Римская сага. В парфянском плену

– Где ты это взял? – вкрадчиво спросил он у пленного.

– Здесь, – кивнул тот на землю.

– Ты – плохой римлянин. Ты обманываешь меня. Кто дал ему это?! – выкрикнул он. Все пленные отшатнулись. Верёвки натянулись, несколько человек, не удержавшись, упали на землю. – Он будет медленно умирать, пока вы не скажете, кто дал ему хлеб! – грозно произнёс сотник и достал меч. Несчастный задёргался, стараясь отползти от кочевника, но верёвки не дали ему это сделать. Парфянин подошёл к лежащему на спине пленнику и воткнул меч в живот. Тот охнул и заскулил, подняв колени вверх. – Он может умереть быстро, а может и медленно. Скажите, кто дал хлеб?! – снова повторил сотник и стал поворачивать лезвие то в одну, то в другую сторону. Пленный орал от боли, не в силах ничего сделать. Он был весь в крови. Варгонт сжал верёвки в своих громадных кулаках, и на лбу у него от напряжения выступили вены.

– Я видел, как что-то выпало из повозки, – произнёс Лаций громко. – Впереди ехали большие повозки, – повторил он, увидев, как резко повернулся в его сторону сотник. – Оттуда что-то выпало. Вон там, – он кивнул в сторону умирающего товарища.

– Из повозки? – со злостью спросил парфянин. – Из какой повозки?

– Не знаю, – Лаций пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным. – Небольшая, накрытая…

– Выпало что-то? – переспросил сотник. Он повернулся к несчастному, который уже только хрипел и совсем не двигался. В этот момент он заметил у того под локтем край платка. Он нагнулся и дёрнул его на себя. Платок выскользнул, подняв небольшое облачко пыли. Сотник посмотрел на платок, на лепёшку и на Лация. Потом встал и ткнул мечом умиравшему пленному прямо в горло. Тот булькнул и затих. Стоявший рядом всадник сразу же перерезал верёвки и прикрикнул на римлян. Огромная толпа заколыхалась из стороны в сторону и двинулась дальше. Сотник вскочил на лошадь и поехал вперёд. Проезжая мимо Лация, он внимательно посмотрел на него, но тот даже не повернул голову, с трудом переставляя ноги.

Этой ночью старуха не пришла. Лаций с Варгонтом долго не могли уснуть и ворочались с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. Они не видели, что неподалёку лежал ещё один человек, который тоже не спал, думая об этом странном случае. Даже если бы Лаций увидел его, то не смог бы узнать прежнего легата Квинта Лабиена. Но это был он. И теперь старому врагу казалось, что он наконец-то нашёл способ, как отомстить Лацию за все оскорбления.

Лаций и Варгонт больше ничего не слышали об этом платке и до самой столицы не знали, что с ним произошло. Сотник Адиль сообщил об этом случае начальнику стражи Согадаю, а тот – визирю. Сурена долго смотрел на грязную тряпку, в которую превратилась тонкая ткань, потом отпустил начальника стражи и позвал Кхабжа. Главный евнух не смог сказать, чей это был платок. Поэтому Сурена не стал задавать больше вопросов и отложил его на время в сторону. Жизнь сама должна была расставить всё на свои места.

К счастью, для Лация и Варгонта это была их последняя голодная ночь. На следующий день мимо них снова проехала повозка с рабынями Сурены. В одной из них сидела его новая любимая наложница Коринтия. Будучи рабыней, она почему-то сама ненавидела рабов. Поэтому, увидев, как на неё смотрят римляне, она плюнула и расхохоталась. На её несчастье рядом шёл Варгонт. Он жестами показал, что сделал бы с ней, как с женщиной, если бы они оказались рядом. Евнух Кхабж избил его за это палкой, и уже окрепший Варгонт, стиснув зубы, вынужден был молчать и терпеть, иначе бы его убили на месте.

Сурена посмеялся над гневом рабыни, которая сразу же поспешила пожаловаться.

– Разрежь его на части! – потребовала она. – Вырежи ему глаза и кишки, – Коринтия была вне себя от гнева. – Сделай из него ремни, которыми будешь бить рабов!

– Успокойся, это – очень ценный раб. Смотри, он выжил. Его надо беречь… – Сурена от души радовался, наблюдая за возмущённой наложницей. Глупая девушка вела себя как необъезженная дикая кобылица. Ему это нравилось. – Что ты хочешь, убить его сразу или видеть, как он каждый день стоит перед тобой на коленях? – спросил он.

– Увидеть, как стоит на коленях, а потом – убить! – не думая, ответила Коринтия. Сурена вздохнул – страсть и глупость спокойно соседствовали в этой красивой голове и совсем не мешали ей жить.

– Так не бывает. Надо выбрать что-то одно, – он позвал начальника стражи Согадая и приказал привести Варгонта и ещё десяток пленных. Согадай взял тех, кто стоял рядом с Варгонтом, и пригнал их к Сурене. Визирь со смехом приказал им носить Коринтию. С тех пор Варгонт, Лаций и ещё десять римлян стали возить взбалмошную наложницу в носилках. Они изнывали от жары и тяжести. Но зато теперь их стали кормить намного лучше, чем остальных. Так Парки снова сплели их судьбы на этом маленьком отрезке жизни.

Глава Месть Варгонта

Прошёл целый месяц. Когда их довели до Тигра, наступил конец секстилиса7. Возле реки сразу повеяло свежестью и прохладой. Приближение к воде радовало всех – и парфян, и римлян. Говорили, что с этого места до столицы оставалось не больше дня пути. Кочевники заставили пленных сделать у реки что-то похожее на загон для скота. В их поведении чувствовались суета и нервозность. Каждый день они с самого утра скакали вокруг стоянки, что-то кричали, спорили между собой, но самое главное – теперь всех пленных стали регулярно кормить. Лаций понял, что их готовят к продаже. Они ежедневно носили воду лошадям парфян, которые располагались на холме. Оттуда уже были видны высокие стены города – большого и красивого. Там находилась Селевкия, старая столица. Но сам город римляне не видели, потому что их держали за холмом в низине. Здесь река делала крутой поворот, образуя небольшую песчаную косу. У берега поставили небольшие деревянные мостики, с которых было удобно набирать воду и стирать одежду. Той же ночью парфяне отобрали около ста пленных и отвели их в лагерь. Там уже были готовы небольшие крытые носилки, которые надо было по очереди носить к реке. Обычно для этого требовалось восемь человек. В каждых носилках сидела наложница из гарема Сурены. Другие рабыни и служанки шли рядом. После того как пленные спускали носилки вниз, их сразу же отправляли на другую сторону холма, где они ждали сигнала возвращаться. Ждать приходилось долго, так что многие успевали даже заснуть.

В загоне пленные расположились, кто как мог. До воды было шагов двадцать-тридцать, но вечером там никто не оставался – от берега тянуло холодом и сыростью. Спать возле реки было невозможно. Однако в течение дня Лаций старался как можно чаще подходить к воде и подолгу держал в ней руки. Он надеялся размочить верёвки и снять их хотя бы на ночь, чтобы не разрезать спрятанным ножом. Место купания наложниц находилось как раз с другой стороны холма, где расположились парфяне. Река делала в этом месте крутой поворот, обходя холм по кругу. По ночам оттуда доносились весёлые голоса женщин, купающихся под открытым небом.

Однажды они отнесли Коринтию к реке и сидели в ожидании команды стражников. Варгонт недовольно бурчал, проклиная тяжёлые носилки любимой наложницы Сурены. Он готов был принести жертву Нептуну и Вулкану, лишь бы те приковали к её ногам железную цепь и утащили под воду. Лаций пошутил и сказал, что можно подбросить ей дохлого скорпиона. У Варгонта сразу же загорелись глаза.

На следующий день он перевернул вдоль берега десятки камней, пока, наконец, не нашёл одного живого. Но взять его с собой в лагерь парфян не получилось. Упрямец хотел подкинуть ей обязательно живого скорпиона, а не мёртвого. Полночи прошло в раздумьях, как донести его до носилок. Лаций долго спорил с ним, но Варгонт не сдавался, пока сам не понял, что с живым скорпионом ничего не получится. Подойдя к Лацию, он посмотрел на его руки в воде и сел рядом.

– Ладно, я согласен. Давай задавим его, – со вздохом недовольства согласился он.

– Нет уж, дави сам, – Лацию не хотелось возиться с ним. – У меня нет сандалий. Я голыми руками в яму не полезу.

– Тогда давай утопим! Сделаем канавку и зальём водой, – Варгонт уже начал рыть песок, но остановился, заметив выражение его лица. – Ты что? – спросил он.

– А как ты его туда подбросишь? – с хитрой усмешкой спросил Лаций.

– Когда принесём носилки к реке, подброшу за занавеску, – решительно заявил Варгонт.

– Не получится. Она заорёт, и тебя сразу убьют.

– Не убьют, – набычившись, мотнул головой он. – Кто носилки назад понесёт?

– Найдётся, кто. Не неси чушь. Нас сразу убьют. И не только нас. Разрежут на кусочки всех, кто будет рядом, поверь, – Лаций назидательно покачал головой, и его другу оставалось только вздохнуть и замолчать. – Однако, – небрежно продолжил он, как будто дело его совсем не касалось, – можно сделать и по-другому. Только надо поторопиться, потому что скоро придут часовые.

– Как? – Варгонт ожил и подполз на четвереньках ближе к воде.

– Не кричи, – понизил голос Лаций по привычке. Ему, наконец, удалось растянуть верёвку и он медленно вытащил из петли сначала одну кисть, а затем – другую. После этого осторожно помог освободиться Варгонту. Они некоторое время сидели молча, растирая руки.

– Хорошо… – с удовольствием протянул «гроза скорпионов». Лаций оглянулся и понизил голос:

– Тише! Сиди ровно, чтобы не заметили.

– Эх, убежать бы сейчас! Да некуда. Против течения не поплывёшь.

– Лучше пока не думать об этом. Может, нас выкупят. Или обменяют. Такое часто бывало.

– Меня точно не выкупят, – категорично заявил Варгонт. – Некому. Я же не патриций. Так что убегу сам. Попозже. Приду в себя и убегу, точно!

– Ну да! Как этот скорпион, – хмыкнул Лаций. – Он тоже думает, что убежит. Ладно, давай сначала закончим с этим. Что что-то мне не нравится вон тот, – он кивнул в сторону одного из пленных. За последние два месяца жизнь научила его бояться всего, даже своих бывших товарищей. Лаций видел лежавшего к ним спиной человека, который постоянно поворачивал голову, как будто прислушивался. Когда они перешли на шёпот, тот зашевелился и даже привстал на локте, но ему всё равно ничего не было слышно. Варгонт повернулся на шум и кинул небольшой камень. Фигура растворилась в сумраке. Пока они рыли небольшой канал от реки до ямы, Лаций рассказал, как можно напугать наложницу Сурены. – Только молчи! И не выходи из воды! Иначе нас убьют.

– Понял, понял, – недовольно пробурчал Варгонт. – Не буду шуметь и высовываться. Нас и так уже сто раз убивали. Давай, пускай воду, топи скорпиона!

Хантра болела уже два дня, у неё кружилась голова, ныли кости, и всё тело горело, как в огне. С утра, правда, стало немного лучше, и она даже смогла поесть. Когда после полудня Заира сказала, что Коринтия заболела и они могли бы пойти к реке вместо неё, старуха сначала отказалась, а затем, подумав, согласилась. Она тоже устала лежать в шатре и хотела посидеть на берегу реки. Заира завидовала наложницам, которые постоянно делились впечатлениями от купания в ночной реке, а ей оставалось только вздыхать и слушать, потому что у тётки на этот счёт были свои приметы. До свадьбы, как она говорила, под ночным небом нельзя появляться голой. Ночь может украсть девственность из зависти – такая, по её словам, была примета.

Когда небо потемнело и на нём стали появляться звёзды, стражники наконец привели за ними носильщиков. Заира радовалась, как ребёнок. Хантра устало забралась вместе с ней внутрь и плотно задёрнула занавески. Их отнесли чуть дальше, чем остальных. Коринтия всегда предпочитала купаться отдельно от всех, наивно думая, что занимает в гареме более высокое положение, чем другие, и опасалась, что её сглазят. Носилки по её приказу ставили подальше от воды, чтобы пламя не могло осветить то место, где она купалась. Так поступили и на этот раз, остановившись за двадцать шагов до берега.

Какое-то время пленные стояли на месте и ждали.

– Молчат. Наверное, их там укачало, – тихо произнёс Икадион, которого Лаций попросил сходить вместо него. – Это всё ты виноват, – с усмешкой кивнул он Атилле, который стоял рядом, в недоумении глядя на старуху. Того, в свою очередь, попросил заменить его Варгонт.

– Я-то причём? – глупо пробасил тот. – Нёс, как нёс. Сейчас ещё нажалуется на нас. Пошли отсюда! Как бы головы не лишиться из-за этой старой дуры.

– Пошли. Вон, варвар машет. Идём! Надо будет потом Лацию рассказать, – согласился Икадион и поплёлся в сторону стражников, которые уже спешили собрать и пересчитать пленных. Он не заметил, как позади него шевельнулась занавеска и оттуда выглянула Заира.

– Лаций, – прошептала она. Это было единственное слово, которое девушка разобрала в их разговоре, но знакомой фигуры среди уходивших пленных не было. Старая Хантра взяла у стражника два длинных факела и подошла к воде. Здесь ей было легче. От реки веяло прохладой, но в теле всё ещё чувствовалась слабость. Она передёрнула плечами и вернулась назад, на сухое место, где песок сменялся глиняными буграми с мелким кустарником. Стражник воткнул факел рядом с ней и ушёл вверх. Хантра достала две подушки и толстую накидку. Постелив их на землю, она подошла к носилкам. Слабый свет огня еле доставал до занавесок, луна этой ночью спряталась за дымку облаков, и старуха, проклиная всё на свете, тыкалась в темноте в разные углы, стараясь найти длинную простыню.

– Тётушка, не надо, – недовольно сказала Заира, – я сама могу. Что тут снимать?

– Стой, молчи. Надо вот так сделать, – ответила та. Заире не терпелось быстрее окунуться в прохладную воду реки, но она была вынуждена ждать.

Старая служанка сделала всё по-своему. Она несколько раз обмотала вокруг неё тонкую простыню, заправив края под мышками, чтобы ничего не было видно. Но Заира не могла даже пошевелиться, не то что купаться. Когда Хантра, тяжело дыша, вернулась на своё место, фигура племянницы совсем слилась с тёмным пятном носилок, и она не заметила, как девушка скинула простыню и оставила её на берегу у самой воды. Старая служанка не волновалась – дочь Абгара с детства купалась в реке со своими подругами и умела отлично плавать. В этот момент Заира, зайдя по пояс в воду, с радостным выдохом присела вниз и закинула голову назад. Её тётка тоже с удовольствием потянулась и откинулась на подушки. Небо было чёрным, иногда в разрывы облаков проглядывали звёзды, и тепло неостывшей земли приятно обволакивало уставшее от болезни тело старой служанки, постепенно успокаивая его и погружая в сонную дремоту.

Глава Скорпион в носилках и Лейла в воде

Пленные вернулись в загон на другой стороне холма, и Икадион пошёл искать Лация. Ему не терпелось рассказать про старуху, которая оказалась хуже наложницы Сурены. Она так замучила их своими остановками и криками, что все были рады вернуться обратно. Кто-то сказал ему, что Лация видели с Варгонтом у воды.

– Эй, Лаций! – окликнул Икадион стоявшего на берегу человека. – Ты представляешь, что мы видели… – он осёкся, заметив, что ошибся. – Ты Лация не видел? – спросил он незнакомца.

– Нет, – как-то резко и нервно ответил заросший и сутулый римлянин.

– А Варгонта?

– Нет, – снова быстро произнёс тот. Икадион присмотрелся.

– Лабиен, ты, что ли? – этого легата он хорошо помнил, потому что тот хотел ускакать вместе с Эгнатием Аврелием, но его лошадь сломала ногу. Икадион как раз помогал ему потом добраться до ближайшей повозки, так как Лабиен упал и сильно ударился.

– Что тебе надо? – вместо ответа недовольно спросил тот.

– Ты, что, заболел? – Икадион чувствовал, что Лабиен ведёт себя странно, но не понимал, почему.

– Нет, – наконец, ответил тот спокойным голосом. – Ты ищешь кого-то? – по-прежнему, не поднимая головы, спросил он.

– Уже нет, – Икадион пожал плечами и вытер нос связанными руками. Посмотрев на Лабиена в последний раз, он развернулся и пошёл к своим товарищам. Скоро должны были принести остатки из котлов парфян, и он не хотел опаздывать. На этот раз им с Атиллой досталось много хлеба и две кости. Они поделились со слепым певцом и вскоре завалились спать. Утром Икадион окончательно позабыл о своей странной встрече с Лабиеном и не вспомнил о ней даже когда встретился с друзьями на следующий день.

Было темно и тихо. Лаций снял то, что осталось от туники, и оглянулся, чтобы найти камень. Ему показалось, что сзади было какое-то движение. Подумав, он спрятал нож, верёвки, обе накидки и половину платка Лейлы в разные места. Затем вернулся к стоявшему в воде Варгонту.

Они опустились по шею и направились в сторону поворота за холмом. Лёгкое течение подталкивало их в спину. До поворота оставалось совсем немного, когда на склоне показались носилки Коринтии. Они не ожидали, что те окажутся так близко. В тусклом свете двух факелов были видны только две ручки – они торчали из темноты, как два копья. Лаций вдруг схватил Варгонта за руку и остановился. Тот медленно повернул к нему голову. В воде кто-то был. Лаций кивнул в ту сторону, и Варгонт кивком подтвердил, что тоже заметил. Если это купалась любовница Сурены, то её можно было обойти вдоль берега. Приблизившись к отмели, они стали буквально ползти по дну, осторожно отталкиваясь от песка руками и ногами. Стараясь двигаться медленно, Лаций смотрел то на купальщицу, то на берег. Варгонт так и не научился хорошо плавать, поэтому им пришлось двигаться очень осторожно.

На берегу почему-то не было видно ни рабынь, ни стражников. Наверное, самовлюблённая Коринтия отправила их подальше. Обычно служанки сидели на берегу рядом с факелами, но сейчас там была видна только чья-то одинокая тень. Она неподвижно лежала на земле и, казалось, спала. Наложница Сурены тоже лежала спиной на воде и смотрела в небо. Она отплыла от берега шагов на двадцать и вряд ли видела, что происходит у самой кромки воды. Лаций с облегчением вздохнул и показал Варгонту на уши. Тот с пониманием кивнул. Никто из них не сомневался, что там плавала взбалмошная и визгливая Коринтия. Так как служанки отсутствовали, ситуация изменилась. Теперь можно было не бросать скорпиона на накидку, надеясь на удачу, а спокойно выползти и положить его сверху. Варгонт улыбнулся и показал ему на факелы и носилки. Лаций опешил, поняв намёк друга. Он приблизился и еле слышно спросил:

– Внутрь?

– Да, – одними губами ответил Варгонт. Носилки загораживали их от факелов, поэтому лежавший за ними человек ничего не видел, и Лаций согласился. Они подплыли к берегу вплотную. До факелов оставалось совсем немного. Лаций показал Варгонту, что останется в воде и будет следить за наложницей. До неё было шагов пятнадцать, она купалась чуть ниже того места, где были носилки, не замечая, что течение постепенно сносит её вниз. Варгонт хитро прищурился и медленно выполз на берег.

В это время Заира радовалась ласке воды, наслаждаясь приятной прохладой, и воображение рисовало ей радужные картины будущего, где всё было хорошо и красиво. Она переворачивалась со спины на живот, ныряла и долго плыла под водой, истосковавшись по свободе движений, которой не было в походной тележке. Вверху тускло мерцали звёзды, слабые тени от факелов остались позади на берегу, и она даже не подозревала, что совсем рядом за ней наблюдает пара внимательных глаз. Набрав воздух, Заира нырнула поглубже, направляясь к берегу. Проплыв около десяти шагов, она медленно вынырнула и, ощутив под ногами песок, приподнялась над водой. Откину волосы назад и протерев лицо, она от неожиданности вздрогнула и застыла, не в силах пошевелиться. Прямо перед ней было лицо того самого римлянина, которому она приносила масло. Его большие, неподвижно застывшие глаза смотрели на неё с таким изумлением и восхищением, что Заира растерялась и несколько мгновений не знала, что делать. Когда она поняла, что стоит по пояс в воде с поднятыми вверх руками, кровь ударила ей в голову и она резко опустилась вниз. Вода показалась ей горячей.

– Лейла, – одними губами прошептал Лаций. Она молчала, не зная, что сказать. На берегу тёмным пятном виднелась неподвижная фигура тётки. Похоже, она заснула после тяжёлого дня и длительных приступов тошноты. Заира посмотрела в сторону и поняла, что римлянин приплыл из-за поворота. Сердце бешено стучало у неё в груди, руки и ноги не слушались – она не могла ни плыть, ни идти. Лаций заметил это и улыбнулся. Затем приложил палец к губам и тихо прошептал: – Ты – красивая. Очень.

Она увидела его руку и протянула свою. Лаций положил её ладонь себе на грудь, и Заира почувствовала, как быстро бьётся его сердце. Потом он покачал головой и отпустил её, оглянувшись несколько раз на берег. Наверное, он боялся стражников и тётушки… В глазах у неё в это время всё поплыло, а в ушах появился тихий гул. Поэтому Заира не видела и не слышала, как со стороны носилок появилась невысокая коренастая фигура второго римлянина и он неслышно опустился в воду. Она видела перед собой только лицо Лация. Оно стало медленно удаляться и вскоре полностью растаяло в темноте. Ночь была тёмная, и уже в нескольких шагах ничего не было видно. Заира долго смотрела в темноту, пока, наконец, не пришла в себя и смогла нормально дышать. Подплыв к самому берегу, она перевернулась на спину, откинула голову назад и раскинула руки в стороны. Невидимые облака ненадолго разошлись, и огромное чёрное небо теперь было всё усеяно яркими звёздами. Казалось, они улыбались и радостно кивали ей. Непонятное новое чувство, как неоперившийся пушистый птенец, нежно пошевелилось в глубине её юной души, и Заира впервые в жизни осознала, что стала старше и у неё появилась своя тайна.

Варгонт дошёл до края воды и медленно выполз на берег. Касаясь песка руками, он добрался до носилок и забросил туда мёртвого скорпиона. Обратный путь до воды занял чуть больше времени, потому что он пятился, стараясь не спускать глаз с неподвижного тела между двух факелов. Ступив в воду, он опустился на колени и лёг на живот. Затем оттолкнулся руками от песка. Только когда вода коснулась его подбородка, он с облегчением вздохнул и повернулся к Лацию. Тот был совсем рядом.

– Заира, ты где? – раздался на берегу чей-то хриплый голос, и Варгонт, сделав глубокий вдох, тихо ушёл под воду. Там он стал пятиться в сторону поворота, и Лаций сразу же последовал за ним. Хантра приподнялась на локте и позвала чуть громче: – Заира, ты слышишь? – она хотела встать на ноги, но охнула и схватилась за спину. Острая боль снова напомнила о старой болезни. До воды донеслись злые ругательства.

– Да, тётушка. Я здесь, – ответила Заира. Эти слова были сказаны таким сладким голосом и с таким наслаждением, что старая служанка невольно позавидовала своей племяннице.

Выпрямившись, она с трудом подошла к носилкам, постояла немного, держась за край, и поплелась к берегу. Когда Хантра приблизилась к тому месту, где буквально несколько мгновений назад исчезла голова Варгонта, она наконец заметила в воде фигуру Заиры. Та как раз встала и закинула волосы на спину. Вода доходила ей до колен, тусклые отблески факелов переливались на мокром теле красновато-жёлтыми бликами и, благодаря им, она была похожа на вышедшую из воды речную богиню.

– Вода такая тёплая и мягкая, – проворковала племянница, и старая Хантра, не слышавшая раньше такой интонации в её голосе, настороженно оглянулась.

– Почему накидку сбросила? – не найдя, к чему придраться, пробурчала она.

– Я бы в ней утонула, ты что! – улыбнулась Заира. – Ты же не хочешь, чтобы меня нашли мёртвой?

– Фу, прекрати говорить глупости! Давай, бери масло. Пора уже мыться, – они подошли к носилкам, и старуха отдёрнула полог. Порывшись внутри, она вдруг что-то нащупала и вытащила на свет.

– Скорпион!!! – истошным голосом заорала она на весь берег и с невиданной прытью отскочила назад. Заира схватила простыню и успела обернуть её вокруг тела. Вскоре к ним подбежали рабыни и стражники. Все сразу стали обсуждать это происшествие, а старая Хантра села на песок и схватилась за грудь. – Мёртвый скорпион, – бормотала она, – мне снился мёртвый скорпион. Это – знак. Мёртвый скорпион…

Вскоре все успокоились и разошлись. Никто даже не додумался спросить, как он попал в носилки. Евнухи смеялись, а женщины вспоминали разные случаи и пересказывали сны, в которых появлялся скорпион. Когда пленные римляне принесли всех наложниц обратно в лагерь, Хантру осторожно довели до шатра и Заира стала готовить ей настойки из трав, которые та всегда возила с собой. Умирать старая служанка, назло всем слухам и предсказаниям, пока не собиралась.

– Ты зачем бросил скорпиона? – спросил Лаций. – Это же другая наложница была! Ты что, не видел?

– Нет, – удивился Варгонт. – Я думал, что это та крикливая дура! Это же её носилки!

– Ну да. Носилки её… Только там её не было.

– Да ну! Ты, что, в воде её видел? – Варгонт даже замер от изумления.

– Да.

– Правда? И как? Красивая? Поймать не успел? – вместе с силами к нему возвращались чувство юмора и хорошее настроение.

– Лица не видел. Но красивая, – со вздохом ответил Лаций и замолчал. Наконец поворот, за которым были слышны голоса женщин, остался позади, и впереди показались палки загона для пленных.