Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Казалось, даже стены облегченно выдохнули. Правда, с горьким оттенком потери.

Вселились. Я лег, положив ногу на ногу, руки нащупали и потуже запахнули халат, глаза уставились в потолок. Вот такое новоселье.

Зарина, уже дважды восторженно обежавшая комнатенку по кругу, теперь заглядывала во все щели. Даже свой лежак приподняла – вдруг под ним спрятано что-то интересное?

Ага, первая ночевка вне родных стен. Скоро перебесится. Мне, напутешествовавшемуся с родителями по стране и не только, местный аналог гостиничного номера навевал грусть.

В дверь потарабанили пальцами, громко и отчетливо.

– Войдите, – пригласил я.

– Одежда для занятий.

Сначала прозвучал голос, затем мы увидели одну из тех женщин, что при въезде встречали цариссу. Нам вручили две котомки.

– Будьте готовы через десять минут. Ваши кафтаны, временное одеяние ангелов, мы вернем в башню причала, так заведено.

Дверь чувственным стоном сопроводила исчезновение чужой из нашего пространства и в конце ликующе взвизгнула: мол, как я ее? Где аплодисменты?

Внутри котомок оказались широкие штаны и распашные рубахи на тесемках. Выделка порадовала, если сравнивать с деревенским тряпьем, и огорчила, если – с халатами, которые здесь называли кафтанами. Знакомое слово, но кто в мои годы носит или просто знает кафтан?

Одежная ткань оказалась плотной, надежной, а большего не требуется. Цветом принесенное тоже не блистало: все однотонное, светлое, желтовато-серое. За красотой здесь явно не гнались и на нее не тратились. Или это потому, что казенное? Может, школьники сами покупают себе более качественное и красивое? Или ангелам, как сиротам, не дозволена роскошь? Типа, надо блистать умом, а не перьями в заднице. Чтобы не осталось сомнений, я заглянул в котомку соседки. Все то же самое. Не в происхождении дело. Унификация, понимаешь.

Зарина сняла шлем. Внезапный дождь из золота обрушился на плечи, и меня едва не раздавило свалившимся удивлением: как же меняет людей прическа! Красиво поведя зависшим в воздухе водопадом, Зарина бережно поставила шлем у лежака, стянутые боевые сапоги победно встали под табуретом, перевязь с мечом нашла пристанище в голове лежака. Затем на табурет полетели поочередно скидываемые доспехи.

– Кстати, – она вынула что-то из-за пазухи. – Держи. Это твое.

– Спасибо… – выдавил я, приняв Гордеевский нож в ножнах, мою единственную материальную ценность в этом мире. – Как ты его…

Осчастливленный, я вскинул глаза на маленькую благодетельницу в желании еще раз отблагодарить…

Что она делает?! Глупая бесцеремонная девчонка, мало ремнем драли? Эгей, существо, ты не одно в этом мире! По крайней мере – в данной комнате.

Зарина не обращала на меня внимания. Из двух ее поддоспешных вещей – жилетки и штанов типа галифе – первая, совершив красивое па, плавно спикировала на табурет.

Умение думать наперед помогает избегать неловких ситуаций. Одну я проморгал, а более серьезная вторая только назревала. Мои руки машинально потрясли пустую котомку в бессознательной надежде добыть необходимое. Увы. Ни трусов, ни майки.

– Э-ээ… – промямлил я, жалея, что не улитка и не ношу домик с собой. – А где нижнее белье?

– Что? – резко обернулась Зарина.

Черт. Мое лицо мотнулось к стене и стало ее сосредоточенно изучать. Кстати, если до сих пор Зарина была в моих глазах мелкой, надоедливой, странной, но при этом – главное – девчонкой, то теперь я называю ее девушкой. Она не ребенок, просто низенькая. Я вот тоже не мальчик, а тинейджер. Подросток, парень, юноша, молодой человек, как больше нравится. А моя соседка – полноценная девушка. Яркая. Очаровательная. Красивая. В общем… соблазнительная. Вот. Выговорил. Все, что отличает взрослую девушку от девочки, у Зарины присутствовало. И выглядело бесподобно. Аж дух захватило.

– Белье, – безвольно повторил я, еще дальше опуская пылающее лицо в пол.

– Вот оно. – Тон был недоумевающий, тонкая рука указала на простыню.

Издевается? Как можно не понять о чем речь?

– Нижнее белье, – вытолкнуло мое горло.

Лучше бы оставило внутри. Зарина без зазрения совести шагнула ко мне. Босые ноги пришлепали по тесаному полу, правая ладонь задрала верхнюю простыню моего лежака, левая ткнула в нижнюю:

– Да вот же. Смотри, показываю!

Боковым зрением я видел. Видел прекрасно. Но видел больше, чем требовало воспитание. Соседка, которую это нисколько не смущало, требовательно ждала. Пришлось повернуть голову и кратко кивнуть склонившемуся надо мной созданию. Посчитав недоразумение исчерпанным, Зарина выпрямилась, ее руки задумчиво сложились на раскосой глазастой груди.

– А-а, поняла, у вас оно, наверное, называется по-другому. Тебе надо привыкать. Вот эта вещь у нас, – ее опустившаяся ладонь вновь подхватила и вздернула к моим глазам простыню, – называется простыней.

Я подавил нервный смешок.

– У нас тоже.

– Тогда почему же…

– Заринка, муть твою-мою-нашу! – раздался вопль в соседней комнате, слышимый, скорее всего, и на Святом причале.

Не описать моей радости печатными словами. Я еще не оказывался в столь позорной ситуации, когда мысли увязают, как мухи в меде, оставшийся без высшего командования язык мелет чушь, а глаза требуют оградить от потрясающего организм (именно так) зрелища… и одновременно не желают уводиться в сторону.

– Заринка, в гроб тебе гвозди по самые дыни и колючку в арбуз! – донеслось уже ближе.

Говорят, смена деятельности – лучший отдых. А для бурлящих эмоций нет ничего лучше смены их вектора.

– У вас пользуются гробами? – Удивление поползло из меня, как бока из заниженных джинсов чересчур уверенной в себе дамы Бальзаковского возраста.

Зрелище похорон самоотверженного бойника до сих пор стояло в глазах. Никакими гробами там не пахло.

– Чем? Какими гробами? – Златокудрая соседка расшнуровала завязку своих галифе, без единой тени сомнения стянула их, поочередно подняв ноги, и безмятежно прошла к своей котомке.

Меня снова бросило в дрожь. Если здесь столь вольные нравы…

– Карина сейчас крикнула… – судорожно напомнил я происхождение темы разговора.

Как бы еще намекнуть насчет моей неготовности к подобной простоте и близости к природе. В моем мире не селят разнополых учеников в одной комнате, и у нас посторонние стесняются ходить друг перед другом даже в нижнем белье. Даже. А не. И если тут все так же и дальше, а то и не так, то… ух.

– Это кто-то из ангелов употреблял, – не прерывая занятий по переоблачению, пояснила Зарина.

Она расправила бесцветные шаровары, взгляд придирчиво пробежался сверху донизу, руки зачем-то встряхнули свежевыглаженную вещь. Лишь после такого длинного ритуала ее ноги влезли в подставленные штанины. На вопли сестры Зарина внимания не обращала. Привыкла.

Проделав аналогичные действа и пассы с рубахой, она добавила про гробы:

– Обычное непонятное слово, чтобы в перемешивании с другими изобразить возмущение.

Олицетворение упомянутого возмущения чуть не вынесло нашу дверь, у которой даже не нашлось звука выразить свои недовольство и презрение. С легким присвистом дверь отлетела к самой стене и обиженно заткнулась.

Карина уже переоделась. Рубаха сходилась на пупке узлом, что выглядело дерзко и фривольно. Правильнее было застегнуть на тесемочки и заправить в шаровары, либо оставить навыпуск, либо оставить и перетянуть поясом, но бедовая девка выбрала то, что выбрала. Без шлема она оказалась короткостриженной шатенкой, и в плане шевелюры тоже совершенно не походила на младшую сестру.

– Заринка, чтоб тебя пожиратели пожрали и человолки отчеловолчили, где мой трофейный нож, сукина дочь?

Это уже слишком.

– Вас не учили стучаться? – предельно спокойно осведомился я из своего положения лежа.

– Заткнись, вошь небесная, не с тобой говорят. – Зло зыркнув на меня, Карина развернулась к моей маленькой соседке. – А ну, иди сюда, мерзость подноготная…

– Это не твой нож, он ангельский! Милослава у ангела отобрала!

– Мой. Я его заслужила. Не тебе решать.

– Вспомни заповедь: не возжелай жены и дома ближнего своего, и другого имущества, – пошла Зарина на последнее средство логического убеждения.

В битве логики с яростью у первой не было шансов. Большое тело надвигалось на маленькое как бандитский джип на детский велосипед, последствия встречи угадывались со стопроцентным результатом.

– Тысяча извинений, мадемуазель, но не пойти бы вам отсюда на хрен? – тихо, но эффектно выдал я, принимая вертикальное положение.

Ненавижу насилие. Еще больше ненавижу хамство и безнаказанность права сильного.

– Что-о?

Это как если бы я похлопал по плечу человеколюбивого – в плане покушать – инопланетного монстра и он обернулся. Ощущения – не передать словами.

– Вообще-то, я не бью девчонок, – на всякий случай сообщил я. Вдруг сработает?

Нет. Здесь собирались бить меня и бить больно.

– Это я девчонка? – зловеще загрохотала Карина.

Озверевшая машина для убийства, натренированная донельзя, сделала шаг вперед. Ее руки приготовились рвать, что гнется, и крошить, что ломается.

– Кариночка, опомнись. – Зарина выдала «молитву встречи»: – «Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь». Закон, Карина! Преступивший закон сознательно ставит себя вне общества, общество обязано ответить тем же!

Хорошо же им вдолбили, от зубов отскакивает.

– Отдайте нож, и я уйду, – снизила тон Карина.

Вроде как сменила гнев на милость.

– Это мой нож, – сказал я.

– Это мой нож!

Выкрик слился с броском. Драка с натренированной шестнадцатилетней убийцей меня не вдохновляла, шансы уходили в глубокий минус. Победить можно лишь неожиданностью или тем, что здесь неизвестно. Но чем?

Уже чувствуя, как клещи рук сходятся на шее, я ткнул прямой ладонью в открытую всем ветрам диафрагму или, выражаясь проще, «под дых». Карина поперхнулась, согнулась пополам и гулко «поцеловала» пол.

– Кариночка, ты как? – запорхала вокруг нее сестренка.

У самой глазки сияли, как начищенные сковородки прабабушки. Наконец-то старшую сестрицу поставили на место!

– У-ух… – продышалась воительница. – Да я!..

Однажды я ходил на самбо, ходил почти месяц: родители заранее оплатили восемь занятий, деваться было некуда. Там мне довелось кое-что видеть. Запомнилось главное, слова тренера: «Лучше уметь применять один прием, чем знать тысячу».

В соответствии с озвученным принципом на первом занятии мы изучали и отрабатывали единственный прием – бросок через бедро. Хватаешь за грудки, проворачиваешься с одновременным нагибом и кидаешь через себя. Хватаешь, проворачиваешься, кидаешь. Хватаешь, кидаешь. И так весь урок. На втором занятии снова отрабатывали этот же прием. До изнеможения. На третьем отрабатывали и применяли. На четвертом применяли до посинения, с противниками разного веса, из разных позиций. Остальные занятия я прогулял, о чем мои предки, понятное дело, не догадывались. Сейчас бы снова туда, годика на три…

Прыжок Карины наткнулся на захват правой руки обеими моими. Сгибаясь в развороте, я резко потянул на себя, энергия нападения сработала в мою пользу – противница полетела через меня на лежак лицом вниз. Мой вздрюченный обстоятельствами организм машинально упал на нее сверху, прижимая, чем получится – не для закрепления победы, об этом не думалось, просто сработал инстинкт самосохранения. У меня не было преимущества ни в силе, ни в весе, ни в технике. Что-то виденное в кино заставило действовать дальше почти автоматически: я вывернул упиравшуюся руку назад, до вскрика. Нет ничего лучше удержания в болевом приеме, если противник один.

– Нож – мой. Признай и повтори, – приказал я.

Что ни говори, Карина была знатным бойцом. Превозмогая боль, она вывернулась, мне под нос выставился средний палец:

– А хо-хо не хи-хи?

Зря она это. Я обхватил показанный палец кистью и заломил в обратную сторону. Не выдержит никто. Только под наркозом.

– Кариночка, пожалуйста, признай, что не права. Если дойдет до разбирательства…

– Эт-то т-тво-о-ой, твой нож! – взвыла Карина, губы при этом до странности изогнулись и растеклись по лицу невозможной амебой. Взгляд искромсал меня на куски: – Я припомню.

– Договорились. Но не забывай, что я ангел, меня нужно холить и лелеять.

Сосредоточенное лицо Зарины старательно изображало поддержку и сострадание сестре, а глаза врать не умели. Они смеялись во всю глотку, если такое выражение применимо к этим частям организма.

Про себя я назвал сестер Солнышком и Злюкой. Очень подходяще.

– Чем помочь? Что за шум? – В недовольно рыкнувшую дверь вломились две ученицы.

Второй была Варвара, дочка цариссы Дарьи. Она уже переоделась в униформу. Без шлема, а потому тоже преображенная до неузнаваемости, как до того приятно удивившая Зарина, ее не оставившая впечатлений сестра и испугавший внезапной лысиной Малик. У Варвары волосы оказались длинными, светлыми, но сухими, как пакля. Рубаха свободно свисала, скрывая фигуру. Босые ступни стыдливо выглядывали из-под штанин. Умирая от любопытства, Варвара старательно держалась сзади, показывая более высокое положение напарницы.

Влетевшую первой я не знал. Лет пятнадцати на вид. Томина ровесница или чуть старше, примерно как Варвара. Мускулистая, выше нас всех, но при этом по-змеиному гибкая и опасная. В спарринге однозначно составила бы конкуренцию Карине – самой мощной из нас. И не коварством, как я, а по-настоящему. С этой мне связываться не хотелось. Пусть ангелами объявили нас с Томой, истинно ангельское личико было именно у новоприбывшей. Тонкие брови вразлет, острый прищур огромных глаз – льдистых и одновременно жгущих. Даже холщовое одеяние навыпуск и босые ноги не прятали зловеще-холодной красоты. Не люблю таких, слишком много о себе воображают. А если их безразмерное мнение о себе чем-то подкреплено, тем более не люблю. Нефиг в чем-то быть лучше остальных. Самым лучшим должен быть я.

Девица глядела на нашу заварушку отстраненно и немного свысока. Варвара при ней исполняла роль шакала при тигре из истории про дикого мальчика.

– Имущественные споры. – Я убрал нож под подушку. – Проблема разрешена к обоюдному согласию сторон.

И где только нахватался такого. Говорила мама: смотреть телевизор вредно.

– Ужин! – донеслось снаружи.

Глава 5

Еда, как всегда в этом мире, оказалась на уровне. Не верилось, что такое можно сотворить исключительно из растений. Впрочем…

Язык уловил привкус молочных продуктов. Сыр? Творог? Непонятно. Но хорошо.

Столы – как раз на четверых. Некоторые пустовали. На прием пищи собрались только ученики, взрослых не было. Я насчитал восемнадцать человек без новеньких. Кроме меня – все девчонки. Мальчишки поели в первую смену?

Боже ж мой, какие мальчишки?.. На встрече цариссы-смотрительницы школы присутствовали ВСЕ. Около двух десятков голов. Столько и было, сколько сейчас скребут по тарелкам и облизывают ложки. Почему меня воткнули в женский лагерь? Лень было везти куда нужно?! Не может же мужская школа быть за тридевять земель от женской. Выдам все, что думаю, при первой возможности. Им невдомек, что мне неприятно и… в общем, неправильно все это.

Стоп. Дарья – царисса школЫ. Одной. Продолжая мысль…

Мальчиков учат в другом месте. Мало того, возможно, что другое место находится в другом царстве, пусть оно размером с некий гулькин нос (надеюсь, судьба даст мне шанс узнать в интернете, что это такое; очень надеюсь). Хорошо, если такие царства граничат друг с другом, а вдруг между ними еще десяток-другой мини-государств, и добираться в мужскую школу нужно годами?

Предположим, я добьюсь своего. Меня переведут в другое место… и разлучат с Томой. С последним своим человеком в чужом мире.

Помолчу некоторое время. Не дураки же вокруг, сами поймут, как сделать лучше для всех. И сделают. Если разлучат не сегодня-завтра, буду решать новую проблему. Снова найду способ шантажировать. До сих пор у меня это получалось.

Решено, молчу.

Вечерело. Когда оконного света стало не хватать, в дверях кухни появился дядя Люсик.

– В прощание дню повторим святые заповеди, данные нам Аллой-спасительницей, да простит Она нас и примет.

Застучали отодвигаемые скамьи, ладони легли на края столешниц, лица благостно опустились. С короткими перерывами раздалось многоголосое:

– Не сотвори себе идола, ни духовного, ни реального.

– Не произноси Святого Имени без надобности, а произнеся – помолись.

– Соблюдай закон.

– Почитай матерь свою и чужую, ибо Алла, да простит Она нас и примет, дала нам мир, а они дали жизнь.

– Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину.

– Не укради.

– Не произноси ложного свидетельства.

– Не возжелай мужа и дома ближней своей, и другого имущества.

– Алле хвала! – подытожил дядя Люсик, и долгожданный взмах руки отпустил всех с миром.

В потемках ученицы и я разбрелись по комнатам. Халаты со смешными штанами и мягкие «ангельские» чувяки у нас забрали, пришлось осваивать местную традицию ходить босиком. У Зарины и прочих были сапоги, но для ношения обуви здесь, видимо, есть особые дни или некие условия. Меня босоногое передвижение не смущало, а Тома морщилась.

Зарина первой юркнула в восторженно отверзшуюся дверь, поэтому я немного задержался. Карина глянула зловеще-строго, глаза сказали, что она все помнит и не простит. Тома с едкой полуулыбкой-полуусмешкой пожелала спокойной ночи и с грохотом захлопнула за собой дверь. Варвара с чванливой наперсницей-выскочкой, которую она назвала, кажется, Аглаей, скрылись в следующей за моей комнате. Досчитав про себя до десяти, а потом, на всякий случай, еще до двадцати, я вошел. Словно понимая ситуацию, дверь прикрылась бесшумно.

Отвернувшись зубами к стене, укрытая простыней соседка дрыхла без задних ног. Под милое похрюкивание я разделся и впрыгнул в спасительное укрытие лежака.

Сонные звуки смолкли. За неясным шорохом последовал скрип. Я осторожно приоткрыл один глаз. За ним быстро распахнулся второй. Стоя надо мной, на меня глядело маленькое грустное привидение.

– Не спишь? – тихо спросила завернутая в простыню Зарина. – Можно к тебе?

Я даже рта не успел открыть: лежак вскрякнул под лишней тяжестью, бесцеремонно плюхнувшееся тело принялось возиться, устраиваясь с удобством.

Я натянул простыню под самое горло и машинально отпрянул – на самый-самый краешек. Зарина с радостью воспользовалась нежданным подарком, повернулась ко мне, ее лицо приблизилось, в ухо жарко зашелестело:

– Так волнуюсь за сестер… Милослава… Она гордая, не простит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.