Ключи от мира. Серия «Путешественники по временам и измерениям». Книга третья

– Про меня не забудь! – напомнил Валерка. – Я не собираюсь за вами бежать на своих коротких кривых лапах по этой ледяной пустыне. В санях местах всем хватит. В крайнем случае, сяду Серёжке на руки. А насчёт «топлива» для тебя – пойдём, я там пока мышь откапывал, видел заросли мороженой травы, – и пошёл в сторону, увлекая за собой оленя. Вскоре их морды зарылись в снег и стали чем-то чавкать.

– Гунтас, а тебе что, совсем не холодно? – полюбопытствовал Серёжка, наблюдая за прожорливыми друзьями. – Ах да, я же совсем забыл, на тебе ведь надета живая жилетка, которая греет и охлаждает лучше любого кондиционера. Но если она живая, значит, должна чем-то питаться? Ты, наверное, для неё специальное зелье варишь, которое потом в пузырьках таскаешь?

– Моя Тофточка (это у колана имя такое, пояснил транспортный работник, бережно поглаживая жилетку) очень любит солёные орешки и непременно чтобы жареные. На сырые даже смотреть не будет. В лысаковском измерении мне довелось раздобыть немного арахиса. Теперь это самое излюбленное лакомство для моей меховой девочки. А кормлю я её через правый наружный карман.

– Как ласково ты её называешь! – удивился мальчик тому, каким сентиментальным может быть пелин.

– Потому что люблю и уважаю. Очень она мне дорога, столько раз жизнь спасала и в жару, и в лютый мороз, вот как сейчас. Поэтому я так и расстроился, когда эти ограниченные бюроунцы повредили жилетку.

– Насколько я помню, после того злоключения тебе выдали новую одежду?

– Не совсем верно, – поправил Сергея Гунтас. – Безусловно, после всех проведённых магических манипуляций Тофточка словно заново родилась. Но по сути она по-прежнему осталась всё той же моей наградной жилеткой, которая вручается каждому пелину после успешного окончания школы Бесконечности.

– Красивое название – «Школа Бесконечности»! Там вас учат перемещениям по временам и измерениям?

– Погоди минутку! – прервал его пелин. Поднял вверх указательный палец и досчитал до трёх. Словно по мановению волшебной палочки недавняя лютая пурга резко пошла на убыль. И уже через каких-то пять минут от недавней непогоды не осталось и следа. Даже небо над головой стало светлее, и на нём заиграло разноцветное полярное сияние, ослепив глаза путешественников, уже привыкших к темноте.

– Вот и хорошо! – удовлетворенно заключил Гунтас. – Я весьма рад, что хоть в вашем мире Совету времён и измерений удалось установить точное течение времени. Это, знаешь ли, очень помогает при перемещениях, особенно в малознакомые места. Ну что, насытились? – обратился он к вернувшимся оленю и росомахе. – Нам пора в путь, скоро снова начнётся метель. А в такую погоду на Северном полюсе путникам делать нечего: того и гляди медведи нападут или сослепу в ледяную полынью угодишь и утонешь.

– Тут наешься, как же! – проворчал Валерка. – Всего пару малюсеньких мышек удалось отвоевать у вечной мерзлоты. Но это для меня семечки. Надеюсь, удастся поохотиться и поймать какого-нибудь зазевавшегося зверька пожирнее.

– А мне повезло немного больше, – не переставая жевать, ответил олень Колька. – По всей видимости, летом здесь был обширный луг с травой и кустарниками. Хорошо, что местные олени не смогли съесть всю зелень, мне немного оставили. Так что, думаю, до ближайшей остановки дотянем. Сколько, кстати, до неё?

– Пару часов езды, – ответил пелин, сверившись с каким-то прибором, напоминающим здоровенный квадратный компас со светящейся на циферблате электронной 3D-картой. Она была активной и состояла из набора объёмных элементов и фотографий высокой чёткости, наложенных на координатную сетку.

– О, смотрите, это же мы! – удивленно произнёс Серёжка, разглядев на компасе маленькие фигурки двух людей, оленя и совсем крошечную росомаху, больше похожую на собаку. Причем все фигурки точь-в-точь повторяли движения реальных существ, не отставая от них ни на секунду. Стоило Валерке почесать лапой мохнатый бок, чтобы смахнуть налипшие комки снега, как «собака» на карте сразу же неуклюже задергалась.

– Не удивляйся, – пояснил Гунтас. – Это визуализатор реального времени, сокращенно «Реализатор». Весьма полезный прибор для путешественников. Показывает не только подробную карту измерения, но и всё происходящее в мире.

– И что, по нему можно увидеть прошлое и будущее?

– Нет, прибор автоматически настраивается только на то время, в котором находится.

– А почему мы раньше его не использовали? В 2284 году, например, или в Пятиречье? – поинтересовался Колька, который не утратил любознательность, даже пребывая в образе северного оленя.

– Реализатор весьма чувствителен к внешним помехам. Поэтому в будущем лысаковского измерения с его многочисленными электрическими приборами, торчащими даже из стен зданий, и уж тем более в Пятиречье, где даже муравьи пропитаны магией, он был бы бесполезен. Другое дело здесь, где на многие сотни километров вокруг нет ни то что лампочки или батарейки, а даже живых существ, – ответил Гунтас, прикрепляя упряжку к креплениям на санях.

Росомаха ловко запрыгнула и растянулась возле Серёжки. Надо сказать, что мальчик только обрадовался такому соседству, поскольку тёплое пузо, которым Валерка улёгся ему на ноги, приятно согревало продрогшие конечности.

Пелин взял в руки поводья и скомандовал: «Вперед, мудрый Колед! Тьфу ты, перепутал… Давай, Николай, скачи, неси нас быстрее ветра!»

Без особых усилий олень сдвинул сани с места и побежал, набирая скорость, так что Серёжке пришлось схватиться руками за боковые перекладины, чтобы не выпасть на ходу. А росомаха, забавно расставив в стороны лапы, крепко вцепилась в оленьи шкуры когтями.

Пацараи со своей магией постарались на славу. Ни глубокий рыхлый снег, ни крутые подъёмы, образованные торчащими обломками льдин, ни даже широкие трещины, из которых сочилась и тут же замерзала вода, не могли остановить прекрасного могучего оленя, который, казалось, не замечал ничего вокруг, продолжая ускорять бег. Лишь валивший из ноздрей пар напоминал путешественникам, что их всё же везёт живое существо, а не супермощный вездеход.

Гунтасу с Серёжкой и Валеркой, тем не менее, от такой гонки стало немного не по себе. Хотя сани тоже являлись плодом магических фантазий, всё же им было далеко до совершенного животного. Они не умели летать и тем более парить, отчего грозились перевернуться даже на небольшой кочке, похоронив под собой пассажиров. А пару раз вообще чуть не провалились в широченную полынью, покрытую тончайшим слоем льда. Хорошо, что к этому времени олень уже набрал приличную скорость и сани проскочили опасный участок, оставив за собой тонкую змейку-трещину.

Холодный встречный ветер нещадно бил в лицо, и Серёжка предпочёл с головой спрятаться в оленью шкуру. Гунтас продолжал сверяться с показаниями реализатора, держась одной рукой за сани. Его жилетка, заботясь о здоровье своего хозяина, трансформировалась в роскошную шубу с длинными толстыми рукавами и огромным капюшоном, закрывшим не только голову, но и плечи транспортного работника. Не мудрено, что под такой защитой ему были не страшны ни мороз, ни ветер.

Росомаха, через какое-то время привыкнув к бешеным скачкам, успокоилась и, казалось, вообще уснула, лишь изредка подергивая ушами и негромко похрюкивая.

Примерно через час Гунтас попросил Кольку остановиться, чтобы сделать короткий привал. Выпряг оленя, который тут же не спеша побрёл вокруг лагеря в поисках пищи. Растолкал росомаху, действительно крепко заснувшую от дорожной качки, и велел Валерке сбегать разведать обстановку. Тот нехотя слез с нагретой шкуры, спрыгнул в снег и пополз к ближайшему холму, то и дело вытягивая шею и принюхиваясь. Забравшись на вершину, какое-то время вглядывался вдаль, после чего спустился с другой стороны и пропал из поля зрения.

– Где это мы? – покрутил головой Серёжка, осматривая всё тот же пустынно-заснеженный пейзаж. Если бы не длительная скачка с препятствиями, невольным свидетелем которой ему пришлось стать, мальчик бы подумал, что они никуда не двигались.

– Уже близко к нужному нам месту. База находится на другом конце острова, вот и пришлось немного попутешествовать, – ответил Гунтас, извлекая из сумки несколько пузырьков с разноцветным песком внутри.

– Это хорошо, главное – выбраться из темноты. Не хочу, чтобы ночью на нас дикие звери напали, – признался Серёжка.

– Не выберешься, и дня тоже не будет. Сейчас на Северном полюсе стоит полярная ночь. И продлится она ещё почти месяц, – пояснил Гунтас. – Так что придётся путешествовать в сумерках.

– Это ты здорово угадал для скрытной операции. А чего тогда с погодой не предусмотрел, загнал нас в такую холодину!

– Если ты не в курсе, то сейчас зима, февраль месяц. Время не совсем удобное, но другого выхода нет. Да и пацараи советовали не рисковать. А летом здесь делать вообще нечего: и таять кругом начнёт, и лысаков-учёных столько понаедет, что ни одно тайное дело провернуть не удастся.

– Понятно, – кивнул Серёжка. – А что это у тебя в бутылочках?

– Помнишь, я тебе рассказывал, что в разных измерениях время течёт по-разному? И, проведя несколько недель в одном мире, ты можешь отсутствовать у себя дома всего лишь несколько минут. Естественно, что внутри одного измерения время движется с одинаковой скоростью. Сейчас мы находимся в лысаковском мире, только в другом времени. Стало быть, затраченный здесь час – это ровно столько, сколько ты будешь отсутствовать у себя дома.

На сон вам отведено всего восемь-девять часов, а завтра тебе в школу, если не забыл ещё. Сколько времени мы проведём здесь, я, честно говоря, не знаю, поэтому воспользуемся изобретением ведущих учёных Совета времён и измерений и немного обманем время.

– Что значит «обманем»? – не понял мальчик.

– Когда мы прибыли сюда, я сразу поставил временную метку, чтобы точно знать, сколько пробудем на Северном полюсе. После завершения нашего путешествия мы просто вернёмся в твоё время примерно часа в три-четыре утра, то есть в прошлое (по сравнению с естественным течением времени). И получится, что наше отсутствие продолжится всего несколько часов. Даже несмотря на то, что мы здесь можем провести целую неделю. А порошки мне нужны, чтобы обновить метки, которые на таком сильном ветру быстро теряют энергетический заряд.

– Помню-помню, Марфа нам рассказывала про свои злоключения с заклинаниями в измерении Арктикус, – кивнул головой Серёжка.

В это время к путешественникам приблизилась росомаха. В зубах хищный зверь держал часть сильно обглоданной ноги какого-то животного – то ли оленя, то ли коровы. Как ни в чем не бывало Валерка добежал до саней и ловко запрыгнул на них, не выпуская добычу из пасти. Уютно расположился на шкурах, которые уже стал считать своим персональным логовом, и принялся с аппетитом отрывать от кости куски мяса.

– Дружище, ты бы хоть пожалел мою нервную систему! – попросил его подошедший следом олень. – А если я сейчас при тебе начну жрать какую-нибудь дохлую росомаху, тебе будет приятно?

– Ты слишком серьёзно ко всему относишься, – с набитой пастью ответил Валерка. – Не забывай, что ты не олень, а лысак в обличии оленя. И жалеть других оленей тебе не положено. Я правильно говорю, Гунтас?

– Как сказать, – хитро улыбнулся пелин. – Может, пацараи посмотрят на вас да и решать оставить в шкурах зверей на всю жизнь. Посчитают, что в таком виде вы будете гораздо полезнее для измерения.

– И то верно! – поддержал шутку пелина Серёжка. – Подумаешь, лысаки! Да нас уже больше семи миллиардов, и сокращения не предвидится. То ли дело редкий экземпляр северного оленя или росомаха-переросток, может быть, самая крупная на планете. Да тебя, Валерка, будут рады заполучить все известные зоопарки мира! А уж, сидя в клетке, налопаешься мяса до отвала.

– Не смешно шутите, странная норвежская семья, – огрызнулась росомаха. – Пусть ещё попробуют меня поймать эти ваши учёные. Тут вот недавно один умник за мной с ружьём погнался, так я сквозь железную стену проскочил, даже ничего не почувствовал.

– Куда ты проскочил? – разом выкрикнули Серёжка и Гунтас.

– Я же говорю, там какой-то сарай стоял металлический. То ли строительная бытовка, то ли контейнер – разглядывать времени не было. Я на него прыгнул и сразу внутрь просочился. А это оказался склад продуктов и каких-то инструментов. Вот я оттуда ногу и слямзил. Пока до вас добирался, почти всё съел.

– И что, тебя никто не заметил? – не поверил Колька.

– Почему? Заметили, я же говорил. Погода-то вон какая ясная стоит, да и я особо не прятался.

Бегу, значит, никого не трогаю. Смотрю – впереди небольшой поселок, домиков тридцать, не больше, и на улице никого. Решил туда заглянуть, разнюхать, что к чему.

Вдруг замечаю, что из-за угла одного строения кто-то за мной следит. Пригляделся, смотрю: там какой-то чудик стоит в толстом красном пуховике и здоровенной меховой шапке. Наверное, охранник, судя по ружью, которое он направил в мою сторону.

Бабахнул мужик разок, но промахнулся, я ведь заранее вилять на ходу стал, так, чтобы попасть труднее было. Хотел уже дёру дать, да назад к вам вернуться, но потом вспомнил, каким шикарным даром наградили меня пацараи, и решил не торопиться с обратной дорогой. Добежал до ближайшей постройки и «нырнул» внутрь. Отсиделся там, покушал мясца, подождал, пока шум на улице стихнет, и к вам вернулся.

– Не понимаю, – выслушав Валерку, произнёс олень. – Ладно ты можешь через любые преграды проходить, словно горячий нож через сливочное масло. Но как ты такую здоровую кость умудрился с собой вынести?

– Думаю, что его способность автоматически передается всему, что касается росомахи в момент перемещения, – предположил Гунтас. – Надо будет это взять на вооружение. Мало ли придётся срочно сбежать откуда-нибудь. Кстати, как далеко находится этот полярный городок?

– Не знаю, я не больше получаса бежал. Даже не устал.

– Странно, почему-то на моём реализаторе никакого поселка поблизости нет. Может, сломался на морозе, – и пелин принялся слегка постукивать по стеклу и потряхивать прибор, желая вернуть ему работоспособность.

– Предлагаю подобраться поближе и самим посмотреть, – предложил Колька, взял губами удила и без промедлений вложил их в руки Гунтасу. Тому ничего не оставалось, как снова запрячь животное, и, усевшись на сани рядом с Серёжкой и лежащей росомахой, тронуться в путь.

И действительно, не прошло и двадцати минут, как впереди замаячили невысокие постройки. Без раздумий Гунтас направил оленя прямо к ним.

– Тебе лучше слезть с саней и прибежать в поселок за нами чуть погодя, – посоветовал он росомахе. – Кто его знает, как нас там встретят. Тем более, что тебе уже был оказан «огнестрельный» приём.

– Как скажете, мудрый господин пелин, – прорычал Валерка и лениво спрыгнул с повозки прямо на ходу. Отчего плюхнулся в снег и утонул в нём словно бомба, сброшенная с низко летящего самолёта.

Серёжка стал, было, волноваться за друга – удастся ли тому выбраться, но вскоре облегчённо вздохнул, увидев, как на поверхности появилась наглая морда росомахи, припорошенная снегом.

По мере приближения к цели путешественникам удалось разглядеть детали поселения. Оно состояло из 30-40 одноэтажных домиков, собранных из модульных конструкций, расположенных по периметру метров в триста по каждой из сторон. По трём из них постройки настолько плотно прилегали друг к другу, что сквозь них могла прошмыгнуть разве что мышь. Глухие наружные стены без окон и дверей придавали посёлку вид крепости.

С четвертой стороны (парадного подъезда, как справедливо отметил про себя Серёжка) посередине были сооружены из металлической сетки широкие ворота, закрытые на толстую цепь. Большего увидеть не удалось из-за вновь начавшейся метели, «обещанной» Гунтасом.

– Стойте! Вы кто такие? – предупредительно поднял руку стоящий на страже ворот охранник с ружьём, Судя по красному пуховику и меховой шапке нереальных размеров, это был тот самый тип, который намеревался застрелить Валерку.

– Эх, дать бы тебе сейчас лопатой по голове! – подумал про себя Серёжка, который мог потерять друга из-за этого обормота.

– Кто такие и что вам здесь надо? – повторил человек свой вопрос и навёл оружие на путешественников.

– Не стоит волноваться, уважаемый господин полярник, – живо спрыгнул с саней и как можно шире улыбнулся Гунтас. Потом направился к охраннику, слегка подняв вверх руки, демонстрируя самые мирные намерения.

– Мы – я и мой сын – простая норвежская семья. Занимаемся изучением родины предков. Исследуем окружающую природу, ищем редкие виды животных и птиц. Чисто научный интерес, так сказать. Мы же учёные, стало быть, и дня прожить не можем без опытов и экспедиций.

– Как же, редкие виды! – недовольно хмыкнул охранник. – Да в этом дубаке можно только воспаление лёгких «найти» и обморожение рук и ног обнаружить после десятиминутной прогулки. А насчёт зверья, так это вообще мрак. То белые медведи на деревню нападут: что не пожрут, то раскурочат. Или зайцы и мыши, будь они неладны, на склад проберутся и запасы попортят.

– Ах, да, как же я вас понимаю, – сочувственно произнёс, покачивая головой, пелин. – От этих леммингов никакого спасу нет. И кто только выдумал таких прожорливых и быстро плодящихся тварей?

– Точно. А сегодня на меня вообще какая-то гадина пыталась напасть. Я даже не понял, кто это был. По виду очень смахивала на собаку или росомаху, только огромная, как полярный волк, но не волк – это точно.

– Может, вам показалось, дяденька? – наивно спросил Серёжка. – Сами говорите, что здесь холодно – наверняка спиртным балуетесь?

После слов мальчика сторож заметно смутился и даже немного отвернул голову, чтобы стоящий рядом Гунтас не смог уловить запах паров алкоголя.

– Тут ты не прав, малец. Я хоть и жалую водочку и виски, без которых на нашем «курорте» никак не обойтись, но знаю, о чём говорю. Мы, Нильссоны – потомственные охотники и рыболовы. И почти любого зверя с завязанными глазами опознать можем. Лично я из ружья попадаю в чайку, летящую на высоте пятьдесят метров.

И, потом, не только мне одному показалось. Драухас, охраняющий противоположную сторону нашего городка, тоже заметил эту зверюгу. Мы оба видели, как она до стены дома добежала и пропала куда-то, словно сгинула. Успели выстрелить пару раз, да только в такой темноте разве можно точно прицелиться?

– Сочувствую вам. Не соблаговолите ли объяснить, куда это мы попали, сбившись с пути? – напомнил о себе пелин.

– Не знаю, куда вы ехали, но оказались совсем не там, где надо, – уже более миролюбиво ответил охранник. – Ну, ладно, вам, как землякам, я могу кое-что рассказать.

Я тут сам работаю недавно, около трёх месяцев. Завербовали нас на «Большой земле». Сказали, что здесь будет строиться какой-то объект для изучения космоса, что ли, я в этом слабо разбираюсь. Естественно, нужны охранники, поскольку рабочих и строителей необходимо защищать от хищного зверья, в особенности от белых медведей, которые здесь бродят в избытке.

Привезли нас сюда всего около ста человек, и принялись мы возводить городок. Модульные домики собираются быстро, поэтому через два месяца рабочий посёлок был полностью готов. После этого приехали ещё какие-то специалисты, несколько учёных и даже военные. Теперь мы ждём наступления лета, чтобы запустить основную стройку.

– И где же предполагается её начать? – как можно более равнодушным тоном поинтересовался Гунтас.

– А прямо здесь, – и охранник махнул рукой позади себя. – Видите, дома расставлены по периметру так, чтобы внутри образовался большой двор. Вот его и планируется полностью застроить. А потом просто разберём временное жилище и увезём обратно на материк.

– Знаете, уважаемый господин Нильссон, – поёжился Гунтас, не сводя просящего взгляда с мужчины, – я человек взрослый, стреляная утка, так сказать. Могу без воды и еды несколько суток обходиться. Но вот мой сынок совсем ещё маленький, ему исполнилось всего тринадцать. Говорила жена не брать кроху в столь сложное и опасное путешествие, но я её не послушал. И потом эта пурга, будь она не ладна! Из-за неё мы ещё вчера сбились с пути, а сани с провиантом и запасной одеждой случайно утопили, когда угодили в большую трещину во льдах.

Не будете ли вы так любезны пустить нас в посёлок на несколько часов, чтобы отдохнуть, обогреться и подсушить вещи?

– Ну-у, не знаю… – оглядывая путешественников, задумался сторож. – Объект-то у нас закрытый, никого из посторонних пускать не велено. Может, вы шпионы какие или воры?

– Да что Вы, какие мы шпионы? Вы на нас хорошенько посмотрите – старик да маленький мальчик, – поспешил развеять его сомнения пелин. – И потом, вы сами только что сказали, что основная стройка начнётся только через пару месяцев. Стало быть, у вас и охранять да и воровать толком нечего.

– Перестааань, отееец, – простонал Серёжка их своего мехового укрытия. – Видишь, не хотят нас пускать. Видно, мы с тобой не такие важные персоны, и наши жизни ничего не стоят на этом свете. Ну не ел я целый день, и что с того, кого это волнует? Станет на Земле одним человеком меньше, так от этого остальным только польза. Меньше народу – больше кислороду…

– Да погодите вы! – расчувствовался верзила. – Я же не сказал «нет». Просто этот вопрос мне одному не решить. Надо посоветоваться с начальством. Кстати, оно у нас сносное. Обождите, я сейчас сообщу о вас кому следует.

Справившись с замершей молнией и немного порывшись в огромных карманах, он извлёк рацию и попытался её включить. Однако сложная техника категорически отказывалась работать в суровых условиях. Мужчина принялся трясти её, постукивать рукой, даже снял защитную крышку и стал дышать на аккумулятор, надеясь, что тот, немного отогревшись, начнёт работать.

Гунтас с улыбкой смотрел на эти неловкие манипуляции.

– Вы позволите мне глянуть, в чём там дело? – участливо предложил он помощь. – Всё-таки я немного разбираюсь в технике.

Глава 15. Секретная база

– Да пожалуйста! – с готовностью протянул ему рацию охранник. – Эти дубовые железяки уже порядком измучили меня. Проще выкинуть на свалку, чем заставить работать в наших суровых условиях.

Пелин бережно взял устройство и стал вертеть, осматривая со всех сторон. Потом уже сам снял защитную крышку, вынул аккумулятор и заглянул внутрь, делая вид, что проводит диагностику.

– Вот, готово – держите, – протянул он через минуту рацию Нильссону.

– Что, так быстро? – не поверил мужчина и даже вздрогнул, когда из динамика раздался хриплый недовольный голос:

– Чего тебе ещё, Хуго? Только заступил на дежурство и уже трезвонишь во все колокола! Случилось что?

– Не сердитесь, господин главный инженер. Дело в том, что к нашей базе подъехали два путешественника, отец и сын. Из-за этой проклятой метели они сбились с пути, плутали без еды и крова несколько дней и теперь просятся на ночлег.

– Кто такие? – спросил «хриплый».

– Какие-то норвежские исследователи скандинавской культуры. Кроме этого, эээ…

– Линдберг, Юхан Линдберг, – поспешил представиться пелин.

– Вот-вот, – продолжал докладывать охранник. – Господин Линдберг прекрасно разбирается во всяких приборах. Мою рацию починил за считанные минуты, а вы знаете, как ужасно эти штуки работают на морозе.

– Конечно, знаю, я же сам их закупал у азиатских прохиндеев. Чтобы я ещё раз с ними связался! Ладно, скажи своим следопытам, пусть заходят. Только их снегоходы загони сам: не хочу, чтобы они здесь во что-нибудь врезались и попортили дорогостоящее оборудование.

– Э, господин Кайтер, – немного замялся охранник. – Дело в том, что они прибыли не на вездеходах, а на простой оленьей упряжке. Как поступить в этом случае?

В динамике раздался сиплый смех, потом человек откашлялся и сказал:

– Упряжке? Что, прямо так взяли и привязали оленя к санкам? Ах-ха-ха! Уж не сам ли Санта-Клаус пожаловал к нам в гости. Что-то он припозднился, на улице уже почти весна. Выходит, что и вправду заблудился. А с ним кто – эльфы?

– Ну, господин Юхан действительно маленького роста, но на эльфа не похож, хотя я их никогда и не видел. А сынок его вполне себе обычный мальчуган. Напоминает моего младшенького.

– Ладно, хватит трепаться. Пусть заезжают вместе со своими оленями. Только аккуратнее, чтобы не разбили мне ничего! А ты, Нильссон, давай завязывай с виски, а то следующий раз снежного человека на базу притащишь…

Охранник, обрадовавшийся благосклонности начальства и тому, что может помочь землякам в трудной ситуации, живо кинулся к замерзшей цепи и, ловко размотав её, гостеприимно распахнул ворота. Легкие створки тут же стали бешено хлопать на ветру, и Гунтасу пришлось прийти на помощь мужчине, чтобы усмирить их, прикрепив специальными крюками к стенам крайних домиков. После чего он взял оленя под уздцы и медленно вошёл на территорию поселка. Втянув за собой сани с Серёжкой, животное остановилось, и путешественники огляделись по сторонам.