ОТ ДУШИ НА

– Мой дед! А эта девушка, моя бабушка! – он начал разминать невесть откуда взявшуюся новую сигару.

Я не знал, что сказать. Я смотрел на снимок и пытался что-нибудь найти в нём, что дало бы мне ключ к разгадке. Однако, Лев, видимо сжалившись надо мной, сам проявил желание вывести меня из ступора.

– Вы должны мне пообещать, что то, что услышите, останется только, между нами.

Я утвердительно кивнул и следующие двадцать минут я слушал его не прерывая, открыв рот.

Его дед, был учёным физиком, который в составе небольшой группы, работал на советскую власть, находясь на территории Германии. Попросту говоря, он был антифашистом. Точную тему, над которой работали учёные Лев не знал. Однако в результате работы, группа раскололась. Это событие совпало с окончанием войны в 1945 году. Ученых, вышедших из подполья, вывезли в СССР. При попытке внедрения их в один их институтов в СССР, обнаружилась проблема, а именно раскол группы. Комиссия института приняла сторону направления, которое его дед считал ошибочным и ему, для собственных исследований, условий предоставлено не было. Дед хотел вернуться в Германию, но встретил мою бабушку и у них вспыхнула любовь. Очень сильная любовь, которую дед пронёс через всю свою жизнь. Именно благодаря бабушке, он остался в стране и стал работать учителем физики и астрономии в обычной школе в Ленинграде.

Со временем дед, основал свою собственную лабораторию, в домашних условиях и всецело углубился в открывшееся ему направление исследований, которое тогда, да и сейчас, попросту назвали бы лженаукой.

– Мой дед открыл портал параллельной жизни, – сказал Лев и посмотрел на меня оценивающе. Если бы я в этот момент рассмеялся или хотя бы улыбнулся, продолжения не последовало бы, я это почувствовал. Однако я не собирался смеяться, я был серьезен, как никогда. И Лев продолжил.

Его деду удалось найти способ создания условий, в любом одном отдельно взятом месте на Земле, при которых открывался портал в иной мир, названный им, параллельным. Дед считал, что в пределах Земного пространства существует несколько вариантов жизни человека. Он считал, что их двенадцать. И люди, рождаясь или умирая, попросту переходят по порталу в иной мир.

– Деду удавалось открывать портал на непродолжительное время. В среднем это было около трёх минут. За это время, через портал к нему заглядывали люди из параллельных жизней. Все из них были удивлены, многие испуганы. Реакция была именно такой, как если бы мы вдруг стали смотреть через портал в их, параллельную жизнь, – увлеченно рассказывал Лев. Теперь он не остерегался меня. Более того, я почувствовал, что ему просто жизненно необходимо было кому-то это всё рассказать.

– Портал дед открывал легко и в любом месте. Для этого нужны были сильные электромагниты, распыление некоторых химических реактивов в воздухе и электрический разряд. Однако дед не мог управлять продолжительностью открытия портала. К тому же он так и не выяснил, сколько параллельных жизней на самом деле, и в какую из них он попадает. К тому времени у них уже родился мой отец, которому в последствии так же пришлось стать физиком. Однако отца, дед воспитывал уже сам, один.

– А как же? – я показал пальцем на девушку на фото, лежавшее на столе.

– Случилась трагедия, которая наложила отпечаток на судьбу всех последующих поколений, в том числе и на мою. В один из сеансов по открытию портала, моя бабушка в качестве шутки или из желания оказать помощь деду, приблизилась к порталу настолько, что он её поглотил. Это был большой удар для деда. Он перестал ходить на работу, перестал общаться с окружающими. Он целыми днями и ночами работал над возможностью вернуть жену. Вот в таких условиях вырос мой отец.

– Он её не нашёл?

– Нашёл. Он потерял её в 1948, а нашёл в 1960. Но это обрадовало его только на некоторое время. Оказалось, что Мария…

Я поднял на него глаза, её имя прозвучало первый раз. Мария!

– Да! Её звали Мария! – продолжил Лев. -Оказалось, что Мария словно застряла во времени. Она осталась в прежнем возрасте, в том же самом одеянии, в котором исчезла и в котором его видел ты. Сначала она не проявляла никаких эмоций, кроме удивления от созерцания деда и моего отца. Потом стала улыбаться. Деду удалось настраивать портал на параллельную жизнь, в которой существовала именно она.

– А как она там жила? – задал я вопрос только потому, что Лев остановился и задумался.

– Этого не знал ни дед, ни мой отец. Теперь этого не знаю и я.

– Отец тоже пробовал решить эту проблему?

– Да. Он проработал над этим всю жизнь. Умер три года назад в Питере.

Он замолчал, думая о чём-то своём. Я боялся ему помешать.

Наконец, он заговорил снова.

– Мне же удалось переносить портал дистанционно. Правда расстояние, на которое я могу перенести портал, пока ограничено действием антенн, – он опять показал на крышу. – В Питере с антеннами в городе, проблематично. Много наводок, да и не просто там сигналами управлять. Вот я и перебрался сюда. И не жалею. Бабушке очень нравится!

Мы опять продолжительное время сидели молча. Каждый думал о своём.

– Ты похож на него! – Лев указал на фотографию.

– Да, я тоже заметил!

– Я думаю, что ты ей понравился. Это о чём-то да говорит. Мне предстоит в этом разобраться.

– А как она нашла меня в Балаклаве?

Он пожал плечами.

– Я могу открыть портал в любом месте, ограниченном радиусом действия антенны. Это где-то около сорока километров, в зависимости от погоды. Ну а Мария, сама выбирает куда двигаться дальше. В этом случае, портал движется за ней, и она может в него вернуться в любой момент.

– Как ты думаешь, она сама уходит, или её кто-то или что-то втягивают обратно?

– Она уходит, когда я закрываю портал. Это просто совпадение. Я закрываю портал, она уходит.

– Значит, когда я попытался с ней заговорить, она не убежала от меня, а просто ты закрыл портал?

– Она не говорит ни с кем. Поверь, если бы она говорила, она бы это сделала давно. С дедом, отцом или со мной.

– Что ты будешь делать дальше?

– Буду искать пути её физического возвращения в наш мир! Это крест нашей семьи!

– Думаешь, ей это нужно?

– Ты видел её. Скажи, ей хорошо тут?

– Пожалуй ты прав.

Мы просидели до самой ночи разговаривая на разные темы. За один день мы стали друзьями. Мне было комфортно с ним. И для него я был лекарством от дефицита общения. Мы обменялись контактами и договорились звонить друг другу. Расставались мы обнимаясь. Утром я должен был ехать в аэропорт.

– На какое время у тебя такси? – спросил Лев.

– На шесть тридцать!

– Будь в шесть пятнадцать на берегу, попрощаешься!

Я встал еще до восхода солнца, собрал все вещи, проверил документы и билеты. В шесть я был у берега. Через несколько минут я увидел сидящую на оной из скал Марию. Она смотрела в даль, на поднимающееся над горизонтом солнце, красиво откинув назад голову.

«Какая у неё красивая осанка!» подумал я и помахал ей. В этот раз я не стану её беспокоить.

«Спасибо, Лев» подумал я и пошёл к дому.

Репортаж из театра

Репортёр:

– Добрый вечер, добренький вечер всем любителям нашего радио «Ё-Город». Как и обещали, мы сегодня ведём для вас прямой репортаж с бенефиса ведущего актёра Ульяновского нескучного театра, Константина Барабанщикова.

В прямом эфире вы услышите, как играет мэтр, а так же наши комментарии о происходящем в зале. С вами на одной волне Ольга Выходнова.

Итак, в зале раздаётся третий звонок. Шум постепенно сходит на нет. Свет меняется с яркого на спокойный. На сцену выходит Константин. Да-а-а. Фраку и до блеска начищенным туфлям сегодня повезло. Они украшают легенду нашего театра, актёра, сыгравшего более ста ролей за тридцать лет театральной карьеры.

Вы слышите в зале приветственные аплодисменты, переходящие в овации. Какая-то круглая поклонница в синем манто выбежала на сцену с букетом одуванчиков. Видимо, Константин любит одуванчики. Иначе это никак не объяснить. Не знала! Пока Константин дует на одуванчики, вкратце напомним вам о его актёрской карьере.

Его знают все. Большинство, как хорошего актёра городского театра. Некоторые, как сложного и угрюмого человека. Избранные, как пьяницу и неудачника.

Неудачника, спросите вы? Да, неудачника. Потому как полной жизнью ему предназначено судьбой жить только на сцене. Никто не знает, а точнее, почти никто не знает, как трудно и тяжело ему выходить из театра в обычную жизнь.

Каждый раз, переступая порог театра, выходя на улицу, он чувствует себя раздетым и беспомощным. Ведь именно тут, в реальной жизни, ему не удалась, ни одна роль. Ему не поверил ни один зритель.

Но впрочем… Об этом не знает практически никто, кроме меня. А что на сцене? Давайте послушаем Константина.

Константин:

– Спасибо друзья, спасибо. Спасибо что пришли на мой бенефис. Тридцать лет на сцене! Есть чем гордиться. Многие коллеги говорят, что я сложно устроен. Да что там многие, все!

Репортёр:

– Константин улыбается. Не удивляйтесь, дорогие слушатели, звукам со сцены. За кулисами что-то двигают.

Константин:

– Я отчетливо это понял сегодня, перед выходом на сцену, пересчитав количество пришедших товарищей. Не все смогли прийти, но тем дороже, пришедший каждый для меня! И так друзья! Мы начинаем!

Репортёр:

– В зале становится абсолютно темно. Еле слышен шелест поднимаемого занавеса. Луч прожектора выхватывает Константина.

Константин:

– Итак, встречайте!

Репортёр:

– Ещё один луч прожектора выхватывает табурет. Да, дорогие слушатели, табурет. Видимо тот, кто на нём должен был сидеть, не очень любит Константина!

Константин:

– Табурет? Табурет!

Репортёр:

– По-моему Константин в шоке. Он озирается по сторонам, выдерживая паузу. Видимо надеется, что пропавший вернётся. Ан нет! Интересно, как мэтр выйдет из ситуации! Давайте послушаем!

Константин:

– Узнаёте? Конечно, конечно. Его нельзя не узнать! Он играл в «Варварином счастье». Я сидел на нём в первом акте. А «Отставного полковника» помните? Я вставал на него одной ногой, когда стучал по голове генералу. И конечно, им бросали в меня в «Трёх капитанах», и в «Симбирском водевиле». И именно на нём стоял гроб, в котором лежал мой герой, в «Японском барабанщике».

Репортёр:

– Актёр присаживается на пол, рядом с табуретом и обнимает его.

Константин:

– Я забил в него гвоздь. Где-то пару лет назад. У него тогда болела нога. А он за это, порвал мне штаны на репетиции «Вия». И был за это заменён дублёром.

Спасибо друг, за сыгранные ролиИ впредь нам будет по пути!Опорой для удобства и при боли,Ты был всегда, с тобой легко идти.Прости за гвоздь в твоей коленкеИ за неряшливый окрас,За то, что двигал тебя к стенкеИ ставил на тебя, не раз.Ты молча принимаешь всех,И не лицом тебя встречают,От злости, а бывает для утех,Тебя пинают и кидают!

Репортёр:

– Вы слышите бурные аплодисменты. Неожиданно!

Константин:

– Сегодня, в этот радостный день, меня хочет поддержать ещё один товарищ.

Репортёр:

– Ещё есть товарищ у нашего мэтра? Давайте посмотрим!

Константин:

– Встречайте!

Репортёр:

– Прожектор выхватывает на сцене стол. Неужели стол пришёл поздравить друга? Больше-то никого нет. Актёр опять озирается по сторонам и берёт со стола цилиндр.

Константин:

– Цилиндр! Спасибо друг, за преданность и дружбу!

Репортёр:

– Актёр берёт цилиндр в руки. Неужели цилиндр его друг, а не стол? Константин ходит с ним по сцене. Луч прожектора перемещается за ним.

Константин:

– Узнали чертяку? Чацкий, конечно. А фокусник в «Каштанке»? Я вытаскивал из него зайца! Заяц, был настоящий и немного испуганный. Цилиндр пришлось постирать, и бедняга пропустил сезон… Да, из-за болезни, получается. Он еле выжил в «Сватовстве гусара». Помните? Эта противная прима Парамошкина села прямо на него. Потом ещё были подозрения, что это я забыл его на стуле. Принцесса блин… Пришлось менять каркас. Сейчас он полностью восстановился и жаждет новой роли.

Спасибо друг, что жизнью рисковал,Болезнь преодолел, восстановил себя,Виновника, в случившимся скрывал,И помни! Я люблю тебя!

Репортёр:

– Вывернулся! Как уж на сковородке. Ай да Константин! Вы слышите? Аплодисменты! Интересно. Что думают об этом зрители? Константин кланяется.

Константин:

– Сегодняшний вечер решил провести вместе с нами, мой замечательный друг, партнер, герой многих спектаклей.

Репортёр:

– Что? Ещё одна интрига? Луч света выхватывает на сцене… диван?

Константин:

– Диван! Конечно диван! А кто ж ещё-то?

Репортёр:

– Актёр подходит к дивану. По сторонам головой уже не крутит. Элегантно садится на него.

Константин:

– О сколько друг тебе известно!Секреты бережно храни!Ведь мы, практически совместно,Являемся героями любви!

Сколько мы с тобой сыграли на этой сцене? Да и в жизни, в гримёрке, не меньше. Страшно подумать! У меня дома, с диваном, связано не так много воспоминаний, как с тобой.

Ты помнишь, как в спектакле «Осень»Скрипел ты тихо подо мной?Сезонов семь, а может восемь,Любовью связаны с тобой.Прости дружище, что в сезоне новом,Не на тебе лежать придётся мнеСраженным, модным, пьяным, голым,Но верю, что вернусь к тебе!

Репортёр:

– Вы слышите бурные овации. Да-а-а, ничего не скажешь. Ловко он диван в друзья взял. Эх, если б не радио-эфир…

Похоже мэтр на этом не остановится и опять прожектор ищет друга на сцене. Вы верите, что это будет человек? Мне кажется, никто в зале не верит, что у Константина в театре есть друзья в виде непосредственно актёров. Ну точно!

Прожектор выхватывает вешалку, на которой кто-то оставил свой пиджак. Константин медленно снял пиджак с вешалки… Неужели пиджак и есть его друг? Актёр с яростью швыряет пиджак в темноту и нежно обнимает вешалку.

Константин:

– Вешалка!

С тобой в театр, мы в один сезон пришли!И радостно и грустно вместе служимИ пусть завидуют они,Кто нам не верен и не дружен!Стоишь ты крепко, молчаливый другИ держишь всё, что на тебя повесятКак и меня, не взять им на испугТебя, а кой кому ещё отвесят!

А помните, в «Каштанке» я зацепился за неё и не смог дать по морде этому напыщенному Хвастовскому? Пришлось ударить его ногой. Попал в пах… Да, было смешно… Не запланированный антракт…

А в «Трёх толстяках»? Помните: Она стояла посередине сцены весь первый акт. Её то одевали, то раздевали. Сколько же народу через неё прошло… Страшно подумать. Не мудрено, что к концу первого акта она рухнула на этого выскочку Петрова, со всей навешанной на неё одеждой. Я не успел… Прости друг… Не смог я поддержать тебя, в другом конце тогда я находился.

Но уже на следующий день, в «Петре Первом» она стояла, как новенькая! Без больничных и выходных! Не каждый человек так сможет!

Репортёр:

– На сцене медленно становится светло. Всё отчётливей видны все друзья актёра, пришедшие его поддержать. Диван, табурет, вешалка и цилиндр. Интересная компания. Вот и все друзья нашего мэтра, дорогие радиослушатели! Или нет? Похоже, у Константина есть ещё один друг? Послушаем.

Константин:

Жизнь без тебя- дерьмо, являясь фактом-Спасенье в двух глотках всего,Большой глоток пред первым актомперед вторым- остатки из неё.В любой костюм, чтоб не нарушить стильВойдёшь, судьбу мою спасая,Последней сдам тебя в утиль,За миг, до посещения рая.

Вы удивлены? А между тем, этот мой друг, так же на сцене. Знакомьтесь! Фляга!

Репортёр:

– Константин достаёт флягу из внутреннего кармана. У фрака есть внутренний карман? Делает глоток. Что это означает? Неужели скоро второй акт?

Вы слышите бурные овации. Опять букеты одуванчиков пошли к сцене. Да нет! Это прямо охапки одуванчиков! Их несут тётки разных размеров и возрастов. Почитатели таланта мэтра.

Некоторым могло показаться, что я комментирую бенефис актёра в невыгодном для него свете. Это вам только показалось. Уж я-то, точно об этом знаю, ведь я бывшая этого козла!

Константин:

– Друзья! Спасибо за любовь ко мне. Поверьте, она взаимна. Всё, что вы сегодня видели на сцене- шутка! Мои друзья, настоящие друзья, конечно, сегодня пришли на мой бенефис! Встречайте!

Выносил табурет- Михаил Петровский!

Принёс вешалку- Степан Козаков!

Репортёр:

– Действительно, на сцену входят артисты на поклон! Люди, а не вещи! Удивил, Константин! Не всё так плохо?

Константин:

– Двигали диван- Ирина Матвеева, Ольга Воронова, Виталий Стасов!

– Притащили стол и цилиндр- Олег Просковин, Диана Парамошкина, Василий Петров.

Вас ожидает второй акт с участием этих прекрасных актёров.

Репортёр:

– Занавес опускается! Народ вскочил и наперегонки ринулся в буфет и туалет. Всё, как обычно. И у нас, всё как обычно! Двадцать ноль, ноль. Время ульяновских новостей на радио «Ё-Город». Всем приятного вечера и до встречи в эфире!

Шекспировка

Заблудиться на дорогах Ульяновской области, конечно, стыдно. Особенно если в машине навигатор, в кармане смартфон. Да и что там, этой области то… Хотя нет, пожалуй, область-то как раз не маленькая. Побольше Крыма будет или там какой Бельгии, к примеру. Но всё равно, россиянин я и язык, стало быть, знаю. Честно признаться и дороги многие, тоже знаю.

Но вот беда какая. Все дороги сегодня, как назло, ведут в какую-то деревню Шекспировка. Я и так пробовал её объезжать, и эдак, никак. Даже пытался обратно вернуться. Всё равно приезжал в Шекспировку. Все электронные помощники, как сговорились, выводят меня на эту Шекспировку. Ладно бы ещё город какой или посёлок большой, а то ведь один дом всего. И тот, за высоким чёрным забором. Подъезжая к нему в четвёртый раз, я уже понимал, что придётся знакомиться с его обитателями. Бензин на нуле, телефон связь не ловит. Один выход, просить помощи.

Ну я и постучал. Тишина. Я силёнок-то добавил, хозяева видать глуховаты.

Слышу шаги. К забору кто-то вышел.

– Зачем стучишь ты сил не сберегая,В мои уставшие врата?Собачьего, давно не слышал, лая?Иль порицания людского: а-та-та?

Приветствие было смешным, так мне показалось вначале. Особенно это: а-та-та. Но сказано басом и как-то с угрозой в голосе, что ли.

– Заблудился я, хозяин. Устал и бензин на нуле. Холодно в машине. Не поможете топливом? Или переночевать пустите!

– Ты не известен мне, о новый друг,Внезапно прибывший под вечер,Войти сюда, лишь ближний кругИмеет право, ибо – вече.

– Так что же мне делать? Я же замёрзну у ваших ворот. И уехать не могу. Дайте хотя бы позвонить, а то мой телефон не работает.

– Ты милый друг иди себеК утру до города дойдёшь.Бензина нету здесь нигде,Возможно, там его найдёшь.– А коли силы больше нет,Деревне нашей дай обет.Сложи приветственный сонет,Тогда заслужишь ты обед.

– Не понял, хозяин. Я что должен сделать? В город идти вообще не вариант, заблужусь. Стихи что ли прочитать, чтоб ты пустил меня на ночлег?

– Всё правильно ты понял друг.Приветствуй рифмой сочинённой,На вече, приглашённым в круг,Войдёшь ты в дом благословлённый.

Послышались шаги, удаляющиеся от забора. Чтобы вы сделали на моём месте? Стучать и ругаться? Что-то мне подсказывало, что делать этого не стоит. Тогда точно не пустят меня в дом, любители поэзии. А на дворе апрель. Апрель, в средней полосе, я вам скажу… Корочкой льда покрыт. Ночью можно и дуба дать, как говорится.

Решил попробовать стишок сочинить. Залез в машину, взял ручку и бумагу. Начал мысли набрасывать. И так не клеится и эдак. Никак четверостишие не получается. Начали замерзать ноги. Наконец, через полчаса было готово два четверостишия. Я очень надеялся, что это похоже на сонет. Ну, на какой-нибудь маленький сонетик. Потому как, руки мои, уже писать не могли, закоченели.

Я снова постучал в ворота. Открывать мне не спешили. Однако я не стал опять лупить по воротам, а спокойно дожидался, когда у хозяина появится время меня выслушать.

– Ну что молчишь, в врата глазами косишь,Надумал речь произнести?Иль жалость проявить попросишь,И снедь тебе сюда снести?

Не слышал я, как хозяин к воротам подошёл. Я от неожиданности бумажку со стихами своими выронил, а она от ветерка под ворота нырнула, на его сторону.

– Написал я сонет. Маленький, но написал. Он на бумажке, а она под ворота улетела. Я так-то не всё помню. Может сами прочитаете?

Хозяин вытолкнул бумажку наружу.

– Сия писулька почерком корявымТобой сонетом названа?А ну-ка вслух прочти, кудрявый,Пока не улетела в лес она!

Ну да, не каллиграфический у меня почерк. Но я его понимаю и мне достаточно. Обидно стало. Мало того, что у ворот час держат, так ещё и в невежестве обвинять надумали. Если сейчас не откроет, вышибу его ворота, нафиг, на последнем литре бензина. И со злостью прочитал свой литературный труд:

– Привет мужик, из-за забора!Ты на ночлег меня пусти,Прими сонет, мой миг позора,За скудность фраз меня прости.Душой и телом заблудиться,В окрестностях имения твоего,Мне суждено, дай кров, еду, воды напитьсяИ путь скажи до дому моего.

Ворота тихо распахнулись, и я увидел молодого мужчину, лет тридцати пяти, с красивой острой бородкой. Она, бородка, сразу бросалась в глаза. Ещё на лице была улыбка, чёрные глаза тоже улыбались. Хозяин развёл в сторону руки и произнёс:

– Ну что ж скрывал ты, о мой другЧто силою стиха владеешь?Добро пожаловать в наш круг!Пойдём со мной, нутро согреешь.

– Да я, как-то и сам не знал. Видимо очень замёрз и со страха, придумал. А что, правда хороший сонет вышел?

Хозяин не отвечал, а молча шёл передо мной к дому. Наконец, мы поднялись на высокое крыльцо, и мужчина распахнул передо мной дверь. Мы зашли.

– Здесь сени, друг, вода и мылоСухое полотенце есть,С дороги ты, что б чисто былоИ чтоб за стол на вече сесть.

Он показал мне на умывальник. Я с удовольствием последовал его совету и уже через минуту мы вместе вошли в дом. Передо мной предстала интересная картина.

В большом зале, посередине, был установлен здоровенный дубовый стол. За столом сидело человек тридцать. Все- мужчины. Возраста разного, от двадцати до шестидесяти, полагаю. Все отменно одеты. В момент, когда мы вошли, они все разом перестали жевать и посмотрели на меня. Вы, наверное, скажете, что я трус… Затряслись поджилки-то. Вроде как ничего страшного я не увидел. Ну сидит тридцать человек за большим столом, заставленным блюдами с пищей. Ну едят, молча, даже не чавкают и тут… Тридцать пар глаз уставились на меня… Да. Наверное, я трус…

– Решил друзья, в наш круг, сегодня,Заблудшего поэта пригласить,Прошу принять, ведь он нам ровня,Дать кров ему и накормить.

Это мужик, открывший мне ворота, представил меня собравшимся, стало быть.

Все тридцать лиц одновременно начали улыбаться. Вам было когда-нибудь страшно, от того, что смотрящий на вас улыбается. А тридцать смотрящих? Мне было. Захотелось добежать до машины и уехать отсюда подальше, пока не кончится бензин. Но в этот момент, из-за стола встал мужчина лет сорока, очень прилично одетый. Костюм тройка, платочек в кармашке. Симпатичный такой мужчина. В то время, как остальные принялись жевать дальше, он обратился ко мне:

– Приветствуем заблудшего поэта,За стол, на вече усадить,Тебя желаем, и при этом,Штрафную чарку требуем налить!

Посадили меня за стол. Протянули кружку. Пришлось выпить. Не обижать же друзей- поэтов, стихами о том, что я не пьющий. Напиток вкусный. Не то мёд, не то клюква. По телу сразу побежала благодать. Ко мне, в тарелку, руки стали накладывать куски мяса, овощи, большую лепёшку. О, да это мои руки. Хорошее место мне дали. До всего дотягиваются. Только вот, что-то соображаю я уже не очень хорошо, захмелел маленько. Сижу жую, смотрю по сторонам.

Приличные вокруг люди. Рты салфетками вытирают, локти на столы не кладут, не чавкают. Впрочем, я уже это отмечал. И не разговаривают. Совсем. Правда иногда, периодически, один из них встаёт и речь толкает. Потом все дружно выпивают и опять жевать. Чудно мне показалось, что тридцать один мужик за столом никак еду осилить не могут. Её сколько не бери, а она всё есть. Самобранка у них что ли? Я улыбнулся.