Резидент

Как только авторитетный владелец умчался, мы с Катенькой (как мысленно, с большим удовольствием, я стал её называть) перешли в приёмное помещение. Она разложила передо мной автомобильные каталоги и занялась привычной работой – ловко застучала красивыми пальчиками по клавишам печатной машинки. Сделав обманчивый вид, что погрузился в детальное изучение, я украдкой разглядывал великолепную секретаршу. Попутно, в расположенный за девушкой оконный проём, я лично увидел, как Туркаев садится на пассажирское место знакомого БМВ и по-быстрому устремляется прочь. «Надо бы познакомиться с бандитским водителем», – сделал я бесспорное заключение и принялся наслаждаться невиданной красотой.

Я расположился в мягком, удобном кресле. Рядом находился журнальный столик, отстоявший в четырёх метрах от рабочего места, где усердно трудилась ненаглядная Катенька. На бесподобной груди красовался служебный «бейджик», только-только входивший в необходимую принадлежность. Я усердно пытался прочесть, что же на нём написано, но и старался не привлекать избыточного внимания. Если долго мучиться, то что-нибудь да непременно получится. Милая девушка изящно привстала, расправила гибкую спину и, словно белый лебедь, поплывший по спокойным волнам, проследовала мимо меня, предоставив узнать, как же её на самом деле зовут. На личной табличке отчётливо значилось: «Ве́трова Екатерина Сергеевна».

Выйдя из приёмных апартаментов, она отсутствовала около десяти минут, чем предоставила уникальный шанс изучить внутренние просторы более чем внимательно. Первым делом я просмотрел, чего она напечатала, – представилась какая-то чушь по накладным салонным расходам. Затем я бессовестно пошарил по ящикам письменного стола; не преминул сосредоточенно изучить установленный в помещении офисный шкаф. Помимо ничем не интересных бумаг, я не обнаружил совсем ничего. Отсутствие явного компромата не вызвало особого удивления: я и не рассчитывал чего-нибудь обнаружить. Хотя сделать несанкционированный обыск был просто обязан – для успокоения бдительной совести. Едва заслышав лёгонький шаг, я плюхнулся обратно, в мягкое кресло, да принялся и дальше изображать приличного недотёпу.

Катенька зашла с оправдательными словами:

– Вы извините, мне потребовалось чуть-чуть отлучиться. Не возникло ли каких-то детальных вопросов?

– Я предполагаю отличные перспективы взаимовыгодного сотрудничества, – ответил я, не переставая поражаться нежному, до тонкости мелодичному, голосу, – но мне необходимо посоветоваться с моими соучредителями. Вы ведь понимаете Екатерина Сергеевна, что, действуя в одиночку, я рискую навлечь непривлекательную немилость.

– Да, да, конечно. Могу ли я предложить Вам чашечку крепкого чая?

– Буду Вам очень признателен, – продолжил я, наслаждаясь приятными тембрами, – с лимончиком – если возможно?

Ловко перебирая прекрасными ножками, она уплыла во вторую комнату, смежную с приёмной и кабинетом Туркаева. «Очевидно, у них, там, столовая», – напросилось резонное заключение. Через пять минут Катюшенька вышла, неся на подносе чайные принадлежности. Она поставила их прямо передо мной, да с таким неповторимым изяществом, что вызвала невольное, странное и непонятное, ощущение. Я задался разумным вопросом: «Что, интересно знать, столь замечательная девушка поделывает в чисто бандитском вертепе?» Что шарашкина контора, как те «Рога и копыта», всего-навсего завуалированное прикрытие – я уже нисколько не сомневался.

Закончив с горячим чаем, я попросил у Катеньки предоставить мне осмотреться и поглазеть на выставляемые модели. Она охотно согласилась помочь, вызвала по внутренней связи гориллообразного верзилу, объяснила, что нужно делать, и вновь занялась «стучавшей» работой. Выходя, я вежливо попрощался, а между делом внёс специальную смуту, объяснив, что мне бы хотелось посетить и другие, конкурентно способные, фирмы. Не буду останавливаться, как я в течении трёх часов, ходил по одному и тому же кругу, как изображал искушённого, технически маститого, знатока и как заваливал подуставших сотрудников тупыми вопросами. Скажу лишь, что, решив не дожидаться главного преступного деятеля, я сослался на неотложные поручения и скромненько удалился. Из сегодняшнего посещения просилось два убедительных вывода: первый – нужно непременно «в дружественной обстановке» пообщаться с водителем Олега Туркаева; второй – определённо тот что-то знает.

Глава V. Третий мертвый

Прохаживаясь по залам, я выяснил, что бандитский автосалон закрывается в семь часов вечера; особо запомнилось, что Туркаев отвозит прелестную секретаршу домой, а сам отправляется отдыхать в какой-нибудь развлекательный ресторанчик. Его дневной водитель домой возвращается отдельно, на личной машине классической российской модели. Не буду ходить вокруг да около. Какой именно автомобиль принадлежит водителю – я тоже узнал. Помимо прочего, я выяснил, что зовут его Игорёк Караваев.

Обладая достаточной информацией, нужно дождаться скорого вечера и Гошика (как я мысленно его окрестил) невидимо проводить. Чтобы убить бесцельное время, я отправился подкрепиться, а заодно обдумать реальное положение.

Ровно в половине седьмого вечера я нанял такси и остановился караулить недалеко от туркаевского салона, напротив ворот. Добродушный водитель (мужчина, на вид достигший лет сорока и начинавший изрядно лысеть) по голубым весёлым глазам производил впечатление человека словоохотливого, и я решил осторожно его расспросить:

– Что, дядя, – начал я, – случайно, не в этом районе живёшь?

– Вот уже двадцать пять лет, – непринуждённо ответил тот.

– Меня Сеней зовут, – поспешил я представиться, чтобы вызвать простое доверие.

– Семён, значит, – констатировал приветливый собеседник, – ну, а я обыкновенный Иван.

– Замечательно! Вот и познакомились, – озарился я видимой радостью и перешёл к вещам, куда более мне интересным: – А что, автомобильный сервис давно уже здесь находится?

– Порядка, неверное, лет пяти, – откровенничал Ваня, – только я вот что тебе скажу: он пользуется не слишком хорошей славой, больше того – сомнительной репутацией.

– Даже так? – я выразил почти неподдельное удивление, – Интересно, а с чем она связана?

– Дело тут тёмное.

– Насколько?

– Раньше он принадлежал одному достопочтенному господину.

– Что же с ним стало?

– Около двух лет назад он привёз себе дивную секретаршу, – безнравственно разъяснял учтивый водитель, – а следом, почти через год, скоропостижно скончался – при о-о-очень загадочных обстоятельствах.

– Что с ним произошло? – продолжал я негласный допрос, отлично осознавая, что нахожусь на верном пути и что сейчас мне поведают нечто весьма интересное.

– В его новеньком «мерседесе» отказали супернадёжные тормоза, и он на приличной скорости врезался в автомобильный поезд, как специально выросший у него на пути.

– Неужели? – сейчас я изумился действительно искренне. – Что говорит милиция?

– Ха?! – усмехнулся Иван. – Признали несчастным случаем. Водителя убийственной фуры даже не посадили.

– Хорошо, а как же автосалон? Туркаев что, ему близкий родственник?

– Нет. Здесь дело намного темнее. Туркаев – закоренелый бандит… – говорливый таксист осёкся, сообразив, что болтает «лишнего» и сразу поправился: – По крайней мере, так говорят.

Хоть что-то уже. Пускай ещё полный сумбур, но кое-что всё-таки чуть-чуть прояснялось. Я обратил внимание, что часовые стрелки приблизились к «без десяти минут семь». И тут! Возбуждённый Караваев лётом выскочил из синеватого здания и бегом направился к вишневой «пятёрке». Поспешно завёл и, не прогревая, вымчался со вражеской территории. Я рекомендовал угодливому шофёру следовать строго за ним, но держаться немного поодаль, чтобы не привлекать достаточное внимание. Мера являлась лишней. Судя по характерному ходу, Игорьку случилось совсем не до нас; он очевидно нервничал и сильно куда-то спешил. Интересно – куда?

Гошик проехал четыре квартала и заехал во двор девятиэтажного дома; он остановился и, выйдя из машины, зашёл в открытый подъезд. В витринные стёкла я различил, как он поднялся на третий этаж, отпер входную дверь и проследовал внутрь. Я расплатился с радушным таксистом и, не напросившись в гости заранее, отправился навестить Караваева. Спокойно поднявшись на требуемую площадку, я неожиданно обнаружил, что дверная створка осталась не заперта. То ли большая удача, а то ли?.. Напряжённый, я быстро зашёл в чуть приоткрытый проём. Моим первичным намерением был резкий натиск, не позволявший ни грамма опомниться. Достав излюбленный «тульский токарев», я принялся шаг за шагом обследовать двухкомнатное жилище.

Осмотрев непрезентабельные комнатёнки и малую кухню, я никого не обнаружил и продолжил последовательные исследования. Вначале заглянул в туалет, затем, соблюдая основные правила спецназовского осмотра, перекинулся в ванную. От увиденного вырвался недовольный крик:

– Дьявол!

Далее, убрав убойную «пушку», я грустно добавил:

– Черти меня раздери-то, что же здесь происходит? Моё посещение славного Питера всё больше обрастает свежими трупами – они липнут как будто бы специально.

В избранной профессии явление считалось вполне очевидным, поэтому, быстро закончив словесные причитания, я пристально изучил очередного покойника. Судя по кругленьким дырочкам, зиявшим в сереньком свитере, кто-то угостил Игорька доброй свинцовой порцией; да и пуль, по-моему, ничуть не жалели. Я насчитал пять отверстий телесных и одно головное. Продолжил более детальный осмотр. Туловище приняло положение литеры «Л»: верхняя часть закинулась в ванну, ноги свесились на пол. Помывочная ёмкость заполнилась гошиной кровью. Осмотрев карманы коричневых брюк, обнаружил водительское удостоверение, выданное на имя Караваева Игоря Викторовича, да денежные купюры – долларов триста. Я почему-то предположил, что валютные капиталы убитому ни к чему, а потому забрал их себе; личные документы вернулись на прежнее место.

Закончив занятие, наиболее неприятное, я мысленно купил себе новенькие ботинки, и, как обычно, остался верным служебному долгу, и проделал следующие мероприятия: бросился в соседнюю комнату, набрал «02», рассказал о случившемся происшествии и назвал точный адрес, который выяснил из караваевских прав. Как и всегда, представляться я не отважился. Едва закончив телефонную трепотню, я услышал в коридоре лёгонький шорох… Вслед за ним последовал звук хлопнувшей двери.

Особенно не раздумывая, я устремился вдогонку. Две секунды потерялось на отпирание щёлкнувшего замка. Выбежав на лестничную площадку, увидел, как к первому этажу спускается проворненький паренёк. В неуёмной головушке настойчиво крепла шальная мысль, что если того догнать и задать ему парочку нескромных вопросов, то прольётся свет на некоторые, особо интересующие, подробности. Проникнувшись полной уверенностью, я начал преследовать.

Оказавшись на улице, мне бросилось в намётанный глаз, как преследуемый хлопец запрыгнул в бежевую «шестёрку» и возымел настойчивое желание по-быстрому скрыться. Естественно, я не мог того допустить! Расстояние между мной и удиравшей машиной увеличилось метров до тридцати; она набрала приличную скорость, и догнать ее бегом не имело практичного смысла. Недолго думая, извлёк наружу прославенный «тульский токарев». Хорошенечко не прицелившись, выстрелил в переднее колесо. Уличная стрельба являлась делом обыденным: она периодически возникала то в том месте, а то в ином, и я палил из огнестрельного оружия без всякого зазрения совести. Меткая пуля угодила в стальную основу, не причинив вреда наружной покрышке. Перед тем как покинуть дворовую территорию, необходимо миновать высокую выездную арку. Приблизившись к ней вплотную, неумелый водитель немного притормозил, чем предоставил уникальную возможность поточнее направить прицельную мушку. Прогремел одиночный выстрел. Я присмотрелся: выпущенный заряд достиг назначенной цели. Подстреленный транспорт тотчас же занесло и резко бросило влево – она врезалась в угол здания, ровно под аркой. Чтобы не позволить успешно «раскантоваться», я устремился бегом, быстро приблизился и нагло расхлебенил водительскую «калитку». Имея неуёмное желание достигнуть взаимного понимания, оточенным ударом хрястнул в злодейскую переносицу. Ответом брызнули обильные слёзы, а округлённые глаза мгновенно подплыли; из носа заструилась багровая жидкость.

Было очевидно, что я сломал ему переносицу, и какое-то время оказывать должного сопротивления тот явно не сможет. Тоном, не терпевшим никаких возражений, я «вежливо» попросил пересесть – подвинуться на пассажирское кресло. Он был никакой уже не боец: болевые ощущения парализовали мужскую волю, и он безропотно мне подчинился. Я прыгнул в водительское сиденье и не спеша заехал под арку. Колесо проявилось пробитым, что причиняло немалые неудобства, но ехать было возможно.

– Где мы можем спокойненько пообщаться? – озадачился я всецело нормальным вопросом. – Желательно, чтобы местечко считалось тихим – это понятно?

– Конечно, – всхлипывая, ответил побитый мужчина, – можно ко мне.

– Где ты живёшь?

– Недалеко, в соседнем квартале.

– Хорошо, поехали. Указывай прямую дорогу.

Рулевую баранку тянуло влево, но кое-как мы всё же доехали. По пути между нами состоялся ознакомительный разговор:

– Тебя как зовут, паря? – поинтересовался я задористым тоном.

– Володя.

Выглядел он лет, наверно, на тридцать пять; чёрные волосы остались взъерошенными; под оливковыми глазами имелись круги, синюшные и подплывшие; худое лицо выглядело обрюзгшим, что указывало на длительное пристрастие к губительной выпивке; средний рост и худощавое телосложение выдавали не развитого в физическом плане обычного человека.

– У меня к тебе дельное предложение, Вова, – я продолжал, – покаяться как на божественной исповеди.

– Очень хотелось бы знать: в чём именно?

Видя, что он мне нахально ёрничает, от убедительных комментариев я пока воздержался.

– Всякому человеку всегда есть о чём раскаяться. Ты же не хочешь, чтобы наше знакомство продолжилось так же, как началось?

Вовочка (как мысленно я его обозвал) поёжился и почесал ушибленный нос; видимо, начальное развитие отношений не особо ему понравилось.

– Я бы все-таки предпочёл узнать, что от меня потребуется? – настаивал Вова.

– Если светлые мысли глупую голову покамест не посещают, – сделал я закономерное заключение, – возьмусь предположить, что ты ещё не отошел от радостных ощущений, вызванных внезапно завязавшейся дружбой, – пошёл ответный сарказм, – и выскажу разумное предложение: отложить несостоятельный разговор, пока встряхнувшийся мозг немного не проясниться.

Владимира предложенная постановка вопроса устроила целиком и полностью.

Глава VI. В квартире у Владимира

Возвращаясь к сказанному, мы проделали путь до Володиного дома без всяческих приключений. Бросив потрёпанную машину в невзрачном дворе, поднялись на второй этаж и зашли в среднюю, из трёх соседних, квартиру. Я обратил внимание, что дверь оставалась не запертой.

– У тебя кто-то есть? – задался ничуть не оригинальный вопрос.

– Нет, – сухо бросил лукавый хозяин, – я ключи потерял.

– Хорошо, – на всякий случай я расстегнул сокрытую кобуру, – двигай вперёд.

Как только мы оказались во внутренних помещениях, он откуда-то, из одного ему известного места, извлёк бейсбольную биту и, сильно размахнувшись, нанёс нехилый удар; он направил его в мою шальную голову. Где ему, бедному, было знать, что я не раз оказывался в непривлекательных ситуациях и что всегда готов к чему-то похожему. Резво уклонившись, я сделал шаг влево, второй на ход, просчитал движение вражьего тела, эффектно полуприсел и правым локтем мощно ткнул его в незащищённую грудь – в область солнечного сплетения.

Вовочка зашатался и одичало присел, хватая ртом воздух. Дыхание считалось конкретно сбитым и требовалось определённое время, чтобы оно хоть как-то восстановилось. Предоставив ему минуты две или три, за которые он мал-помалу очухался, я подхватил неучтивого хозяина под мышки, перенёс его в зальную комнату и продолжил искать взаимного понимания.

– Когда до тебя, Володька, дойдёт, что я хочу простой, чисто откровенной, беседы, – говорил я, беря его средний палец и яро загибая в тыльную сторону.

Раздался своеобразный хруст, Вовины глаза наполнились густыми слезами – можно не сомневаться, он испытывал нестерпимо жуткую боль.

– Что тебе от меня нужно? – запричитал непочтительный собеседник. – Я ничего не знаю.

– Странно?.. – усиливая болезненное давление, продолжил я спокойно, как будто ничего и не делал. – Лично у меня крепнет настойчивое предубеждение, что ты пытаешься ввести меня в наивное заблуждение.

– Я же говорю, – извиваясь всем телом, вопил хозяин квартиры, – я не пониманию, что тебе нужно?!

– Да?.. Правда? Я ведь могу ещё и грязными пассатижами ногти срывать да зубы вытаскивать. У тебя пассатижи есть?

– Нет.

– Очень жаль. Что же нам с тобой делать?

– Просто объясни мне, чего тебе надобно? – видимо, Владимир решил начать откровенничать.

– Меня интересует преждевременный уход из жизни Гошика Караваева, случившийся, как что-то подсказывает, без его и Господа Бога прямого согласия.

– В смысле?! – выпучивая недоумённые очи, изумился Володя. – Разве Гоша скончался?

– То есть, я понимаю, ты хочешь уверить, что о безвременной кончине водителя господина Туркаева ты первый раз слышишь – не так ли? Или, может, я ошибаюсь? – ломая захваченный палец, я продолжил пристрастный допрос.

Дико взвыв, Вовочка забрызгал меня солёной влагой и громко запричитал:

– О чём ты говоришь?! Я только в его квартиру зашёл. Мы договорились встретиться посидеть, да и культурненько отдохнуть – немного выпить и закусить.

– Допустим… Зачем ты тогда побежал?

– Увидел незнакомого парня, звонившего в милицейское отделение, и – от греха подальше! – решил быстрее свалить – вот вроде и всё.

«Постпыточное» признание походило на голую правду – после проделанных испытаний вряд ли кому взгрустнётся изворачиваться и дальше? Закрепиться в стопроцентной уверенности мне, к грусти, не удалось, потому что в квартиру вошли двое, мною не приглашённых, приятелей. Заставшие нас за неприятным занятием, посетители решили меня проучить: воздать по заслугам и яростно наказать. Они гляделись одинаковым ростом и обладали жилистыми телами; оба оказались немного навеселе. Предположив, что втроём они доставят мне лишние хлопоты, я кинулся на боевое опережение.

Схватив Вову, сидевшего на полу, руками за голову, я резко выбросил согнутое колено и повторно познакомил с болезненным носовым переломом. Тот моментально лишился сознания. Из полусидевшего положения, распрямляя обе ноги, я ловко отпрыгнул в сторону. Если бы я чутка замешкался, то получил бы увесистую затрещину, направленную в висок. Энергично развернувшись вокруг незримой оси, я хлёстко пнул в непривлекательную физиономию второго врага.

– Вали его! – закричал уже третий.

Он вступил в поединок, схватив деревянный стул. Попытался проверить его на прочность, нацеливаясь точно мне в голову. Конечно, с его поспешным решением я оказался полностью не согласен и выразил активный протест, подныривая под вовсе не лёгкий предмет. В тот же момент, очутившись с нападавшим тупицей на расстоянии вытянутой руки, раскрытой ладонью ударил ярому противнику в открытое горло. Он закашлялся и, «обиженный», безвольно присел. На какое-то время его можно было не опасаться.

– Убью, поганую «суку»! – выкрикнул и второй; он достал из брючного кармана остроконечную «выкидуху», направил в мою сторону узковатое лезвие и грозно продолжил: – Молись, трусливая «тварь»!

– Не могу припомнить ни одной подходящей молитвы – может быть, ты напомнишь? Хотя, нет! Помолись-ка, тупоголовый дружочек, уж лучше сам.

Расстояние промеж нас едва ли превышало полметра – каждая ошибка могла бы стать роковой. Поэтому я, максимально собравшись, отлично сгруппировался, встал в удобную стойку и приготовился к отражению внезапной атаки. Произведя пару «технических» взмахов, осатанелый неприятель произвёл некорректный выпад – хотел поразить меня в область сердца. Пришлось переместиться в левую сторону, чтобы пропустить клинковое остриё помимо себя. Одновременно была захвачена вражеская конечность, прочно сжимавшая убийственный нож. Я довёл её на запястный излом, пока не раздался характерный треск сломавшейся вражьей кости. Обезволенный неприятель застонал от мучительной боли.

Не давая ему опомниться, я схватил вихрастую «бестолковку», энергичным движением потянул её книзу и тем же мигом выбросил навстречу согнутое колено; оно столкнулось с расквашенным носом. Слегка «прихрюкнув», тот моментально обмяк. Я его отпустил, понимая, что неприятностей реальных он вряд ли уже создаст. Переключился опять на третьего. Тот давно отдышался и, чётко определив, кто здесь является главным, молча посиживал в дальнем углу.

Я обследовал внутрикомнатное пространство – в поисках подручных средств связывания. Попутно не упускал «живого» мужчину из виду. Обнаружив незаменимый «скотч», надёжно обработал им новых знакомых – хорошенечко связал и руки, и ноги. В довершение усадил их спиной друг к другу и поплотней привязал. Полюбовался немного искусной работой. Так приятно наблюдать, как агрессивные вояки мирно, как два голубка, безмятежно сидят и наслаждаются глухой тишиной. Я подхватил бесчувственного хозяина, перенёс в соседнюю комнату, поудобнее расположился в обшарпанном кресле и принялся дожидаться его нескорого пробуждения.

Во время ожидания, чтобы исключить появление новых незваных гостей, я заперся изнутри. Моя предусмотрительность, несомненно, остановила бы других посетителей, если бы ещё кому-нибудь взбрело в голову прибыть в «захваченный» адрес.

Часовые стрелки показывали раннюю ночь; я понимал, что потратился на Вовку впустую, но всё же требовалось добросовестно убедиться, основательно допросив бездвижного оппонента. Для ускорения процесса, бесчувственный хозяин облился холодной водой, после чего он стал медленно приходить в себя. Его рука, в месте сломанного пальца, изрядно распухла. Она слегка придавилась правой ногой, давая хорошенько понять, что шутить я больше не собираюсь.

– Так что, Вовочка… ты действительно не знал, что Игорёчка убили? – завёл я «прежнюю песню».

– Говорю же, нет, – всхлипнул Владимир. – Практически каждый вечер мы встречаемся, чтобы выпить вина – то у него на квартире, то у меня.

– Это понятно. Теперь про этих двух «клоунов», что бесцеремонно ввалились в самый неподходящий момент.

– Это наши друзья – Петя и Миша.

– Хорошо, а как они – так вовремя! – у тебя появились?

– Вчера мы договорились встретиться у меня.

– Продолжай.

– Я должен был к половине восьмого заехать за Гошей.

– Интересно?

– Забрать его и вместе с ним приехать ко мне.

– Вот оно что! – понемногу всё прояснялась.

– Ну, а к восьми часам вечера ожидались Миша и Петя.

– Поэтому ты умышленно не запер входную дверь?

– Правильно. Если бы они пришли, а нас ещё не было, то вошли бы вовнутрь и остались преспокойненько нас дожидаться.

– И именно на них ты рассчитывал, – проясняя несложную ситуацию, сделал я детальное заключение, – когда мы ехали на домашний адрес?

– Да, я предполагал, что втроём мы тебя одолеем.

– Надеюсь, теперь-то ты понимаешь, что, возможно, и ошибался? – не отказался я от удовольствия съёрничать.

– Теперь, да… такого крутого парня, как ты, я ещё ни разу не видел.

Всегда приятно слышать учтивую лесть, тем более от поверженного тобою предприимчивого противника, но я оставался здесь совсем не за тем. Все, что нужно, я выяснил (правда, ничуть не приблизился к конечной разгадке), теперь же требовалось благоразумно свалить. Чем заниматься дальше? Перво-наперво отдохнуть да выработать хитроумный план действий на завтра.

По дороге в уютный отель я много поразмышлял, в ходе чего отчётливо понял, что, как и легендарный английский сыщик (когда он оказался в двадцатом веке), я ничуть не поспеваю за развивающимися событиями; они постоянно меня опережают, а я их только фиксирую. Приняв волевое решение: «На следующий день явиться в милицейское управление, раскрыть несостоятельное инкогнито, рассказать, что мне известно о двух последних убийствах, и начать изощряться открыто, прекрасно понимая, что тайная операция, к неудаче, не состоялось.

У меня не вызывало ни скромных сомнений, что Туркаев Олежек причастен к подготавливаемому валютному похищению; а до предполагаемого мероприятия оставалось не больше недели. Чтобы дезорганизовать планируемую аферу, полагалось вывести преступного лидера из общей игры. Неплохо бы его задержать и привязать к неочевидным убийствам Гошика Караваева да Дантеса Карелина. Как он убивал второго, видел я лично, да и тот несомненный факт, что он поучаствовал в судьбе водителя Игорька, не требовал дополнительных убеждений. Российская милиция работать умеет, и я не исключал благоприятной возможности, что Туркаев во обоих убийствах (ну, или хотя бы в одном?) поспешно сознается. Если допустить, что чего-нибудь не срастётся (во что я почти не верил!), то по российским законам всё равно его можно держать сорок восемь часов. Я наивно предположил, что двухдневного времени будет достаточно, чтобы сорвать бандитские планы и не допустить хищения американской валюты. Кроме того, неплохо бы задержать всю его отстойную «шоблу» и немного вправить сильно раздухарившиеся мозги.