Возвращение джинна

– Строгий не значит – несправедливый. Володя идеальный начальник, с ним интересно работать.

– Был бы идеальным, не звонил бы ни свет ни заря.

Артем улыбнулся, подхватил жену на руки, отнес в спальню, но сам рядом на кровать не упал, как бывало раньше. Развел руками.

– Спешу, Заря, я действительно должен срочно убыть.

– Позвонишь?

– Непременно.

За три минуты он собрался, натянул стандартный уник, обслуживаемый инком по имени Пух; оружие, полагавшееся по службе, брать не стал. Закрыл дверь, сел в прибывший за ним куттер и отправился по адресу, сообщенному Калаевым.

На двенадцатый уровень жилого комплекса А-14 на площади Национального университета, где жил прораб «Домостроя» Дорофей Львович Пивторыкобылы, его поначалу не пропустили. Уровень был блокирован местной полицией. Пришлось показывать удостоверение офицера федеральной СБ. Пожилой полицейский, огромный, тучный, пузатый, на голову выше Артема и вдвое шире, с неприятным рыхлым лицом, повертел в руке малиновые «корочки» с золотой полосой универсального доступа, хотел было спрятать удостоверение в карман и отдать приказ своим подчиненным задержать майора-эксперта из центра – мысли его читались легко, – но встретил взгляд Артема, вздрогнул и вернул.

– Проходите.

– Предъявите-ка теперь вы свои документы, – вежливо попросил Артем. – Будьте любезны.

– Зачем? – вытаращил и без того выпуклые глаза полицейский.

– Будьте любезны! – Тон Артема стал ледяным.

Пузан переменился в лице, вспотел, оглянулся на придвинувшихся ближе коллег, отмахнулся пальцем.

– Проходите… пока я разрешаю. Здесь наша территория, дело находится под нашим контролем.

– Ошибаетесь! Документы, быстро!

Полицейские переглянулись. Артем говорил так уверенно, что у них зародились сомнения в своей непогрешимости.

Из двери, ведущей с аэроплощадки в коридоры двенадцатого этажа, выглянул озабоченный молодой человек в серо-голубом костюме официала федеральной следственной комиссии. Артем узнал его, встречал в Управлении, это был полковник Валентинов, известный не только как прекрасный специалист своего дела, но и как писатель-историк.

– В чем дело? – протянул он руку Артему.

– Вот, знакомлюсь, – кивнул тот на полицейского.

Валентинов косо глянул на пузана.

– В чем дело, поручик?

– Э-э… – промямлил полицейский. – По распоряжению… э-э… моего… э-э… начальства…

– Перед вами стоит генеральный эксперт центра. Ваша задача делать то, что он прикажет. Ясно?

– Так точно! – вытянулся пузан, стараясь убрать живот.

– Идемте, Ромашин. – Валентинов поманил его за собой.

– Я бы хотел знать, кто этот ретивый служака, – сказал Артем, направляясь вслед за полковником.

– Не связывайся, – брезгливо буркнул тот, – он всего лишь поручик, но его дядя – полковник юстиции и глава местного отделения СЭКОНа, большая шишка, хотя, к сожалению, гнилая. Племянник в него.

– Фамилию не скажешь? На всякий случай.

– Сашко Глянько. Фамилие такое. Я же говорю, не связывайся, тебе же дороже станет. Дрянной человек, власть любит, давно придавил бы тут всех, да ума не хватает. Ты зачем сюда заявился?

– Сомнения кое-какие развеять, – усмехнулся Артем.

– Чьи?

– Моего начальства.

– Вряд ли я тебе помогу.

Они прошли оцепление коридора, посторонились, пропуская бригаду медиков в голубоватых униках, с антиграв-тележкой медицинского комбайна. Врач-патологоанатом остановился, снял очки, глянул исподлобья на полковника.

– Ничем не могу помочь, голубчик. Он абсолютно здоров.

– Был.

– Что? Да, да… Причина остановки сердца мне абсолютно непонятна. У меня есть кое-какие подозрения… – врач замолчал, покосился на Артема, водрузил очки на нос, – но я напишу об этом в рапорте. Всего наилучшего, голубчик.

– Подожди здесь, – сказал Валентинов Артему, беря врача под локоть, отошел с ним в конец коридора, пошептался и вернулся. – Идем.

– Что он заподозрил?

– Врач «Скорой», которую вызвала жена покойного, тоже сомневался, что хозяин умер от стандартного сердечного приступа. Мужичка скорее всего убили. Но причины нам неизвестны.

Артем подумал, что причиной убийства вполне может оказаться экскурсия покойного на Луну, но промолчал.

Зашли в квартиру, где все еще работала бригада дознавателя местного отделения внутренних дел. Лица сотрудников были сосредоточенны и угрюмы. Харьков славился низким уровнем нарушений общественного порядка, не говоря уже об отсутствии криминальных разборок в течение последних двух десятилетий, и насильственная смерть Дорофея Пивторыкобылы сильно могла ударить по репутации местной полиции.

В спальне, рядом с телом хозяина, которое уложили на кровать, сидела заплаканная женщина средних лет, кутаясь в пуховой платок. Это была жена Дорофея Львовича. С ней как раз и беседовал дознаватель, совсем юный, неопытный, суетливый и потому старательно сохранявший на лице сурово-значительную мину. Он мельком взглянул на вошедших, повернул на пальце кольцо инфора микрофоном вниз, встал.

– Я закончил, господа. Дело ясное.

– Да? – приподнял бровь Валентинов.

– Перед смертью покойный играл в карты в компании приятелей и выпил довольно большое количество спиртного. Это и послужило причиной сердечного приступа. Никакого криминала, причина вполне естественная.

– Да? – повторил полковник. – Это радует. Вот только как вы объясните, что покойный вот уже лет тридцать пять играет в карты и выпивает в той же компании, причем не так уж и много? Почему же сердце остановилось именно сегодня? Вполне здоровое сердце, между прочим, по мнению врачей.

– Ну-у… – дознаватель сделал паузу, – не выдержало… количество перешло в качество…

– Дорофей не был алкоголиком, – тихо возразила женщина. – Он всегда знал меру.

– Ну-у… – сделал еще одну паузу дознаватель, – всякое бывает. Если бы его отравили, в крови остались бы следы яда, а врач не обнаружил…

– Существуют яды, – качнул головой Валентинов, – которые распадаются через минуту после срабатывания. Единственное «но»: я не вижу пока, кому бы это было выгодно.

– Я тоже.

– Ладно, занимайтесь своими делами, коллега, потом сравним наши данные и выводы. – Валентинов кивнул на окно спальни. – Елена Сергеевна, вы не помните, окно было открыто, когда вы вошли к мужу?

– Д-да…

– А перед тем, как пришел муж, оно было закрыто или открыто?

– Не помню, – смутилась жена Дорофея Львовича. – Хотя, по-моему, я закрывала на ночь.

– Спасибо. – Валентинов направился к выходу из квартиры, косо глянул на Ромашина.

Артем догнал его в коридоре.

– Ты думаешь?..

– Я уже говорил. Есть подозрения, что его убили, и очень веские. Кто-то убрал мужичка, не просчитав последствий. На их беду Дорофей Львович вел практически здоровый образ жизни. У таких людей сердце просто так не останавливается.

– Яд?

– Может быть. Хотя я лично считаю, что это был мощный разряд парализатора. Если я прав, вскрытие покажет изменения в структуре головного мозга покойного. Скрыть их невозможно.

– За что его могли убить?

– Вот и я задаю себе тот же вопрос. Судя по словам жены и отзывам соседей и друзей, прораб не был конфликтным человеком, со всеми ладил и дружил. Кстати, он был не то чтобы домоседом, но кроме как на рыбалку и по грибы никуда больше не ездил. Зачем его понесло на Луну?

Артем выдержал пытливый взгляд полковника, пожал плечами.

– Душа человеческая – потемки.

Валентинов раздвинул губы в иронической усмешке.

– Это уж точно. Вполне может быть, что клиент отдал Богу душу, исчерпав все попытки продать ее дьяволу.

– Ты о чем?

– Ни о чем, просто размышляю вслух. Вдруг наш прораб из тех, кто живет двойной жизнью?

– Не похоже, – засомневался Артем.

– Я тоже так считаю, но обязан отрабатывать все версии. Поделился бы своими, а?

– Да я ни слухом ни духом, – честно сказал Артем.

– Так я тебе и поверил, – вздохнул Валентинов. – Твое начальство не пошлет спецагента раскапывать рутинное дело. Мог бы хотя бы намекнуть, что вы зацепили.

– Ей-богу, сам не знаю. Но если найду что – сообщу, – пообещал Артем.

– Ладно, все равно на вас надежды мало. Тебе еще что-нибудь здесь надо?

– Пожалуй, нет. Если только… побеседовать с друзьями покойного?

– Я с ними уже разговаривал. Чувствовал себя покойный нормально, ни на что не жаловался. Рассказывал, что был на Луне, видел много интересного. Утверждал даже, что сделал какое-то открытие.

– Какое?

– Тоннель с пещерой, в которой будто бы дремал какой-то страшный зверь. Но гид-контролер экскурсии этого не подтверждает, мои парни беседовали с ним в турагентстве, да и откуда на Луне звери? Померещилось мужику от избытка чувств, он ведь первый раз вылез за пределы своего Харькова. Да ты сам с его приятелями побеседуй, может, они скрыли от меня чего. Могу дать адреса.

– Едва ли, но все равно спасибо.

– Не за что, бывай, майор, может, еще встретимся.

Полковник махнул рукой кому-то из своей свиты, отошел, а Артем медленно двинулся к посадочной площадке личного транспорта обитателей дома. Не глядя на поручика Глянько, проводившего его настороженным взглядом, сел в куттер. Аппарат взлетел. Площадь Национального университета с древним зданием самого университета и жилыми башнями ушла вниз, горизонт раздвинулся, стали видны другие жилые комплексы столицы Вкраины, белесые шпаги орбитальных лифтов, лесные массивы, реки и озера.

– Куда? – осведомился инк куттера.

– Домой, – сказал Артем рассеянно, поправился: – Базис-район, жилмассив И-21, шестнадцатый уровень.

Пока летели в потоках других воздушных машин, он любовался весенним пейзажем – наступило утро пятнадцатого мая – и приятно греющим лицо солнцем. В половине девятого куттер сел на площадку шестнадцатого этажа жилой зоны И-21. Артем мельком посмотрел на зависший над площадкой шестиместный флайт с затемненными стеклами: показалось, что его внимательно рассматривают пассажиры флайта (он их не видел, но чувствовал), и направился к своей квартире. Флайт еще некоторое время парил в воздухе, словно его пилот раздумывал, садиться ему или нет, потом улетел. Судя по раскраске и эмблеме, он принадлежал местному департаменту авиаинспекции.

Зари-ма еще нежилась в постели, принадлежа по натуре к «совам», а не к «жаворонкам», и очень обрадовалась возвращению мужа. Вскочила, повисла на шее. Настроение Артема нельзя было назвать игривым, но Зари-ма была так пленительна и соблазнительна, что он не заметил, как разделся сам.

Жаркое дыхание, жадные объятия, восхитительные ласки… любящие меры не знают… да и кому она нужна, мера, в данный момент?..

Завтракали они в половине десятого: оладьи со сметаной, пацики, викайя с вареньем из фейхоа и зеленый чай с чабрецом. Зари-ма с удовольствием готовила сама, несмотря на наличие кухонного комбайна класса «скатерть-самобранка», а уроки брала у матери Игната.

– Ты сейчас уходишь? – поинтересовалась она.

– Вынужден, – кивнул он. – Но к обеду вернусь.

– Что-то серьезное?

– Убили человека. Выглядит это как естественная смерть от сердечного приступа, но скорее всего его убили.

Глаза молодой женщины потемнели.

– За что?

– Это мне и предстоит выяснить. Не беспокойся за меня, дело пустяковое, долго не продлится. – Он обнял жену, поцеловал. – Обедать будем вместе, выбирай ресторан.

– Будь осторожен.

– Обещаю.

Артем переоделся в любимый «кокос», сунул в спецкарман на боку служебный «универсал», еще раз чмокнул жену в щеку и вышел из квартиры, оглянувшись на пороге:

– Будь умницей, не заговаривай с незнакомыми мужчинами и не отвечай на вызовы чужих людей.

Зари-ма погрозила ему пальцем:

– Ты безнадежный ревнивец.

– Я твой муж, и я тебя люблю, – не согласился он.

Дверь закрылась. Отчего-то защемило сердце, будто предупреждая, что разлука будет долгой.

Ну уж фиг вам! – показал Артем кукиш неизвестно кому, шагая по коридору к зоне отдыха, а потом вскакивая в куттер. Попробуйте только! Все под контролем!

Вспомнились тревожные дни и ночи годовой давности, время войны с гиперптеридскими «джиннами», которыми завладела команда Пурвиса Джадда и Павла Куличенко. Война закончилась победой земной коалиции, Джадд и Куличенко погибли, «джинны» были нейтрализованы моллюскором, боевым роботом иксоидов, а потом и сам он исчез в неизвестном направлении.

Покинул свою хозяйку Зари-му и «юный джинн» Лам-ка. Почему это случилось, в точности никто не знал. Лишь Артем догадывался, что растущий гиперптеридский робот уловил его желание «не мешать его личной жизни» (да и кому понравилось бы, что в интимные моменты рядом всегда находится чужой искусственный интеллект?) и вполне деликатно покинул влюбленную пару. Куда он направился, не знала даже огорченная расставанием Зари-ма.

Так они стали жить вдвоем, сыграли свадьбу, переехали из отцовского дома на Брянщине в Харьков, в квартиру, принадлежащую другу деда Игната Арсену Авакову, известному на Вкраине бизнесмену и меценату. Арсен переписал квартиру на младшего Ромашина, оформил все документы, и теперь Артем и Зари-ма имели свой угол, очень даже комфортабельный и уютный, что положительно сказывалось на настроении обоих. Во всяком случае, год для них в новом жилом модуле пролетел незаметно.

Куттер нырнул на финиш-поле воздушного терминала у пирамиды метро Харькова.

Артем вылез, почувствовал затылком холодок чужого взгляда, оглянулся.

Над терминалом неспешно кружил флайт авиаинспекции с темными стеклами.

Артем проводил его оценивающим взглядом. Не хотелось думать, что это тот же аппарат, который сопровождал его до дома час назад. Потому что, если интуиция подняла панику не зря, за ним установлена слежка. Вот только кому понадобилось вешать «хвост» эксперту федеральной Службы безопасности? Чьи интересы он задел, начав расследование гибели прораба Дорофея Пивторыкобылы?

Метро без малейших задержек доставило его на Луну, в Аполлонтаун. Вопреки ожиданиям, никто следом за ним из кабины метро не вышел, и Артем с облегчением подумал, что ему слежка просто померещилась.

Город представлял собой стандартный комплекс квазиживых зданий-организмов, накрытый стометровой высоты куполом, с населением в двадцать тысяч человек. Большинство взрослых жителей Аполлонтауна работало здесь же, обслуживая технические сооружения, бытовые конвертеры, синтезаторы, генераторы энергии, магазины и увеселительные заведения. Остальные работали за пределами города, на шахтах, в обсерваториях и лабораториях разного профиля, разбросанных по территории Моря Спокойствия.

Артем нашел контору местного отделения УАСС и получил в свое распоряжение вакуумплотный неф, имевший два «пузыря» для выхода в открытый космос. Через несколько минут его выпустили из города через силовое окно, предупредив о соблюдении правил движения и поведения в пространстве. Блистающий купол Аполлонтауна провалился вниз, стали видны ближайшие лунные цирки и понижения, испещренные длинными черными тенями. Артем сориентировался, направил неф на северо-восток, к борозде Маскелайн.

Нельзя было сказать, что над Луной существует активное транспортное движение, однако летящих во все стороны на разных высотах аппаратов хватало. Один из них – скоростной триер малинового цвета с изображением головы носорога в круге на борту – догнал аппарат Ромашина, некоторое время летел рядом, как бы присматриваясь к соседу, потом отстал и затерялся на фоне черно-серебристого хаоса лунных гор.

Приблизилась борозда Маскелайн, легла под нефом огромной извилистой рекой, заполненная чернильной тушью тени.

Артем снизил скорость, внимательно вглядываясь в проплывающий внизу ландшафт. Было видно, что стенки «реки» Маскелайн действительно изрезаны трещинами, однако отыскать в хаосе теней ту, у которой сутки назад останавливался экскурсионный галеон, было непросто. Тогда Артем подвесил аппарат над горами, нашел бело-серебристую «опухоль» объекта «Зеро» – след «спящего джинна» и попытался определить место в трех километрах от него, откуда он был бы виден с обрыва борозды.

Таковых мест оказалось несколько: борозда петляла, обходила бывший ториевый рудник дугой, а трещин с высокими гребнями здесь насчитывалось не меньше десятка. Прицелившись, Артем спикировал на один из скальных гребней, нависающих над ближайшим берегом «русла» Маскелайн. Серебристый холм объекта «Зеро» отсюда был виден неплохо, да и расстояние до него не превышало трех с половиной километров.

Артем достал комплект пленочного защитного костюма для выхода в открытое пространство, именуемый в просторечии «пузырем», облачился в пленку, загерметизировал конусовидный прозрачный шлем и выбрался из нефа наружу.

Что-то сверкнуло над пологими горами на севере.

Триер!

екнуло сердце. Все-таки слежка! Или местная безопасность отрабатывает императив превентивного предупреждения несчастных случаев, известный специалистам под аббревиатурой «срам»?[2]

Понаблюдав за медленным скольжением аппарата в километре от места посадки нефа, Артем направился к обрыву, чувствуя приятную эйфорическую легкость во всем теле.

Трещина, разорвавшая берег «реки» Маскелайн в результате недавнего лунотрясения, была узкой, всего в двадцать метров шириной, и заполнена непроницаемым мраком тени. Артем включил нагрудный фонарь, прошелся вдоль обрыва, вглядываясь в слоистые стены расщелины. Обычная картина, ни одной глубокой ниши или дыры, только сверкающие кристалликами горных пород бугры и ямки. Нет, это не та трещина. Дорофей Львович Пивторыкобылы не отходил от экскурсионного галеона далеко, метров на сто, не больше, и найденная им трещина была шире, судя по словам гида.

Надо было просто взять маршрутную карту того галеона, пришла запоздалая мысль. Сразу бы стали известны координаты последней остановки.

Артем кивнул сам себе, соглашаясь с идеей внутреннего собеседника. Проворчал мысленно: не найду сегодня, так и сделаю.

Холодный ветерок тревоги взъерошил волосы на затылке.

Не задумываясь, Артем метнулся в сторону, оглядываясь и сканируя небесную сферу с тысячами немигающих звезд всеми органами чувств.

В двух метрах от него бесшумно развалился на две части каменный бугор, брызнули в разные стороны струи мелких обломков и крошек, вспухли и расплылись облачка сизого дыма.

Триер! Это с него стреляли, причем из «глюка»! Ничего себе приемчик! Хорошо, целились вручную. Займись наведением «глюка» инк триера, остались бы от Артема рожки да ножки! Впрочем, и рожек бы не осталось.

Триер над холмом вдали сделал пируэт, в его борту сверкнула звездочка.

Артем рванулся в другую сторону.

Буквально в сантиметре от левой ноги пролегла метровой глубины и десятиметровой длины рваная борозда. Струи пыли и камней сшибли Артема на лету, но, к счастью, ткань «пузыря» не пробили.

«Вниз! В трещину!» – рявкнул внутренний голос.

Артем включил антиграв на форсаж, сделал петлю, спикировал в густую тень расщелины. Третий выстрел срезал бугор на краю обрыва, однако беглеца не достал, и стрельба прекратилась. Пассажиры триера потеряли Ромашина из виду.

«Если у них есть локатор, они найдут меня и в тени», – трезво подумал Артем, зависая на глубине двух десятков метров под обрывом. Стены трещины здесь сходились и вскоре должны были соединиться. Спрятаться, по сути, было негде.

«Вызывай службу спасения», – посоветовал второй – «я».

«Стыдно», – смутился Артем.

«Лучше умереть от стыда, чем в натуре».

«Тут ты прав. Однако поживем еще».

Он достал «универсал», поднялся выше, пролетел полсотни метров к сужающемуся концу расщелины и осторожно выглянул из-за нависших над обрывом остроугольных каменных зубцов.

Триер висел над нефом на высоте двухсот метров, словно раздумывая, что делать. Затем аппарат Артема вдруг разбрызгала клочьями металла и силигласса какая-то сила, вспыхнул яркий шар взрыва – не выдержал удара генератор нефа, во все стороны полетели быстро гаснущие клочья огня.

Артем скрипнул зубами. В данном положении он был бессилен что-либо сделать. Из «универсала» сбить триер не представлялось возможным, аппараты такого класса имели полевую защиту, пробить которую мог только аннигилятор или «глюк».

Сволочи! Что происходит?! Кому вздумалось убивать эксперта СБ на Луне, не обращая внимания на возможные последствия?

Триер двинулся к расщелине.

Артем приготовился стрелять.

В этот момент заговорила рация «пузыря», настроенная на общую волну лунной системы связи:

– Пилот нефа «ноль сорок один», что у вас происходит? Отзовитесь! Аварийный наблюдатель фиксирует в вашем районе широкодиапазонные энергоимпульсы. Борт нефа «ноль сорок один»…

Это меня вызывают, сообразил Артем. Вовремя, парни! Интересно, что теперь станет делать этот поганый стрелок?

Триер замер. На его борту тоже услышали вызов аварийно-спасательного патруля.

Ну, чего ждешь?

– Борт нефа «ноль сорок один», к вам направляется спасательный модуль И-105, ответьте на аварийной волне.

Триер подождал еще пару мгновений и метнулся в небо, превратился в искру света, исчез.

Артем с облегчением перевел дух, расслабился, всплыл над обрывом расщелины и дал себе слово найти ублюдка, посмевшего открыть по нему стрельбу на поражение.

Глава 3

МЫ ОТОМСТИМ!

Знаменитая брюссельская ратуша, один из шедевров брабантской высокой готики, ведет счет времени с тысяча четыреста второго года, когда началась застройка Гран-Плас – центральной площади столицы Бельгии. Строительство ратуши было закончено спустя семьдесят восемь лет, в тысяча четыреста восьмидесятом году. С тех пор она оставалась внешне неизменной, несмотря на войны и пожары, хотя внутреннее убранство ратуши менялось как минимум раз в столетие. А после землетрясения две тысячи двести двадцать второго года, когда рухнула башня девяностометровой высоты с пятиметровой медной фигурой архангела Михаила, попирающего дьявола (через два года башня была восстановлена), в левом крыле здания расположилась епархия Ордена Белого Крыла, который и выделил средства для реставрации.

Масонская ложа центральной Европы Орден Белого Крыла была создана еще в конце восемнадцатого века и называлась тогда весьма скромно – Цех вольных каменщиков. Орденом Цех стал в середине девятнадцатого века, объединив под своим «крылом» масонов Польши, Австрии, Франции и Нидерландов. В двадцатом веке он практически «не светился», сведя свою деятельность к созданию тайного мирового правительства. Да и потом, в двадцать первом, двадцать втором и двадцать третьем веках не слишком рвался к известности и шоу-представлениям, которыми не брезговали другие подобные структуры. Лишь в конце двадцать четвертого века, с появлением в руководстве Ордена выходцев из стран Балтии, уязвленных своим низким положением в Европе, Орден стал заявлять о себе как сила, способная влиять на многие мировые процессы.

Пурвис Джадд, латыш, премьер-министр Европейского Правительства в две тысячи четыреста первом году, погибший во время войны с «джиннами», являлся герцогом Ордена Белого Крыла.

Однако мало кто из официальных лиц знал, что в Ордене состояли также и его родственники и приятели: Стив Джадд, племянник, Герман Панк, с которым Пурвис учился в колледже во Львове, Фарина Делануа, бывший руководитель СЭКОНа, и Ульрих Хорст, внук полковника контрразведки СБ Селима фон Хорста.

Главой Ордена – патриссимой в начале двадцать пятого века стала Марта Лярво-Фрейберга, занимавшая до этого момента пост матери-настоятельницы женского монастыря святой Эмилии в Кракове.

Вечером пятнадцатого мая патриссима Ордена Белого Крыла принимала в своем личном кельеросе, расположенном на третьем этаже брюссельской ратуши, руководителей шельдов, базовых звеньев Ордена.

Кельерос патриссимы представлял собой небольшой каминный зал с распятием Христа на стене, но с распятием, выполненным в авангардной манере – из материала, имитирующего человеческие кости. А гвоздями, которыми был прибит Иисус к этому кресту, служили белые птичьи перья.

Центр зала занимал стол из потемневшего от времени африканского дерева «бетеле», вокруг которого стояли тяжелые деревянные кресла с резными – в форме звериных и птичьих лап – подлокотниками и ножками. Кресел было двенадцать. В данный момент все они, кроме главного, были заняты. Центральное кресло – гораздо массивнее и выше других – принадлежало патриссиме Ордена.

Из одиннадцати руководителей шельдов лишь пятеро были мужчинами. Их возраст колебался от пятидесяти до восьмидесяти лет. Возраст всех женщин лежал в узком диапазоне от сорока до сорока четырех лет. Патриссима считала, что это возраст наивысшей деловой активности у женщин. Все они были маршалессами Ордена, в отличие от мужчин, носивших звание герцогов и герцог-матриксов.

В зал вошла патриссима, одетая в бело-черную мантию, с короной из птичьих перьев на голове, украшенной драгоценными камнями. На вид ей можно было дать не более двадцати пяти лет, хотя Марта Лярво-Фрейберга давно разменяла пятидесятилетний рубеж.