Крым наш. Возвращение империи

Вечером я гуляю по городу с Павлом – эсперантистом, врачом и блогером, которого я уже немного знаю по Интернету. Он русскоязычный, родился и вырос в Крыму, – и он против аннексии. Она не состоялась должным образом, – говорит он. Действительно, он и другие работники бюджетной сферы получили более высокую зарплату, хоть и цены тоже поднялись. Но это не самое важное, – считает он.

В своем русскоязычном блоге он до последнего момента пытался приводить аргументы против аннексии. Это означало бы конец демократии и свободы выражения мнений, и привело бы к тому, что маргинальные пророссийские политики с сомнительным прошлым пришли бы к власти. Во многих аспектах произошло именно так. Но в последнее время сам Павел больше не в силах интересоваться политическими вопросами. У него просто нет желания думать об этом, возможно, это какой-то защитный механизм, – говорит он.

Но сколько людей в Крыму думает, как он? Об этом почти невозможно узнать. Согласно опросам, поддержка присоединения к России в последние годы перед аннексией колебалась от чуть менее 30 до чуть более 40 процентов. Один опрос в мае 2013 года указывает на поддержку лишь 23 процентов. Даже если поддержка, возможно, возросла в связи с неясной ситуацией в Киеве, она, конечно, никогда не приближалась к тем 97 процентам, которые показывает официальный результат референдума. Но все-таки можно поверить, что большинство крымчан поддерживает аннексию или, по крайней мере, открыто не выступает против нее. Ведь понятно, что на сторону сильного переходят легко, особенно тогда, когда твое, не такое, как у всех, поведение может тебе только навредить.

Не только бетонные окрестности, но и центр Симферополя имеет четкую атмосферу провинциальной России 90-х годов прошлого века. Многие здания однозначно нуждаются в ремонте, а небольшие, часто немного изношенные магазины даже в центре не были заменены большими торговыми сетями и роскошными торговыми центрами. Движение на узких улицах интенсивное, и уши не имеют права на отдых даже в детском парке на проспекте Кирова – российская попса звучит из громкоговорителей, которые прикреплены к каждому электрическому столбу. Дети Симферополя получили новые игрушки: большие трамплины, нижняя часть которых окрашена в цвета российского флага.

Мы проходим мимо восьмиугольного здания парламента в советском стиле. Здесь все началось в феврале. Когда я позвонил Павлу на второй день после штурма парламента, он уже побывал в центре города, чтобы посмотреть, что происходит. Однако он долго не был уверен, что парламент действительно захватили российские военные – это казалось слишком невероятным. Но это было очевидным, – говорит он теперь, – он просто не хотел верить.

И он был не единственным. Почти все эксперты, и на Западе, и в России, до последнего момента были уверены, что Россия не собирается ни покорять Крым, ни отправлять войска в Украину. Ведь даже если мы в своей повседневной жизни вынуждены считать, что разные люди могут иметь разные взгляды на мир, разные понятия о морали и различные приоритеты, мы на удивление часто ожидаем, что те, кто принимает политические решения в других странах, должны поступать так, как мы сами сделали бы в подобной ситуации, в соответствии с критериями, которые мы сами считаем очевидными и бесспорными. Это называют зеркальным мышлением – мы предполагаем, что все остальные думают так же, как и мы.

Поэтому предположение, что Россия может аннексировать Крым, казалось абсолютно иррациональным. Не было никаких конкретных угроз русскоязычному населению в Крыму или где-либо в Украине. Военное вмешательство России означало бы большие экономические потери и ухудшение условий жизни для значительной части российского населения. Кроме того, агрессивные действия со стороны России означали бы международную изоляцию страны и усиление присутствия НАТО в Европе.

И все же это произошло.

Российская аннексия Крыма стала поворотным моментом в послевоенной истории Европы, всего значения которого мы пока не можем оценить. До этого мы жили в мире, где было немыслимо, что границы стран в центре Европы могут быть изменены с помощью военной силы. В мире, где уважают сделанные обещания и принятые договоренности. Но теперь может случиться что угодно. А может, всегда было так – мы просто не решались увидеть, что скрывается по ту сторону зеркала?

Теперь, во всяком случае, государственный герб Украины удален с фасада парламента в Симферополе и текста на трех языках на фасаде уже нет. Новая вывеска только на русском, хотя российский Крым имеет на словах три официальных языка: русский, украинский и крымскотатарский. Единственное официальное здание, на котором я во время своего визита вижу трехъязычную вывеску, – это старое российское консульство поблизости. Консульство теперь стало «Представительством Министерства иностранных дел Российской Федерации в Республике Крым».

В крупном торговом центре, кажется, находится единственный современный супермаркет в центральной части города: можно самостоятельно класть продукты в свою корзину для покупок. Но не оплачивать карточкой. Банковские карточки, которые еще имеются у Павла, теперь просто сувениры из прошлой эпохи: украинские банки в Крыму закрыты, деньги со счета снять нельзя, а зарплата выплачивается наличными.

Взявшим кредиты в украинские времена, с другой стороны, не нужно думать о возвращении, – так сказал Владимир Путин во время своей «прямой линии» по телевидению, когда один крымчанин спросил, что ему делать с кредитом, который он взял, чтобы купить автомобиль. «Катайтесь спокойно. Не хочет господин Коломойский с Финкельштейном получать деньги с вас, это их дело», – пояснил президент. Сразу же после этого он пообещал, что владельцы депозитов в закрытых банках получат компенсацию от российского государства. Но бюрократия настолько сложна, что Павел до сих пор не хочет заниматься этим делом.

– Во всяком случае, у меня не очень много денег на том счете.

Но есть и другие, которые пытаются удвоить сэкономленный капитал, требуя те же деньги и от российского государства, и от своего украинского банка.

Как бы там ни было, украинские банковские карточки больше не работают. Павел не знает ничего о банкоматах, которые, возможно, работают, когда я спрашиваю. Он немного сомневается в том, возможно ли в Крыму вообще снять деньги с помощью иностранной банковской карточки.

Первый банкомат не работает. Второй шумит какой-то момент в раздумьях, но наконец выплевывает стопку гладких российских рублей. Я спасен. Лишь через три месяца Крым фактически будет отключен от международной системы переводов кредитными карточками.

На маленькой пешеходной улице мы вдруг встречаем российского политика-популиста Владимира Жириновского. Ближе оказывается, что это картонная фигура в натуральную величину. Он стоит у стеклянного павильона, который называет себя «первым российским кафе в российском Крыму». Павильон стоит посреди пешеходной улицы без необходимых разрешений, и поэтому ему грозил снос. Но владелец «первого российского кафе» быстро обзавелся хорошими связями, и, когда снос должен было начаться, оказалось, что в павильоне полдничает российский парламентарий из партии Жириновского. Это же совершенно случайно. С тех пор картонный Жириновский стоит у павильона и охраняет свою новую территорию, которой больше никто не смеет угрожать.

РУССКОЯЗЫЧНЫЙ ЧЕРЕП

На письменном столе лежат три распиленных человеческих черепа, рядом с газетами, ручками, мобильным телефоном и российской пятирублевой купюрой. Они пластмассовые, не так ли, – говорю я, размышляя, и касаюсь пальцами одного из черепов. Действительно, на ощупь это пластмасса.

– Нет, что вы! Конечно, это настоящие черепа, мы сами готовим их, – говорит мой знакомый Павел, врач. Он берет один из черепов в руки и показывает золотой зуб. Я чувствую себя некомфортно, думая о том, что я только что касался черепа умершего человека, и уже не так некомфортно, когда думаю о том, что три врача, сидящие сейчас в маленьком кабинете, ежедневно в своей работе используют фрагменты умерших людей.

– Так мы здесь работаем, мы всегда используем подлинные материалы человеческих тел, а не пластмассовые учебные модели, – объясняет Павел.

Затем он улыбается и продолжает:

– Ведь это, конечно, русскоязычный череп.

Два других врача в комнате, Петр и Гуливер, криво улыбаются. Да, шутка немного грубоватая, но всем трем так надоела российская телевизионная пропаганда об украинских фашистах, распинающих русскоязычных детей, или какие-то другие актуальные сказки. Итак, само собой разумеется, что гнусные врачи держат на своем столе именно русскоязычный череп, – объясняет Павел.

Мы пьем чай на втором этаже флигельного здания института нормальной анатомии Крымского медицинского университета в Симферополе. Павел ставит свою чашку на стол, как раз возле трех черепов.

И действительно, именно русскоязычного черепа я только что касался своими пальцами – в Крыму почти все русскоязычные: и сам Павел, и Петр, даже если у них есть родственники также в Украине. И Гуливер преимущественно говорит по-русски, даже у себя дома, даже если он крымский татарин. Украинский все трое изучали как иностранный язык. Однако все они противники российской аннексии Крыма. Ни один из них не участвовал в непризнанном референдуме 16 марта.

– Но я полагаю, что для большинства это не слишком важно, при условии, что они получают заработную плату. Особенно, если зарплата даже растет. Если им говорят по телевидению, что теперь так должно быть, их это устраивает, – говорит Гуливер.

У Петра есть брат, который до недавнего времени служил в украинской армии в Крыму. Некоторые из его товарищей перешли на сторону России, но этого не захотел делать брат Петра. Он уже выехал из Крыма и служит в другом месте в Украине. Родственники в России никак не могут понять, почему он и Петр не приветствовали присоединение к России – родные же смотрели телевизор и узнали, что новое украинское правительство состоит из фашистов. И от тех фашистов спасли крымчан.

– Когда я говорю по телефону со своей тетей из России, она совсем не слушает то, что я говорю, она просто повторяет то, что услышала по телевизору. «Я доверяю нашему правительству», – говорит она все время.

Другой коллега заходит в комнату, собирает какие-то вещи, но опять быстро выходит, когда понимает, о чем разговор. Коллега поддерживает аннексию, узнаю позже. Или «воссоединение», как теперь это официально называют.

– Так становится легче, избегают говорить о политике с теми, у кого иная точка зрения, тогда легче говорить о другом, – говорит Гуливер.

Он сам хочет и дальше считать себя гражданином Украины, хотя вопреки своему желанию получил российский паспорт.

– Они говорят мне, что я теперь гражданин России, и я должен принять паспорт, если я и дальше буду работать здесь.

Однако большинство крымчан сохранило и свои украинские документы. Если они переезжают новую границу, они могут сначала показать российский паспорт российским пограничникам, а потом украинский паспорт – украинский охранникам.

Павел хочет показать мне музей анатомического института, и мы уходим с небольшого кабинета. На лестнице мы проходим мимо цветного портрета строгого лысого мужчины в голубой куртке и с бакенбардами, которые были популярны в 19-м веке. Этот человек – Николай Иванович Пирогов.

Анатомические исследования в Крыму начались с 50-х годов 19-го века, когда Россия пыталась усилить свое влияние на Ближнем Востоке и в черноморском регионе. В конце 18-го века Россия завоевала Крымский полуостров, который до этого принадлежал Османской империи. Когда Россия несколько десятилетий спустя хотела завоевать другие территории, колониальные государства Великобритания и Франция решили остановить такое развитие событий. Следствием этого стала кровавая Крымская войны, во время которой Николай Иванович Пирогов основал современную военную хирургию.

После вскрытия многих замороженных тел Пирогов смог опубликовать свой большой анатомический атлас, который сыграл важную роль в дальнейшем развитии хирургии. «Mortui docent vivos» – умершие обучают живых – это написано на фасаде главного корпуса института анатомии. Музей расположен в широком коридоре на втором этаже. На полках – старые хирургические инструменты и стеклянные сосуды с препарированными человеческими органами, на которые я предпочитаю не смотреть вблизи. На почетном месте устроена выставка под названием «Пирогов в Симферополе» с картинами масляными красками, показывающими великого хирурга за работой, и с четырьмя восковыми фигурами: лежащим выбритым пациентом, медсестрой и двумя задумчивыми бородатыми мужчинами в одежде 19-го века. Сходство с портретом не бросается в глаза, но человек с большой бородой из двух лысых, видимо, должен изображать Пирогова.

Согласно настенной табличке, выставка принадлежит «Министерству здравоохранения СССР, Медицинскому институту Крыма». Никто не успел поменять табличку после распада Советского Союза, и с этим все в порядке, потому что это снова актуально. Украинский государственный медицинский университет должен стать российским. Но еще не совсем ясен вопрос о будущем статусе университета и о том, какому российскому министерству он должен подчиняться. Именно это беспокоит Татьяну Фоминых, директора анатомического института. Это обязательно должно быть министерство здравоохранения, как это было на Украине, потому что министерство образования совершенно не разбирается в системе здравоохранения, в которой новые врачи должны работать после получения дипломов, – считает она.

Но это на самом деле единственное, что ее беспокоит, совершенно очевидно, что все станет только лучше теперь, когда наконец Крым вернулся домой, в Россию, – говорит она, кипятя воду для кофе в своем маленьком кабинете.

– Не слушайте Павла и тех других, которые продолжают жаловаться на все, я не понимаю, о чем они думают. Они, вероятно, просто решили, что не любят Россию, и поэтому во всем будут винить Россию.

Действительно, некоторые украинские студенты оставили университет, но появились другие – крымчане, которые больше не хотят учиться в Украине, и русские из других частей Украины, которые сейчас решили учиться здесь. И болтовня о проблемах с выплатой заработной платы является необоснованной. Да, действительно, украинские банки были закрыты и банкоматы перестали работать. Но россияне быстро подготовили наличность, которая была доставлена в университет, чтобы выплатить зарплату. И заработная плата выросла намного больше, чем цены. Кроме того, не экономика важна, а факт, что наконец Крым нашел свой путь домой, в Россию, и здесь нет войны, – отмечает Татьяна Фоминых.

И все прошло вполне спокойно, – говорит она. Сама она почти не видела следов всемирно известных ныне «зеленых человечков», только военный автомобиль, который стоял рядом с университетом недолгое время. Да, действительно, были солдаты у здания парламента, но это далеко.

– Вообще никто не думал, что это может произойти. Я очень волновалась, когда в Киеве начались демонстрации, так как понимала, что это плохо закончится. У меня есть знакомый в службе безопасности, я иногда встречаюсь с ним, потому что он отвечает за разрешения на пребывание иностранных студентов и подобные вопросы. И только за несколько дней до событий я спросила его, что будет. Он сказал, что Крым никак не может войти в состав России по нескольким причинам. Но что же нам делать, – удивлялась я, – ведь те из Украины придут сюда и убьют меня.

Татьяна Фоминых не знает, как доходчиво объяснить, почему теперь украинцы захотели бы вдруг убить ее и все других русскоязычных в Крыму. Но они угрожали сделать это, – настаивает она.

Во всяком случае, все было вполне спокойно в Симферополе и до того, как появились зеленые солдаты, и после того, – говорит она.

– Все произошло очень неожиданно. Из Крыма в Киев долгий путь, длиннее, чем в другие части страны, и море между нами и материком, так что здесь было спокойно. И вот вдруг мы просыпаемся утром и узнаем, что парламент захвачен солдатами, которые защищают здание. Я обрадовалась, потому что поняла, что это наши люди, а не украинцы.

Как вы это узнали?

– Я просто поняла это. Накануне вечером я была крайне встревожена после митинга, я думала, что здесь будет война. То, что происходит на Украине, – это же ужасно, вряд ли там можно сказать полслова по-русски, хоть они делают вид, что у них демократия. Но это не так.

Многие в России на самом деле убеждены, что сейчас опасно для жизни говорить по-русски в Украине. Наверное, это не удивительно, учитывая то, что большинство россиян получает информацию о событиях из соседней страны через государственные пропагандистские каналы. Большее удивление вызывает то, что даже в Крыму, похоже, многие верят в эти российские телевизионные сказки, хотя они должны знать по своему собственному опыту, что именно русский, а не украинский является основным языком в большей части страны, например, в столице Киеве. Да, все вывески на украинском языке уже много лет, но почти все разговаривают между собой по-русски. Во время моего последнего посещения Киева осенью 2014 года, когда уже долго длилась война на востоке, лишь однажды кассирша в супермаркете обратилась ко мне по-украински. Сразу же позади меня в очереди другой клиент немного повеселился украинским словом относительно полиэтиленового пакета, которое употребила кассирша. Но беззлобно, скорее шутливо. Торба? – повторил он. Действительно, звучит немного забавно по-русски, не как обычный полиэтиленовый пакет, а, скорее всего, как наплечный мешок крестьянина в древние времена. Да, конечно, торба или торбочка, – ответила кассирша по-украински со смехом. Вот и все. После я слышал, что именно эта кассирша известна тем, что всегда говорит по-украински. Следовательно, так мало людей разговаривает по-украински в Киеве публично, что только это может стать темой обсуждения – и все равно российская пропаганда утверждает, что говорящий по-русски в Киеве рискует быть избитым.

Это, разумеется, не означает, что по-украински в Киеве не говорят, многие делают это – но почти во всех повседневных ситуациях сначала выбирают русский, когда неизвестные люди обращаются друг к другу.

В Крыму по-русски говорят все, большинство школ всегда были русскоязычными, и все официальные документы были русскоязычными еще до аннексии. Опросы общественного мнения показывают, что жители Крыма не очень были обеспокоены официальным статусом русского языка в украинские времена. В исследовании, проведенном Международным республиканским институтом США в мае 2013 года, 1 200 жителей Крыма получили вопрос о том, какие, по их мнению, политические вопросы являются важнейшими на полуострове. Лидерами в списке оказались безработица, высокие цены, неработающая промышленность, а также коррупция власти и бедность.

Статус русского языка был на 14-м месте среди важнейших вопросов, и его упомянули лишь 4 процента опрошенных. Важнейший вопрос, безработица, упоминался 68 процентами. Немного выше, чем статус русского языка, были отношения с Россией. Важным этот вопрос считали 12 процентов респондентов. А теперь многие говорят, что именно притесняемое состояние русского языка в Крыму был важной причиной, по которой Крым нужно было аннексировать.

Понятно, что с точки зрения стратегии было катастрофой, когда украинский парламент после февральской революции 2014 года снова взялся обсуждать вечный вопрос о языках и захотел отменить закон о региональных языках, который предоставлял русскому официальный статус в ряде регионов. Закон был символически важным вопросом, потому что его ввела партия президента, который уже сбежал, и именно поэтому его противники хотели теперь выбросить его на помойку и написать новый. Однако временный глава государства, глава парламента Александр Турчинов отказался подписать решение, и старый закон остался в силе – но это уже не помогло. Многие в Крыму уже были убеждены, что новые правители в Киеве снова хотят «запретить русский язык», – хотя закон о региональных языках даже никогда не вводился в Крыму. Он был ненужным, потому что украинская Конституция Крыма 1998 года четко гарантировала статус русского языка в государственном администрировании Крыма и право каждого на обучение на родном языке.

А Татьяна Фоминых все равно убеждена, что говорить по-русски опасно в Украине. К тому же дети поют гимн Украины в школе!

– И они вкладывают оружие в руки маленьких детей, вы видели это? Это неправильно.

Пение государственного гимна в школе не кажется таким уж опасным, а заявления об украинских детях-солдатах – это еще одна выдумка российской пропаганды. Но мы немного отклонились от аннексии Крыма – простите, воссоединения. Что произошло на самом деле?

– Был четверг 27 февраля, и мы должны были учиться, но наше руководство решило, что все студенты должны идти домой. Я сама думала, что было бы лучше оставить их здесь, чем отпускать в город. Но везде было тихо, у меня даже не было времени, чтобы увидеть «зеленых человечков», как уже я говорила, потому что езжу только на работу, а потом снова домой. Но многие подходили к ним и фотографировали или фотографировались вместе с ними, много женщин и детей. Все, конечно, считали, что это хорошо. А знаете ли вы, что крымские татары на самом деле требовали, чтобы памятник Ленину был разбит! Здесь у меня совершенно противоположное мнение, и о политике и о жизни в целом. Я хочу, чтобы Ленин остался.

Почему Ленин должен остаться?

– А зачем его разбивать? Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы вообще что-то разбивали. Статуя – это исторический памятник. Они не только хотели снести его, они также хотели переименовать площадь Ленина. Это мне не нравится, потому что речь идет не только о Ленине. Социализм, который у нас был раньше, я думаю, что это было хорошо. Это же была моя родина, я оттуда родом. Я родилась в 1967 году и очень хорошо помню, как было у меня в детстве и юности. Некоторые говорят, что тогда было плохо, а я думаю, что жизнь тогда была хорошей.

Татьяна Фоминых – далеко не единственный друг России в Крыму, который, кажется, на самом деле стремится вернуться в Советский Союз. Но сегодняшняя Россия, однако, это не то же самое, что Советский Союз ее молодости? Что на самом деле знали крымчане о путинской России до воссоединения?

– Мы ничего не знали. Все же совершенно новое, прошло более двадцати лет, как мы были вместе. А Россия снова стала сильной лишь несколько лет назад. Теперь они возродили промышленность и достигли того, о чем только мечтает Украина – избавились от коррупции. Конечно, какая-то коррупция существует даже в США. Но эта открытость, все публичное, этого больше из России.

В качестве примера российской открытости Татьяна Фоминых вспоминает, что на российском телевидении есть программа по экономике. Но она сама была не в силах смотреть ее.

– Очень скучная программа, они все время говорят только о финансах. Это показывают каждый день. Я считаю, что они беспокоятся о том, чтобы люди поняли, куда идут деньги. А это хорошо.

Однако в действительности контролируемые государством российские средства массовой информации скупо сообщают о том, как используются деньги налогоплательщиков. Летом 2014 года правительство уже второй год подряд решило потратить пенсионные взносы, уплаченные частными лицами, а не инвестировать их в фонды, как было обещано – аннексия Крыма не была же вполне бесплатной для государственной казны. Скандальное решение не привлекло большого внимания государственных СМИ, и, когда заместитель министра экономики Сергей Беляков на своей странице в Facebook написал, что ему стыдно за то, что государство не выполняет своих обещаний перед людьми, которые экономят на свои пенсии, он был немедленно уволен.

Но деньги пойдут на повышение заработной платы для работников бюджетной сферы в Крыму, и поэтому неудивительно, что Татьяна Фоминых и ее коллеги довольны. Однако даже в России не все идеально, – с этим Татьяна Фоминых соглашается.

– Я думала, что в России нет идиотов, но оказалось, что их на самом деле много, и некоторые забрались высоко, я должна сказать. Эти люди, которые хотят иметь власть, многие из них просто хотят присвоить деньги. Недавно же какой-то министр украл миллиард, и теперь за ним гоняются. Путину просто нет времени их всех контролировать, вот что. Но мне действительно нравится Путин. По-моему, он лучший руководитель за всю историю человечества.

Почему же Путин так хорош?

– Он честный человек, я полностью доверяю ему. Все решения, которые он принимает, хорошие. Мне нравится его образ действия. У него есть самоуважение, он имеет свое собственное мнение обо всем и никогда не представляет что-то другое. И не угрожает другим. Когда он стал президентом, он был первым, кто не выступил со своей новогодней речью в кабинете, а под открытым небом, на Красной площади. Он был молод, с бокалом шампанского в руке, и он выступил с новогодней речью, которая была такой необычной. Он мне сразу понравился.