Макария

Не хотелось подавать вида, что мне плохо, но давление стало невыносимым. Я будто бы погружался глубоко на дно океана. Даже появилось такое же давление на глазах. Ещё немного, и я упаду в обморок.

Хлоя ничего не поняла. Она видела кольцо на моём пальце, поэтому знала, что у меня есть жена. Наверняка она думала, что я собираюсь с мыслями, решаясь изменить жене, а не страдаю от удушья. Я видел её освещённое смартфоном лицо в боковом зеркале автомобиля.

Ноги подкосились. Я упал на колени. Воздух по-прежнему не проникал мне в лёгкие. Я закрыл глаза. Опершись руками на землю, я стал надеяться, что приступ скоро отступит.

Раз, два, три, четыре. Когда сосредотачиваешься на чём-то другом, становится легче. Пять, шесть. Передо мной возник образ Мари. В такие моменты я всегда вспоминал её. Точнее, она самостоятельно врывалась в моё сознание. Думаю, люди всегда перед смертью думают о самом дорогом ему человеке. В её глазах было холодное презрение. Моя совесть решила преподнести мне её облик именно в таком виде. Я вдруг стал ненавидеть себя за то, что хотел совершить такое предательство. Я боролся с удушьем и одновременно проклинал себя за одну лишь мысль об измене.

Досчитав до пятидесяти двух, я почувствовал, как давление и удушье стали плавно переходить в дурман. Наконец-то я смог дышать. Это походило на состояние, когда ты долгие годы живёшь в загазованном городе и вот наконец приезжаешь в лес. От свежего воздуха у тебя сразу начинает кружиться голова. Апатия опять накрыла меня. Спокойствие и умиротворение обволокли мой разум. Абсолютно всё стало неважным. Я будто прозрел. На данный момент я был уверен, что только смерть является самой главной вещью в жизни каждого человека. Смерть как кульминация жизни. Это то, к чему стремится всё сущее. Только она была мне нужна. Это и есть смысл жизни.

Звон мобильного телефона медленно, но верно снимал с меня оцепенение. Я открыл глаза. Я стоял на четвереньках и ошарашенно смотрел на снег под собой. Звон не прекращался. Он исходил из машины. Это был телефон Хлои. Да почему она не возьмёт трубку?

С трудом поднявшись с колен, я потащился к двери автомобиля. В глазах всё плыло, а по телу пробежала дрожь. Я весь вспотел, пока боролся с новым приступом. Зимний ветерок ощущался теперь более остро.

Открыв дверь, я рухнул на сиденье автомобиля. Какое-то время я сидел с закрытыми глазами, опрокинув голову на сиденье. Телефон не умолкал.

– Почему ты не возьмёшь трубку? – спросил я, чувствуя лёгкое раздражение.

Открыв глаза, я пытался сфокусировать свой взгляд на ней. Хлоя молчала. Она сидела, опустив голову на грудь. Можно было подумать, что она чем-то опечалена и плачет, так как с её лица падали крупные капли на экран трезвонившего телефона. Вот только капли эти были алые.

Звук падающей крови, которая подсвечивалась экраном смартфона, заставил меня оцепенеть. Потеряв контроль над своим телом, я просто сидел и непонимающе таращился на эту картину. Я не чувствовал ужаса. Я был изумлён. Телефон лежал у неё на коленях. Он был слегка повёрнут экраном в мою сторону. Кровь, падающая прямо на него, стекала ярко-малиновыми струями на складки юбки. Я мог видеть, кто звонил, хоть и струя крови закрывала имя звонившего человека. На экране была фотография красивого голубоглазого парня. Это был её сын. У него были хоть и не такие же светлые волосы, как у Хлои, но сходство было очевидно. Это точно был её сын.

Руки Хлои безжизненно лежали на сиденье, а волосы, слипшиеся от крови, свисали на грудь грязными паклями и закрывали её лицо.

Совладав с собой, я трясущейся рукой потянулся к её голове. Мне не нужны были доказательства того, что она мертва, но я не мог не увидеть, откуда льётся столько крови.

Телефон умолк. Сообщение на экране оповестило безжизненное тело о том, что у него шесть пропущенных звонков.

Я попытался аккуратно поднять и прислонить её голову на подголовник, но стоило мне наполовину увидеть то, что скрывают слипшиеся волосы, как рука сама резко отдёрнулась от её лба. Её голова резко упала на плечо, открывая всю ужасающую картину.

Я выскочил из машины. Трясясь всем телом, я стал нервно оглядываться по сторонам. Кругом была оглушающая тишина, давящая своей бездонностью. И только моё судорожно стучащее сердце и пульсирующая кровь в ушах нарушали эту мёртвую пустоту.

Как в лихорадке я пытался поймать хоть одну логическую мысль у себя в голове.

«Что произошло? Кто её убил? Я бы заметил, если бы её убили у меня под носом. Почему я ничего не слышал?» – крутилось у меня в голове.

Приступ длился не более двух минут. Никто не смог бы убить её за две минуты.

Первая мысль, за которую я смог зацепиться своим развалившимся сознанием, была весьма цинична. Я подумал о том, что нельзя звонить в полицию. Всё выглядело так, будто это я убил её. Никто даже не усомнится в том, что это мог сделать кто-то другой. Позвонить в полицию было равносильным тому, чтобы самому прийти к стражам порядка и сказать, что это я убил свою новообретённую любовницу. У себя же в машине. И это в то время, когда моя жена спокойно спала дома. Но хуже всего, что я никак не смогу доказать Мари, что у нас с Хлоей ничего не было. Почти ничего. Я потеряю жену, дочь, работу. А всё потому, что все будут уверены, что я убил свою любовницу.

«Убил… Убил своим охотничьим ножом», – подумал я.

Остолбеневший, я только сейчас понял, что нож никак не мог оказаться вне багажника. Но это точно был мой охотничий нож. Он всё время покоился в ящике для инструментов, который я всё время забывал достать из багажника.

Где-то с год назад я ездил со старыми друзьями на рыбалку, и, как всегда в таких случаях, я взял нож с собой. После рыбалки я кидал его в ящик с инструментами. Я собирался по прибытии домой занести ящик в гараж, но так и не сделал это. Я совсем забыл про него. И только сейчас, спустя год, вспомнил про него. И по сей день нож лежал там. Я знал это наверняка. Но сейчас он торчал в глазнице Хлои, испачканный тонкой струёй крови, сочившийся по его рукоятке. Кто-то целенаправленно вскрыл багажник, открыл ящик и забрал нож.

Я стремительно бросился к багажнику. Он был закрыт. Никаких признаков того, что замок вскрывали. Я быстро сунул руку в карман куртки и нащупал ключи от машины. Они были на месте. Открыв багажник, а затем и ящик, я начал нервно перебирать инструменты. Его тут не было. Нет никаких сомнений, что окровавленный нож, торчавший из глаза Хлои, был моим ножом.

«Каким образом он оказался вне багажника? Неужели кто-то заранее вытащил его? Но это имело бы смысл, если кто-то бы предварительно спланировал всё это. Никто не мог знать, что я встречаюсь с Хлоей. И кому же понадобилось убивать её? Её бывшему мужу? Но он не мог знать заранее, что я встречу его бывшую жену. Я и сам-то не знал об этом. Я встретил её только сегодня, и то случайно. Значит, дело не в ней. Это не он. Она сама говорила, что ему плевать на неё. Остаётся только одно объяснение – меня хотели подставить. Кто-то выкрал у меня нож. Он ждал подходящего момента, и этот момент настал. А именно тогда, когда я стоял на четвереньках, пытаясь справиться с удушьем».

Но никто же не знал, что нож у меня в машине. Возможно, этот кто-то просто искал какую-нибудь отвёртку или что-то подходящее, что можно использовать, и наткнулся на нож. Но как же ему удалось беззвучно пройти к двери Хлои, открыть её и убить её так, чтобы она не издала ни малейшего звука?!

Я захлопнул багажник и сел в салон автомобиля. Вцепившись в руль, я положил голову на свои руки. Я старался больше не смотреть на Хлою, и не поворачивать голову. Но я отчётливо чувствовал всем своим телом давящую близость смерти, которая исходила из мёртвой плоти рядом сидящей женщины.

Что-то ещё находилось со мной в машине. Я неосознанно взглянул на Хлою. Здесь был только я. Я и призрак когда-то живой яркой женщины. Это было похоже на галлюцинацию.

«Кому это понадобилось? Неужели я был прав насчёт священника?» – продолжало крутиться у меня в голове.

Вопрос: «Что же мне делать?» больше не возникал. Я думал уже только о том, куда мне её прятать.

На переднем сиденье нельзя было её оставлять. Я с минуту размышлял о том, куда её лучше положить: в багажник или же на пол заднего сиденья? Я решил, что багажник лучше подойдёт на роль временного гроба. Снова открыв багажник, я замер. Я долго вслушивался в ночную улицу, вглядываясь в каждый куст, дерево и здание. Не было ни души. Открыв переднюю дверь и вытащив обезображенную женщину, я с трудом засунул её в багажник. Туда же я кинул свою перепачканную кровью куртку. И только тогда, когда я завёл машину, до меня дошло, что человек, который меня подставил, наверняка наблюдал за мной всё это время. Морис мог наблюдать за мной. И что же мне нужно было делать? Не бегать же мне с фонариком, разыскивая его! Мне некогда было об этом заботиться.

По пути домой мне попадалось не так много машин, но каждый раз, как я видел свет фар на встречной полосе, я напрягался всем телом. Я так сильно сжимал руль в эти моменты, что у меня начинали ныть пальцы рук.

Нервно барабаня пальцами по рулю, я курил сигарету за сигаретой. Из своей практики я знал, что если будет подозрение, что её кто-то убил, то в первую очередь будут прочёсывать парковые зоны и озёра. Я был почти на сто процентов уверен, что Хлоя рассказала сыну, с кем она встречалась и где. Таким образом, первому, к кому полиция придёт, был я. Они проследят мой путь домой, поэтому я не могу её бросить где попало.

У меня есть малюсенький шанс, скорее надежда, что она не сказала моё имя своему сыну. Камер в кафе не было – это я заметил сразу. После стольких лет работы детективом у меня вошло в привычку первым делом всегда смотреть наличие камер видеонаблюдения. По одному фотороботу мне вряд ли предъявят обвинения. В таком случае следователи, если они будут не особо сообразительные, выяснят, что именно я встречался с ней, в лучшем случае только через пару недель.

Я посмотрел на сиденье рядом со мной. На нём было небольшое пятно крови. Нужно будет сжечь чехлы и купить новые. Багажник тоже нужно будет не забыть осмотреть позже.

В гараже у меня оставалась половина двадцатикилограммового пакета извести. Она мне пригодится для того, чтобы избавиться от тела. Он остался ещё со времён, когда мы с друзьями ездили на рыбалку. У нас было одно особое место, где мы постоянно рыбачили. Это был пруд в трёх часах езды от города. На берегу был небольшой домик, принадлежавший моему дяде. Вся эта красота скрывалась за высокими соснами. Дядя всегда разрешал мне пользоваться этим домиком, но при условии, что я буду следить за чистотой этого места. Также он просил изредка дезинфицировать пруд известью, для того чтобы улучшать качество воды и повышать продуктивность рыб. Хоть я и считал это лишним, но всё равно согласился.

У меня уже вырисовывался план действий. Если честно, в какой-то момент меня даже напугало, с какой решительностью и лёгкостью я начал обдумывать всё.

Завтра у меня будут выходные. Я сегодня же поеду на этот пруд и там всё сделаю. Мари не особо удивится тому, что я решил поехать туда ночью. Обычно мы всегда собирались в пятницу после работы, чтобы доехать ещё до темноты. Так у нас оставалось полтора дня на отдых. Ей я скажу, что Дэнис и Роберт не стали меня ждать из-за того, что я задержался на работе, и отправились туда сами. Мне нужно будет справиться со всем до полудня, а утром я позвоню парням и уговорю их приехать на рыбалку. Таким образом, я смогу спрятать тело, не вызывая особых подозрений. Нужно только зачистить все следы в машине.

Когда я подъехал к дому, то уже проработал свой план от начала и до конца. Вроде бы учёл каждую мелочь.

Закрыв гараж за собой, я начал собирать вещи. Известь кинул в багажник на место ящика с инструментами. Осмотрев этот ящик со всех сторон, я заметил, что один угол ящика немного испачкался. Должно быть, он задел юбку Хлои. Я взял растворитель с полки и старую тряпку, начал энергично оттирать кровь с пластика. На всякий случай я протёр его со всех сторон и после оставил под столом. Тряпку же кинул на сиденье, чтобы закрыть пятно. Далее достал спиннинг, снасти, прикорм, старую зимнюю куртку, в которой ездил зимой рыбачить, и уложил всё это на заднем сиденье.

Зайдя домой по лестнице, ведущей из гаража, я пристально осмотрел себя в зеркале в прихожей. На мне крови не было. По-видимому, я испачкал только куртку. Свет был везде выключен, а на часах светилось тридцать пять минут второго.

Я поднялся на второй этаж и тихо зашёл в нашу спальню. Мари спала. Я подошёл к ней. Пару минут я смотрел на её умиротворённое лицо. Свет луны падал на неё и делал ещё прекраснее. Она ничуть не изменилась за эти годы. Всё такая же необъяснимо притягательная. Только лишь пару морщин появилось в уголках глаз. А ещё взгляд со временем стал более печальным. До рождения дочери он излучал энергию и темперамент. Сейчас же глаза выглядели пустыми и серыми.

Я встал на колени перед ней. Убрав локоны волос с её лица, я положил руку ей на щеку. Она пошевелилась. Приоткрыв глаза, она посмотрела прямо на меня.

– Сколько времени? – произнесла она шёпотом.

– Половина второго. Прости, милая, я встретил старого одноклассника и выпил с ним по баночке пива, – бессовестно соврал я.

– Ясно.

Я услышал упрёк в её голосе, но она опять же ничего мне не сказала. В глазах у неё мелькнула задумчивая злоба.

– Милая, мы съездим на рыбалку с парнями. Они уже ждут меня на озере.

Она расширила глаза и сказала: «А ты доедешь в такую темноту? К тому же ты выпил».

– Конечно, доеду. Ночь ясная, а выпил я всего бутылочку. Честное слово! – я улыбнулся при этих словах.

Мари ещё с полминуты пристально смотрела прямо мне в глаза, а затем молча повернулась на другой бок. Больше она ничего не сказала.

Я видел, что она ни капли не верит мне. Её проницательный взгляд видел всё. Но ни разу она не выдала себя тем, что знала о моей лжи.

Я с гнетущей тоской поднялся с колен. Сейчас мне хотелось лечь к ней в кровать и, обняв её, заснуть сладким сном. Но мне нужно было выдвигаться для того, чтобы избавить себя от страшного кошмара.

С кухни я прихватил мусорные пакеты. Когда я приблизился к двери гаража и взялся за ручку, то услышал звук, который меня вернул в паническое состояние. Это был звонок мобильного Хлои. Я бросился к машине. Я совсем забыл про её телефон. Я был уверен, что всё продумал. Открыв багажник, я стал судорожно искать телефон в складках её одежды. Ведь я сам же и кинул его туда, не задумываясь о том, что её сын снова может позвонить.

Вот он! Естественно, опять звонил её сын. Я дождался, пока звон прекратится. Выключив его, я кинул телефон обратно.

Глава 4

Уже брезжил рассвет, когда я добрался до озера. Солнца ещё не было видно из-за тёмных верхушек сосен. Они выглядели сплошным неровным чёрным пятном с оборванными краями на фоне оранжево-красного восхода. Было морозное утро. Туман окутывал озеро, наполняя это место мистической красотой.

Я уже успел успокоиться за время поездки, прокручивая раз за разом свой план. Это вселило в меня некую уверенность. Я всерьёз думал, что если сделаю всё, что задумал, то спать я сегодня смогу относительно спокойно.

Нужно было сразу приступать к делу. Я незамедлительно открыл дом и отыскал возле двери лопату. Нужно было ещё придумать, как отнести тело подальше в лес. Хоть снега было и не очень много, но с трупом на руках будет очень проблематично пробираться между деревьями. Нужно соорудить что-то типа санок. Я ещё в машине подумал про одноместную деревянную лодку, лежавшую в комнате, которую мы использовали как склад. Она была узкая, маленькая и с низкими бортами. В самый раз для того, чтобы тащить её через кусты и сугробы. Только бы она оставалась там, где я её оставил в прошлый раз.

Обойдя дом с другой стороны, я отпер замок второй двери. Там была небольшая комната, полностью заставленная рыбацкими принадлежностями. Включив фонарик и отыскав знакомый силуэт, я начал скидывать из лодки ненужные вещи. На пол полетели тряпки, складные стулья, палатка и старые удочки. Я даже испытал радость, наткнувшись на старые перчатки. Руки мои уже начали коченеть от холода, поэтому я сразу же надел их.

Вытащив лодку из дома, я принялся тщательно застилать мусорными пакетами всё её днище. С двух сторон я привязал к сиденью лодки старые кофты, которые отрыл в том же хламе, что и её саму. Теперь у меня были ручки.

Открыв багажник, я с полминуты грустно смотрел на подругу детства. Теперь она была совсем не привлекательна. Кровь запеклась в волосах и выглядела как чёрная грязь. Обезображенное лицо Хлои также всё было в крови. И только один голубой глаз, стеклянный, смотрящий в пустоту, напоминал о том, какая живая, целеустремлённая и яркая женщина предстала вчера передо мной.

Я с огромным трудом вытащил Хлою из багажника и положил её трясущимися руками в судно, которое отвезёт её в последний путь. Вспомнив перевозчика умерших, который переправляет их на лодке в царство мёртвых, я содрогнулся. Я походил на Харона, которому заплатили не монетой, а поцелуем. Не такого сопровождающего она заслуживает. Не таких похорон.

Я со злостью закрыл багажник, когда от моей неловкости телефон Хлои упал в снег. Смартфон, когда я его достал из снега, был в засохшей крови. Он полетел в мои импровизированные санки с проклятиями в его адрес.

Оставалось ещё одно: нужно было достать бродячую собаку с переднего сиденья, которую я убил по пути к озеру. Я не живодёр, но мне необходимо было прикрытие, если бы меня остановил полицейский. Она подстрахует меня, когда я скажу, что чехлы испачкал кровью несчастного животного, которого нечаянно сбил машиной. По моей легенде, я, сжалившись, решил похоронить бедолагу на озере, где у меня есть лопата. Таким образом, у меня будет веская причина сменить окровавленный чехол, не вызывая особого подозрения.

Я мог бы сказать, что долго мучился в раздумьях над тем, стоит ли мне губить невинную жизнь. Ещё, что долго решался и только благодаря огромной силе воли смог повернуть руль и нажать на педаль газа. Но правда такова, что я не задумался ни на секунду, когда увидел в поле зрения собаку. Мысль подстраховаться трупом животного возникла в моей голове мгновенно. Я настолько был охвачен страхом из-за того, что моя жизнь может разрушиться, что не ощущал в тот момент ни малейшей жалости. Она пришла позже. А именно тогда, когда я понял, что мне больше ничего не угрожает.

Это происшествие заставило меня понять одну простую вещь, которая навсегда застряла у меня в голове, тем самым изменив моё отношение к людской доброте. Просто удивительно, как легко и быстро можно потерять свою человечность. А всё из-за того, что человек по своей сути всегда безжалостен и жесток. Это его истинное обличие. Существо, которое называется «человек», надевает маску гуманности только тогда, когда чувствует себя в полной безопасности. Все мы остались дикарями, которые скрываются за материальными благами и фальшивой благожелательностью. Отбери у нас всё, что подарил нам современный мир, и мы превратимся в животных, которые готовы перегрызть глотку ближнему, лишь бы отхватить и присвоить себе частичку цивилизации.

Положив собаку в сани вместе с лопатой, известью и испачканной курткой, я схватился за сооружённые мной ручки и потащил сани в лес.

Шёл я долго. По крайней мере, мне так показалось. По моим подсчётам, прошло около получаса. Моя ноша тормозила меня, поэтому я предполагал, что ушёл не очень далеко вглубь леса. Усталость заставила меня остановиться, и я решил, что начну копать тут же. Никто не ходит в этих лесах, так что вероятность того, что кто-то наткнётся на могилу, практически равна нулю.

Мои пальцы онемели, спина ныла, а ноги подкашивались, но я упорно копал промёрзлую землю. Я ни о чём не рассуждал, создав себе установку – копать, копать и копать. Я с трудом вылез из ямы, когда решил, что она достаточно глубокая. Выбравшись из неё, я завалился на спину. Тяжело дыша, я таращился на верхушки занесённых снегом деревьев. Было уже совсем светло. Солнце пробивалось сквозь ветки, падая обрывистыми пятнами на землю. Одно пятно упало мне прямо на правый глаз, наполовину ослепив меня. Сил двигаться не было, поэтому я, зажмурив один глаз, наблюдал за медленным раскачиванием ветвей деревьев.

Я слышал, как птица, крича и перелетая с дерева на дерево, ломала ветки. Надеюсь, это был единственный свидетель, который видел всю правду.

Пора было заканчивать. Собравшись с последними силами, я поднялся на ноги. Первым делом я вытащил уже окоченевшее тело Хлои и бросил в яму. Следом полетела грязная куртка, чехол от сиденья и телефон Хлои. Всё это я засыпал известью, чтобы полицейские овчарки, в случае чего, не смогли учуять запах трупа. Закопал я всё это толстым слоем земли и только после этого положил туда собаку. Осталось только засыпать всё хорошенько той же землёй.

На моё удивление, путь обратно занял у меня от силы минут десять. Как же я медленно шёл, раз это оказалось так близко от дома.

Теперь нужно позвонить Дэнису и Роберту.

Мы не собирались вместе с прошлой зимы. Всё как-то некогда было. У всех семья, работа, личная жизнь. За себя могу сказать, что мне не особенно нравилось, как Роберт в последнее время шутил в мой адрес, поэтому я всё чаще стал отказываться от его приглашений посидеть где-нибудь. Хорошо, если они оба приедут. В таком случае у меня будет стопроцентное алиби.

Дэнис взял трубку сразу. У меня как будто упал пятитонный груз с плеч, когда он тут же согласился приехать. Но вот только обещал приехать вечером, так как ему нужно было помочь жене и её матери. С чем помочь, он не уточнял. Я слышал на заднем фоне гнусавый голосок его тёщи, поэтому не стал расспрашивать ни о чём, надеясь на то, что он закончит пораньше. Да и мне было наплевать на то, что ему там надо сделать.

Роберт трубку не взял. Он перезвонил сам, разбудив меня своим звонком. До этого я успел сходить в лес и нарубить дров, которыми затопил чугунную печь. Возле неё стояло уютное кресло, на котором я и выключился от усталости, ощущая приятное тепло огня.

Роберт сразу начал юлить, впрочем, как и обычно. Он долго оправдывался за то, что не брал трубку. Говорил, что у него было срочное дело. Он якобы был на концерте своей маленькой дочки. А после отвозил её к своим родителям, где они решили отпраздновать её дебют. А так как он обещал вечером отвести свою дочь после успешного выступления поесть пиццы, то уже никак не может приехать.

Я, в общем-то, не расстроился по этому поводу. Достаточно будет и одного Дэниса. К тому же нет никакого желания терпеть плоские шутки Роберта. Он только действовал бы мне на нервы.

Знаю я, в какую пиццерию он поедет вечером и с кем. После женитьбы он ни одного дня не был примерным мужем и отцом. У него каждый месяц появлялась новая пассия, на которую он тратил уйму денег, водя её по ресторанам и одаривая дорогими подарками. Как его жена до сих пор не выгнала его, я не знаю. Она была очень добрая и ласковая мать, хоть и простовата на вид. Я думаю, в глубине души она всё знала. Но мне казалось, что ей легче было отметать от себя правду и жить с розовыми очками на глазах. Иногда, когда они съезжали с её глаз, приоткрывая истину в виде непонятных СМС-сообщений по ночам или звонков от пьяных женщин, Роберт технично поправлял эти розовые очки одним пальцем, подвигая их поближе к глазам. Ему достаточно было подарить ей дешёвенькие цветочки, за которые он ещё и торговался с продавцом. И она сразу же таяла и верила во все сказки, которые он ей рассказывал. Мне не было её жалко, так как я не понимал, как можно быть такой узколобой. Видимо, она настолько боялась выйти из зоны своего комфорта, что предпочитала заглушать все свои подозрения и утешаться воспитанием своей дочки. Ей было комфортно, и это было главным для неё.

Я уже совсем расслабился от тепла печи. Руки и ноги мои гудели от приятного покоя. Я подумал, что лучше мне будет до приезда Дэниса подготовить резиновую лодку. Я не знал, во сколько он приедет, но, возможно, у него возникнет желание порыбачить вечером. Я, конечно, надеялся на то, что до этого сегодня не дойдёт, но перестраховаться нужно.

Я ждал его с нетерпением, так как умирал с голода. Уезжая, я не продумал этого и теперь мучился от своей глупости и поспешности.

Дом был очень маленький, но очень уютный. В нём было две комнатки. В каждой комнате было по небольшой кровати. Когда мы приезжали втроём, то вытягивали зубочистки, определяя, кто будет спать на раскладном кресле. Кто вытягивал самую короткую зубочистку, тот и наслаждался сном возле печи. Правда, приходилось всю ночь следить, чтобы огонь не затух, и подкидывать дрова. Но всё же спалось там изумительно. От него веяло домашним уютом и теплом.

Сидя в этом кресле, я собирался с силами для того, чтобы пойти приготовить удочки и надуть лодку, но и сам не заметил, как заснул.