Все беды из-за книг!

– Вы что, поспорили, доеду ли я до верха?!

– Ага, – весело подтвердил Микель, – ты меня удивил, я давал тебе максимум полчаса… До вызова службы спасения! А ты даже не посинел!

Возвращение домой прошло без приключений, если не считать того, что Йон, уже как ему самому казалось, вполне освоившийся на шоссейном велосипеде, подъехав к дому, выстегнул из педали правую ногу и, совершенно неожиданно для самого себя, плашмя завалился на левую сторону. Это было больно и ужасно обидно. Он почему-то ожидал смешков со стороны опытных велосипедистов, но никто и не думал показывать на него пальцем.

Микель подал ему руку, помогая подняться и сочувственно сказал:

– Без подобного почти никто по началу не обходится. Ничего, привыкнешь.

Йон благодарно кивнул и заковылял в гараж, чтобы убрать велосипед. Прислонив байк к стене, он погладил рукой жесткое седло и пробормотал, удостоверившись, что его никто не слышит:

– Спасибо, дружище! Мне понравилось. Надеюсь, я не показался тебе законченным недотепой!

Велосипед ожидаемо промолчал, но почему-то казался вполне довольным.

Йон вышел в коридор и начал медленно взбираться по лестнице, подволакивая левую ногу, наверх в душ. Там перед частично запотевшим зеркалом, завернувшись в полотенце, крутилась Катталин – она уже успела помыться и теперь сушила волосы феном.

Отмокая под горячей водой, Йон заметил, что на левом бедре уже наливается багровым обширный кровоподтек. Да, жена была права: велосипедный спорт чреват издержками. Смыв пот и грязь, он закрыл воду и хромая вышел из душа.

– Болит? – Катталин, выключила фен и участливо посмотрела на мужа.

– Не настолько, чтобы отбить у меня аппетит! От этого вашего спорта есть хочется зверски! Микелю пора бы уже везти нас кормить!

Чуть позже они спустились в гостиную, где Йон тут же уселся в кресло и положил гудящие ноги на табуретку перед собой. Одри, крутившаяся по комнате, запрыгнула к нему на колени, требуя внимания и ласки. Катталин пошла на кухню поискать чего-нибудь попить холодненького.

Микель, с зачесанными назад еще влажными и от того совершенно черными волосами, напоминал итальянского мафиози тридцатых годов, для полного сходства ему не хватало только тонких ухоженных усиков и Томми-гана2 поперек коленей. Они сидели вместе с Полин на диване, что-то увлеченно рассматривали на экране смартфона, вполголоса переговариваясь по-французски. Затем Микель объявил с драматичным надрывом:

– Все пропало! Мест на сегодня нет ни в одной из местных забегаловок! Может, нам…

– Пицца! – подал голос Йон.

– И пиво! – поддержала его вернувшаяся с кухни ведьма с несколькими банками этого освежающего напитка в руках. – Углеводная загрузка после хорошей тренировки – святое дело!

– Хорошая мысль! Только… Не говорите мне потом, что я это придумал, чтобы от ресторана откосить!

– Оньи не будут! – Полин звонко чмокнула мужа в щеку. – Пиццá – это отльичная идея!

Нежно поцеловав жену в ответ и мимоходом чуть погладив ее круглый живот, велогонщик набрал номер и заказал целую кучу пиццы на любой вкус, учитывая еще и то, что с минуты на минуту с работы должны были вернуться проголодавшиеся родители.

* * *

С этого дня велосипедные тренировки стали неотъемлемой частью жизни Йона. Это очень радовало Катталин, которая была совершенно счастлива, что муж с таким энтузиазмом разделяет ее увлечение. Они перевезли велосипеды к себе в Доностию, и те прописались в гостиной, почти не мешаясь будучи прислоненными определенным образом к книжному шкафу. В гардеробе была проведена тщательная ревизия, благодаря которой удалось освободить одну полку, теперь полностью занятую велоформой. Около входной двери притулился, периодически падая на ноги входящим, высокий напольный насос, а на обеденном столе, вместо солонки или бутылочки оливкового масла, периодически под руку попадался пластиковый тюбик со смазкой для цепи.

За короткий срок они обследовали все окрестности, заехали в ближайшие горы, которые давались Йону с каждым разом все лучше и лучше, и уже вплотную приблизились к отметке в сотню километров за один заезд. Теперь, когда твердое седло уже не доставляло дискомфорта, когда мышцы на ногах немного окрепли и болели не так отчаянно, Йон понял, что ему очень нравится быть причастным к велоспорту не только как зритель телевизионной трансляции «Тур де Франс», но и постигая этот интересный, полный неписанных правил, мир изнутри.

Одним из таких негласных законов было бритье ног. Основными мотивами для этого были: во-первых, сама эстетика велоспорта, а во-вторых, то, что делать массаж и обрабатывать неизбежные травмы было гораздо проще и эффективней на конечностях, лишенных растительности. Кое-где еще упоминалось о небывалых аэродинамических свойствах гладких ног, но в улучшение скоростных показателей благодаря бритве верилось с большим трудом. Несколько раз во время тренировок Йон с Катталин пересекались с группами бывалых, поджарых и гладконогих, спортсменов-любителей, и какое-то время ехали вместе – шоссейные велосипедисты очень любят сбиваться в стаи, и каждый раз продвинутые коллеги с недоверием косились на необработанные конечности начинающего спортсмена, стараясь, на всякий случай, держаться от новичка подальше, оставляя ему место в самом хвосте импровизированного пелотона. Это было несколько обидно, ведь Йон уже уверенно держал скорость, не нарушал строй, стараясь маневрировать предсказуемо и безопасно для окружающих.

И вот теперь он с опаской смотрел на бритвенный станок. Йон давно намылил правую ногу, но все никак не мог начать. Пена уже успела подсохнуть и щипала кожу, но ему казалось, что только начни – и обратного пути не будет, а собственное велосипедное будущее все еще выглядело весьма расплывчатым. Но, назвался груздем – полезай в кузов. Он выдохнул и неловко провел бритвой по икре. Дело продвигалось со скрипом, причем в самом прямом смысле слова – станок и не думал плавно скользить, как это постоянно показывали в рекламе. Расправляться даже не с самой густой растительностью оказалось делом непростым и требующим определенной сноровки. Однако, не смотря ни на что, он справился. Через полчаса сияющий Йон вышел из ванной, обернув бедра полотенцем, и предъявил девочкам, сидящим в кресле – в смысле, Одри и Катталин, относительно гладкие и почти не поцарапанные ноги.

– Вот!

– Что: «вот»? – не поняли с первого раза девочки.

– Ноги!

– О! А тебе идет! Очень сексуально! – палец молодой ведьмы медленно прошелся по его коленке, вызывая к жизни целые отряды мурашек. – Но, ты уверен? Тебе же придется это делать регулярно, потому что, скажу тебе по секрету: с повсеместно отросшей колючей щетиной, вон в той постели, – Катталин мотнула головой в сторону спальни, – тебе будут не очень-то рады!

– Я справлюсь, – уверил ее Йон, – ведь все, кто всерьез занимаются велоспортом, это делают. Ты же справляешься.

– С чем? С бритьем ног, или занятиями велосипедом?

– И с тем, и с другим, – серьезно ответил Йон.

– Я же шучу! – Катталин встала и крепко обняв, поцеловала мужа. – Просто мне не хотелось, чтобы ты шел на такие жертвы ради меня.

– Ну, ради тебя я готов и на гораздо большие жертвы, чем пучок щетины! – улыбнулся он в ответ. – Но дело не только в этом… Понимаешь, велоспорт захватил меня не просто как физкультура, а как некий культурный пласт… И мне очень хочется соответствовать его критериям, пусть даже несколько странным с точки зрения обывателя.

– Мне это очень приятно! Правда! Знаешь, я всегда боялась, что у меня будет какая-нибудь скучная работа в офисе, и муж окажется, например, футболистом, знаешь, из тех, что с пивом и чипсами на диване… И плакал бы мой велоспорт горючими слезами, была бы я толстая, при кухне, разучилась бы колдовать и вспоминала бы про магию, только читая глупые книжки из бесконечных фэнтезийных серий.

– Эй, что за настроение! – Йон фирменно поцеловал жену в нос, а затем нежно коснулся губами татуировки на щеке.

– Вполне бодрое! – Катталин прижалась к мужу, и он почувствовал, что полотенце, вроде бы крепко завязанное, вдруг само соскользнуло на пол.

Наверное, это и была магия. Не та, которая в книжках.

Глава 3

Катталин вылезла из-под одеяла и как была, голышом, подошла к большому зеркалу, критически себя рассматривая. Она расстраивалась. Нет, с фигурой у нее все было в порядке, но вот загар… Это лето выдалось в Стране Басков необычайно солнечным и даже жарким, и они с мужем проводили много времени на пляже, стараясь по максимуму насладиться горячим песком и нетипично теплым океаном.

Несмотря на природную бледность, Катталин обычно неплохо загорала. Конечно, ее кожа никогда не становилась по-настоящему темной, но под действием ультрафиолета всегда приобретала теплый карамельный оттенок, который очень ей шел. Но в этот раз, помимо очевидных для каждой приличной девушки контрастных полосок от купальника, ее руки и предплечья оставались абсолютно белыми – видно, новая кожа, которая появилась на месте сожженной в демонском портале почти год назад, совершенно не имела чувствительности к солнечному свету. Кремы с эффектом автозагара тоже не работали. Катталин грустно вздохнула: увы, загар перестал быть для нее украшением. Еще и длинный шрам, тонкой белой линией, по косой, перечеркивающий ребра с левой стороны, проявлялся тем сильнее, чем больше времени она проводила на солнце. Молодая ведьма вздохнула еще грустнее, в уголках глаз даже появились маленькие блестящие слезинки.

Йон проснулся и увидев, чем занята жена, конечно же все сразу понял, но не стал ей мешать немного расстраиваться. Женщинам, просто в силу их природы, иногда необходимо слегка о чем-то попереживать, так пусть лучше это будут незагорелые руки, чем действительно что-то серьезное. Какое-то время он притворялся спящим, а затем послал жене ободряющий эмпатический импульс, желая выразить свою безграничную любовь и искреннее восхищение. Восхищение, правда, как это обычно бывает у мужчин, получилось с несколько неприличным оттенком, но тут уж ничего не попишешь.

Катталин обернулась и вдруг стремительно запрыгнула обратно в кровать.

– Хочу на ручки! – она прильнула к Йону. – Ты же любишь меня даже с этими ужасным белыми полосками?!

– Конечно, глупышка! А потом, не все твои белые полоски так уж ужасны! Вот, например эта… И эта.

– Эй, молодой человек, что это вы себе позволяете?!

– М-м-м… Иллюстрирую, ну, чтобы не быть голословным…

– А-а, тогда все в порядке… Продолжайте! Что же вы остановились?

За утренним кофе на электронную почту пришла депеша от тетушки Неканэ с отчетом о недавнем Совете магов.

– Вот мне кажется, что почтенной тетушке не пристало пользоваться интернетом, – принялся рассуждать Йон, помешивая ложечкой в чашке. – Лучше бы ей присылать корреспонденцию привязанной к ноге какого-нибудь потрепанного черного орла или ворона, на худой конец. Это было бы более по-ведьмински!

– Ага… – Катталин рассеянно кивнула, почти не слушая. В письме явно было что-то важное. – Похоже у нас проблемы.

Она подняла глаза на мужа.

– Что случилось? – Йон отставил чашку.

– Поступила жалоба, что в Доностии, прямо у нас под носом, завелись адепты культа Инферно. Штатный осведомитель докладывает, что им даже удается призывать настоящего демона во время отправления своих обрядов. Вот послушай: «… и в полночь призывают путем нечестивых молитв демона пребезобразного, что ростом весьма велик и серой зело вонюч…”, каково?

– Они это серьезно?

– Что серьезно?

– Пишут таким языком! Ну, осведомители… Даже не представляю себе, как может выглядеть индивид, общающийся подобным образом в двадцать первом веке!

– Ой, при Магическом Совете кто только не отирается… Что думаешь по существу?

– Жуть! – воспоминания молодого человека о жителях Инферно были весьма неприятными. – Мы же должны как-то отреагировать?

– Обязательно! Сегодня же вечером прогуляемся, посмотрим, что там к чему. Не факт, что сегодня, вообще, у них ритуал будет совершаться – графика-то в письме нет.

– Ага… Думаешь, все-таки что-то затевается? Последние полгода были такими спокойными! – Йон мечтательно потянулся и продолжил с улыбкой: – Я совершенно отвык умирать за это время!

– Ш-ш-ш! Даже не шути так! – Катталин замахала на него руками. – Затевается – не затевается, разберемся!

В половине одиннадцатого они вышли из дома.

– Давай без особой самодеятельности! – инструктировала ведьма мужа по дороге. – Не ясно, с чем нам придется столкнуться, дело может быть весьма серьезным.

– Понято! – Йон серьезно кивнул.

– Вот и умница! Эй, а напрягаться так раньше времени тоже не надо! – девушка потрясла руку мужа, вдруг слишком крепко сжавшую ее ладонь. – Не думаю, что там полноценный портал в Инферно, из которого выпрыгнет вся демонская рать!

Судя по приложенной к письму схеме, которую Йон захватил с собой, подпольный храм демонопоклонников находился рядом с совсем недавно отреставрированным зданием старой табачной фабрики, сохранившей фасад, но полностью изменившейся по сути: теперь вместо сигарет здесь набивали головы знаниями – «Табакалера» превратилась в центр искусств и образования.

С обратной стороны бывшей фабрики шла узкая невзрачная улочка, и в следующем же старом обветшалом здании, выглядевшим как полузаброшенный склад, возможно, в прошлом, все тех же сигарет, и которого пока не коснулась рука реставратора, обнаружилась нужная дверь, обитая мятой жестью. Вокруг было тихо и темно, дом казался необитаемым. Йон нервничал, Катталин же, наоборот, была невозмутима и сосредоточена. Ее настрой постепенно передавался молодому человеку и действовал самым успокаивающим образом. Йон собрался с духом и подергал ручку. Заперто. Тогда он решительно забарабанил по гулкому железу. Почти сразу дверь слегка приоткрылась.

– Пароль! – хрипло донеслось из слабо подсвеченной щели.

– Э-э… Извините, это прачечная?

– Что? Проваливайте!

– Простите, я ошибся! – пробормотал Йон и повернулся к жене. – Что будем делать?

– Отступим на время и понаблюдаем… Прачечная! – она так и покатилась со смеху. – Это ж надо! Ты бы еще спросил, как пройти в библиотеку!

– В следующий раз сама спрашивай! – обиделся Йон. – Еще не известно, как ты сымпровизируешь!

– Ну, не сердись! – Катталин с чувством, не спеша его поцеловала. – Так лучше?

– Определенные тенденции к улучшению намечаются…

– Вот и хорошо! Пойдем туда, где нас не будет видно, и продолжим терапию!

Они перешли на другую сторону улицы, где было потемней и стали ждать. Стрелки часов приближались к полуночи. Вдруг железная дверь со скрипом распахнулась, и на улицу вышли две темных фигуры, облаченные в черные длинные одеяния с капюшонами, похожие на монашеские рясы. В темноте зажглись красные угольки, в теплом неподвижном воздухе запахло табачным дымом. Йон не успел и глазом моргнуть, как темноту прорезали две небольшие зеленые молнии и курильщики упали на тротуар как подкошенные.

– Ты их… – похолодев, он глянул на Катталин, ее глаза светились во мраке зеленым огнем.

– Оглушила слегка, на пару часов… Я же ведьма весьма гуманная… Возьмем их балахоны!

Вдвоем они оттащили обездвиженные тела за мусорный бак и надели на себя просторные рясы, надвинув на лица капюшоны. Катталин пришлось чуть ли не в половину подвернуть рукава, она шла осторожно, стараясь не наступить на длинные полы, подметавшие тротуар. Йон взялся за ручку двери, которая на этот раз легко поддалась. Вперед уходил тускло освещенный коридор, справа, возле входа, на табуретке сидел еще один «монах», видимо привратник. На этот раз пароль не понадобился.

– Давайте уже, что вы так долго курите? Уже начинается! – привратник поднялся и, даже не глянув на мнимых собратьев, протиснулся мимо, обдав их запахом пота и застарелого табака, и начал возиться с замком, вновь запирая дверь.

Йон и Катталин осторожно прошли по коридору и очутились в обширном полутемном помещении, толстые стены которого были сложены из обшарпанного, щербатого кирпича, а окна закрыты листовым железом, чтобы ничем не выдать происходящее внутри. Пространство было освещено лишь четырьмя толстыми высокими свечами желтого воска, горящими по краям грубо сколоченного деревянного помоста, в центре которого курилась стоящая на высокой треноге жаровня, наполняя зал душным запахом каких-то тлеющих благовоний.

Вокруг толпилось человек сорок «монахов», все они сосредоточенно смотрели на помост, никто не разговаривал и не обращал внимания на вновь прибывших. Мнимые адепты скромно прислонились к стене, где было потемнее и посвободнее, стараясь и дальше не привлекать к себе внимания.

Начало черной мессы не заставило себя долго ждать: четверо демонопоклонников поднялись на помост, встали по углам и, взяв в руки стоявшие там свечи, повернулись лицами к центру импровизированной сцены. Низкими голосами они затянули монотонное песнопение на непонятном языке. Стоящие вокруг братья подхватили нехитрый повторяющийся мотив, который постепенно становился все громче и громче, черные фигуры раскачивались в такт, постепенно впадая в религиозный экстаз. Йон неожиданно для себя обнаружил, что сам начал повторять движения «монахов», перед глазами все поплыло, огни на помосте теперь казались далекими лучистыми звездами – видно мантра исподволь действовала даже на скептически настроенный мозг, а, может, тому виной был дымок тлеющих благовоний – неизвестно, что за растения могли использоваться в ритуале. Молодой человек до боли вжал спину в неровный кирпич стены, чтобы обрести точку опоры, помотал головой, прогоняя наваждение. Катталин ободряюще сжала ему руку, он ответил на пожатие: мол, уже все в порядке.

Вдруг раздался оглушительный грохот, и из жаровни взметнулись клубы пахнущего серой желтоватого дыма, на мгновение закрыв собой помост. Воцарилась гробовая тишина. Откуда-то сверху ударил тусклый луч багрового света, фокусируясь на внезапно возникшей в дымном вихре рогатой фигуре, высокой и грузной, закутанной в длинный черный плащ. Демон протянул когтистые лапы и дико взвыл, благословляя своих приверженцев, которые один за другим падали на колени, со стуком утыкаясь лбами в грязный пол. Скоро на ногах остались, помимо призванного чудовища, лишь четверо старших адептов со свечами в руках, вновь затянувших какую-то тарабарщину, да притаившиеся у стены лазутчики. В красноватом полумраке трудно было ясно рассмотреть демона, но внушительные рога и клыки были хорошо различимы.

– Хм, очень интересно, – полумысленно, полушепотом сказала молодая ведьма мужу, – а рубин-то на это пугало не реагирует!

Верховная ведьма всегда носила на шее старинный могущественный артефакт – Амулет драконьей крови. Это был необычайной красоты рубин на тонкой цепочке белого золота. Этот кулон, чуть пульсируя и нагреваясь, сигнализировал о присутствии демонов поблизости, и, говорят, позволял своей хозяйке даже проникать в помыслы самого Темного Князя.

– А кого же тогда они вызвали? – удивился Йон.

– А сейчас посмотрим! Жди тут!

Катталин загадочно и немного хищно улыбнулась во мраке и начала действовать. Она бесшумно и стремительно взмыла к высокому потолку, застыла на мгновение и спикировала прямо к помосту, резко затормозив в воздухе прямо перед мордой чудовища. Развевающийся черный балахон скрывал ее ноги, лицо пряталось под капюшоном, со стороны ведьма выглядела как жуткое и совершенно настоящее черное привидение. Певцы осеклись и замолчали на полуслове, в ужасе вытаращив глаза. Привидение подняло руку в обличающем жесте и произнесло свистящим шепотом:

– Самозванец! Как смеешь ты осквернять своим присутствием мое убежище!

И ухватившись руками за рога замершего не то от страха, не то от неожиданности демона, резким мощным движением оторвало ему голову и швырнуло одному из братьев. Тот, выронив свечу на кучу строительного мусора, рефлекторно поймал страшный предмет, тут же бросил его на помост с воплем ужаса, а затем стремглав бросился к выходу, подхватив полы рясы и расталкивая начавших подниматься с пола «монахов». Приведение, зашипев, взлетело к потолку и пропало во мраке среди переплетения потолочных балок. На месте рогатой головы у демона, в свете кровавого софита вдруг показалось растерянное, посеревшее от страха, но при этом совершенно заурядное лицо человека средних лет с козлиной бородкой. Остекленевшими глазами он смотрел куда-то прямо перед собой, тщетно пытаясь осознать происходящее. Поднимавшиеся с колен братья, толком не видевшие нападения и не понимающие, в чем дело, толкаясь бросились к помосту. И тут кто-то закричал:

– Да это же Педро! Да это же… Обман! Обман!

Еще один голос присоединился к первому:

– Демон фальшивый! Хватайте обманщика!

Подхваченные толпой крики вывели беднягу Педро из ступора, глаза его забегали, он облизнул пересохшие губы. И тут прямо над головами кричащих адептов вновь появился и пронесся с сатанинским хохотом черный зловещий призрак. Для бедного поддельного демона это было уже слишком, завизжав неестественно высоким голосом он, не разбирая дороги, бросился бежать, по пути пнув ногой валяющуюся голову чудовища. Перевернувшись в воздухе, перед Йоном упала дохлой медузой мягкая резиновая маска, явно не дешевая и выглядевшая весьма натурально.

Зал заполнился криками ужаса: приведение продолжало неутомимо летать над перепуганной толпой. Педро уже спрыгнул с помоста и мчался к двери, тяжелый плащ развевался за его спиной, «монахи», крича и толкаясь, бежали за ним, то ли пытаясь догнать, то ли спасаясь от ужасного призрака. Через минуту помещение опустело. Стало почти совсем темно – беглецы то ли побросали, то ли унесли с собой оставшиеся свечи, лишь одинокая лампочка, горевшая в коридоре, давала немного света. Катталин устало опустилась на пол рядом с Йоном, торопливо затаптывающим начавший тлеть мусор, в который угодила первая свеча.

– Детский сад! – проворчала она, небрежно скидывая балахон на пол. – На что только не приходится тратить время. Но я знатно повеселилась! Только устала безумно…

Она чуть покачнулась, тяжело оперевшись на плечо мужа. Увлекшись представлением, молодая ведьма явно не рассчитала своих сил, необдуманно левитируя слишком энергично и слишком долго. Йон сбегал к входной двери и, обнаружив торчащий ключ, на всякий случай надежно запер ее, а на обратном пути прихватил стоявшую у входа табуретку, на которую и усадил уставшую, но очень довольную жену. Обследовав стену у выхода в коридор, он обнаружил расшатанный искрящий выключатель. Неприятный свет помаргивающих люминесцентных трубок залил захламленное пыльное помещение бывшего склада. Йон забрался на деревянный помост в центре и сразу же увидел квадратный люк в дощатом полу.

– Теперь понятно, помощники этого, как его, Пабло…

– Педро, – автоматически поправила его Катталин.

– Ага, Педро, бросали что-то сильно дымящееся на угли жаровни, а он, пользуясь плохой видимостью, вылезал из дыры в полу и его тут же подсвечивали вон тем красным софитом, – Йон указал на одну из потолочных балок. – Как они только не боялись тут пожар устроить, или дымом отравиться! Хотя, потолки тут очень высокие, воздуха много… Вот только зачем им весь этот спектакль? Почувствовать себя властителями дум горстки придурков?

– Все проще, Ты не обратил внимания, что возле входа стояла коробка для пожертвований?

– Нет, не заметил.

– Так на ней было написано, что стоимость участия в церемонии пятьдесят евро.

– Ничего себе ценник за просмотр самого унылого клоуна в мире! – Йон округлил глаза. – И где эта коробка?

– Увы, кто-то из спасающихся бегством не поленился прихватить ее с собой. Так что материальной компенсации за разорение храма демонопоклонников нам не светит… Пойдем домой, а?

– Тебе получше? Отдышалась немного? – молодой человек спрыгнул с помоста и, опустившись на корточки перед сидящей на низкой табуретке женой, взял ее руки в свои и заботливо заглянул в лицо. – Такси вызвать?

– Нет, я уже почти в норме… Лучше прогуляемся вдоль моря… Посидим на песочке или ножки помочим… – Катталин подалась вперед и поцеловала его в нос.

– Так-так… Кто-то, по-моему, собрался под луной поплескаться, чтобы взбодриться слегка? У нас же купальников нет с собой! А сейчас все-таки хоть и ночь, но туристический сезон в разгаре… Мне что-то не хочется, чтобы ты сверкала голой попой в ночи на потеху запоздалым зевакам.

– Ха! Кто ты такой, чтобы запрещать Верховной ведьме сверкать чем ей вздумается! – грозно начала девушка, но не выдержала и рассмеялась. – Да нет, настроения купаться у меня сейчас нет, да и устала я слишком. Просто прогуляемся.

Она поднялась, потягиваясь, и вдруг спросила озабоченно:

– Как я выгляжу?

– На удивление неплохо, учитывая веселую ночку! – Йон аккуратно поправил ей примятые капюшоном волосы. – Во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы чуть прогуляться, а затем залечь спать часов на двенадцать. А в остальном – лучше всех!