Песнь чёрной розы

Меделина невольно замолчала. Даже у человека с талантом бывает неуверенность и страх.

– Слушай, я тебя знаю от корки до корки, – подбодрил её Ник. – Да и тем более, кастинг как игра в шахматы. В случае нашего проигрыша всегда можно сыграть ещё один раунд. Но сыграть второй раунд стоит немало терпения, потому что придётся ждать следующий, такой же масштабный кастинг целых два года.

– Как ты думаешь, Лу прошла вчерашний отбор? – озадаченно спросила Меделина, ища её где-то среди очереди. – Я здесь её не вижу.

– Эм… Мэд, тебе стоит начать открывать Фейсбук мессенджеры и проверять входящие сообщения, – напомнил ей Ник. – Она написала, что она не прошла на третий день отбора, потому что её песни не подходят под формат этого кастинга.

Лицо Меделины потускнело, а холод прошёлся по её телу. Ведь она верила, что Лу должна была пройти. Она верила в её сильный потенциал, а её вера оказалась абсолютно пустой.

«Во что же дальше можно верить с моей дырявой интуицией?», – разочарованно подумала про себя Меделина.

Прошло больше часа, как ребята оказались уже перед главными судьями этого грандиозного события. Всё было по плану. Ник начал играть на гитаре медленно, спокойно и ритмично, в то время как Меделина начала исполнять песню «Наш день» со слов: «Белая футболка покраснела, оказывается я заболела. Смотрю из очков, а ты крадёшься в носочках…».

Казалось, что они вдвоём уже начали нравиться судьям по их видам, которыми они кивали ритмично по музыке, но Меделина внезапно замолчала… У неё начались спонтанные повторные неритмические тики: судорожно поднялась голова в левую сторону и дёргался глаз. Длилось это несколько минут…

В комнате прослушивания создалось молчание и навернулась неловкая атмосфера, что судьям пришлось остановить всё сразу и попросить выйти Меделину из комнаты прослушивания, а Ника оставить на некоторое время. Выйдя из комнаты прослушивания, для Меделины последние несколько минут были похожи на страшный мутный сон, о котором она даже не хотела ещё долго вспоминать.

«Неужели это всё? Наверное, мне стоит вернуться и попросить дать мне ещё один шанс?», – подумала девушка. Ей казалось, что всё это происходит не на самом деле – это её иллюзия и это не она. «Неужели мои тики, длившиеся пару минут, решили всю мою судьбу? Чёрт!», – тяжело дыша, крикнула Меделина, взявшись за голову.

Пока в груди бешено билось сердце, ей пришли детские школьные воспоминания, когда она первый раз перенесла унижения от своих одноклассников, которые указывали на неё пальцем во время её первого нервного тика и судорожного подёргивания головой. С тех пор она пытается обходить тех одноклассников…

Ей было так унизительно возвращаться в комнату прослушивания, где её попросту отчихвостили. Внезапно Ник вышел с грустным поникшим лицом. Он твёрдо взял за руку Меделины, зашёл с ней в комнату прослушивания и попросил у судей дать ей ещё один шанс.

– Хорошо, пусть поёт, – одобрил один из продюсеров.

Девушка кивнула, тихо пробормотав: «Спасибо». Ник и Меделина переглянулись взглядами. Она, попытавшись забыть последние минуты, пела так, словно проживала каждое слово.

Закончив выступление, глаза Ника были полны надежды – он был готов услышать положительное «да» им обоим.

– Это было трогательно, чувственно и красиво, – начал тот же продюсер, который разрешил спеть Меделине ещё раз. – Однако есть одно «но», нам не подходит такой формат песен, стиль музыки, поэтому мы не готовы пригласить Меделину на следующий тур. Надеемся, она добьётся успеха в другом проекте, где её стиль пения и голос подойдут.

В это самое мгновение боль оказалась такой неожиданной, сильной и незаслуженной, что Меделина даже не зарыдала, а очень сильно удивилась. Ей хотелось прямо на данным момент в этой самой комнате прослушивания биться о стены, бежать и рыдать. Однако боль зашла слишком глубоко внутрь…

– Ваша игра на гитаре была сыграна очень даже профессионально, – обратился продюсер к молодому человеку, наклоняя голову в сторону Ника. – Нам нужны такие хорошие гитаристы, как вы.

Продюсеры попросили дать время посовещаться. У Ника и Меделины дрожали руки и учащённо билось сердце в ожидании результата.

– Ник, мы решили вас пропустить на следующий тур, – наконец заявили продюсеры.

Меделина подмигнула Нику, искренне улыбнувшись и кивнув головой, таким образом, давая знак, что ему следует идти дальше без неё.

По дороге назад домой запах прохладного ветра и моросящего дождя прятал горькие слёзы Меделины, которые она вытирала сразу же, чтобы Ник их не заметил.

– Ник, обещай мне, что ты пойдешь на завтрашний отбор, но без меня, – попросила искренне девушка. – Если ты не пойдешь, то ты меня обидишь очень сильно. Ты мой единственный лучший друг. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

– Мэд, я хочу у тебя кое-что спросить, – начал Ник, поглядев ей прямо в глаза. Неловко откашлянув и глубоко вздохнув, он продолжил: – Почему ты от меня отстраняешься, когда я хочу к тебе прикоснуться?

У Меделины сработало внутреннее препятствие, которое она не ожидала от себя.

– Я не хочу причинить тебе боль, – внезапно вырвалось с её уст. Она напряжённо улыбнулась, задержав дыхание.

– А причём тут это? Как ты можешь причинить мне боль?

– Извини меня, я в растерянности, – её голос дрогнул от того, к чему могут привести эти вопросы. – По тебе не видно, что это имеет какое-то значение.

– Конечно, имеет, – хриплым голосом произнёс Ник.

– Ну так покажи, что это имеет большое значение, – гордо и высокомерно сказала Меделина, будто это была совсем не она.

– Так я это показываю, – в глазах у Ника прошлась яркая искра. Казалось, вот – вот и эта искра превратится в слезу. Эти жгучие карие глаза так и манили к себе. Меделина еле стояла, удерживаясь от них. Одно было ей чётко ясно: чем больше физически ей тянуло к Нику, тем больше она отстранялась от него.

Ник продолжил:

– Ты этого не замечаешь совершенно! – воскликнул Ник дрожащим голосом. – Как мне это ещё показывать?! Закричать на тебя?! Я ведь даже пытался тебя поцеловать – но ты отвернулась. Если я это сделаю, разве это покажет, что я люблю тебя?! – Сам от себя, не ожидая и даже не планируя этого говорить, внезапно и неловко с его уст выскочило это признание.

Меделина пошатнулась слегка от неожиданного признания… В её глазах всё помутнело…

Продолжали крапать капли дождя. Облака вытянулись длинными туманными нитями. Слышалось нежное дыхание влаги тёплой земли. Ощущался приятный запах дождя. Шумели падающие капли на крыши домов. Мокрые волосы свисали на лицо Меделины. Ей не давал покоя отказ в кастинге, которого она так долго ждала. Ощущение боли и непризнание её таланта били её в горькую дрожь. «Видимо, вовсе у меня нет никакого таланта? Наверное, я настоящая бездарность?», – появились мысли у неё в голове, которые несвязно крутились ещё вокруг её сильной симпатии к Нику, которую она пыталась тщательно скрывать всё это время. Казалось, что ей сейчас просто хочется убежать куда-то, спрятаться и громко плакать.

Меделина грустно смотрела сквозь Ника, погрузившись в себя, пока он ожидал от неё какого-нибудь ответа…

ГЛАВА 3

Моросящий дождь продолжал лить на Ника и Меделину, которые стояли посередине улицы.

– Извини, мне нужно идти домой, – пробормотала Меделина, у которой была буря различных эмоции на безмятежном лице с грустными глазами. – Сегодня был тяжёлый день. Мне лучше побыть одной.

Девушка направилась домой пешком в моросящий дождь одна.

– Чёрт! – со всей злостью сказал Ник, пнув ногой о шину своей машины, когда силуэт Меделины стал исчезать. – Зачем я это сказал именно сегодня в этот дурацкий момент?!

Пешком домой, мокрая от слёз, Меделина наслаждалась каждой секундой вдыхаемого свежего воздуха дождя. Закрывая глаза, она подняла голову и смотрела вверх, чувствуя, как капли дождя текут по её розоватым щекам и небольшие лучи солнца падают на её лицо. Она хотела ускорить это время, чтобы забыть этот день, когда ей отказали, к чему она так долго готовилась.

Юная девушка перебирала в голове сотни идей, чтобы не расстроить родителей своим поражением, слабостью, болезнью – болью, когда погибла её очередная надежда, которая так долго и трепетно жила в её сердце.

Меделина решила сказать правду, в которую она сама не верила.

Зайдя в дом, с предвкушением мистер Флорес с искрящими и выжидающими глазами ждал свою дочь с хорошими новостями, а миссис Флорес в это время, как обычно, хлопотала на кухне, приготавливая вкусный ужин для празднования. Но Меделина, с насильно натянутой улыбкой и грустными глазами, тихо произнесла: «Я не прошла». Моргнув, она вытерла подступившуюся слезу.

Искра в глазах у папы мгновенно исчезла.

– Ну ничего, – хриплым опечаленным голосом подбодрил её папа. – Значит, тебя ждёт что-то другое.

– Доченька, у тебя ещё всё впереди, – мама погладила дочь по её гладким белоснежным волосам и пригласила поесть. – Мы молились за тебя. Всё будет хорошо.

– А как он проходил? – излишне полюбопытствовал отец. – Что случилось? – снял он очки, ожидая ответ от дочери.

– Мой нервный тик, – коротко и внятно ответила Меделина. – А ещё они сказали, что мой стиль пения не подходит под их формат кастинга.

– Ну, ничего, – оптимистично настроено сказал папа, повернув голову в другую сторону. – Попробуешь ещё раз. Этих кастингов очень много. Подумаешь, не прошла на один из них.

Первый крупный отказ разбил вдребезги её мечту, которую она хотела воплотить. Меделина перестала верить в свои силы, если они ещё хоть остались. Собрав все оставшиеся силы, она призналась, что она расстроена.

– Детка, жизнь сама по себе – невыносимая и жуткая боль. Не чувствуя боли – ты не чувствуешь, что по-настоящему живёшь, поэтому боль не всегда плохо. Всегда надо бороться, потому что тебе всегда будут отказывать … – Отец прислонился к столу, оглядываясь на первую страницу газеты «США Сегодня».

Сделав небольшую паузу, он продолжил:

– Знаешь, сколько раз мне отказывали? – спросил отец, пригубив чашку чёрного чая.

– Сколько? – удивившись, спросила Меделина.

– Раз пятьсот! – воскликнул он. – Но у меня есть цель – это вы, моя семья, ради которой я готов на всё. Меделина, у тебя должна быть та надежда, неугасающая мечта, за которую ты должна постоянно держаться крепко руками и никому не отдавать несмотря ни на что… Запомни это.

Эти слова подбодрили Меделину. Она мило улыбнулась и поблагодарила отца за сильную поддержку, но отказалась ужинать, так как у неё не было вовсе аппетита что-либо есть.

В комнате Меделина села на пол, прислонившись к кровати. Из-под неё вытащила красный кожаный дневник, подаренный родителями, когда ей было ещё пять лет. Она открыла его, взяв ручку с красным мехом наверху и начала записывать.

Второе октября 1996 год.

Я стала неудачницей впервые с того момента, как мне исполнилось пять лет. Мой нервный тик стал главным моим поражением, моей болью, а за ней остальные: насмешки одноклассников в первом классе, соседей и разбитая мечта. Так вот, что такое отказ — поражение… Как мучительно… Я чувствую необъяснимую боль в своей груди. Не знаю, смогу ли я дальше верить в то, что смогу стать популярной певицей и покорять сердца людей своей музыкой. Наверное, это сумасшедшая мечта маленькой девочки, которая до сих пор живёт у меня внутри.

Моя драма в том, что я самая обычная девушка из простой семьи с огромной мечтой и врождёнными нервными тиками. Но самая большая душевная боль — это мои собственные иллюзии, фантазии и неосуществлённые мечты. Глупая фантазия о том, что мои двигательные и голосовые тики пройдут сами по себе, что я смогу повлиять на мир своей музыкой, стать звездой и помочь родителям. Это всё — мои глупые иллюзии. Единственное, что мне поможет спастись от этой боли — музыка, которая попадает в меня глубоко, забирая эту боль с собой.

Я хочу остаться верной себе, своему стилю, своему занятию. Я не хочу стараться соответствовать ожиданиям других.

А ещё сегодня Ник признался мне в любви… Я так давно ждала этого, что от неожиданности и подавленности я никак не отреагировала на его признание. Наверное, он сильно расстроился. На самом деле, он меня спас… Если бы он не признался, я бы сошла с ума от того, что я одинокая, никому не нужная бездарность. Чувство любви помогает пережить эту боль. Я обязательно ему отвечу в своей взаимности.

Я его люблю тихо….

Меделина закрыла дневник и медленно стала играть грустную мелодию на фортепиано, успокаивая себя от напряжения и стресса за сегодняшний тяжелый день. Во время игры на фортепиано она иногда поглядывала из окна на цветочный сад. Хоть и ночью было темновато любоваться садом, но свет от комнат падал на красивые красные тюльпаны и разноцветные лилии – мамины любимые цветы.

Всю ночь проиграв на фортепиано грустные громкие ноты, она остановилась, только когда в комнату зашла миссис Флорес в ночной сорочке и сонными глазами.

– Детка, ты знаешь который час? – зевая, спросила мать у юной дочери.

– Мам, я совсем не заметила, что уже четыре часа ночи, – ответила она, кинув взгляд на часы в комнате.

– Тебе пора спать. Завтра поговорим насчёт твоей грустной музыки, доченька. Твои песни меня разбудили. – Сказала мать, заметившая грустное и депрессивное настроение своей дочери по её музыке, которая была идентификатором настроения Меделины.

Следующее утро было необычным, потому что не пришёл Ник, как он это делал каждое утро. Ник приходил с поводом и без повода, но, самое главное, дверь для него всегда была открыта для семьи Флорес.

– Детка, Ник прошёл кастинг? – поинтересовалась мама Меделины, которая хлопотала на кухне, готовя горячие и хрустящие гренки по-французски на завтрак. – Поэтому его нет сегодня утром?

– Да, и я рада за него, – недвусмысленно ответила Меделина, не выспавшись ещё от вчерашней ночной игры на фортепиано.

Она отпила крепкое вкусное кофе.

– Ник – хороший парень, – заметила мать. – Будем молиться за него дальше.

– Ну что, Меделина, какие у тебя дальнейшие планы? – спросил отец, который направлялся в сторону кухонного стола с газетой «США Сегодня» в руках.

– Пока что никакие, – ещё всё расстроенная ответила дочь.

– Меделина, борись до конца! Боль, которую ты вчера испытала, временна, но твоя будущая победа будет бессмертна. – Твёрдо и наставнически сказал ей отец. – Так, какие у тебя планы? – настойчиво продолжил он.

– Я не знаю готова ли я ещё проходить кастинги, – отчаянно пробормотала Меделина. – Я так серьёзно отнеслась и готовилась очень долго, что думаю, что больше уже не смогу.

– Меделина, а ты помнишь, что я говорила на прошлой неделе? – вспомнила Мэгги Флорес, пытаясь утешить и подбодрить дочь. – Я говорила про кастинги в Нью-Йорке…

– Мэгги! – неодобрительно посмотрел мистер Флорес на свою жену, которая заканчивала готовить завтрак. – Мы уже об этом с тобой говорили.

– О чём говорили? – оживлённо спросила Меделина.

– Детка, тебе не стоит опускать руки. Знаешь, сколько раз мне отказывали? Как и твоему отцу! Но мне больше. Миллион раз! Думаешь, если бы я опустила руки после первого или второго отказа, я смогла бы стать профессиональной пианисткой?

– Мэгги, к чему ты ведёшь? – довольно сердито спросил мистер Флорес.

– Меделине стоит отойти от этого опыта и попробовать в других кастингах. Я верю: у неё всё получится. Главное – пробовать и не останавливаться. И поэтому, я считаю, что ей не помешает поехать в Нью-Йорк и испытать свою судьбу, ведь эти крупные кастинги проходят раз в четыре года. А что, если Меделина попадёт в группу?

– Мэгги, это опасно – отпускать дочь одну в Нью-Йорк, – упрямо сказал мистер Флорес. Затем продолжил: – Если бы она поехала с друзьями, то это уже совсем другое дело. И к тому же это потребует немало финансов, а Нью-Йорк – это недешёвый город. Ты это знаешь. И неизвестно насколько она там задержится.

– Ей уже семнадцать лет. Она уже взрослая и может ездить одна. Чего там опасного?

– Мэгги, я её никуда не отпущу и точка, – сжав кулаки, сказал папа.

– Детка, а ты ведь хочешь поехать в Нью-Йорк? – спросила мать.

– Наверное, нет, – не сразу ответила Меделина, вспомнив о Нике.

– Детка, почему нет? – подняла брови мать, раскрыв немного рот. – Ты же всегда мечтала о Нью-Йорке… – довольно отчаянно произнесла она. – Это всё из-за Ника, да? – в голосе матери появился визгливый тон. – Меделина, не стоит полагаться на него, – сказала она, немного разозлившись. – Да, он хороший парень, но он молодой и неопытный. Нам стоит поговорить насчёт него с тобой.

Лицо миссис Флорес покраснело. Она повернулась к мужу.

– Патрик, насчёт финансов не переживай. Уверена, что это всё окупится. Меделина станет популярной певицей и поможет нам. – Пробормотала миссис Флорес, недоговаривая о своих семейных финансовых проблемах.

– Нет, – безоговорочно сказал отец Меделины.

Разговор о новой поездки Меделины закончился на том, что родители стали сильно ссориться и ругаться между собой. Меделина ушла в комнату, хлопнув за собой дверь. Закрыв уши от криков, она стала сильно рыдать из-за очередной ссоры своих родителей по поводу неё. Девушка была слишком ранима к крикам и ссорам и всегда пряталась, чтобы успокоиться и не показывать свои рыдания.

Вера матери об успехе дочери и её настырность заставили задуматься Меделину о Нью-Йорке, о котором мама упоминала на прошлой неделе за столом с Ником. Юная певица понимала, что кроме музыки, ей нечем больше заниматься в этой жизни, поэтому выхода у неё больше не было.

Ник был занят. Он был на кастинге.

«Скорее всего, он забудет обо мне после того, как станет участником знаменитой группы», – так раздумывала Меделина. Однако вдруг громко, не прекращая, громко зазвенел телефон. Он дребезжал так долго и пронзительно, что родители перестали сразу же ссориться, а Меделина решилась поднять трубку.

– Алло? – тон Меделины был одновременно грустным и жёстким.

– Мэд, это Ник.

Грустное и беспокойное лицо Меделины мгновенно сменилось на спокойное и радостное. Снова стало учащённо биться сердце… Она растерялась, как и обычно, при разговоре с Ником, словно сама не своя.

– Хотел поделиться с тобой новостью! – почти вскрикнул Ник, словно забыв о том грустном вечере, когда он случайно признался ей в любви. – Я прошёл в финал! – безмятежно и максимально сдержанно крикнул радостный парень.

– Ник! – дрожащим голосом выкрикнула Меделина. – Да ладно! Не может быть! Ты это всё-таки сделал! Поздравляю! – Искренне обрадовалась юная девушка.

С неподдельным удовольствием рассказав Меделине о том, как прошёл его счастливый день, который решил его дальнейшую судьбу, он продолжил:

– Я пытался дозвониться на мобильный, но вызов всё время перенаправлялся в голосовую почту. В общем, если ты не занята…

– Нет, что ты! – быстро пролепетала Меделина с энтузиазмом.

– Вот и хорошо, а то я хочу пригласить тебя на прогулку по парку.

– Прямо сейчас?

– Ага.

Меделина быстро надела, как и обычно, широкие разноцветные штаны и большую длинную футболку, полностью скрывающую её стройную фигуру. Она вышла на улицу, а у дороги уже стояла машина Ника, поджидающая девушку.

Запах Ника был настолько приятным и завораживающим, что Меделина никогда не хотела бы от него далеко уходить, а только крепко прижиматься. Сидя ещё в машине, Ник замечал постоянные долгие взгляды Меделины в его сторону. Пожалуй, он чувствовал её неравнодушие к себе ещё до звонка, что осмелился ей всё-таки позвонить и постараться второй раз признаться ей в любви. Они проехали пару миль и оказались в центре района Хайлэнд парка, где шумно гуляли молодые пары, подростки, ждущие вечерние приключения, дети, играющие в песочницы.

– Ты проголодалась? – поинтересовался Ник.

– Да. Мы с родителями собирались завтракать…

– А они опять поссорились? – уныло спросил Ник, ожидая от родителей Меделины такое не раз.

– Но снова померились.

– Да, конечно… У тебя родители добрые и очень хорошие. Если ругаются, то всегда мирятся.

– Мхм, – робко кивнула девушка.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Ник.

– Знаешь, если честно, то я чувствую себя ужасно. Я поняла, что, когда мне становится очень больно – я теряю силы из-за того, что пытаюсь бороться психологически. Чтобы не потерять свои силы, я решила что-то изменить в себе.

– Мэд, твоя игра не окончена, – не дослушал её Ник. – Не надо в себе ничего изменять. Я уверен, ты станешь самой популярной певицей. Так что ты не должна сдаваться. Мы можем снять ролики. Тем более, когда я стану участником группы, возможно, стану популярным. Я буду записывать с тобой песни. Мы будем хорошим дуэтом. Помнишь, я обещал, что мы должны вместе написать музыкальный альбом через месяц?

– Ник, ты меня не дослушал! Я хотела сказать, что моя мама намекнула поехать в Нью-Йорк. Помнишь, она говорила это за столом, когда ты у нас был дома?

– Ах да, вспомнил, – глаза Ника потускнели, а голос стал тише. – И что ты думаешь? Уехать? Мэд, я не думаю, что тебе стоит…

– Нет, я не поеду, – перебила Меделина, вглядываясь в глубокие карие глаза Ника, в которых тонула с каждым разом, когда их взгляды пересекались. – Я боюсь, что мы больше с тобой не увидимся.

– Глупышка! – обрадовался Ник, лицо которого резко изменилось и стало сиять. – Да, брось ты! – улыбнулся он. – Если бы даже ты улетела туда – я бы поехал к тебе сразу же, как только ты прошла бы крутые нью-йоркские кастинги. Мы в любом случае вместе пели бы дуэт уже на концертах и турах.

– Мой отец не хочет к тому же меня отпускать. Он беспокоится о моей безопасности. Я ведь никогда так далеко не уезжала от родителей.

– Даже если ты не уедешь, везде нужно искать плюсы, – Ник сказал так, словно был готов поменять тему на другую. – Мы не будем расставаться… Мэд, может, пойдём в ресторан? – с блеском в глазах спросил он.

– Давай.

– Отлично!

Ник завёл Меделину в лучший и популярный ресторан Хайлэнд парка. «Интересно, откуда у Ника деньги на дорогой ресторан», – задумалась Меделина. Это красивое место пахло чесноком, вкуснейшим маслом, от которого текли слюни, и сладким вином – самой восхитительной, аппетитной и гремучей смесью ароматов.

Ник держался уверенно. Его обычная спокойная манера и прямой высокий стан лишь подчёркивали сильное волнение Меделины, которая надеялась, что он ничего не заметит. Заметив, как другие девушки в ресторане глазели на высокого, стройного, горячего брюнета, Ника, она почувствовала странные и страшные для неё эмоции: ей было противно от того, что девушки смотрели на него пристальным и соблазнительным взглядом, хоть и возле Ника была Меделина.

«Как они смеют?», – спрашивала она про себя. «Неужели я его уже ревную?! Какой ужас!», – она сильно зажала губы и непрерывно хлопала глазами, удивляясь собой.

В то же время Меделина не могла остановиться любоваться его опасно-красивыми глазами, тёмно-волнистыми волосами и дурманящим мужским взглядом.

Они заказали еду. Официант через полчаса принёс филе-миньон из вагю, красные блины с икрой, брускетты с крабовым салатом и розовой сальсой, один блюфин на гриле, два коктейля с названием Французский поцелуй розового оттенка и свежеиспечённые булочки. Они болтали без остановки под мерцающий свет вкусно пахнущих свечей. Романтичная обстановка накалилась с того момента, когда Ник достал из кармана длинный красный чехол-шкатулку.

У неё задрожало сердце…

– Мэд, позволь спросить у тебя один вопрос? – интригующе спросил он перед тем, как открыть чехол-шкатулку.

– Давно хотел спросить этот вопрос, но не всегда его вспоминал спросить, когда я был с тобой, но сейчас это нужда. Знаю, что тебе нравится та колба с чёрной розой. Почему именно чёрные розы, а не красные или белые? Или не нарциссы или орхидеи?

Меделина мило улыбнулась так, что её щёки покраснели как помидор. Прижав передними зубами нижнюю губу, она немного задумалась, словно копаясь в памяти.

– Я буду максимально кратка, как только это возможно, – начала рассказывать она. – Когда я была совсем маленькой, мой отец всегда рассказывал разные истории, особенно перед сном. Я обожала слушать его рассказы. Они были воодушевляющими, интересными, загадочными и всегда были пронизаны восхищением стойкости духа человека и его силой воли. К тому же мой отец был как компас в детстве. Всё, что нравилось ему – я повторяла, потому что он был моим идеалом. Я спрашивала его любимые цифры, цветы, света – и всегда спрашивала почему. Ему приходилось объяснять это долгими рассказами и историями. Как-то он мне рассказывал про ирландские войны во время боевых действии, и, что они при помощи чёрной розы показывали, что сила их армии несокрушима. И это стало моим символом. Я стала сама себе воином, любящего чёрную розу как олицетворение непобедимости. Тогда я всегда говорила, что буду бороться за своё место в жизни, свою жизнь, своих родителей и свою мечту, которая долго будет жить в моём сердце…