Эффект бумеранга

В голове служащего международного Альянса, статусного специалиста, имеющего на службе репутацию «железного Андерсена», иногда возникал вопрос: «Когда я, наконец, смогу пожить для себя?» Но «себя» он растерял в домашних хлопотах, должностных обязанностях и ответственных поручениях, требующих безотлагательного решения.

Так продолжалось до недавнего времени. Но, в последнее время, с ним произошли радикальные перемены. Полковник помолодел и, словно, стал выше ростом. Его будто подменили. Теперь, не задумываясь, всем просителям свободного времени и денег он говорил: «Нет!».

Построил на заднем дворе дома мастерскую, приобрёл мольберт, краски и начал рисовать. В выходные и праздники пропадал в музеях, выставочных залах и пленэрах.

Ни жену, ни детей, ни, тем более, внуков не интересовало, чем занимается муж и отец семейства: «Что-то там себе малюет! Ну и пусть! Кому это мешает? Лишь бы деньги давал!»

Магда однажды зашла в мастерскую, чтобы передать очередную просьбу детей, но муж не удостоил её ответом. Она поскучала минут десять, рассердилась и ушла.

Если бы жена или дети увидели, что было изображено на его картинах, они поняли бы причину перемен и, наверняка, пришли бы в ужас! На каждом полотне был выписан образ прекрасной незнакомки… Её портрет в пастельных тонах. Силуэт на фоне морского пейзажа. Фея на лужайке с ландышами.

Появление Люси вытащило из души полковника самое сокровенное… Он опять стал писать картины! Жизнь засияла светом любви и молодости! Страсть к женщине и к искусству выплеснулась, как магма из вулкана, поглощая старые страхи быть непонятым.

Ему хотелось подарить своей музе весь мир! Напутствие отца дополнилась прилагательным «любимая» и зазвучало осмысленно, правильно и как надо: «Любимая женщина – мотив для мужчины иметь больше денег, не останавливаться в своём развитии и стремиться быть лучше!»

***

Близилось лето. Каморка, где жила Люси, стала совсем душной. Встречаться в отелях было неприлично. Он снял квартиру в престижном районе. Но вскоре натолкнулся на знакомых в подъезде. Еле-еле отвязался от них. Отказался от аренды и стал обдумывать покупку особняка для себя и Люси, подальше от любопытных глаз.

Вопрос уперся в деньги. Точнее, в отсутствие нужной суммы. После недолгих размышлений, Мэл вспомнил о визитке Николаса Рюэффа, с которым познакомился на торжественном приёме в «День Ветеранов». Полковник поднял трубку и договорился о встрече с трейдером Лондонской биржи.

День рождения Николаса Рюэффа

15 мая 1964 года к Николасу Рюэффу пожаловала цифра 30. Он много достиг. Директор компании, у которой сотни клиентов. Офис в центре Лондона. В подчинении шестьдесят пять человек. Семья, двое детей, квартира на улице Пикадилли-стрит. Неплохо для его возраста, особенно если учесть, что всё ещё впереди.

Его отец – заведующий кафедрой прикладной математики Парижского университета Жан Рюэфф был настроен скептически к выбору сыном профессии. Всю жизнь посвятивший теории вероятности, профессор знал, что принципы математической логики и статистики применимы в любой науке. Образование сыновьям дал математическое и мечтал, что Николас продолжит трудиться во благо науки.

Ему не нравилось, что сын занимался спекуляциями на фондовом рынке. Но Николас и не думал ни о чём другом! Теория статистического анализа, вероятностного подхода, математическое моделирование – всё, что Николя «щёлкал как орехи» в институте, на рынке инвестиций пришлись, как нельзя, кстати. За восемь лет он преуспел как финансист. К математическим талантам прибавились способности располагать к себе людей и умение договариваться.

Месье Рюэффу ничего не оставалось, как принять выбор упрямца. Он смирился, но, при любой возможности, старался «открыть глаза» сыну на упущенные возможности.

Николас вступил в новую фазу жизни: он был любим и счастлив, бизнес приносил деньги и удовлетворение. Он не исполнил волю родителя, зато нашёл себя. Отец больше не давил.

***

Пышное торжество, по случаю дня рождения, собралось в отчем доме – коттедже, с видом на Сену.

Праздник был в самом разгаре. На зелёной лужайке усадьбы Рюэффов были красиво расставлены столы, накрытые белоснежными скатертями. На сцене, в центре небольшого оркестра, на саксофоне солировал именинник. Он обожал музыку: «The Beatles», Далиду, Джо Дассена. Под хорошее настроение, Николас умел «зажечь» публику. Сейчас он импровизировал.

Жан Рюэфф, привычно обошёл гостей, побеседовал с каждым из них, отыскал Натана Бернарда и предложил ему партию в шахматы.

– Отчего нет, месье?! С удовольствием! – с огоньком отозвался тот.

Партнёры облюбовали тенистую беседку, расставили фигуры и начали поединок.

Но после двух партий, в которых Жану Рюэффу удалось дважды поставить Натану мат, он заподозрил неладное и, вцепившись взглядом в него, возмущённо произнёс:

– Ты зачем мне поддаешься? Не хочешь играть, так и скажи! Не разочаровывай меня! Ты единственный, кто мне ни разу не проиграл. А тут подряд два раза я поставил тебе мат! Ты, намеренно, скармливаешь мне ферзя!

Они снова расставили фигуры. Месье Рюэфф, глянув мельком на сцену, не удержался и пожаловался на Николаса, выделывающего музыкальные кренделя с саксофоном.

– Играет, упрямец! Весь в мать! Я удивляюсь, как она до сих пор не вышла на сцену со своей скрипкой! Не семья, а симфонический оркестр! – вздохнул месье Рюэфф.

– Как такое могло произойти, что у меня, у математика один сын скульптор, а другой – музыкант?! – страдал профессор.

– Николас не музыкант, да и ВиктОр никакой ни скульптор, а архитектор! – возразил Натан.

Рюэфф-старший, не обращая внимания, на слова собеседника, продолжал монолог:

– Кому я должен передать кафедру математики? В университете чужие дети работают в области математического моделирования и прогнозирования, а мои болтаются, где попало! Будущее человечества – это электронно-вычислительная техника! Вы, американцы, давно работаете в этом направлении! Скоро каждый будет иметь персональную ЭВМ25! Как только это произойдёт, наступит эра компьютеров и математиков, способных улучшать программное обеспечение! Заметь, Натан, математиков, а не скульпторов и музыкантов!

– Месье Рюэфф, не хотелось бы, говорить о банальных вещах – у каждого человека своя дорога … Николас – математик от Бога! Он просчитывает вероятности и статистические погрешности в уме и зарабатывает деньги, используя науку, которую Вы в него вложили! – подбодрил пожилого человека Натан.

Но комплимент не успокоил месье Рюффа, а, наоборот, разозлил:

– То-то и оно! Было бы легче, если бы у Николаса не было способностей к математике! Но он не хочет серьёзно, в академическом плане, заниматься наукой! Променял талант, образование и призвание на деньги! – окончательно растравил себя профессор.

На сцене, между тем, Николас играл блюз. Кружились пары. Жан Рюэфф вздохнул и произнёс:

– Ты знаешь, Натан, когда жена и дети начинают беседовать о музыке, я чувствую себя идиотом… Иногда, приходится посещать филармонию… Меня хватает минут на пять… затем, начинает клонить в сон. Что я только не делал, чтобы взбодриться и, не дай Бог, не захрапеть! Задачки в уме решал – не помогает.

– Месье! Вы относитесь к той же категории, что и я! поддержал собеседника Натан, – в ресторане частенько даю музыкантам денег, чтобы они поиграли в домино!

Профессор рассмеялся, настроение у него наладилось, и шахматный турнир продолжился.

Здравствуйте, я ваша тётя!

Люди рождаются, учатся, встречаются, знакомятся, любят, дружат, ненавидят, ссорятся, мирятся. Их окружают другие люди. Они проходят мимо, задерживаются, исчезают, остаются…

Мамы и папы, бабушки и дедушки, тёти и дяди, сёстры и братья ждут новых людей, задолго до его рождения. Школы, колледжи, университеты дарят им новых друзей, приятелей и будущих родственников. Взросление, трудовая деятельность открывает горизонты для коллег, клиентов, поставщиков, партнёров, акционеров.

Появляется разведчик-нелегал. Вокруг него вакуум. Связей нет, а человек – существо социальное, он не может быть один. Есть, конечно, случаи отшельничества, монашества или увлеченных учёных, которые добровольно пошли на изоляцию на время научного исследования или эксперимента. Но и они не всегда одинокие и тоже имеют контакты.

Разведчик не монах и не затворник и возникнуть из ниоткуда не может. Нужна биография с достоверными историческими сведениями, подтвержденная документами, свидетельствами и свидетелями.

К тому моменту, когда появилась Эрика Стюард у Натана Бернарда «легенда» была уже наработана годами жизни за рубежом.

Эрика Стюард пока, как с неба упала. Ни родственников, друзей, ни подруг, ни приятельниц. Работа в секретной лаборатории знакомых тоже не прибавила. Нужно было искать, закреплять связи – внедряться.

Контакты, лица на фотографиях из досье Эрики Стюард Тася помнила назубок – они составляли её биографию. Но всего предусмотреть невозможно. Реальность красочней и многообразней любой теории. Отличается случайностями и совпадениями, которые невозможно прогнозировать. Нужно быть готовыми к ним и знать, как реагировать. Выходить из ситуации «с красивым лицом», чтобы ни у кого, даже в мыслях не возникло, что ты банально лжёшь!

Вечеринкам, семейным праздникам придавалось важнейшее значение в создании коммуникаций, расширения круга знакомств на этапе внедрения разведчиков-нелегалов.

Эрика Стюард впервые была приглашена в дом родителей Николаса и, закономерно, волновалась.

***

Семья Рюэфф представляла собой многочисленный разросшийся клан родственников всех возрастов. Старейшина рода – восьмидесятипятилетняя бабушка – госпожа Симона. В её ведении находилась социальная жизнь близких родственников: разрешение споров, воспитание молодежи, согласование ключевых решений.

Появление на семейном торжестве незнакомой мадемуазель, отрекомендованной «невестой» лучшего друга именинника, вызвало у бабули живой интерес. Ей захотелось поближе познакомиться с ней. Улучив момент, мадам Рюэфф попросила Николаса привести к ней в беседку Эрику Стюард. Когда он подвел девушку, она усадила её рядом с собой и стала расспрашивать о семье, учёбе, работе.

Для Таси подобное обращение не вызвало удивления. Такой же обычай был заведен и у них в семье. Гость, появившийся на пороге дома, не минует обстоятельной беседы с бабушкой Пистимеей.

Когда Симона Рюэфф узнала, что Эрика круглая сирота, то вздохнула, промокнула платочком взмокшие уголки глаз и вспомнила войну. Видно было, что она сочувствует ей и имеет искренний интерес к беседе.

Миссис Симона услышала, что девушка родом из Страсбурга и пришла в восторг: глаза засияли, слёзы высохли, и она воскликнула:

– Мадемуазель, это мой родной город! Кажется, я знакома с вашей семьёй! По какому адресу вы жили?

У Таси от волнения перехватило дыхание и похолодело внутри. Случайные «знакомые» или «родственники» в практике разведчиков иногда возникали. Совпадения заранее просчитывались и отрабатывались пути отхода. Хуже всего, если они оказывались непредсказуемыми. В этом случае, они могли поломать всю игру. Встреча Эрики с приятельницей «бабушки» и «дедушки» не проговаривалась и не рассматривалась. Но она произошла! Тасе ничего не оставалось, как держать «красивое» лицо и продолжать играть.

Эрика оглянулась по сторонам, увидела Натана за шахматным столом с Рюэффом – старшим… Во рту у неё пересохло, язык начал деревенеть. На счастье, проходил официант и предлагал напитки. Она взяла стакан воды… Нужно быть убедительной… За давностью времени, когда из памяти стираются детали, люди склонны выдавать желаемое за действительность.…

Живительная влага остудила, пауза позволила сконцентрироваться. Тася продолжила рассказывать отрепетированную историю, как учил Фролов, с паузами, остановками, снабжая её подробностями.

– …Помню палисадник перед домом. Бабушку в синем переднике. Она обрезает бутоны отцветших роз, – с грустью вспоминала Эрика

– Куст бардовой камелии! – подхватила мадам Рюэфф.

Пожилая дама вглядывалась в лицо собеседницы и всё больше находила в ней сходство со своим давним возлюбленным – Андре Стюард. На Симону Рюэфф смотрели синие глаза, такие же точно, как у него, семьдесят лет назад.

– Андре и Анжелика Стюард, ваши дедушка и бабушка, мои друзья детства… мы росли по соседству. Твой прадед был акушер! Девочка моя! У тебя глаза как у Андре, а родинка на верхней губе, как у Анжелики! Перед войной они покинули Францию и переехали в Америку. Я с ними в переписке, всю жизнь. Они считают, что их единственная внучка – Эрика Стюард много лет назад погибла в авиакатастрофе, – произнесла мадам Рюэфф, – вот так радость для них будет узнать, что ты жива, да ещё, к тому же собираешься замуж за такого уважаемого джентльмена!

Такого поворота событий не мог предположить никто!

Госпожа Рюэфф сделала знак сыну. Месье Жан Рюэфф немедленно отреагировал на просьбу матери и подошёл, вместе с Натаном Бернардом.

– Знакомься, Жан – это правнучка месье Стюарда – того самого кудесника-фельдшера, который спас нам с тобой жизнь, во время твоего рождения! – торжественно провозгласила мадам Рюэфф.

Эрика оказалась в центре внимания. В честь правнучки доктора Стюард был поднят тост.

Прогулка на яхте

Ближе к вечеру, молодежь направилась на речную прогулку.

Центр Парижа, со стороны Сены, выглядел особенно красиво. В лучах уходящего солнца проплывали Елисейские поля, Лувр, Нотр-Дам, Эйфелева башня. Вдоль берегов были пришвартованы лодки, корабли, катера.

На следующий день, сразу после завтрака, в каюту заглянул Николас. Тася удалилась и оставила мужчин наедине.

Николаса интересовал вопросы планирования совместного отдыха на очередной уик-энд и вечная тема: получение согласия Натана на поставку сведений НАТО для биржевых сделок. Первый вопрос был урегулирован за минуту. Со вторым вышла заминка. Натан, как всегда, отшутился:

– Уж лучше регулярно отвечать на твой вопрос: «Почему?», чем потом каждый раз, с досадой спрашивать себя: «Зачем?»

– Напрасно ты отказываешься! Вот, например, твои натовские коллеги, имеют неплохой доход и отнюдь себя «продавшимися» не считают. Да и сведений особых я не требую. Получаю расплывчатый намёк, или предлагаю ответить «да», или «нет», – весело рассказывал Николя.

– Многие натовцы стали твоими информаторами? – вырвалось у Натана.

Николас замялся. Натан понял, что поставил друга в неловкое положение, и переменил тему:

– Какой смысл тебе в неполной «расплывчатой» информации?

– Я трейдер, Натан, а не научный деятель? – ответил Николас.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял собеседник.

– Учёный выстраивает логику открытий постепенно, «по кирпичикам», добывает данные, опираясь на многочисленные опыты, эксперименты. Трейдер принимает решения в условиях ограниченной и весьма сомнительной информации, – философски изрёк друг.

– Не понимаю. Если ты платишь деньги, почему бы тебе «не выжимать» сведения из «жертвы» целиком, – недоумевал Натан.

– Это правильно. Только стоит это намного дороже. Тогда и я должен буду посвящать поставщиков информации в образование дохода. Я не беру большего, чем нужно, чтобы выстроить тренд продаж. Кроме того, мне важно застолбить у партнёра ощущение, что он не выдал профессиональной тайны. Кому-то это может показаться смешным…, но у всех людей, в той или иной мере, есть совесть… Если человек предаёт, он неизбежно, в той или иной степени, страдает. Мне важно, чтобы каналы сведений были долговременными, а люди, при этом, оставались с «чистой» совестью и продолжали «сливать» мне информацию, – объяснил тонкую психологическую подоплёку Николас, – мои поставщики информации встречаются со мной, чтобы подискутировать по определённой тематике и всё! Я плачу им за приятный вечер! От общения у собеседника должна остаться лёгкость и желание вернуться ещё раз ко мне, как лучшему другу!

– Ба! Да ты, брат, философ, знаток человеческой психологии! На каждого из клиентов и поставщиков ты тратишь столько времени? – заинтересовался Натан.

– Нет, разумеется. Контрагентов я классифицирую на группы, и к каждой из них подбираю свои «ключи». К некоторым – индивидуальный подход, – изрёк трейдер.

– Например?

– Натали. С ней постоянная проблема отделения прагматичных экономических сведений от её пылких эмоций. На это у меня уходит масса времени… Полгода назад я потратил целых две недели, чтобы выудить из неё данные о предстоящей реконструкции нефтеперерабатывающего завода на севере Африки. Но это того стоило! Я по дешёвке скупил фьючерсные контракты на поставку продуктов нефтепереработки. Сейчас продаю их в два раза дороже номинала. Завод не работает, предложение по нефтепродуктам упало, спрос вырос, цены подскочили, а у меня удвоилась маржа! – с гордостью поделился Николя.

«Пиар. Вывеска. Бизнес и ничего личного, что связывало бы Николаса с Натали, – размышлял про себя Виктор, – способен ли он, вообще, на любовь, дружбу? Сомнительно. Для Николаса есть только один важный человек в мире – он сам».

Дамские беседы

Женщины обсуждали свои секреты.

– Когда планируете сыграть свадьбу? – потягивая кофе через трубочку, спросила Кларис, и вокруг рта у неё выстроились морщинки.

– Мы не торопимся, изучаем друг друга, – ответила Эрика.

– Не будь тряпкой! Мужчины всё и всех используют в своих целях. Женщины – не исключение. Они без жалости нас выбрасывают, когда мы им наскучим, – вслух рассуждала Кларис. Втянула глоток кофе и ещё раз продемонстрировала складочки на верхней губе.

Господь наказывает за дурные черты характера: гордыню, скрытую злобу, тайную зависть, склонность к клевете, интригам. Во внешнем облике он ставит заметные метки, чтобы другим людям было легче увидеть суть человека.

Уходят молодые годы, божественные печати проявляются всё сильнее и сильнее. У гордого с возрастом проявляются черты надменности, напускной серьёзности, грубости. С таким человекам страшно общаться, а не то, чтобы иметь дело. Он вызывает отторжение.

Разведчик обязан наблюдать за людьми. Манера разговора, мимика, интонации, жесты способствуют распознанию личности, если, конечно, человек специально не обучался шифроваться.

«Сколько ей лет? – думала Тася, глядя на Кларис, – не больше тридцати. Привычка изображать из себя принцессу, поджимать губы, жеманно вытягивать их, привели к появлению преждевременных морщин. Маска незадачливой куклы таила совершенно противоположное. Её опущенные веки, словно боялись приоткрыть завесу холодных залежей эгоистичного внутреннего мира. Прозрачные, как лёд, глаза созерцали свысока. В чопорном взгляде читалось пренебрежение, указание места подле ног или ещё лучше – за спиной!  Привычка манерно растягивать конец фразы напоминала движения крадущейся хищницы… Эта особа пытается дружить? Ну что же?.. Будем дружить!»

– Мужчин нужно брать "тепленькими", пока они не очнулись от любовного дурмана, – продолжала нравоучения Кларис, – это касается всего. Особенно брака. Стоит слегка остыть чувству, и он сбежит к другой.

– Неужели всё так печально? улыбнулась Эрика.

– А ты как думала? Отношения с преуспевающим человеком нужно узаконивать, как можно быстрее. Уважающая себя женщина не должна соглашаться на гражданские отношения. Законный брак – тяжёлый каждодневный труд и ответственность. Мужчины боятся его. Заставить богача жениться на себе – ещё та задачка! Муж достался мне неимоверными усилиями! Мы поженились, я родила двух детей. Вошла в руководство его фирмы. Расчистила поле деятельности. Уволила всех неугодных. Наняла своих людей. Сейчас могу расслабиться. И то не всегда! – торжествующе провозгласила Кларис.

– Мне казалось, что брак, должен приносить счастье и полноту в жизнь. В Натане я вижу друга, единомышленника, родственную душу, – тихо произнесла собеседница.

– Ты хорошая. Только наивная! Жизни не знаешь!  Вон сколько девушек, женщин вокруг! В поисках состоятельных мужчин тысячи красавиц прилетают в Париж на самолётах, приезжают на поездах и автомобилях. У них одна цель – любой ценой остаться здесь жить, а для этого нужен источник дохода. Дамы, в наше время, не обращают внимания, женат ли богач, есть ли у него дети. Они нагло отбирают преуспевающего самца и рвут его на куски.  В жизни, как на рынке – жесточайшая конкуренция. Мужчина с деньгами – лакомый кусок. Делай выводы и не упусти свой шанс, – настоятельно рекомендовала Кларис.

Тася слушала жену Николаса. Делала вид, что соглашалась. Улыбалась, удивлялась, восхищалась умом и красотой собеседницы, благодарила за науку… Вспоминала случайное знакомство26 со своим Витей, сына и маму.

Пески Алжира

Менялся состав семьи, география путешествий, но источник финансирования отдыха семьи оставался неизменным – Мэл Андерсен. Он осознавал, что подходы к жизни нужно менять. Дети выросли, давно стали богаче родителей. У них появились свои дети, но полковник продолжал снабжать их деньгами и оплачивать дорогостоящие курорты.

В июле 1964 года полковник положил конец устоявшейся традиции. Выдал деньги жене на поездку в Майами и заявил, что отправляется, по долгу службы, на побережье Алжира в «Белый город».

***

Мэл и Люси сняли уединённое бунгало на берегу Средиземного моря в чудесной африканской стране.

Влюблённые наслаждались друг другом. Купались, загорали, путешествовали по Сахаре, любовались на белоснежные дворцы и высокие пальмы. На закаты, когда солнце заходило за песчаные барханы и тёмное южное небо превращалось в желтоглазый купол.

С тех пор как в жизни полковника появилась Люси, он чувствовал себя другим человеком. Молодым мужчиной. В душе возник храм счастья, радость бытия. Жизнь наполнилась смыслом и заиграла радугой. Сердцем овладела любовь. Всё остальное ушло на второй план и потеряло актуальность.

***

Отпуск подходил к концу. Предстоял обратный путь по маршруту Алжир-Марсель. Наступил последний вечер отпуска. Мэл сделал заказ в ресторане. Предупредил официанта, что должна появиться его спутница и проследовал в туалетную комнату.

Полковник привёл себя в порядок, заглянул в зеркало и остался вполне доволен собой. Вышел и повернул в зал, но путь ему преградили двое мужчин европейской внешности, в строгих костюмах. Приказали «без лишних слов» проследовать за ними. Мэл Андерсен наотрез отказался выполнить указания. Тогда один из них предъявил документы американских спецслужб. Полковник вынужден был согласиться с их требованиями.

– Это произвол! Что происходит? – когда его привели в комнату без окон и усадили перед большим столом с яркой лампой.

– Это арест, полковник, – начал разговор представитель спецслужб, – или сделка.

– О чём речь? Требую объяснить причины моего задержания, – повторил Мэл Андерсен.

– Напрасно вы изображаете непонимание, господин Андерсен. Взгляните на эти фотографии, – человек передал конверт, с фотоснимками их с Люси отдыха.

– Не пытайтесь меня шантажировать, – спокойно отозвался Мэл Андерсен, указывая глазами на веер цветных карточек, – Я ухожу от жены.

– А что вы скажете на это? – сотрудник спецслужб передал фотографии коттеджа с копиями документов о праве собственности.

– Откуда у нищей художницы деньги на коттедж в элитном районе Парижа? – продолжался допрос.

– Разве закон Франции запрещает человеку скромного достатка обзавестись хорошим жильём? – не сдавался полковник.

– Не запрещает. Речь идёт об источнике средств. Коттедж купили вы и оформили его на любовницу, чтобы уйти от проблем с налоговой службой США. Потрудитесь объяснить, где вы взяли деньги? – насел сотрудник спецслужб.

– Это коттедж приобрела Люси, – настаивал полковник.

– Мы сейчас пригласим вашу спутницу и спросим так ли это на самом деле, – объявил собеседник.

– Не нужно привлекать Люси… Хорошо…У меня хорошая зарплата. Есть накопления. Я трудился всю жизнь, скопил сумму… – сухо продолжил Мэл Андерсен.

– Не морочьте голову! – перебил человек в темном костюме, – Что скажете по поводу чека на ваше имя от Николаса Рюэффа, в эквиваленте стоимости коттеджа? Потрудитесь объяснить, сэр, что связывает вас – служащего НАТО и трейдера фондовой биржи?

– Видите ли …трейдер выдаёт мне дивиденды с прибыли по акциям…, – начал объяснение полковник. Голос его дрогнул и потерял уверенность.

– Вы лжёте, Мэл Андерсен! Ценные бумаги были приобретены вами уже после того, как был обналичен чек. Хотя, по акциям нам предстоит с Вами отдельный разговор, – сурово пообещал собеседник.

Открылась дверь. Сотрудника спецслужб вызвали, он вышел. Его сменил второй.

– Чего вы хотите от меня? – взмолился полковник.

– Сотрудничества. Мы представляем интересы внешней разведки Советского Союза и хотим, чтобы вы стали нашим информатором. Иными словами, предлагаем работать на советскую разведку, – произнёс человек.