Званцовы

– Очень хорошо, мы с Дусей рады видеть вас. – радостно произнес Борис.

Никита посмотрел на сына, который с неохотой работал ложкой, сказал ему:

– Василий, не хочешь есть, скажи спасибо тети Дуси и дяди Борису и иди к Леониду.

Обрадованный такому повороту дел, Василий поблагодарил за обед дядю и тетю и пошел в компанию к Леониду. Они были практически одногодки, за небольшой разницей в месяцах. Леонид был постарше на 7 месяцев. Встретившись после войны, они подружились друг с другом и при довольно редких встречах, любили поиграть в различные игры. Оказывали они помощь друг другу и в выполнении домашнего школьного задания.

– Никита, ты не возражаешь, пропустить по 100 грамм? – спросил Борис у брата.

– Не возражаю, не часто мы видимся. – согласился Никита.

– Дуся поставь нам бутылочку, стаканчики ну и подбрось что-нибудь на закуску. – обратился Борис к жене.

Выпив по рюмке, братья заговорили о текущих проблемах в жизни.

– Как здоровье твое? – спросил брата Никита.

– Знаешь, брат, в последнее время, что-то оно ухудшилось. Мы на заводе в Златоусте, работали практически без средств защиты органов дыхания. Гнали и гнали продукцию. Все это сказалось на здоровье моих легких. – ответил Борис.

– К нашим врачам обращался? – задал очередной вопрос Никита.

– Нет, не обращался. Думою, вот немного поправлю дела дома, тогда и в больницу съезжу. – наливая очередную рюмку, сказал Борис.

– Никита, ты повлияй на него. Всех дел не переделаешь. Запустит болезнь, потом поздно будет. – обратилась к брату мужа Дуся.

– Ладно, ты Дуся не переживай, слово даю, весной обязательно обращусь к врачам. – заверил жену Борис.

– Зачем весны ждать? Поезжай в больницу сейчас. Зима, работы в колхозе, по дому, не много. Дуся справится сама, если, что, то и Евдокия с Настей ей помогут. Весной наоборот, работы будет невпроворот. – возразил Никита.

– Хорошо, я подумаю. Давай выпьем за наше здоровье. – поднял рюмку Борис.

– Лучше расскажи как твои дела? – задал Борис вопрос брату, после того как они выпили и закусили.

– На прошлой неделе, меня вызывали в райком, в Дубровку. Меня, как члена партии, решили выдвинуть на должность председателя нашего колхоза. Общее собрание планируют провести в марте, таким образом, чтобы к началу весенне-полевых работ я уже принял должность председателя колхоза. – озабоченно оповестил родственников Никита.

– Ты, что решил? – поинтересовался Борис.

– Попросил дать возможность подумать недели две. На следующей неделе я должен дать ответ. Только мне кажется, что я не потяну должность председателя колхоза. У меня образования всего 3 класса. Жена моя категорически против этой должности. Узнав, что мне предложили в райкоме, хлопнула дверью и ушла к подруге. Вернулась только поздно вечером, – ответил Никита.

– Да, я с тобой согласен. Должность председателя колхоза сегодня, очень трудная должность. Мужиков мало, а те которые есть в основном с ранениями, вроде меня, на тяжелую работу не годятся. Вся тяжесть лежит на женских плечах. Но я думаю, что ты справишься. Опыт руководящей работы, пусть не большой, но у тебя есть. В армии командиром орудия был. А где умеешь организовать работу шести человек, там и с сотней справишься.

– Что касается образования, то в наше время 3-х классного образования вполне достаточно. Деньги считать бухгалтерия есть. Писать, читать ты умеешь. Так что я думаю тебе надо соглашаться. Не отстанет от тебя райком. Ты же коммунист, – подвел итоги своих рассуждений Борис.

– А ты как думаешь, Дуся? Моя жена категорически против, чтобы я был председателем колхоза. – обратился к жене брата Никита.

– Тяжело тебе будет поднимать колхоз. Бабы народ своенравный. Чуть что и нагрубить могут. Но моё мнение – соглашайся. Жена привыкнет, еще помогать будет. – ответила Дуся.

– Хорошо, я ценю ваше мнение. Я подумаю. Наливай, Борис, еще по одной, – произнес средний брат.

Мужчины выпили, Дуся от третьей рюмки отказалась. Её внимание привлекла Валентина, зашевелившаяся в кроватке. Закусив, Никита, посмотрев на настенные часы, всполошился.

– Василь, время уже. Пора домой собираться. Мать нас потеряет.

– Я предлагаю вам с Василем остаться на ночь в деревне. У Евдокии переночуете, а можете у нас, что вам, на ночь глядя, по такому морозу в Студенец идти. Завтра утром уйдете. – предложил Борис.

– Ты, как Василь, не возражаешь, если мы останемся в Троицком? – спросил Никита у сына.

– Нет, не возражаю, только если можно, мы с Леонидом ещё поиграем. – сделал свое предложение Василий.

– Ну, это ты не у меня должен спрашивать, а у дяди Бориса и тети Дуси. – ответил отец.

Василий потупил взор и, покраснев, замолчал.

– Мам, пап пусть Василий останется, мы с ним немного поиграем. А то из-за уроков мы поиграть с ним не успели. – пришел на выручку брату Леонид.

– Конечно, пусть останется, он нам не мешает. Здесь до вашего дома 100 метров, наиграются, прибежит. – согласилась Дуся.

– Хорошо. Ты, Василий долго не задерживайся, дяди Борису и тети Дуси отдыхать надо. Спокойной вам ночи. – пожелал родственникам на прощание Никита и вышел из хаты.

Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул свежий, морозный отдых, закурил сигарету и направился к избе, где жили Евдокия и Настя. По пути к дому навстречу ему попалась молодая, очень симпатичная девушка.

– Здравствуйте, Никита Васильевич. – поздоровалась она с Никитой. От неожиданности, что с ним по имени и отчеству поздоровалась не знакомая для него девушка, он остановился.

– Здравствуйте. А Вы кто? – спросил он девушку.

– Не узнали? Я Настя, дочь Аксенова Михаила. – ответила девушка.

– Настя? Это та, которая до войны кнопкой бегала. Ты посмотри, как выросла. – удивился Никита.

– Да, это я. – ответила девушка.

– Как родители? Как сестры? – спросил он Настю.

– Мать жива, отец не вернулся с фронта. Муж Моти, Григорий, серьезно болеет. Старший сын их Петр, взрослый, младший Михаил подрастает, уже почти взрослый, 10 лет ему. Шура замуж собралась за Василия Туркова. Я работаю дояркой на ферме. – отчиталась девушка перед Никитой.

– Понял. Привет родственникам передавай. Обязательно зайду на днях. – поблагодарил Настю Никита и продолжил свой путь к дому.

Постучав в дверь, она оказалась закрыта на внутренний засов и, дождавшись, когда ему откроют, Никита вошел в дом.

– Здравствуйте, еще раз. – поздоровался он с сестрами.

– Не ждали, а я пришел. Борис предложил остаться в деревне. Чего идти на ночь, глядя по морозу в Студенец. Завтра утром уйдем. Вы дверь на засов не закрывайте, Василь должен прийти. Он остался с Леонидом поиграть не много. – объяснил причину своего появления Никита.

– А жена вас не потеряет? – спросила Евдокия.

– Нет, не потеряет, – ответил брат.

– Есть будешь? – задала очередной вопрос Евдокия.

– Нет, не буду. Я у Бориса, хорошо поужинал. – отказался от пищи Никита.

– Я по дороге домой, встретил девушку Настю, младшую дочь Михаила Аксенова. Как она выросла, я её сразу и не узнал. – поделился он новостью с сестрами.

– Ты же её не видел с 1939 года. Тогда она еще девчонкой была. В 1945 году, по осени она вернулась из Австрии. Её угнали вместе с молодежью в Германию. Она попала к зажиточным австриякам. Работала на них всю войну. Австрию освободили, и она вернулась домой. Сейчас работает дояркой. Работящая девушка. – пояснила Евдокия.

– А что с Григорием? – спросил её Никита.

– Болеет он. Он же весь израненный домой пришел. Мотя ухаживает за ним как может. Старший сын ей помогает. Младший, Михаил, еще мал, но тоже делает все, что может. Тесно им. Хата не большая, а живут; их мать, Мотя с Мужем и двумя сыновьями, Шура и Настя. Правда Шура замуж собралась за Васю Туркова и планирует после свадьбы переехать к мужу. – сочувственно рассказала Евдокия.

– Надо на днях посетить их, а то ведь с Григорием после войны я не встречался. – не много подумав, сказал Никита.

– А что с их родителями? – уточнил он.

– Михаил не вернулся с фронта. Дарья его ждала, но не дождалась. Сейчас очень слаба. Живут они в тесноте, но очень дружно. Помогают друг дружке всем, чем могут. – ответила Евдокия.

Пока Никита делился своими впечатлениями о жизни в деревне и узнавал новости, вернулся Василий. Отец, обрадовавшись возвращению сына, предложил ему раздеваться и лезть на печь, отдыхать. Спустя некоторое время он сам последовал за сыном.

Утром они выпили по кружке горячего чая, и ушли домой в Студенец. В конце зимы Троицкое пережило еще один трагический день, умер муж Моти Григорий, а следом за ним и жена Михаила Дарья, так и не дождавшаяся мужа.

Присутствуя на похоронах Григория, Никита опять столкнулся с Настей. Сейчас они встретились как старые знакомые. Встретившись с ней очередной раз на 9 днях после смерти Григория, и Дарьи, Никита почувствовал, что в его груди что-то шевельнулось, и на Настю он уже смотрел другими глазами.

Наступила весна 1948 года. Зима в этом году была снежная. Это дало возможность лучам весеннего солнца, создать бурные ручьи, на которых деревенские мальчишки устанавливали водяные мельницы, пускали бумажные кораблики.

Через две недели активного таяния, снега превратились в широкое весеннее половодье, которое позволило слиться двум рекам, Десны, Габьи и одной речушки Дермянки в один огромный водоем, покрывший все заливные луга.

В районе конюшни и хатки конюха, зазвучали частые удары молотков, топоров. Это колхозники готовили повозки к весенне-летнему периоду их эксплуатации. Во дворах слушалось мычание коров, которое с каждым днем становилось все требовательней и требовательней. Это домашний скот просился выпустить их из надоевших за зиму сараев, подышать свежим воздухом и погреться в лучах весеннего солнца.

К концу апреля, половодья спало. Вода ушла с заливных лугов. Жаркое весеннее солнце быстро высушивало землю от воздействия на неё талой воды. Начала зеленеть трава.

– Настя, давай сегодня семена картошки достанем из погреба, пусть полежат на солнце. Прогреются, прорастут. В начале мая сажать будем. – определила план работы на сегодняшний день Евдокия.

– Хорошо. Я спущусь в погреб, буду насыпать картошку в корзину, а ты вытаскивать ее наверх и высыпать на землю. – согласилась Настя.

– Я корову выведу, пусть на солнце постоит. Когда закончим работать с картошкой, почистим сарай. Затем я схожу к Филе, пусть на нас через недельку запланирует лошадь, вспашем огород. В конце прошлого лета к нам в бригаду прислали десять лошадей из армии, пахать огороды есть на чем.– продолжала озадачивать сестру Евдокия.

– Здравствуйте, сестры. – раздался мужской голос.

Евдокия с Настей подняли головы. На дорожке, ведущей к их хате, стоял Никита. Вид у него был такой, как будто он неделю не вылизал из тяжелых весенне-полевых работ.

– Здравствуй, Никита. Ты откуда? – всполошилась Евдокия.

– Из дому. – спокойно ответил Никита.

– А почему у тебя вид такой? Ты как будто из подземелья вылез. Не бритый, помятый. Рубашка не первой свежести. – причитала двоюродная сестра.

– Все, что дома нашел, то и одел. – ответил брат.

– Иди в хату, переоденешься, я твою рубашку постираю. Побрейся, там еще твой бритвенный станок сохранился. – принялась ухаживать за братом Настя.

Она провела его в хату, что-то нашла из одежды, отыскала бывший его бритвенный прибор. Достала из печи чугунок с горячей водой.

– Переодевайся, брейся. Я потом твою одежду заберу, постираю. – сказала Настя брату и вышла из хаты.

– Что это с ним? – спросила она Евдокию.

– Не знаю. Ладно, пусть приводит себя в порядок, потом узнаем. – ответила Евдокия.

Сестры принялись за работу. Пока Никита приводил себя в порядок, Евдокия вывела корову из сарая, затем сестры вытащили из погреба картошку и рассыпали ее по земле.

Закончив работу, сестры вошли в избу. Никита сидел за столом, добривался. Закончив бриться, он умылся, надел чистую рубашку, предложенную ему Настей и сел за стол.

– Вы уже закончили работать? – спросил он у сестер.

– Закончили. Да там и делать нечего. Картошки мало. Боюсь, на большой огород не хватит. – ответила Дуня. – Ладно, это вопрос решаемый. Не хватит картошки у Бориса, Моти, Фили поспрашиваем. Ты лучше расскажи, что ты такой взъерошенный? – спросила Евдокия брата.

– С женой поспорили. Я не знаю, что мне делать? От должности председателя колхоза отказался, нахожусь практически дома. Хожу только на работу. Всё по дому делаю. Ей все не так. Пищу не готовит, не стирает. Сегодня Василя со мной к вам не отпустила. – пожаловался сестрам Никита.

– Я сочувствую тебе, но могу посоветовать тебе только одно, терпения и еще раз терпения. Может быть, все образуется. – вздохнув, посоветовала Евдокия брату. Вслед за ней вздохнула Настя, затем встала, взяла несвежую рубашку брата и пошла её стирать.

– Пойду, коровье стойло почищу. – сказал Никита и вышел из дома.

Пока он чистил стойло коровы, Настя постирала его рубашку. Дуня принялась готовить обед на троих. Закончив чистить стойло коровы, Никита сел на завалинку и закурил. Он окинул взглядом двор сестер. Отметил про себя, что дрова для печи у них заканчиваются. «Надо напилить и наколоть им дров», подумал он.

Докурив сигарету, он встал, решив найти пилу и топор, чтобы заготовить сестрам дрова для печи. В этот момент мимо хаты сестер проходили две молодые женщины, Александра и Настя, две сестры из семьи Аксенова Михаила.

– Добрый день, Никита Васильевич. – поздоровались они с Никитой.

– Добрый день. – ответил он.

– Вы к нам в деревню насовсем? – блеснув глазами, спросила Шура.

– А что, есть смысл перебраться в Троицкое? – вопросом на вопрос ответил Никита. В этот момент его взгляд встретился со взглядом Насти, младшей дочери Аксенова Михаила. Под взглядом этой молодой, симпатичной девушки, сердце Никиты вздрогнуло и заколотилось с какой-то новой силой.

– Все может быть, все может быть. – дважды повторила Шура, метнув короткий взгляд на младшую сестру. Та покраснела и потупила свой взор.

– Она шутит, Никита Васильевич. – проговорила Настя. Но в её голосе он уловил чуть слышные дребезжащие нотки, выдающие волнение девушки, при общении с явно понравившемуся ей, мужчиной.

– Приходите в гости, Никита Васильевич. Мы пошли, а то Настя совсем засмущалась. – выдав сокровенную тайну младшей сестры, сказала Шура.

– Зайду, обязательно зайду. – пообещал Никита.

Но зайти в гости к семье Аксенова Михаила, Никите в этот раз не удалось. Из Студенца неожиданно пришел сын Василий и передал отцу, что его просит срочно прийти домой мать. Никита быстро собрался, сказал сестрам до свидания и они с сыном ушли домой в Студенец.

Посмотрев в след уходящему брату, Евдокия тяжело вздохнула и произнесла:

– Дай бог, чтобы у них все наладилось.

Наступил последний весенний месяц май. В 1948 году он выдался теплым. Народ отгулял майские праздники и готовился приступить к весенне-полевым работам в личном хозяйстве и на колхозных полях.

Три имеющиеся в колхозе трактора, два колесных и один гусеничный, день и ночь работали, вспахивая колхозные поля, готовя их к посеву яровых. Используя имеющееся время до начала посевных работ, колхозники спешили распахать свои огороды и посадить картофель.

Борису удалось получить в бригаде сизого мерина, не старую, крепкую лошадь. По договоренности с сестрами, они решили вспахать и посадить картошку вначале на огороде Бориса и Дуси, затем Евдокии и Насти.

Работая совместно на своих огородах, они быстро справились с посадкой картофеля. Посадку других овощей они решили производить в вечернее время, когда заканчивали работать в колхозе.

В середине мая в Троицкое вернулась бригада строителей для возведения здания восьмилетней школы, на месте бывшей церковно-приходской школы. Вместе с бригадой строителей, в Троицкое вернулся и Никита.

Строителей распределили на постой по домам жителей Троицкого. Никита и еще один товарищ, пожилой мужчина Федор, определились в доме Евдокии и Насти. Евдокия обрадовалась, что брат теперь будет жить вместе с ними до конца строительства школы, введение в строй которой, наметили на 1 сентября 1950 года.

С появлением строителей, жизнь в деревне заметно оживилась. Целыми днями по деревне разносился стук топоров, звуки пил, которые вкладывали в жизнь сельчан совершенно иной смысл, вселяли в них надежду на скорое улучшение их послевоенной жизни. Не отходили от строителей и ватаги деревенских мальчишек, которые каждый день приходили на строительную площадку и с радостью отмечали, как быстро идет строительство школы. Скоро, очень скоро закончится их шатание по квартирам, где их находила учительница, и задавала уроки на дом.

По вечерам, придя с работы, Евдокия и Настя, расспрашивали брата и его товарища Федора, как идет строительство.

– Снабжают нас хорошо. – отвечал Никита.

– Завтра должны подвести кирпич под строительство фундамента. Недели через две закончим фундамент, примемся за возведение стен. Если срывов поставок строительного материала не будет, то к зиме мы закончим возведение стен, поставим крышу, начнем внутри отделочные работы. – рассказал он сестрам о ходе строительных работ.

Улучшив минуту, Евдокия спросила Никиту:

– Как дела дома?

– Никак, терпение мое лопнуло, и я ушел из дома. По осени разведемся. – ответил Никита.

– А как же сын? – задала вопрос Настя.

– Сын останется с матерью. Я не буду возражать, да и она тоже, если Василий пожелает приходить ко мне в гости. – немного задумчиво произнес Никита.

– Жить я буду, если вы, сестренки, не возражаете, здесь, с вами.

– Как мы можем возражать, это же и твой дом. Нам будет веселей и мужская помощь по хозяйству нам очень понадобится. – ответила Евдокия.

– Правда, Никита, мы только рады будем, что с нами будешь жить. – поддержала Евдокию Настя.

– Спасибо сестренки, за понимание. Я по дому, по хозяйству буду все делать. Окончательно к вам перееду, как только официально оформлю развод. – Никита, растроганный пониманием сестер его семейного положения, глубоко вздохнул.

– Послушай, братик, мы завтра с Настей уходим сеять яровую пшеницу на дальнее поле, за «Японией», так называли в деревне дальний участок лесопосадки, на обед не придем. Вы здесь с Федором похозяйничайте самостоятельно, пообедайте. Мы с Настей сварили борщ, пшенную кашу, одним словом, обедайте сами. Мы придем, как засеем поле. – оповестила Евдокия Никиту.

– Не вопрос, справимся. – ответил он.

Утром, позавтракав и взяв с собой продуктов питания на обед, Евдокия и Настя ушли на посев дальнего поля колхоза. Вернулись они под вечер, усталые, но довольные.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила Евдокия Настю.

– Нормально. Ноги только немного побаливают. Ходить пришлось очень много. – ответила та.

– Мужиков наших пока нет. Топорами стучат. Пойдем рассаду капусты и помидоров посадим. Огурцы и все остальное посадим завтра. Работаем на ближнем поле, вечером будет времени больше, вот и закончим с огородом. – предложила Евдокия.

– Пойдем, вот только водички попью. – согласилась Настя.

Женщины, взяв рассаду капусты и помидоров, выращиваемую на подоконнике хаты, ушли в огород сажать овощи. Через час, закончив работу в огороде, они вернулись в дом. Возле хаты, на завалинке, сидели Никита и Федор, вернувшиеся с работы.

– Закончили работу? – поздоровавшись с мужчинами, спросила Евдокия.

– Сейчас стол накроем, ужинать будем. – добавила она.

– Согласны. Пока вы готовите ужин, мы с Федором откопаем завалинки. Тепло уже – сказал Никита и мужчины, закончив курить, взяли уже приготовленные лопаты и приступили разбираться с земляным утеплением хаты на зимний период. Через 15 минут канавы вокруг двух стен дома были засыпаны землей от завалинок. В это время на улицу из хаты вышла Настя и позвала мужчин ужинать.

– Как строительство школы идет? – спросила Евдокия.

– Хорошо. Честно признаться, мы даже сами не ожидали, что будет такое снабжение строительным материалом. Задержек ни в чем нет. Сегодня залили фундамент под возведение цоколя. Через пять дней начнем его возводить. – ответил Никита.

Поговорив еще минут десять ни о чем, уставшие за день женщины предложили идти отдыхать. Мужчины согласились. Им тоже достается за день на строительстве школы. Они вышли на улицу перекурить, заодно дать возможность женщинам разобрать кровати, раздеться и лечь спать. Закончив курить, мужчины вошли в хату, разделись и залезли на печь отдыхать до утра.

Через неделю, в результате тяжелого, в основном ручного труда, весенние полевые работы в колхозе были закончены. Напряженность работ спала. Наступило некоторое затишье перед началом сенокосной поры.

– Евдокия, я схожу в Дубровку, пока затишье в колхозе, и дома мы все посадили. Хочу встретиться с подругой, с которой мы вместе работали на партизан. – в один из дней конца мая месяца, заявила Анастасия.

– Сходи, конечно, только скажи, надолго ты уходишь? – спросила Евдокия.

– Нет, завтра к обеду я вернусь. – ответила Настя.

Собрав небольшой кулёчек с подарками для подруги и её детей, Анастасия направилась в Дубровку. До районного центра нужно было пройти пешком 8 километров. Это расстояние Анастасия планировала пройти за 2 часа. Выйдя из дома в Троицком, в 10 часов утра в 11.35 она постучала в дверь небольшого домика на окраине поселка Дубровка, в котором жила её боевая подруга Галина с двумя детьми. Муж Галины не вернулся из разведки в партизанском отряде.

Дверь открыл старший сын Галины Алексей. Ему было 8 лет. Родился он перед самой войной. Весь военный период он проживал с бабушкой в деревне Яблонь. Анастасия познакомилась с семьей Галины, когда Дубровский район освободили от немцев и Анастасия и Галина остались без «работы».

У мужа Галины на окраине Дубровки был не большой домик его родителей. Отец погиб на фронте, мать немцы расстреляли по доносу полицая за связь с Сещинским подпольем. После того как немцев прогнали с территории Дубровского района, Галина забрала детей, младшей её дочери было к тому времени 3 годика, и перевезла их в дом родителей погибшего мужа. Здесь она работала диспетчером на Дубровской железнодорожной станции.

– Здравствуй Алеша. Я тетя Настя. Помнишь меня? – поздоровавшись с пареньком, спросила его Анастасия.

– Здравствуйте, тетя Настя. Конечно, помню. – по-взрослому ответил мальчик.

– Мама дома? – задала очередной вопрос Анастасия.

– Нет, она на дежурстве. Придет только к вечеру. Если хотите я Вас к ней проведу – ответив на вопрос женщины, предложил ей Алексей свою услугу.

– Хорошо проведешь, только пусти сначала в дом, я с твоего позволения посмотрю как вы живете. – попросилась Анастасия в дом.

– Проходите. – пожав плечами, разрешил Алексей.

Анастасия вошла в дом. В нем практически ничего не изменилось с того момента, когда Настя здесь была перед уходом в Троицкое. Правда изменения все-таки были. Дети Галины значительно повзрослели.

Младшая дочь Галины, Ольга сидела за столом и что-то старательно выводила в тетради.

– Уроки она делает, заканчивает первый класс. – пояснил Алексей.

– Какая молодец, а выросла то как. – произнесла Анастасия.

– Как живете? Мать давно ушла? Завтракали? – засыпала она детей подруги вопросами.

– В 8 часов утра мама ушла. Мы вместе с ней позавтракали. Недавно вернулись с Ольгой из школы. Сейчас обедать будем. – ответил за сестру и за себя Алеша.

– Очень хорошо. Я вот вам гостинцев принесла. Как раз к обеду. – развязывая кулек с гостинцем, проговорила Настя. В кульке оказались хлеб собственной выпечки, вареная картошка, сало. Все это она выложила на стол и предложила детям угощаться.

Алексей достал из русской печи чугунок, разлил по тарелкам борщ, в котором плавала капуста, свела и небольшой кусочек куриного мяса. Накормив детей, Настя попросила Алексей отвезти её к матери.

Придя на железнодорожную станцию, Алексей постучал в дверь диспетчерской, открыл её и вошел внутрь комнаты.

– Мама, к нам тетя Настя пришла. – оповестил он женщину, сидящую на стуле за диспетчерским пультом.

– Настя! Как я рада тебя видеть. – радостно произнесла женщина. Встав и обняв подругу, крепко её поцеловала.

– Когда приехала? Как живешь? Что нового в жизни? – засыпала вопросами Галина свою боевую подругу.

– Нормально я живу, в соответствии с сегодняшним временем. – начала отвечать на вопросы Галины Настя.

– После нашего последнего расставания, я уехала в Троицкое, к двоюродной сестре Евдокии. В Семеновку я не поехала, потому, что не знала какая там обстановка. В Троицком я знала, что наша хата цела. Вот я туда и поехала. В хате жила Евдокия, мы с ней живем по настоящее время.

– Через год в Семеновку вернулась Анисья с детьми. Их освободила наша армия из концентрационного немецкого лагеря в Белоруссии. Мы с Евдокией помогали ей поднимать детей.