, будто речь шла о конце света, который наступит через пять минут.

– Так что же нам теперь, задохнуться, если он чихнул? – ШахштрёХана не хотела уступать. Такой уж у нее был характер, который не к лицу женщине, но к лицу правителю, или правительнице. И отец возлагал на нее большие надежды, полагая, что она займет его место на троне, когда он решит вновь начать цикл жизни. Фаршад, мудрый правитель и заботливый отец, понимал, что ЭссерджиХана слишком легкомыслен для занятия этой ответственной должности.

Принц глянул на туалетный столик у зеркала, и, обращаясь к принцессе, воскликнул:

– Ты опять взяла мой крем? Это же последний флакон!

– Подумаешь! – фыркнула принцесса. – Поживешь недельку без крема…

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? – с ужасом в глазах спросил он. – Этот крем делают только в Шахрине!!! А теперь, когда военные действия возобновились, его вообще нельзя будет достать!

– Ты только о своих кремах да духах и думаешь! Страдают твои подданные, а ты думаешь о креме! – возмутилась ШахиштрёХана.

– С чего это они вдруг стали моими подданными?.. – немедленно ввязался в спор ЭссерджиХана. – Если мне не изменяет память, это подданные нашего отца…

«Как всегда!..» – подумала кормилица и принялась их успокаивать.

Глава 2

Солнечные Близнецы

– Это ты виновата!

– Нет, ты! – спорили трехлетние королевские близнецы после того, как драгоценная кукла, не выдержав долгого перетягивания, разломалась на две части.

– Ты подставила подножку!

– Сам виноват, не надо было бежать за мной!

– Не надо было его брать!

– Никто бы не заметил. А теперь отец нас накажет, может даже запретит идти на праздник.

– Подумаешь!

– Ах ты…

Маленькая принцесса отбросила подальше останки драгоценной куклы и покрепче сжала кулаки. На её богатом платье, словно поддерживая хозяйку, звякнули многочисленные золотые колокольчики.

– Счас как дам!

Принц отступил назад, всё еще прижимая к груди свою половину добычи. В драке с сестрой у него было мало шансов и колокольчики, украшающие его одежду, звенели жалобно, совсем по-другому.

Сделав еще шаг, принц сел на землю и громко заревел. Из ярких зелёных глаз посыпались огромные, словно отборные горошины, прозрачные слезинки.

И в зал ворвался вихрь.

Поддерживая многочисленные разноцветные юбки, Шрида, царская кормилица в третьем поколении, бегом пересекла зал и опустилась на колени рядом со своим любимцем. Принц немедленно вцепился в свою защитницу и заплакал еще жалобнее.

– Шахи, Эсси, что, что случилось?

Количество противников меленькой принцессы выросло, но она не собиралась сдаваться:

– Это он виноват!

– Это она-а-а!!!

– Шахи, будь добра, объясни что происходит.

Принцесса была готова к тому, что кормилица окажется на стороне брата, тем более, что он так ревел, будто Шахи его поколотила. Конечно, Шрида даже объяснений слушать не будет! Поэтому принцесса медленно отступала назад, выбирая удобный момент, чтобы спастись бегством, и вдруг:

– Ой!

Там, где по её мнению должен был находиться свободный проход, ШахиштрёХана наткнулась спиной на что-то твёрдое и высокое. И хотя она, конечно же, никогда и ничего не боялась, неожиданное препятствие заставило её громко вскрикнуть. Чьи-то сильные руки подхватили её и подняли высоко вверх.

– Что это тут у нас? Солдат, покидающий поле боя?

– Яжджан! – радостным воплем девочка приветствовала новое действующее лицо разворачивающейся драмы, начальника охраны и своего первого кумира, офицера Яжджана.

Всегда щеголяющий в отглаженной форме солдат и миниатюрная веселая кормилица в юбках всех цветов радуги, были неотъемлемой частью каждодневной жизни малышей. Яжджан повидал все 400 островов своей родной империи, когда служил во флоте. Участвовав во многих сражениях с Аарином, он всегда выходил победителем и завоевал множество орденов, яркие звезды которых в праздники украшали его черно-алый кафтан. А после, в виде особой почести, был переведен на службу во дворец, в качестве начальника охраны. Но все его победы в небе, не шли ни в какое сравнение с тем, сколько подвигов нужно было совершить, чтобы заслужить восхищение принцессы.

Смешливая и добрая Шрида, проводившая на войну уже двоих мужей, была по-прежнему молода и прекрасна. По крайней мере, принц, вооружившись деревянной саблей, был готов поспорить с любым, кто считал, что это не так. С детства он засыпал под её убаюкивающий голос, под истории о рыцарях и красавицах, злых колдуньях и говорящих драконах, в то время как Шахи требовала, чтобы ей читали военные летописи и рэхтши1 знаменитых правителей древности.

Так уж повелось, что в нередких ссорах брата и сестры она всегда могла полагаться на защиту солдата, так же как Эсси достаточно было всего лишь скривить лобик, чтобы Шрида бросилась на помощь. Конечно, эта помощь была, с точки зрения детей, не всегда достаточна. Так Яжджан, к примеру, упорно отказывался рубить голову врагу принцессы…

– Опять военные действия, как я посмотрю? Да у вас больше причин для ссоры, чем у Фрэнхайнша с Шахрином…

– Когда-нибудь я его убью в честном бою! – заявила принцесса, гордо встряхивая челкой. – Когда стану полководцем.

– Насмерть убьешь?

– Ну… – Эсси снова вцепился в кормилицу и приготовился зареветь, – может и не насмерть, как выйдет.

– Значит, отложим конфликт до тех времен, согласны? – Шрида улыбнулась, и принц осторожно кивнул, – Уже темный день2 давно, а вы еще не спите.

– Ладно, – потянула принцесса, соглашаясь с видимым недовольством, но на самом деле радуясь возможности побыстрее покинуть зал с растерзанной куклой. Но ее чаяниям не суждено было сбыться.

– Погоди, Шрида, на поле боя еще остались жертвы, – Яжджан присел на корточки, – неизвестный солдат. Или, я бы сказал, слишком известный солдат.

Да, им было стыдно. Дети, которые в тот же час получают все, чего бы не попросили, тем не менее, умудрились найти игрушку, которую нельзя было трогать. Среди деревянных мечей и корабликов принцессы или разноцветных бус и воздушных змеев принца не было таких игрушек как эта – ярких кукол, в дорогих одеждах, с волосами из золотых нитей, изображавших древних владык и полководцев.

Когда, несколько дней назад, кормилица повела их в особый зал «на экскурсию», они были очень удивлены. В большой, круглой комнате на широкой полке, опоясывающей стену, стояло множество кукол. Эти куклы были так похожи на живых людей, только маленьких, что ЭссерджиХана сразу подумал, что какая-то злая колдунья заколдовала их. Но Шрида успокоила принца – это настоящие куклы, только сделанные самыми лучшими мастерами. Куклы, сделанные в память о величайших героях и фаршадах, были до мелочей схожи с оригиналом. Шрида рассказывала захватывающие истории, похожие на сказки, о каждом, кто был здесь изображен.

Эта кукла привлекла их внимание сразу; не одеждой, хотя роскошные меховые и парчовые платья были собраны руками ювелиров, и не искусной работы серебряным оружием, укрытым тонкой, едва заметной глазу резьбой. На шее древнего воина висел маленький, не больше ногтя, ключик, который, как они решили, обязательно открывает потайной ход к несметным сокровищам. И тогда, дождавшись удобного момента, они пробрались в комнату с куклами и похитили храброго воина. Шахи была уверена, что пропажи никто не заметит, но чтобы их не застукали на горячем, кукла была перенесена в другую комнату, где можно было спокойно снять ключик.

Но тут и возник спор – Шахи считала, что, найдя сокровища, они должны построить корабль и отправится воевать с Шахрином, в то время как ее брат собирался возвести новый город, где жили бы бездомные животные. Оба проекта вступили в непримиримый конфликт, в результате которого больше всего пострадал древний герой.

– Ты знаешь, кто это, ШахиштрёХана?

– Это рыцарь Нээш.

– Был, – заметил между прочим Яжджан, поддавая ногой искалеченную фигурку.

– Я выйду за него замуж, когда вырасту! И он побьет моего неуклюжего брата!

– Не выйдешь! – уже успокоившийся принц высунулся из-за юбки кормилицы и показал сестре язык. – Нипочем не выйдешь!

– А вот и выйду! Яжджан, скажи, что выйду!

– А вот и нет! Шрида!

– Цыц!

По всем писанным и неписаным законам такое обращение к детям фаршада было совершенно недопустимо. Но Яжджан знал – они послушают и жаловаться не станут, а иначе опять дело кончится дракой.

– Рыцарь Нээш пропал в Нижнем Мире, когда отправился искать свою возлюбленную Виши. Говорят, что он пал в битве с тигром-великаном, который держал Виши в плену.

– Ух ты! – глаза ШахиштрёХаны горели, она обожала такие истории, хотя в глубине души считала, что победить тигра-великана плёвое дело.

– А Виши? – принц был не так восторжен, его выпуклый царственный лоб прорезала скорбная морщинка – Виши он не спас?

– Да кому она нужна?! Вот Нээш – это да! Если бы он был моим мужем, он бы меня быстро научил, как стать полководцем, да и голову бы Эсси мигом отрубил!

– А я!.. А у меня!..

Вопрос с мужем был очень болезненным. То, что у него не будет мужа, который научит его, как быть полководцем и отрубит голову сестре, Эсси считал страшной несправедливостью. Но не зря он был сыном короля и получал соответствующее воспитание. В отличие от вспыльчивой ШахиштрёХаны, его реплики всегда находили свою цель:

– А твой муж будет защищать меня от её мужа, Шрида?

– Думаю, да. Не так ли, Яжджан?

Умиленная кормилица снова подхватила воспитанника на руки, даже не заметив, что проговорилась. Но прежде чем дети смогли задать вопрос, в зал проник свет еще одного светильника.

В простых домашних туфлях и с волосами, уложенными для сна, в одну из дверей вплыл сам фаршад. Повелитель Фрэнхайнша был высок ростом, крепок, широк в плечах, и малышам казался великаном. Он был одет в один из своих любимых халатов, из тяжелого вишневого бархата, на котором остряк-портной когда-то поместил вышивку с драконом3, подвешенным за хвост, и тем самым заслужил пожизненную пенсию и 12 место за царственным столом.

Кормилица чуть слышно вскрикнула: то, что правитель покончил с делами и приготовился отойти ко сну, означало одно – едва не половина темного дня прошла. А дети не уложены! И на самом видном месте валяются останки дорогой куклы, которую сделали задолго до того, как родился не только сам фаршад, но его отец и даже дед. Худо, совсем худо!

– Что происходит? – золотистые глаза Узтакуштами цепко оглядывали комнату, примечая все, до мельчайших подробностей.

ШахиштрёХана шагнула вперед, воинственно сжав кулаки. Перед отцом нельзя было сваливать вину на брата, и она была готова собственнолично понести наказание. Может быть, ее даже запрут в карцер, как военного – подобные испытания только укрепляют дух настоящего рыцаря. А Эсси в карцер нельзя, он крыс боится и вообще…

– Прощения просим, фаршад-аджар, неприятность вышла, – Яжджан шагнул вперед, задвигая принцессу за спину.

– Я бы не отказался послушать поподробнее. Про это, – бедного Нээша ткнули еще раз, носком полотняной туфли фаршада. Так неуважительно, как сегодня, с ним не обращался, наверное, даже тигр-великан.

– Ну, я это сделал… сломал то есть… неловкий же, осел, вот и Шрида говорит…

– Простите, фаршар-аджар, – кормилица рухнула на колени, как стояла, с ЭссерджиХаной, цепляющимся за шею, – не слушайте его, это я куклу вынесла, детям поиграть, да и сломала, а он меня покрывает, вы же его знаете!

– Молчи, женщина! Я сказал…

– Сам помолчи, «сказал» он! Я куклу сломала, меня и наказывайте!

– У нее в мозгах помутилось, фаршад-аджар, не ведает, что говорит!

– Это у кого здесь помутилось?! Я тебе покажу сейчас «помутилось»! Только время тратишь, фаршаду для сна необходимое!

– Не указывай мне!

– Не зли меня!

– Тихо! – правитель не крикнул, а лишь чуть повысил голос и топнул ногой. Но никто не осмелился бы сказать хоть слово после такого приказа.

– Наказать конечно надо, – Узтакуштами еще раз встретился глазами со всеми, кто находился в комнате. Эсси потупился, а Шахи продолжала смотреть упрямо, исподлобья. Ей очень хотелось возразить, но нарушить волю отца она не смела, – раз вы сами признаете свою вину. Но чтобы не было сомнений в справедливости дела, до выяснения всех обстоятельств и ты Шрида, и ты Яжджан, будете нести ответственность за содеянное. Не позволено вам будет все это время веселиться, носить цветные одежды и приглашать гостей, как и полагается для преступников, чья вина ясна, но не доказана.

– Фаршад-аджар…

– Фаршад, у нас десятого дня свадьба!

– Я знаю, – правитель на секунду прикрыл глаза, а когда открыл снова, в них не было и тени сомнений. – Я знаю все о вас, как и о каждом в моем королевстве. В наказание, я отменяю вашу свадьбу.

С этими словами он развернулся и пошел прочь из зала, за ним посеменил подпрыгивая старый рэх4, торопливо записывающий в огромный свиток слова фаршада. В зале повисла звенящая виноватая тишина.

Глава 3

Призрак старого замка

Им было стыдно. Да, очень стыдно и досадно, этим маленьким, все понимающим близнецам. Стыдно было за то, что сломали драгоценную куклу, одну из тех, которыми так дорожил и гордился отец. К тому же, было стыдно перед человеком, кого эта кукла изображала, и пусть они только смутно могли представлять, кто он такой или, точнее, кем был, хотя слова «был» малыши еще не понимали окончательно. Им, как, пожалуй, и всем детям, казалось, что существует только «есть», и, возможно еще «будет», хотя уже более туманно и расплывчато. Будет всё так, как сейчас, и будут все, кто сейчас, а как это, «было раньше», но уже «нет», они не понимали. Да и о каком «раньше» можно было говорить, когда вот только недавно появились они, и мир появился вместе с ними. Но, тем не менее, было стыдно. И самим близнецам вовсе не хотелось бы, чтобы вот так же кто-нибудь сломал их куклы, точнее куклы, изображавшие их. А если сами они этого не хотели, значит, это было плохо.